это на себя.
   Прежде чем Крисания успела возразить, Карамон набросил пыльную, но теплую
ткань ей на плечи. Жрица успела заметить, что взгляд его скользнул  по  телу
Рейстлина, равнодушно и без  малейшей  задержки,  словно  того  и  вовсе  не
существовало.
   Крисания схватила Карамона за руку:
   - Карамон, он спас нам жизнь. Он прочел заклинание, и те  ужасные  твари,
что обитают здесь, оставили нас в покое!
   - Просто они признали в нем своего! - Карамон опустил глаза  и  попытался
высвободить руку, но Крисания держала его крепко.
   - Можешь убить его, - сказала она гневно, - пока он беззащитен и слаб.
   Правда, если ты сделаешь это, мы тоже  погибнем,  но  ведь  ты  собирался
расправиться с ним, чего бы это ни стоило!
   - Я не могу убить его. - Карие глаза Карамона были спокойны  и  чисты,  и
Крисания отметила про себя, насколько они с братом все же  похожи.  -  Давай
будем честны друг с другом, Посвященная, - если я попытаюсь  убить  его,  ты
снова ослепишь меня.
   Он рывком освободил руку.
   - По крайней мере, хоть один из нас должен видеть...
   Крисания почувствовала, что щеки ее запылали от  стыда  и  гнева,  ибо  в
горьких речах Карамона ей послышалось эхо слов Лоралона. Гигант тем временем
быстро поднялся на ноги.
   - Я разожгу огонь, - сказал он сурово, - если только, - он махнул  рукой,
- друзья моего братца позволят мне это.
   - Надеюсь, позволят, - ответила Крисания не менее сурово и тоже встала. -
Они... они не тронули меня, когда я ходила за шторами.
   Карамон внимательно поглядел на нее, и Крисания впервые подумала  о  том,
как она выглядит после всех этих передряг - с ветхой бархатной портьерой  на
плечах, в изорванном белом платье, испачканном кровью, сажей и  пылью.  Рука
жрицы  непроизвольно  поднялась,  чтобы  поправить  волосы.  Некогда  гладко
причесанные и уложенные вокруг головы,  теперь  они,  грязные  и  спутанные,
висели как попало, закрывая ей глаза. На щеках Крисания чувствовала  грязные
разводы от недавних слез и сухую коросту запекшейся крови.
   Стараясь  сохранить  достоинство,  жрица  провела  ладонью  по   лицу   и
попыталась сделать что-нибудь с волосами, но все было тщетно.  Осознав,  как
глупо она, должно  быть,  выглядит,  и  рассердившись  пуще  прежнего  из-за
сочувственного взгляда Карамона, Крисания судорожно вздохнула  и  попыталась
взять себя в руки.
   - Итак, я  уже  не  та  холодная  мраморная  дева,  которую  ты  когда-то
встретил, - твердо сказала она. - Так же, как и ты больше не тот  забулдыга,
который не мог ступить по прямой и двух шагов. Похоже, за время  путешествия
мы кое-чему научились и кое-что поняли.
   - Уж я - точно, - мрачно откликнулся Карамон.
   - Вот как? - Крисания приняла вызов. - Любопытно!  А  понял  ли  ты,  как
поняла это я, что маги, послав меня в прошлое, позаботились о том,  чтобы  я
никогда не вернулась обратно?
   Карамон недоуменно уставился на  Крисанию,  и  та  ответила  ему  мрачной
улыбкой.
   - Нет, ты не знал, пожалуй, об  этой  незначительной  детали.  Во  веяном
случае, твой брат уверял меня в этом. Устройством перемещения во времени мог
воспользоваться только один человек - тот, кому его  дали,  -  ты!  Маги  из
Вайретской Башни послали меня в прошлое навстречу смерти, потому что боялись
меня!
   Карамон нахмурился. Минуту или больше оба молчали, потом Карамон сказал:
   - Ты могла бы покинуть Истар с тем  эльфом,  что  приходил  за  тобой.  С
Лоралоном.
