сказал он пронзительным шепотом. - Но я не стану об  этом  распространяться.
Может дойти.., ты знаешь до кого.
   - Ты хочешь склеить это? - Эпло поднял разбитую статуэтку.
   - Так ты намерен хранить свою тайну, - сказала Алеата. Протянув руку, она
забрала у Эпло обломки, легонько коснувшись его руки. - Знаешь, это не имеет
значения. Папа поверит тебе, если ты скажешь ему, что упал с неба. Калли  не
поверит тебе, если ты скажешь, что пришел через дверь. С какой  бы  историей
ты ни пришел, попытайся сделать ее позанимательней.
   Она приложила обломки друг к другу и подняла их к свету.
   - Откуда им знать, как она выглядит? Вот, например, ее волосы. Ни у  кого
нет таких волос - белых на макушке и коричневых на концах. -  Лиловые  глаза
не отрываясь смотрели на Эпло. - Нет, я ошиблась. Это почти как твои волосы,
только наоборот. У тебя они коричневые с белыми концами. Странно, правда?
   - Только не там, откуда я пришел. Там у всех такие волосы, как у меня.
   Это, по крайней мере,  было  правдой.  Патрины  рождались  с  каштановыми
волосами.
   Когда они становились взрослыми, волосы на концах начинали  белеть.  Эпло
не сказал, что  у  сартанов  все  было  наоборот.  Они  рождались  с  белыми
волосами, концы которых со  временем  темнели.  Он  посмотрел  на  статуэтку
богини, которую эльфийка держала в руке.
   Это было доказательством того, что сартаны побывали в этом мире. Где  они
теперь?
   Его мысли обратились к старику. Зифнебу не  одурачить  Эпло.  У  патринов
превосходный слух. Старик сказал об "эльфах Трибуса" - эльфах, которые  жили
на Арианусе, эльфах, которые жили в другом мире, отделенном от этого.
   - ..твердотопливная ракета-носитель. Взорвалась  на  стартовой  площадке.
Ужасно.
   Ужасно. Но они не поверили мне, понимаешь ли. Я  говорил  им,  что  магия
куда безопасней.
   А все из-за того, что они не захотели иметь дело с пометом летучих мышей.
Знаешь, его нужно несколько тонн, чтобы достичь подъемной силы...
   Не то чтобы в речах старика было много смысла. Однако в его безумии  была
своя система. Сартан Альфред тоже казался всего лишь неуклюжим слугой.
   Алеата сложила осколки статуэтки в ящик стола. Останки разбитой  чашки  и
блюдца отправились в мусорную корзину.
   - Хочешь выпить? Есть прекрасное бренди.
   - Нет, спасибо, - отказался Эпло.
   - Я подумала, что после небольшой сцены, которую закатила Калли, тебе это
может понадобиться. Может, нам присоединиться к остальным?
   - Я предпочел бы поговорить с тобой наедине, если позволишь.
   - Ты  подразумеваешь,  можно  ли  нам  остаться  вдвоем  без  свидетелей?
Конечно. - Алеата рассмеялась. - Моя семья знает меня. Ты не  испортишь  мне
репутацию в их глазах.
   Я пригласила бы тебя посидеть  на  веранде,  но  там  по-прежнему  толпа,
глазеет на твое "порождение зла". Мы можем пройти  в  гостиную.  Там  сейчас
прохладно.
   Алеата пошла впереди, двигаясь с очаровательной грацией. Эпло был защищен
от женских чар - не магией, поскольку даже самые могущественные руны,  пусть
даже начертанные на теле, не могут защитить от коварной  отравы  любви.  Его
защитой был опыт.
   В Лабиринте любить опасно. Но патрин мог  восхищаться  женской  красотой,
как он любовался калейдоскопическими небесами Нексуса.
   - Проходи, пожалуйста, - пригласила его Алеата.
   Эпло вошел в гостиную. Алеата вошла следом, закрыла дверь и  прислонилась
к ней, изучая его.
   Расположенная в центре  дома,  а  потому  лишенная  окон,  гостиная  была
изолированной и располагала к интимности. Веер на потолке крутился  с  тихим
посвистом, и это был единственный слышный  здесь  звук.  Эпло  повернулся  к
хозяйке, которая игриво улыбнулась ему.
