и болезненного и не слишком крепкого  на  вид  Рейстлина,  однако
вскоре мужество и  умение  прославили  его  имя.  Братьям  щедро  платили  и
наперебой приглашали присоединиться к той или иной дружине.
   Но близнецы всякий раз тщательно выбирали, за что и  за  кого  они  будут
сражаться.
   - Это всегда было делом Рейсшина, - криво улыбаясь в  темноту,  прошептал
Карамон. - Я готов был сражаться на любой стороне, цель и правота  не  имели
для меня никакого значения. Это  Рейст  настаивал,  чтобы  мы  сражались  на
стороне обиженных. Помнится, мы отвергли не одно щедрое  предложение  просто
потому, что Рейст говорил:
   "Это сильный человек, который хочет стать еще  сильнее,  уничтожив  своих
соперников".
   - Но то же самое Рейст делает теперь сам? - прошептал Карамон, в отчаянии
глядя в потолок. - Или нет? Маги считают,  что  это  так,  но  почему  я  им
доверяю?
   Рейст попал в беду из-за Пар-Салиана, тот сам признался в этом! Но теперь
мой брат избавил мир от зловещего  Фистандантилуса.  Как  ни  посмотри,  это
хороший поступок. И к тому же он говорит, что не виноват в  смерти  Варвара.
Если  так,  то  он  не  сделал  ничего  плохого.  Может  быть,  все   просто
недооценивают Рейсшина?
   Может быть, никто не имеет права требовать, чтобы он переменился?
   Карамон вздохнул.
   - Что мне делать? - пробормотал он  и  закрыл  глаза.  Усталость  наконец
одолела его, и Карамон задремал. Ему приснились  ароматные,  свежеиспеченные
сдобные булочки.
   Солнце взошло на  небе.  Ночь  Судьбы  истекла.  Тассельхоф  проснулся  и
спрыгнул с топчана, радостно приветствуя новый день. Кендер знал, кто  может
предотвратить Катаклизм. Это был он - он и никто другой.

Глава 12

   Изменить ход времени! - с восторгом повторил Тассельхоф, перелезая  через
стену сада. Оказавшись на священной территории Храма, он немедленно юркнул в
самую  середину  пышной  клумбы,  так  как  заметал  двух  жрецов,   которые
прогуливались невдалеке и вели между собой оживленную беседу.  Они  с  таким
жаром обсуждали предстоящие праздники, что кендер счел невежливым  прерывать
их разговор. Ему ничего не оставалось, как  распластаться  на  животе  среди
цветов, хотя  Тас  прекрасно  понимал,  что  неизбежно  испортит  этим  свои
замечательные голубые штаны.
   Лежать посреди замечательных алых святочных роз,  названных  так  потому,
что они расцветали к началу зимних праздников, оказалось  довольно  приятно.
Погода стояла на редкость теплая, по мнению  некоторых  -  чересчур  теплая.
Кендер ухмыльнулся. Чего стоит их недовольство! Он был уверен, что  если  бы
нынче стало прохладно, как и положено в эту  пору,  обязательно  нашлись  бы
ворчуны, которым это бы пришлось не по душе. Лично он всегда выбирал  тепло,
предпочитая лишний раз вспотеть, нежели дрожать  от  холода.  Правда,  из-за
жары было трудновато дышать, но ведь нельзя  же  и  на  елку  влезть,  и  не
уколоться!
   К разговору жрецов Тас прислушивался не без интереса. Грядущие  праздники
были им  любимы  с  детства,  так  что,  естественно,  ему  хотелось  в  них
поучаствовать. Первый день праздника отмечался как раз сегодняшним вечером.
   Предполагалось, что он закончится довольно рано, так  как  всем  хотелось
хорошо выспаться перед началом настоящих торжеств, которые  начнутся  завтра
на рассвете и должны будут продолжаться целую неделю, до самой темной зимней
поры.  По  традиции  это   время   называли   зимней   неделей,   однако   в
действительности гулянья начинались раньше и продолжались значительно дольше
официальных праздничных дней.
   "Пожалуй, надо будет посмотреть и начато", - подумал кендер. До этого  он
считал, что празднование первого дня в Храме скорее всего  будет  помпезным,
очень торжественным и невыразимо скучным, особенно с точки  зрения  кендера,
однако  жрецы  так  оживленно  обсуждали  предстоящую  церемонию,  что   его
решимость была поколеблена.
   Завтра Карамон должен был вновь выйти на арену - ни одни зимние праздники
не обходились без Игр. Завтрашняя схватка решала, кто из гладиаторов получит
право сражаться за золотой ключ в финале. Финал  был  последним  состязанием
Игр, после чего из-за сезона  затяжных  дождей  арена  надолго  закрывалась.
