гический  посох.  Из  хрустального  шара,  служившего  посоху   навершием,
струился мягкий волшебный свет.
   - Рейстлин! Как ты?
   Встав на колени рядом с магом, Крисания заглянула в  его  тонкое  бледное
лицо. Глаза Рейстлина медленно открылись. Затем он поднял  руку  и  притянул
жрицу к себе. Обнимая Крисанию, он гладил ее по мягким черным волосам, и она
чувствовала удары его сердца. Тело мага  источало  странное  тепло,  которое
заставило жрицу позабыть о могильном холоде Башни.
   - Не бойся! - успокоил Рейстлин  трепещущую  жрицу.  -  Никто  больше  не
причинит нам вреда. Твари видели меня  и  признали  своего  хозяина.  Ты  не
пострадала?
   Крисания, не в силах произнести хоть слово, лишь улыбнулась в ответ.
   Рейстлин вздохнул. Жрица закрыла глаза и, успокоенная,  прильнула  к  его
груди, наслаждаясь теплом объятий мага.
   Внезапно  рука  Рейстлина  снова  легла  на   волосы   Крисании,   и   та
почувствовала, как напряглось его тело. Едва ли не грубо Рейстлин взял жрицу
за плечи и отстранил от себя.
   - Расскажи, что  произошло,  -  попросил  он  слабым,  но  требовательным
голосом.
   - Когда я очнулась... - Крисания замолчала. Кошмар,  который  она  только
что пережила, и последовавшие за ним теплые объятия  Рейстлина  сбили  ее  с
толку и смутили душу. Заметив,  что  в  глазах  мага  появилось  нетерпение,
Крисания поспешно продолжила, стараясь унять дрожь в голосе:
   - Я услышала крик Карамона...
   Рейстлин широко открыл глаза.
   - Брат? - Маг вздрогнул. - Значит, заклинание подействовало и на него.
   Удивительно, что я еще жив. Но где же он?
   Рейстлин слабо пошевелился и, приподнявшись на  локте,  увидел  Карамона,
который невдалеке без чувств лежал на полу.
   - Что с ним случилось?
   - Я... я прочла заклинание. Он ослеп, - объяснила Крисания и  покраснела.
- Я не собиралась причинять ему увечье, так вышло...  когда  он  ворвался  в
лабораторию  и  хотел  убить  тебя...  Помнишь,  в   Истаре,   перед   самым
Катаклизмом?
   - Ты ослепила его! Паладайн... ослепил его! - Рейстлин рассмеялся.
   Каменные стены комнаты  эхом  повторили  его  хриплый  смех,  и  Крисания
невольно поежилась. Однако хохот застрял в горле Рейстлина.  Маг  закашлялся
и, жадно ловя ртом воздух, схватился за грудь.
   Крисания беспомощно смотрела на него, однако  вскоре  приступ  прошел,  и
тело Рейстлина расслабленно вытянулось на каменном полу.
   - Продолжай, - нетерпеливо прошептал маг.
   - Я услышала его крик, но в темноте ничего не было  видно.  Мой  медальон
дал мне немного света, я отыскала Карамона и только тогда поняла, что  он...
ничего не видит. Потом я увидела на полу тебя. Ты был без сознания, и мне не
удалось привести тебя в чувство. Карамон попросил  меня  описать  то  место,
куда мы попали, и я вдруг разглядела... - Крисания вздрогнула. -  Разглядела
эти жуткие... жуткие...
   - Продолжай, - властно сказал Рейстлин. Крисания набрала в грудь побольше
воздуха.
   - Потом свет медальона стал меркнуть... Рейстлин кивнул.
   - ...и эти... твари начали приближаться  к  нам.  Тогда  я  позвала  тебя
снова, но не твоим именем, а именем Фистандантилуса. Тут твари  замешкались,
и твой брат... - Страх отпустил Крисанию, и в голосе ее послышались  гневные
нотки. - Твой брат бросил меня на пол и навалился всею своею  тушей,  крича,
что пусть, мол, они увидят, что ты тоже принадлежишь к их миру.