   - А ты отправился бы с ним? - с горечью спросила Крисания. - Смог  бы  ты
отказаться от жизни в  своем  времени,  если  бы  оставалась  хоть  какая-то
надежда туда вернуться? Нет! Почему же ты думаешь, что я смогла бы?
   Карамон нахмурился еще сильнее и уже собирался что-то  ответить,  но  тут
Рейстлин громко закашлялся. Бросив взгляд на мага, Крисания прервала спор:
   - Разведи-ка лучше огонь, иначе мы можем погибнуть.
   Отвернувшись от Карамона, Крисания направилась к Рейстлину.
   Всматриваясь в бледное лицо мага, жрица задумалась,  слышал  ли  он  хоть
что-нибудь. Однако поначалу она даже не поняла, в сознании ли он.
   Рейстлин был в сознании, но выглядел настолько ослабевшим,  что  едва  ли
содержание разговора между Крисанией и Карамоном могло его заинтересовать.
   Жрица налила немного воды  из  реторты  в  треснувшую  глиняную  миску  и
опустилась на колени рядом с магом.  Оторвав  кусок  ткани  от  своей  белой
накидки - в том месте, где она была чище всего, - Крисания обтерла ему лицо,
горевшее точно в огне.
   Карамон за ее спиной собирал обломки мебели и  складывал  их  на  решетку
очага.
   - Надо бы что-то на растопку, - услышала Крисания бормотание исполина.  -
А-а, книга...
   При этих словах  Карамона  глаза  мага  открылись,  голова  дернулась,  и
Рейстлин попытался встать.
   - Не надо, Карамон, не делай этого! - испуганно крикнула жрица, и  гигант
замер с увесистым томом в руках.
   - Опасно, брат! - выдохнул Рейстлин. - Колдовские книги... лучше вовсе  к
ним не прикасаться...
   Голос отказывался ему повиноваться, и маг замолчал, однако взгляд его был
так    выразителен,    что    Карамон    подчинился.    Промямлив     что-то
маловразумительное,  он  выронил  фолиант  и  принялся  шарить  под  столом.
Рейстлин с облегчением закрыл глаза.
   - Здесь... как будто письма. - Карамон перестал шуршать разбросанной  под
столом бумагой. - Может быть, они сгодятся? - спросил он, отдуваясь.
   Рейстлин кивнул, и  уже  через  полминуты  до  слуха  Крисании  донеслось
веселое потрескивание пламени. Покрытая горючим лаком старая  мебель  охотно
занялась, и вскоре в очаге приветливо заплясал жаркий огонь.  Бледные  тени,
маячившие в темноте, отступили,  спасаясь  от  оранжевых  отсветов  пламени,
однако не исчезли вовсе.
   - Нужно перенести Рейстлина ближе  к  огню,  -  сказала  Крисания.  -  Он
говорил про какой-то настой...
   - Да, - без выражения откликнулся Карамон. Подойдя к брату,  он  поглядел
на него сверху вниз и пожал плечами. - Пусть он сам перенесет себя туда  при
помощи магии, если ему это так нужно.
   Глаза жрицы вспыхнули от гнева. Она резко повернулась к Карамону,  однако
Рейстлин сделал слабый жест рукой, и Крисания прикусила губу.
   - Ты вздумал взрослеть не в самое подходящее время, братишка, - прошептал
маг.
   - Возможно. - Лицо Карамона  заметно  опечалилось.  Тряхнув  головой,  он
отступил к очагу и замер у огня. - Возможно, это уже не имеет значения.
   Увидев,  что  взгляд  Рейстлина  последовал  за  Карамоном,  Крисания   с
удивлением отметила промелькнувшую на лице мага быструю, сдержанную улыбку.
   Потом взгляд его вернулся к Крисании, и улыбка сразу  погасла.  С  трудом
приподняв руку, Рейстлин сделал ей знак приблизиться.