Победители финала получали свободу.  Что  касалось  победителей  завтрашнего
боя, то тут все уже было решено.  Конечно  же,  это  была  тройка  Карамона.
Впрочем, кендер заметил, что известие об этом повергло его большого друга  в
уныние.
   Тас покачал головой. Наверное, он так  и  не  научится  понимать,  что  у
Карамона на уме. Судя по всему, была задета его гордость, - кому понравится,
когда тебе поддаются? - но в конце концов гладиаторские бои были всего  лишь
игрой. Как бы там ни было, завтрашние бои облегчали кендеру его задачу:  ему
будет намного проще  выскользнуть  за  пределы  стадиона  и  поразвлечься  в
городе.
   Тас тяжело вздохнул. Нет, ничего не выйдет, У  него  есть  дела  поважнее
праздника - он должен предотвратить Катаклизм. Что ж, он готов  пожертвовать
своим удовольствием ради всеобщей пользы.
   Чувствуя себя безмерно великодушным  (правда,  настроение  его  от  этого
несколько упало),  кендер  с  раздражением  покосился  на  жрецов,  мысленно
подгоняя их неторопливый шаг. Наконец жрецы вошли в боковую дверь  Храма,  и
сад опустел.
   Тас облегченно вздохнул и, поднявшись с клумбы, отряхнул колени и  живот.
Сорвав святочную розу, он воткнул ее в хохолок волос на макушке  и,  украсив
себя сообразно времени года, смело проник в Храм.
   Праздничное великолепие Храма заставило кендера восторженно открыть рот.
   Пораженный, он глазел по сторонам, любуясь  тысячами  роз,  выращенных  в
садах  всего  Кринна  и  привезенных  сюда,  чтобы  наполнить  Храм  сладким
ароматом.
   Гирлянды остролиста, обвязанные красными бархатными лентами, добавляли  в
благоухание роз свой острый запах, а яркое солнце  играло  на  их  блестящих
листьях и вплетенных меж стеблями лебединых перьях. Почти  на  каждом  столе
стояли корзины с невиданными фруктами -  дары  Храму,  привезенные  со  всех
концов Кринна и выставленные в коридорах, дабы каждый посетитель мог вкусить
их нежную мякоть. Рядом с  фруктами  стояли  блюда  со  сладким  печеньем  и
холодными мясными закусками, так что кендер, думая, естественно, о Карамоне,
тут же до отказа набил снедью свои карманы и кошельки. Он  был  уверен,  что
при виде сладкого печенья с глазурью или булочки с медом все уныние Карамона
как рукой снимет.
   Так, замирая от счастья, Тас бродил по коридорам и в результате  едва  не
забыл, зачем он, собственно, явился сюда в этот  ясный,  погожий  день.  Ему
предстояла наиважнейшая миссия! Между тем на него никто не обращал внимания.
   Все, с кем он ни  встречался,  были  увлечены  предстоящими  торжествами,
государственными или делами  Братства,  а  возможно,  и  тем,  и  другим,  и
третьим.
   Редко кто бросал на кендера взгляд вторично,  чего  Тасу,  собственно,  и
следовало ожидать. Правда, ему пришлось все же пережить несколько неприятных
мгновений, когда на него  пристально  уставился  какой-то  стражник,  однако
кендер в ответ приветливо улыбнулся и помахал рукой. Этого оказалось  вполне
достаточно, чтобы усыпить бдительность охранника.  Древняя  мудрость  народа
кендеров гласила:  не  стоит  перекрашиваться  в  белое,  чтобы  слиться  со
стенами; сделай вид, что ты здешний,  и  стены  сами  поменяют  цвет,  чтобы
соответствовать твоему костюму.
   В конце концов, миновав многочисленные повороты и  лестницы  (разумеется,
он делал остановки, чтобы получше рассмотреть  кое-какие  безделицы,  причем
некоторые из них в итоге случайно упали в  его  кошельки),  Тас  оказался  в
коридоре, где не было ни украшений, ни оживленных  и  смеющихся  жрецов  или
гостей. В этом коридоре  было  сумрачно  и  тихо,  особенно  в  сравнении  с
остальными галереями и переходами Храма.
   Тас прокрался к уже знакомой двери. Таиться не было необходимости, просто
все вокруг выглядело  таким  зловещим,  что  кендер  невольно  стал  ступать
осторожнее, стараясь ничем не нарушить царившую здесь тишину. Разумеется,  у
него и в  мыслях  не  было  неслышно  подкрасться  и  застать  Рейстлина  за
каким-нибудь магическим экспериментом.