   - Мой брат это сказал? - спросил Рейстлин после небольшой паузы.
   Крисания вздрогнула и,  озадаченная  удивлением  и  восхищением,  которые
неожиданно прозвучали в голосе мага, посмотрела ему в лицо.
   - Да, - ответила она довольно холодно. - А что?
   - Карамон спас нам жизнь, - снизошел  до  объяснения  Рейстлин  -  теперь
голос его был полон сарказма. - На сей раз этому остолопу  пришла  в  голову
действительно неплохая мысль. Возможно,  стоило  бы  навсегда  оставить  его
слепым - это помогает ему думать.
   Рейстлин попытался было снова засмеяться, но  его  опять  сотряс  приступ
удушающего кашля. Крисания инстинктивно подалась к нему, чтобы  хоть  чем-то
помочь, но маг, корчась от боли, остановил ее свирепым  взглядом.  Затем  он
перекатился на бок, и его вырвало.
   Когда Рейстлин снова лег на спину, губы  его  были  испачканы  кровью,  а
пальцы рук сведены судорогой. Дышал он часто и прерывисто, а тело его  время
от времени вздрагивало от новых позывов к рвоте.
   Крисания беспомощно разглядывала мага.
   - Помнишь, когда-то ты сказал мне, что боги не в силах излечить  тебя  от
этой болезни? Но ведь ты  умираешь!  Неужели  я  ничего  не  могу  для  тебя
сделать? - спросила она Рейстлина, не осмеливаясь прикоснуться к нему.
   Некоторое время Рейстлин лежал молча, не в силах произнести ни слова.
   Наконец он с трудом поднял руку и сделал знак жрице наклониться поближе.
   Крисания  послушалась,  и  Рейстлин,  нежно  прикоснувшись  к  ее   щеке,
приблизил к ней свое лицо. Жрица почувствовала кожей его теплое дыхание.
   - Воды... - едва слышно прошептал маг. Крисания не расслышала, но  прочла
просьбу  по  его  губам,  покрытым  коркой  запекшейся  крови.  -  Настой...
поможет...
   - Его рука с трудом скользнула к карману бархатного плаща. -  И  тепло...
нужно разжечь огонь! У меня нет сил...
   Крисания кивком головы показала, что все поняла.
   - Карамон? - снова беззвучно прошептали губы Рейстлина.
   - Эти... твари напали на него.  -  Крисания  посмотрела  через  плечо  на
недвижимого воина. - Я даже не знаю, жив ли он...
   - Он нам нужен! Ты должна... вылечить его... - Обессилев, Рейстлин умолк.
   Глухо стукнувшись затылком, он уронил голову на  каменный  пол  и  смежил
глаза.
   Крисания судорожно сглотнула.
   - Ты... уверен? - нерешительно переспросила она. - Он хотел убить тебя...
   Рейстлин улыбнулся  одними  губами  и,  не  открывая  глаз,  отрицательно
покачал головой. Черный капюшон его плаща слегка  зашуршал  о  камень  пола.
Затем глаза мага приоткрылись, и Крисания на мгновение сумела заглянуть в их
мглистые глубины. Свет в зрачках Рейстлина едва теплился, и от этого  взгляд
мага приобрел выражение мягкое и теплое, почти нежное, нисколько не  похожее
на то, которое Крисания видела в них прежде.  Раньше  в  карих  глазах  мага
бушевало неистовое пламя, но теперь...
   -  Крисания...  -  выдохнул  Рейстлин.  -  Сейчас  я,  наверное,  потеряю
сознание... Ты... останешься одна... в этом царстве тьмы. Мой брат...  может
помочь... тепло...