   - С твоей помощью, - хрипло сказал он, - я, пожалуй, смогу встать.
   - Тебе понадобится посох... - Крисания потянулась за  магическим  посохом
Рейстлина.
   - Не прикасайся! - резко воскликнул Рейстлин и тут же закашлялся. -  Нет,
- повторил он чуть мягче и едва не задохнулся от нового  приступа  кашля.  -
Чужие руки... не должны... свет погаснет...
   Невольно вздрогнув, Крисания быстро оглянулась  через  плечо  на  дальний
темный конец комнаты. Рейстлин проследил ее взгляд и заметил  бледные  тени,
колышущиеся во мраке за пределами круга света,  исходящего  от  хрустального
шара на конце посоха.
   - Нет... они не нападут на нас, - тихо сказал он, когда  Крисания  обняла
его за плечи и помогла подняться с пола. - Они знают, кто я такой... -  Губы
мага скривились в  усмешке.  -  Они  знают,  кто  я  такой,  -  повторил  он
уверенней,  -  и  не  посмеют  гневить  меня.  Однако...  -  Рейстлин  снова
закашлялся  и  тяжело  навалился  на  Крисанию,  -  мы   будем   в   большей
безопасности, если кристалл не погаснет.
   Маг пошатнулся и чуть не упал. Крисания вовремя поддержала  его.  Дыхание
жрицы участилось, выдавая охватившее ее смятение. Слыша хрипы и бульканье  в
горле Рейстлина, Крисания чувствовала к больному магу острую жалость, и в то
же время близость его жаркого  тела  заставляла  жрицу  краснеть  и  прятать
глаза. От Рейстлина исходил дурманящий  аромат  используемых  в  заклинаниях
компонентов  -  розовых   лепестков,   бергамота,   пачулей,   еще   чего-то
сладковатого, а черный бархат его плаща казался  на  ощупь  очень  мягким  -
много мягче бархатной портьеры на  ее  плечах.  Взгляды  их  встретились,  и
невозмутимая зеркальная поверхность глаз Рейстлина  на  мгновение  растаяла,
позволив Крисании заглянуть вглубь, где полыхала страсть. Рука, которой  маг
опирался на ее плечо,  непроизвольно,  словно  помимо  его  воли,  притянула
Крисанию, ближе.
   Жрица зарделась, одновременно желая немедленно броситься прочь и навсегда
остаться в нежных объятиях мага. Как ни спешила она отвести взгляд, было уже
слишком поздно. Тело Рейстлина напряглось. Он резко и едва ли не грубо убрал
руку с ее плеча. Отстранившись от Крисании, маг всей тяжестью налег на  свой
посох.
   Но у него не было сил, чтобы передвигаться самостоятельно.  Покачнувшись,
Рейстлин начал оседать на пол. Крисания поспешила ему на помощь, но внезапно
между нею и магом возник Карамон.  Сильные  руки  подхватили  мага  с  такой
легкостью, словно тот весил не больше ребенка. Без  видимых  усилий  Карамон
перенес брата к огню и опустил в разболтанное, черное от копоти кресло.
   - Садись, госпожа Крисания. - Карамон подтянул к огню  еще  одно  кресло,
прежде стряхнув с него широкими ладонями пыль и золу.
   - Спасибо, - пробормотала Крисания, старательно отводя взгляд в сторону.
   Она опустилась на продавленное  сиденье,  подалась  вперед  и  неподвижно
уставилась на огонь. Самообладание понемногу возвращалось к ней.
   Когда жрица вновь нашла в  себе  мужество  оглядеться  по  сторонам,  она
увидела, что Рейстлин, закрыв глаз, полулежит  в  своем  кресле,  а  Карамон
кипятит воду в побитом жестяном котелке, который, судя по виду посудины,  он
выкопал откуда-то из-под горы углей в очаге. Чтобы вода грелась быстрее,  он
подложил  в  огонь  покрытую  затейливой   резьбой   деревянную   ножку   от
разломанного стула.