   - Если бы ты был эльфом, тебе было бы опасно оставаться со мной наедине.
   - Прости, но ты не кажешься мне опасной.
   - Да, но  я  опасна.  Я  скучаю.  Я  обручена.  Это  почти  синонимы.  Ты
чрезвычайно хорошо сложен для человека. Большинство людей, которых я видела,
слишком большие и неуклюжие. Ты стройный. - Алеата бережно положила руку ему
на плечо. - У тебя мышцы твердые,  как  дерево.  Тебе  не  больно,  когда  я
прикасаюсь к тебе?
   - Нет, - сказал Эпло со своей обычной спокойной улыбкой. - А что,  должно
быть больно?
   - А как же твоя кожная болезнь? Патрин вспомнил о своем вранье.
   -  А,  это.  Нет,  она  затрагивает  только  кисти  рук.  Алеата   слегка
неприязненно покосилась на повязки.
   - Какая жалость. Я смертельно скучаю. - Она снова прислонилась  к  двери,
вяло разглядывая его. - Человек с перевязанными руками. То, что предсказывал
старый маразматик. Я думаю, а не окажется ли правдой и все остальное?
   Она слегка нахмурилась: тень морщинки пересекла белый чистый лоб.
   - Он в самом деле так сказал? - спросил Эпло.
   - Что сказал?
   - О моих руках? Предсказал.., мое появление? Алеата пожала плечами.
   - Да, он так и сказал. И наговорил еще кучу чепухи насчет того, что я  не
выйду замуж.
   Грядут рок и разрушение. Полетим к звездам на корабле. Я собираюсь  выйти
замуж. - Она поджала губы. - Я преодолела слишком много, и мне было  тяжело.
Я лишней минуты не останусь в этом доме.
   - Почему твой отец так хочет попасть к звездам? - Эпло припомнил виденные
им с корабля яркие вспышки в солнечном небе. Он видел  только  одну.  Должно
быть, были и другие. - Что он знает о них?
   - Знает о них? - Алеата снова рассмеялась. - Он ничего не  знает  о  них!
Никто не знает. Ты не хочешь меня поцеловать?
   Не сейчас. Сейчас Эпло хотел продолжить разговор.
   - Но у вас должны быть какие-то легенды о звездах.  У  моего  народа  они
есть.
   - Ну конечно же. - Алеата придвинулась поближе. - Все  зависит  от  того,
кто их рассказывает. Например, вы, люди, уверены, что это города. Вот почему
старик...
   - Города!
   - Боже! Только не кусай меня! Ну и свирепый же у тебя вид!
   - Прости. Я не хотел пугать тебя. Мой народ в это не верит.
   - Правда?
   - Ну да. Это же глупость, -  испытующе  сказал  он.  -  Города  не  могут
крутиться в небесах, как звезды.
   - Крутиться! У твоего народа, может, и крутятся. Наши звезды  никогда  не
изменяют своего положения. Они исчезают и появляются, но всегда на  одном  и
том же месте.
   - Исчезают и появляются?
   - Я изменила свои намерения. - Алеата придвинулась еще  ближе.  -  Давай.
Можешь меня укусить.
   - Может быть, потом, - вежливо сказал Эпло. - Что  это  значит  -  звезды
появляются и исчезают?
   Алеата вздохнула, прислонилась  к  двери  и  посмотрела  на  него  из-под
ресниц.
   -  Ты  и  этот  старик.  Вы  здесь   заодно,   правда?   Ты   собираешься
мошенничеством лишить моего отца состояния. Я скажу Калли...
   Эпло шагнул вперед, протягивая руку.
   - Не прикасайся ко мне, - приказала Алеата. - Просто поцелуй.
   Улыбнувшись, Эпло  опустил  перевязанные  руки,  наклонился  и  поцеловал
нежные губы.
   Потом отступил. Алеата задумчиво смотрела на него.
   - Ты не очень-то отличаешься от эльфа.
   - Извини. Будет лучше, если я смогу использовать руки.
   - Может быть, просто все мужчины  таковы.  Или  это  все  поэты,  которые
кричат о пылающей крови, биении сердца, горящей коже. Ты хоть раз чувствовал
что-нибудь подобное, когда был с женщиной?