   Остановившись у дверей, Тас, однако,  расслышал  доносящийся  из  комнаты
голос Рейстлина и по тону понял, что у него посетитель.
   "Проклятье! - подумал кендер. - Теперь придется ждать, пока его гость  не
наговорится всласть и не уйдет. А я,  между  прочим,  не  просто  так  здесь
гуляю. Я пришел по наиважнейшему делу. Экое неудачное совпадение! Интересно,
как долго они проболтают?"
   И  Тас  приложил  ухо  к  замочной  скважине,  единственно  затем,  чтобы
попытаться определить, сколько ему придется ждать, однако,  услышав  женский
голос, ответивший магу, кендер вздрогнул и насторожился.
   "Этот голос мне знаком, - отметил он про себя. - Ну конечно, Крисания!
   Интересно, что она тут делает?"
   - Ты прав, Рейстлин, -  услышал  Тас  голос  Крисании,  -  это  куда  как
спокойное место, в сравнении с теми роскошными коридорами, где кишат жрецы.
   Хотя,  признаться,  когда  я   только   попала   в   Храм,   я   пугалась
этого-закоулка. Ты улыбаешься, а я действительно боялась. И мне не стыдно  в
этом признаться. Твой коридор казался мне заброшенным, холодным  и  угрюмым.
Но теперь сам воздух Храма - горячий и душный - угнетает меня. Я не в  силах
радоваться даже тому, как дивно преобразился  Храм  к  праздникам.  Вся  эта
роскошь, цветы, фрукты - сколько денег  на  это  ушло...  а  вокруг  столько
нуждающихся...
   Крисания замолчала, и Тас услышал легкий  шорох.  Поскольку  разговор  не
возобновлялся, он рискнул заглянуть в замочную скважину.  Плотные  шторы  на
окне были раздвинуты, однако в комнате ко всему еще и горели свечи. Крисания
сидела в кресле лицом к двери, а шорох, который услышал Тас,  был,  по  всей
видимости, вызван  се  нетерпеливым  движением.  Жрица  подперла  подбородок
рукой, и кендеру показалось, что она немного смущена и растерянна.
   Но не это удивило Тассельхофа. Крисания изменилась!  Куда  подевались  ее
простые скромные одежды и строгая прическа. Теперь она была наряжена так же,
как и остальные жрицы Храма, - в белое платье с  богатым  золотым  шитьем  и
отороченную белым мехом накидку. Руки ее были обнажены, а на правом запястье
Тас разглядел тонкий золотой браслет, который удачно подчеркивал белизну  ее
кожи. Пышные черные волосы Крисании, расчесанные на прямой пробор,  свободно
ниспадали на плечи, щеки разрумянились, а блестящие глаза были устремлены на
Рейстлина, который сидел перед нею спиной к двери.
   - Гм-м-м... - прошептал Тас. - Тика была права!
   - Я не знаю, зачем я пришла сюда... - вновь заговорила Крисания.
   "Зато я знаю!" - не без удовольствия подумал кендер и прислонился ухом  к
замочной скважине.
   - Каждый  раз.  при  встрече  с  тобой  я  исполнена  больших  надежд,  -
продолжала жрица, - но  потом  я  всегда  испытываю  разочарование.  Я  хочу
показать тебе, насколько прекрасна истина, и доказать, что только этим путем
мы принесем мир обитателям Кринна, но ты всегда переворачиваешь мои слова  с
ног на голову и выворачиваешь их смысл наизнанку.
   - Твои вопросы, Посвященная, - это твои сомнения, - услышал Тас скрипучий
голос Рейстлина. Затем раздался еще один  шорох  -  маг  подался  вперед,  к
Крисании.  -  Я  просто  хотел  помочь  тебе  услышать  собственный   голос.
Несомненно, Элистан предостерегал тебя от слепой веры.
   Тас услышал в голосе мага язвительную нотку,  но  Крисания,  по-видимому,
этого не заметила. Она ответила Рейсшину быстро, искренне и горячо:
   - Конечно. Он поощряет вопросы и часто приводит в  пример  Золотую  Луну,
сомнения которой помогли вернуться  на  Кринн  истинным  богам.  Но  вопросы
должны помогать человеку лучше понять то, что происходит, я же, слушая  твои
ответы, запутываюсь еще больше.
   - Что ж, это мне знакомо, -  сказал  Рейстлин  так  тихо,  что  Тас  едва
расслышал его слова.