   Отсветы пламени блестели на его  золотых  доспехах  и  гладкой  загорелой
коже, а мышцы на спине всякий раз ходили ходуном,  стоило  озябшему  гиганту
слегка повести плечами.
   "Он и в самом деле прекрасно сложен", - подумала Крисания  и  вздрогнула.
Ей вспомнилось, как с мечом в руках Карамон ворвался в подземную лабораторию
Фистандантилуса в обреченном Храме. Тогда в его глазах она увидела смерть  -
смерть Рейстлина и свою собственную...
   - Вода закипела, - возвращая Крисанию к действительности,  громко  сказал
Карамон.
   - Давай я приготовлю ему отвар, - предложила  жрица,  радуясь,  что  тоже
может что-нибудь сделать для мага.
   Когда она подошла к Рейстлину, тот открыл глаза. Заглянув в них, Крисания
увидела только свое отражение - бледное, растерянное  лицо.  Рейстлин  молча
протянул  жрице  маленький  шелковый  мешочек,  завязанный  тесемкой,  и   в
изнеможении откинулся на спинку кресла. Крисания взяла мешочек и повернулась
к Карамону.
   - Положи несколько листьев в чашку и залей кипятком, - сказал исполин.
   - Что это за листья? - полюбопытствовала  Крисания,  открывая  мешочек  и
морщась от незнакомого острого запаха.  Карамон  помог  ей  налить  в  чашку
кипяток.
   - Не знаю. - Гигант пожал плечами. - Рейст всегда сам собирает травы.
   Рецепт этого снадобья Пар-Салиан дал ему сразу после... после  Испытания,
когда ему  было  совсем  плохо.  Да,  -  Карамон  улыбнулся,  -  пахнут  они
отвратительно, а на вкус, должно быть,  это  и  вовсе  жуткая  отрава...  Но
настой поможет ему.
   Карамон посмотрел на брата едва ли не с нежностью, но тут же отвернулся.
   Крисания подала дымящийся настой Рейстлину.  Тот  немедленно  вцепился  в
чашку дрожащими пальцами и поднес ее к  губам.  Сделав  первый  глоток,  маг
облегченно вздохнул и снова вытянулся в кресле.
   Наступила неловкая тишина. Карамон, не отрываясь, смотрел на огонь.
   Рейстлин тоже погрузил взгляд в языки пламени и молча пил свое снадобье.
   Крисания вернулась в кресло и занялась тем же,  чем,  как  она  полагала,
занимаются сейчас оба близнеца, - попыталась привести в порядок свои мысли и
хоть немного разобраться в том, что с ними произошло.
   Считанные часы назад она стояла в центре обреченного города,  осужденного
разгневанными богами на гибель. Уже тогда она была на  грани  срыва.  Сейчас
Крисания признавала это, как и то, что тогда она этого не понимала. С  какой
слепой самонадеянностью она  воображала,  будто  душа  ее  надежно  защищена
крепчайшими стальными стенами веры. Увы - теперь она с сожалением  и  стыдом
осознавала это, - вера ее оказалась отнюдь не из стали,  а  всего  лишь  изо
льда.
   В горниле правды сталь закаляется, а  лед  тает,  превращаясь  в  текучую
воду. Ее вера растаяла,  оставив  ее  беззащитной  и  ранимой.  Если  бы  не
Рейстлин, она, наверное, погибла бы в Истаре.
   Рейстлин... При мысли о нем щеки жрицы снова зарделись. Ей еще никогда не
приходилось сталкиваться с любовной страстью.  Когда-то,  много  лет  назад,
Крисания была помолвлена с молодым человеком, в которого, как  ей  казалось,
была влюблена. Но она не любила его, нет, и теперь могла признаться себе  не
только в этом; но и в том, что никогда по-настоящему не верила в любовь - во
всяком случае, в ту  любовь,  которая  воспевалась  в  легендах  и  сказках.