   Глаза его снова  закрылись,  но  пальцы,  сжимавшие  руку  жрицы,  крепко
стиснули ее запястье, словно маг призывал Крисанию собрать все свои  силы  и
вернуться  к  реальности.  После  непродолжительной  борьбы  с   собственной
слабостью Рейстлин снова ненадолго открыл глаза и  посмотрел  прямо  в  лицо
жрице.
   - Только не выходи из комнаты! - прошептал он и потерял сознание.
   "Ты останешься одна!" Крисания в ужасе огляделась по сторонам,  чувствуя,
как страх ледяной рукой вцепился ей в горло. Вода! Тепло! Откуда она возьмет
их? Никакая молитва ей не поможет! Где угодно, но только не в  этой  обители
зла!
   - Рейстлин! - Жрица жалобным голосом окликнула мага и, стиснув в  ладонях
его тонкие пальцы,  прижалась  к  ним  щекой.  -  Рейстлин,  пожалуйста,  не
оставляй меня! - прошептала  Крисания,  вздрогнув  от  прикосновения  к  его
холодеющей коже.
   - Я не могу сделать то, что ты просишь, у меня тоже нет сил!  Я  не  могу
превратить в воду пыль и пепел!
   Рейстлин открыл глаза. Радужины их были темны, как самая темная  ночь,  в
которую он вот-вот готов был погрузиться снова. Чуть  шевельнув  пальцами  в
ладонях Крисании, он освободил их и провел рукой по ее щеке от  уголка  глаз
до подбородка. Затем его рука обмякла, а голова безвольно откинулась набок.
   Крисания прикоснулась к своему лицу, недоумевая, что именно хотел сказать
ей Рейстлин своим странным жестом. Это не было лаской - маг  пытался  что-то
объяснить ей, что-то подсказать. Она поняла это по его настойчивому взгляду.
Но что?
   От  прикосновения  пальцев  Рейстлина  ее  кожа  запылала,   и   Крисания
вспомнила...
   Я не могу превратить в воду пепел и пыль...
   - Мои слезы! - пробормотала жрица.

Глава 2

   Оставшись в холодной и пустой комнате наедине  с  бесчувственными  телами
близнецов, Крисания внезапно остро  позавидовала  им.  "Куда  как  легче,  -
размышляла она, - потерять сознание, соскользнуть в  бездонную  пропасть  и,
ничего не видя и не слыша, позволить тьме поглотить себя!"  Между  тем  злые
силы, бежавшие при звуке голоса Рейстлина,  стали  вновь  ощутимы.  Крисания
спиной чувствовала их присутствие, словно чье-то холодное  дыхание.  Злобные
взгляды пронзали ее из темных углов. Единственное, что удерживало тварей  от
нападения, - это свет магического посоха, который продолжал источать  ровное
сияние. Даже потеряв сознание, Рейстлин не выпустил его из руки.
   - Его жизнь зависит только  от  меня,  -  стараясь  заглушить  неумолчный
шепот, доносящийся со всех сторон, громко сказала самой себе Крисания.  -  В
слабости своей Рейстлин положился на мою силу. Я всегда, -  Крисания  отерла
слезы и посмотрела, как блестит в волшебном свете посоха соленая влага на ее
пальцах,  -  всегда  гордилась  своей  силой  и   могуществом,   однако   до
сегодняшнего дня не знала, что есть настоящая сила.
   Взгляд жрицы остановился на лице мага:
   - Но теперь я увидела настоящую силу в нем! Я не могу подвести его!
   - Тепло. - Крисания встала с колен. - Ему нужно  тепло.  Мы  с  Карамоном
обойдемся... - Она тяжело вздохнула. - Но как мне сделать это?  Если  бы  мы
были в Замке Ледяной Стены, то одной моей молитвы было бы достаточно,  чтобы
согреть нас всех. Паладайн помог бы нам. Но ведь здешний холод - это не  тот
холод, который приносит с собой снег и лед. Нет, этот холод совсем иной,  от
него стынет душа, а не тело и кровь. Здесь, в этой обители мрака и зла,  моя
вера сможет поддержать лишь меня одну и не согреет никого больше!