   Кендер рискнул на мгновение оторвать ухо от замочной скважины и заглянуть
в комнату. Маг стоял возле жрицы, положив руку ей на плечо.  Когда  Рейстлин
произнес свои слова, Крисания подалась к нему и  быстро  накрыла  рукой  его
ладонь. Когда она заговорила, в ее голосе  было  столько  радости,  любви  и
надежды, что Тас почувствовал, как у него самого что-то оттаяло в душе.
   - Ты тоже чувствовал это? - спросила жрица. - Неужели мои слова затронули
в твоей душе какую-то струнку? Нет, не отворачивайся! Я по лицу  вижу  -  ты
думал о том, что я тебе сказала. Мы с тобой очень похожи - я поняла это, как
только увидела тебя... Ах, ты снова улыбаешься, снова смеешься надо мной? Ну
что ж, говори! Я-то знаю правду! Ты сам открылся  мне  тогда,  в  Башне!  Ты
сказал, что я столь же тщеславна, как и ты сам, - и это правильно.  Я  много
думала об этом и поняла, что хотя наши устремления внешне различны, на самом
деле они не так сильно  разнятся,  как  я  когда-то  считала.  Мы  оба  жили
одинокой, уединенной жизнью, оба безраздельно посвящали все  время  служению
своим идеалам. Ни перед кем мы не  раскрывали  того,  что  таилось  в  наших
сердцах. Даже наши близкие не знали этого. Ты окружил себя тьмой,  Рейстлин,
но я сумела разглядеть сквозь мрак тебя самого. Твои тепло и свет...
   Кендер снова заглянул в замочную скважину. "Сейчас он поцелует  ее!  -  с
волнением подумал Тас. - Ну и дела! То-то Карамон удивится!"
   "Ну давай  же,  давай!"  -  мысленно  подстегивал  он  Рейсшина,  который
по-прежнему недвижимо стоял над Крисанией. "Чего  он  медлит?"  -  размышлял
кендер, глядя на сияющие глаза и приоткрывшиеся губы молодой жрицы.
   Рейстлин неожиданно убрал руку с плеча Крисании и отошел от ее кресла.
   - Тебе лучше уйти, - хрипло пробормотал он. Кендер даже сплюнул с  досады
и отскочил от двери в сторону. Прижавшись к стене, он покачал головой.
   Из-за двери донесся надсадный кашель мага и  заботливый  голос  Крисании,
обеспокоенной его здоровьем.
   - Это ничего, - открывая дверь, сказал Рейстлин. - Вот уже несколько дней
я чувствую себя скверно.  И  ты,  видимо,  догадываешься  о  причинах  моего
недомогания...
   Он остановился на пороге, держа  дверь  перед  Крисанией  открытой.  Тас,
затаив дыхание, прижался спиной к стене  -  ему  очень  не  хотелось  мешать
разговору, к тому же он боялся упустить хоть словечко.
   - Разве ты ничего не чувствуешь?
   - Я что-то почувствовала, но не совсем поняла...  -  прошептала  Крисания
почти неслышно. - Что это было?
   - Гнев богов, - ответил Рейстлин, и даже Тасу стало ясно, что это  не  те
слова, которые надеялась  услышать  Крисания.  Казалось,  она  совсем  упала
духом.
   Рейстлин, однако, этого не заметил. - Их ярость сказывается на всех  нас,
я чувствую,  как  огненная  гора  приближается  к  этой  проклятой  планете.
Возможно, именно из-за этого ты чувствуешь себя подавленной и угнетенной.
   - Возможно, - пробормотала Крисания.
   - Завтра - первый день праздников,  -  продолжил  маг.  -  По  прошествии
тринадцати дней Король-Жрец обратится к богам, чтобы они явили всю свою мощь
в битве со злом. Он и его подручные уже готовятся к этому великому дню. Боги
знают  об  этом.  Они  уже  послали  знак  -  половина  жрецов  исчезла.  Но
Король-Жрец не обратил на это внимания. Теперь предупреждения богов с каждым
днем будут становиться все более внятными и грозными. Тебе случалось  читать
летопись  Астинуса  "Хроника  последних  Тринадцати  дней"?  Эту  хронику  и
читать-то невозможно без содрогания, а нам предстоит оказаться в самой  гуще
событий.
   Крисания посмотрела на Рейстлина, и лицо ее просияло.
   - Тогда давай вернемся в будущее, -  предложила  она.  -  Пар-Салиан  дал
Карамону волшебную вещь, которая вернет нас в наше время. Кендер рассказывал
мне о ней...
   - Какую волшебную вещь? - требовательно спросил  Рейстлин,  и  глаза  его
вспыхнули. Даже Крисания вздрогнула от неожиданности, а Тас и вовсе в страхе
затрепетал. - Как она выглядит? Как действует?