Зависимость от другого человека всегда казалась ей слабостью, а раз так - то
ее следовало сторониться. Крисания вспомнила, как Танис Полуэльф рассказывал
ей о своей жене Лоране. "Когда ее нет рядом, - сказал  он,  -  мне  кажется,
будто я лишился руки..."
   "Что за романтические бредни", - подумала она тогда, но теперь жрица  все
чаще задавала себе один и тот же вопрос: чувствует ли она нечто подобное  по
отношению к Рейстлину? Мысленно возвращаясь к последним  дням  в  Истаре,  к
бушующей над городом буре, к вспышкам молний  и  треску  грома,  Крисания  с
неизменным постоянством вспоминала только одно - жаркие  объятия  Рейстлина.
При этом жрица испытывала уколы сладкой боли, и ей безумно  хотелось,  чтобы
миг этот повторился. Однако что-то внутри  нее  по-прежнему  сопротивлялось,
вызывая невнятные, смутные страхи. Помимо  своей  воли  Крисания  припомнила
лихорадочный блеск в глазах  мага  -  восторг,  охватывавший  Рейстлина  при
каждом новом порыве бури. Он радовался надвигающейся катастрофе так,  словно
сам ее вызвал.
   Воспоминания Крисании были сродни запаху, который  она,  приблизившись  к
Рейстлину,  недавно   ощутила.   Маг   благоухал   розовыми   лепестками   и
экзотическими ароматами, и вместе с тем от него тянуло  тленом,  плесенью  и
едкой серой.
   Словом, насколько тело Крисании жаждало его прикосновений,  настолько  ее
душа в ужасе отшатывалась прочь...
   В животе Карамона громко заурчало, и Крисания, вздрогнув, возвратилась  в
реальность.  Подняв  голову,  она  увидела,  как  исполин  тут  же  смущенно
покраснел.
   Несмотря на то что Крисания вспомнила теперь и о собственном голоде,  она
невольно рассмеялась.
   Карамон с сомнением посмотрел на жрицу, подозревая, очевидно, что  у  нее
началась истерика; однако, заметив выражение его лица, Крисания  рассмеялась
еще громче. Смех ее был приятен и  звонок  -  казалось,  сама  тьма  немного
отступила перед ним, а от сердца отлегла тяжесть. В  конце  концов  Карамон,
захваченный ее весельем, тоже рассмеялся.
   - Так боги напоминают нам, что мы люди, - смахнув выступившие  на  глазах
слезы, сказала Крисания. - Подумать только,  мы  находимся  в  самом  жутком
месте, какое можно себе вообразить, нас окружают чудовища,  готовые  пожрать
нас и наши души, а я думаю только об одном: как сильно мне хочется есть.
   - Нам потребуется еда. - Отсмеявшись, Карамон сразу же посерьезнел.  -  И
какая-нибудь приличная одежда, если, конечно, мы намерены здесь задержаться.
- Он посмотрел на брата. - Сколько времени мы здесь пробудем?
   - Не долго, - отозвался Рейстлин. Кружка с  настоем  в  его  руках  почти
опустела, и голос мага звучал теперь намного увереннее. - Мне  нужно  время,
чтобы восстановить силы и закончить кое-какие исследования. Эта госпожа... -
Он посмотрел на Крисанию, и жрица невольно поежилась - таким холодным  вдруг
показался ей его голос. - Эта госпожа должна  обратиться  к  своему  богу  и
укрепиться в вере. Только после этого мы будем готовы пройти через Врата. Ну
а потом, брат мой, ты сможешь пойти куда пожелаешь.