   Оглядевшись по  сторонам,  Крисания  заметила  в  свете  посоха,  который
худо-бедно освещал почти всю комнату, пыльные портьеры, закрывавшие окно.
   Сделанные из  тяжелого  бархата,  слегка  потраченного  молью,  они  были
достаточно  велики,  чтобы  укрыть  трех  человек.  В  первый  момент  жрица
приободрилась, но настроение ее тотчас же упало, как только она  сообразила,
что, прежде чем она доберется до  окна,  ей  придется  пересечь  почти  весь
кабинет. Едва видные в полутьме, заветные портьеры находились на  порядочном
расстоянии от  пределов  круга  яркого  света,  который  отбрасывал  сияющий
хрустальный шар на вершине магического посоха.
   - Я должна добраться туда, - сказала себе Крисания. - Правда,  для  этого
мне придется войти во мрак...
   При мысли об  этом  сердце  жрицы  болезненно  сжалось,  а  ее  решимость
поколебалась.
   - Попрошу Паладайна помочь мне... - попыталась успокоить  себя  Крисания,
но взгляд ее против воли упал на платиновый медальон, который - потускневший
и холодный - лежал на полу у ее ног.
   Наклонившись за ним,  Крисания  на  мгновение  заколебалась,  не  решаясь
дотронуться до своего спасительного амулета. Она вдруг вспомнила, как померк
его свет, не в силах противостоять наступающим силам зла.
   Потом она с сожалением подумала о Лоралоне -  великом  эльфийском  жреце,
который  явился,  чтобы  забрать  ее  с  собой  и  уберечь  от   неизбежного
Катаклизма.
   Крисания отказалась, предпочтя  подвергнуть  свою  жизнь  опасности  ради
того, чтобы услышать слова Короля-Жреца, - слова, которые послужили причиной
обрушившейся на Истар и  весь  Ансалонский  континент  жестокой  кары.  Быть
может, Паладайн гневается? Быть может, в своем  гневе  он  отвернулся  и  от
Крисании, ибо неспроста же в ее время многие верили, что боги отвернулись от
Кринна,   позволив   разразиться   самой   страшной   катастрофе   за    всю
засвидетельствованную  историю?  Или  божественная  воля  Паладайна   не   в
состоянии проникнуть сюда, сквозь мрачные стены проклятой Башни,  защищенные
могущественными заклятьями злых сил?
   Испуганная и растерянная, Крисания наконец решилась и подняла медальон.
   Платиновый Дракон не  дал  света  и  вообще  никак  не  отозвался  на  ее
прикосновение.
   Металл остался холоден и мертв. Стоя в центре страшной комнаты,  Крисания
сжимала медальон в руке, и зубы ее мелко стучали от страха.
   - Если я не решусь подойти к окну, - убеждала себя жрица,  -  я  умру  от
холода. Мы все умрем... - Она оглянулась на братьев. Несмотря на то  что  на
Рейстлине была длинная бархатная мантия,  руки  его  оставались  холодны,  а
Карамон и вовсе был в своем гладиаторском наряде  -  набедренной  повязке  и
символических золотых доспехах.
   Вздернув  подбородок,  Крисания  бросила  дерзкий   взгляд   туда,   где,
притаившись во тьме, тревожно  шепталась  жуткая  нежить.  Она  должна  быть
сильнее их!
   С этой мыслью Крисания решительно шагнула вперед.
   Как только она вышла из круга света магического посоха, темнота ожила.
   Шепот стал громче, и Крисания, к своему ужасу, расслышала слова!

   Как грозно стучит в твое сердце любовь,
   Как мрак к тебе радостно льнет,
   Как рвется и пенится крови поток,
   Что в жилах проворно течет.

   Ответь же, любимая, чистый огонь
   Кого из ночи призовет?