   - Я не знаю, - неуверенно ответила жрица.
   - О, я все расскажу, - неожиданно для самого себя вмешался Тас и выступил
вперед. - Прошу прощения, я не хотел мешать вам... Просто я проходил мимо  и
не мог не  слышать  вашего  разговора.  Кстати,  поздравляю  вас  с  началом
праздников!
   И кендер протянул свою маленькую руку, которую, однако, никто не пожал.
   Рейстлин и Крисания смотрели на  него  с  одинаковым  выражением,  словно
каждый из них вдруг обнаружил паука в тарелке с супом. Тем не менее Тас ни в
малейшей степени  не  был  этим  обескуражен.  Засунув  руку  в  карман,  он
продолжил как ни в чем не бывало:
   - О чем это мы говорили? Ах да, магическое приспособление. Так  вот...  -
Тас  заметил,  что  глаза  мага  опасно  блеснули,  а  брови  сдвинулись   к
переносице, и заторопился:
   - Когда оно не сложено, оно напоминает... скипетр или жезл с  шариком  на
конце,  украшенным  бриллиантами  и  самоцветами.  Оно  -  вот  такое,   это
устройство...
   Тас раздвинул руки примерно на ширину плеч.
   - Оно было таким в самом начале, но потом Пар-Салиан сделал с ним что-то,
и...
   - Сложил его так, что части вобрались сами в себя, и устройство оказалось
как раз такого размера, чтобы поместиться в  кармане,  -  закончил  за  него
Рейстлин.
   - Совершенно верно, - машинально  подтвердил  кендер  и  вдруг  удивленно
вытаращил глаза:
   - Откуда ты знаешь?
   - Это устройство мне знакомо, - ответил Рейстлин, и Тас расслышал  в  его
голосе напряженную дрожь. Был ли это страх или облегчение - кендер не знал.
   Крисания тоже обратила внимание на странную интонацию.
   - Что это за устройство? - спросила она. Рейстлин ответил не  сразу.  Его
лицо сделалось непроницаемым и бесстрастным.
   -  Я  не  могу   сказать   наверняка,   -   ответил   он   с   притворной
нерешительностью.
   - Я должен изучить его.
   Потом он бросил на кендера взгляд, который  отнюдь  не  укрепил  душевное
равновесие последнего.
   - Тебе что-нибудь нужно? - спросил маг. - Или ты просто  подслушивал  под
дверью?
   - Конечно нет! - оскорбился кендер. - Я пришел поговорить  с  тобой,  так
что если вы с госпожой Крисанией закончили...
   Отчего-то кендер почувствовал себя неловко и покосился на молодую жрицу.
   Крисания смотрела на него крайне недружелюбно,  и  Тас  поспешил  отвести
взгляд.
   - Может быть, нам лучше повидаться завтра? - спросила Крисания Рейстлина.
   - Думаю, завтра мы вряд ли встретимся, так как я  не  собираюсь  идти  на
праздник, - отрезал Рейстлин. - Кроме  того,  я  слишком  долго  наслаждался
твоим обществом, а мне надо еще поработать.
   -  Понятно,  -  кивнула  Крисания,  и  в  ее  голосе,  внешне  спокойном,
прозвучали нотки обиды и разочарования.
   - Прощайте, господа, - сказала  жрица,  поняв,  что  Рейстлин  ничего  ей
больше не скажет. Слегка поклонившись, она развернулась  и  пошла  вдаль  по
унылому коридору.
   - Я скажу Карамону, что ты передавала ему привет! - крикнул  ей  вдогонку
кендер, но Крисания даже не  обернулась,  и  Тас  со  вздохом  повернулся  к
Рейстлину. - Боюсь, что Карамон ей не слишком понравился. Правда, когда  она
видела его в последний раз, он немного перебрал "гномьей водки"...
   Рейстлин кашлянул.
   - Ты явился сюда, чтобы поговорить со мной .о брате? - холодно перебил он
кендера. - Если так, то можешь проваливать - разговора не будет.
   - О нет! - воскликнул Тас и ухмыльнулся. - Я пришел, чтобы  предотвратить
Катаклизм!
   Его слова на некоторое время  лишили  Рейстлина  дара  речи,  отчего  Тас
немедленно  возгордился.  Впрочем,   его   торжество   оказалось   недолгим.
Неподвижное лицо Рейстлина побелело, а непроницаемые, словно зеркало,  глаза
потемнели, так что кендеру удалось заглянуть в их истекающие мраком глубины,
которые маг так умело ото всех прятал. Сильные пальцы Рейстлина, точно когти
хищной пт