   Крисания почувствовала на себе вопросительный взгляд Карамона и с  трудом
сохранила внешнее спокойствие, хотя упоминание о страшных Вратах -  проходе,
сквозь который  они  должны  были  проникнуть  в  Бездну  и  предстать  пред
Владычицей Тьмы, - заставило ее сердце в страхе замереть. Именно поэтому она
предпочла смотреть на пламя в очаге, нежели отвечать на взгляд Карамона.
   Гигант вздохнул и слегка откашлялся.
   - Ты отправишь меня домой? - поинтересовался он.
   - Куда пожелаешь.
   - Да, - резко сказал Карамон и посмотрел на брата,  -  я  хочу  вернуться
назад, к Тике, хочу... поговорить с Танисом. - Его голос дрогнул. - Я должен
буду объяснить... как получилось, что Тассельхоф погиб в Истаре...
   - О боги, Карамон! - Рейстлин раздраженно махнул рукой. -  Мне  казалось,
что  в  тебе  наконец-то  созрел  взрослый  мужчина!  Вернувшись  домой,  ты
застанешь кендера на  кухне  у  Тики,  где  он  будет  потчевать  ее  лихими
историями и одновременно сгребать в свои кошельки все, что плохо лежит!
   - Что?! - Карамон побледнел, и глаза его вылезли из орбит.
   - Выслушай меня, братец, выслушай хоть раз в жизни! - прошипел  Рейстлин,
наставив на Карамона длинный тонкий палец. - Кендер сам навлек на  себя  все
эти  беды,  воровски  пристроившись  к  заклинанию  Пар-Салиана.  Тому,  что
кендерам, гоблинам и гномам запрещены перемещения во времени, есть  причина,
и причина очень веская! Эти расы появились случайно, не по воле богов, но по
капризу судьбы, по небрежности великого Реоркса.  Эти  расы,  в  отличие  от
эльфов, великанов и людей, находятся вне потока времени, поэтому кендер  мог
изменить ход истории, что  он  и  сам  быстро  понял,  стоило  мне  об  этом
проговориться. Я не мог допустить, чтобы  такое  случилось!  Предотврати  он
Катаклизм, что он, собственно, и собирался сделать, и кто знает,  что  могло
бы произойти?!
   Возможно, вернувшись в собственное время, мы  обнаружили  бы,  что  нашим
миром  безраздельно  правит  Владычица  Тьмы,  ибо  Катаклизм  отчасти   был
ниспослан  богами  и  для  того,  чтобы  подготовить  обитателей  Кринна   к
грядущему, к будущему отпору силам зла...
   - И ты его убил! - перебил мага Карамон.
   - Я велел ему забрать твое магическое устройство, - сухо заявил Рейстлин,
- я научил его пользоваться им и отправил его домой!
   Карамон моргнул.
   - Точно? - с сомнением спросил он. Рейстлин вздохнул и запрокинул  голову
на спинку кресла.
   - Да, - сказал он. - Но я  не  надеюсь,  что  ты  мне  поверишь.  Почему,
собственно, ты должен мне верить?
   Руки мага слабо шевельнулись и запахнули полы черного плаща.
   - Знаешь, - тихо сказала Крисания, - кажется, я припоминаю... В последние
минуты перед землетрясением я видела Тассельхофа. Он... тоже был в Священной
Келье...
   Рейстлин чуть приоткрыл глаза и сквозь узкие  щелочки  век  посмотрел  на
жрицу. Его горящий взгляд, пронзив сердце Крисании, заставил ее вздрогнуть и
смешал все ее мысли.
   - Продолжай! - потребовал Карамон.
   - Я помню... у него в руках было какое-то устройство. Во  всяком  случае,
мне так показалось. Он еще что-то говорил... - Крисания  приложила  руку  ко
лбу.
   - Но я не могу вспомнить - что. Там было страшно и стоял такой  грохот...
Да, я уверена - у него было с собой магическое устройство!
   Рейстлин улыбнулся:
   - Ну, уж госпоже Крисании-то ты, надеюсь, поверишь? - Маг пожал  п