   Молчат небеса, лишь во мраке луна
   Кровавою каплей плывет.

   Затем Крисания  ощутила  на  своей  коже  ледяное  прикосновение  мертвых
пальцев и, вздрогнув, отпрянула в сторону. Однако вблизи нее никого не было.
Чувствуя, что ее начинает мутить от  ужаса  перед  мрачной  любовной  песней
мертвецов, она никак не могла заставить себя сдвинуться с места.
   - Нет! - решительно сказала Крисания самой себе. - Я  пойду  вперед!  Эти
порождения тьмы не остановят меня! Я - жрица светлого Паладайна!  Даже  если
мой бог отвернулся от меня, я все равно не отрекусь от своей веры!
   Гордо подняв голову, Крисания  взмахнула  руками,  как  будто  раздвигала
перед собой тьму, точно занавесь, и,  преодолев  страх,  двинулась  к  окну.
Шипящий шепот  и  свист  раздались  вокруг  с  новой  силой.  Жрица  слышала
загробный хохот, звучащий над самым ее ухом, но никто и ничто не  осмелилось
ни напасть, ни даже прикоснуться к ней. Тем не менее путь к  окну  показался
ей длиною в несколько миль.
   Вцепившись в портьеры обеими руками и едва держась на  ослабевших  ногах,
Крисания раздвинула тяжелый пыльный бархат и выглянула наружу в надежде, что
огни большого города успокоят ее. "Там живут  люди,  -  прижимаясь  лицом  к
стеклу, говорила она себе. - Я увижу свет..."
   Однако древнее пророчество еще не сбылось, и Рейстлин пока не  вступил  в
Башню Властелином настоящего и будущего, - это случится только в грядущем, а
ныне Башня все еще  была  укрыта  непроницаемой  тьмой,  словно  неподвижным
черным туманом. Возможно, огни  прекрасного  Палантаса  действительно  сияли
где-то там, за мрачной пеленой, но Крисания ровным счетом ничего не увидела.
   Жрица подавленно вздохнула и,  поудобней  перехватив  портьеры,  с  силой
рванула их вниз. Ветхая ткань поддалась ее усилиям, и портьеры обрушились на
Крисанию. Выпростав голову  из-под  пыльной  ткани,  жрица  с  удовольствием
закуталась  в  тяжелый  бархат  и  почувствовала,  как  долгожданное   тепло
наконец-то вливается в ее жилы.
   Кое-как расправив вторую портьеру, Крисания потащила ее  за  собой  через
комнату, с тревогой  прислушиваясь  к  скребущему  звуку,  с  которым  ткань
собирала по пути разбросанный повсюду мусор и обломки мебели.
   Свет  магического  посоха  направлял  ее  сквозь  мрак.  Когда   Крисания
очутилась  наконец  вблизи  него,  в   относительной,   как   ей   казалось,
безопасности, она упала на пол совершенно без сил, вся дрожа  от  пережитого
волнения.
   До сих пор Крисания  не  осознавала,  насколько  она  в  действительности
выдохлась и устала. Много ночей кряду -  с  тех  самых  пор,  как  на  Истар
обрушилась затяжная буря, - она недосыпала,  и  теперь,  лежа  на  полу  под
бархатом занавески, ей не удавалось думать ни о чем ином, кроме сна. Соблазн
закрыть  глаза  и  забыться  в   дреме   хоть   на   несколько   минут   был
непреодолимым...
   - Ну-ка, прекрати! - сердито приказала себе Крисания.
   С трудом заставив себя подняться на ноги,  она  подтащила  ставшую  вдруг
невероятно тяжелой портьеру к тому месту, где  лежал  Карамон,  и  заботливо
накрыла его. Грудь Карамона была  неподвижна.  Крисания  коснулась  его  шеи
пальцами, надеясь уловить в артерии биение  жизни.  Пульс  был  медленным  и
неровным. Совсем рядом со своими пальцами Крисания вдруг с ужасом обнаружила
какие-то белые отметины, похожие на следы холодных губ.
   Лишенная  тела  голова  всплыла  в  памяти  жрицы.  Вздрогнув,   Крисания
попыталась отогнать от себя  зловещий  образ  и,  поплотнее  завернувшись  в
бархат,  сосредоточилась  на  Карамоне.  Коснувшись  руками  его  лба,   она
принялась негромко молиться.
   - Паладайн! - прошептала Крисания. - Если в гневе своем ты не  отвернулся
от своей жрицы, если знаешь ты, что все свои дела она вершит к  вящей  славе
твоей, если в силах ты раздвинуть эту страшную тьму и  откликнуться  на  мою
молитву, то... вылечи этого человека! Если предначертанный ему  твоею  волей
жизненный путь еще не завершен, если осталось хоть  что-то,  что  он  должен
совершить в этом мире, - даруй ему жизнь и здоровье. Ну а  если  такова  его
судьба, то возьми к себе его душу, чтобы пребывала она...
   Крисания  не  смогла  закончить.  Последние  силы  покинули  ее,  и  она,
опустошенная, оставленная во тьме, почувствовала, что не  способна  выносить
более постоянную внутреннюю борьбу с собой. Опустив голову  на  руки,  жрица
горько заплакала. Гулкое  эхо  тотчас  подхватило  ее  рыдания  -  отчаянные
рыдания человека, утратившего последнюю надежду.
   Внезапно Крисания почувствовала, как  ее  коснулась  чья-то  рука.  Жрица
вздрогнула от ужаса, однако рука эта была сильной и теплой.
   - Ну-ну, Тика, - сказал совсем рядом сонный голос. - Все будет хорошо, ты
только не плачь.
   Приподняв заплаканное лицо, Крисания увидела, как вздымается и опускается
грудь  Карамона.  Гигант  дышал  ровно  и  глубоко,   мертвенная   бледность
постепенно сходила с его чела. Белые отметины на шее тоже поблекли. Похлопав
Крисанию по руке, Карамон улыбнулся.
   - Это просто дурной сон, Тика, - пробормотал он. - Все пройдет... к  утру
все пройдет...
   Подтянув к подбородку пыльный  бархат  занавески,  Карамон  завозился  на
полу, громко зевнул и,  перевернувшись  на  бок,  погрузился  в  глубокий  и
спокойный сон.
   Не находя сил  даже  для  благодарности  Паладайну,  Крисания  неподвижно
сидела и смотрела, как спит исцеленный ею воин. Затем какой-то звук  донесся
до ее слуха - это был звук капающей воды! Повернувшись,  жрица  заметила  на
столе стеклянную реторту. Носик ее был отбит, а сама реторта лежала на боку,
у самого края столешницы. Ее содержимое разлилось сотни лет назад, и  с  тех
пор реторта валялась здесь, пустая и пыльная, однако  теперь  внутри  сосуда
сверкала чистая прозрачная жидкость, которая  медленно  стекала  на  пол.  В
свете  магического  посоха  каждая  капелька   блистала   словно   настоящий
бриллиант.
   Крисания нерешительно  протянула  руку  и,  поймав  несколько  капель  на
ладонь, поднесла руку к губам.
   - Вода! - выдохнула она.
   Вода немного горчила и имела солоноватый  привкус,  однако  Крисании  она
показалась удивительно вкусной, вкуснее всех  вин,  которые  она  когда-либо
пробовала. Заставив себя подняться, Крисания набрала в ладонь воды  и  жадно
припала к ней  ртом.  Напившись,  она  поставила  реторту  вертикально  и  с
удивлением заметила, что уровень жидкости внутри немедленно восстановился.
   Теперь Крисания смогла поблагодарить Паладайна,  обратившись  к  нему  со
словами, которые поднялись из самых глубин ее сердца. Страх перед темнотой и