   - Нет, - солгал Эпло. Он помнил то время, когда это пламя было  для  него
всем, и он жил ради него.
   - Ну и ладно, - вздохнула Алеата. Повернувшись, чтобы уйти,  она  взялась
за ручку двери. - Я устала. Если ты простишь мне...
   - А как насчет звезд? - Эпло уперся рукой в дверь, не давая ей открыться.
   Оказавшись зажатой между дверью и телом  Эпло,  Алеата  взглянула  ему  в
лицо. Он улыбнулся этим лиловым глазам и немного  сильнее  прижался  к  ней,
намекая, что затягивает разговор только по одной  причине.  Алеата  опустила
ресницы, но продолжала наблюдать за ним.
   - Вероятно, я недооценила тебя. Ну хорошо, если ты  хочешь  поговорить  о
звездах...
   Эпло намотал прядь ее пепельных волос на палец.
   - Скажи мне о тех, которые исчезают и появляются.
   - Вот что... - Алеата ухватила прядь  волос  и  потянула,  привлекая  его
ближе к себе. - Они много лет сияют, потом  темнеют  и  много  лет  остаются
темными.
   - Все разом?
   - Нет, дурачок. Одни  гаснут,  другие  загораются.  На  самом-то  деле  я
немного об этом знаю. Этот развратный старый  астролог,  папин  друг,  может
рассказать тебе больше, если тебя это действительно интересует.
   Алеата посмотрела на него.
   - Разве не странно, что у тебя волосы такие  же,  как  у  богини,  только
наоборот? Может быть, ты и есть спаситель - один из сыновей  Матери  Пейтин,
который пришел спасти меня от моих грехов. Я дам тебе еще  одну  возможность
поцеловать меня, если хочешь.
   - Нет, ты сильно задела меня. Я никогда не буду таким.
   Эпло свистнул почти беззвучно. Случайные  намеки  женщины  слишком  точно
попадали в цель. Ему нужно было избавиться от нее и подумать.  Тут  в  дверь
поскреблись.
   - Это мой пес, - сказал Эпло, убирая руку. Алеата поморщилась.
   - Не замечай его.
   - Это было бы глупо. Ему, наверное, нужно выйти.
   Снаружи скреблись все громче и настойчивей. Пес начал подвывать.
   - Ты же не хочешь, чтобы он.., э.., ну, ты понимаешь.., в доме.
   - Калли сварит твои уши  на  завтрак.  Забирай  своего  дурня.  -  Алеата
открыла дверь, и пес ворвался внутрь. Прыгнув на Эпло, он уперся лапами  ему
в грудь.
   - Эй, малыш! Ты меня потерял? -  Эпло  потрепал  пса  за  уши.  -  Пойдем
погуляем.
   Пес встал на все четыре лапы и направился  к  двери,  оглядываясь,  чтобы
удостовериться, что предложение сделано Эпло всерьез.
   - Было приятно побеседовать, - сказал Эпло Алеате.
   Она отодвинулась в сторону и встала в  дверном  проеме,  заведя  руки  за
спину.
   - Мне было не так скучно, как обычно.
   - Может быть, мы сможем еще поговорить о звездах?
   - Не думаю. Я пришла к одному выводу.  Все  поэты  -  лгуны.  Тебе  лучше
увести отсюда эту шарь. Калли не обрадуется ее завываниям.
   Эпло пошел за ней, намереваясь  добавить  нечто  насчет  поэтов,  но  она
захлопнула дверь перед ее носом.
   Он повел пса наружу. Прошелся по открытому пространству  вокруг  увязшего
корабля и остановился, глядя в солнечное небо. Он  ясно  видел  звезды.  Они
горели ярко и ровно, без этого "мерцания", о котором пишут поэты.
   Он попробовал сосредоточиться, обдумать ту нелепицу, в  которую  оказался
вовлечен, - спаситель, пришедший разрушить. Но сосредоточиться он  никак  не
мог.
   Поэты. Он собирался ответить на последнюю реплику  Алеаты.  Она  была  не
права.
   Поэты говорили правду.
   Это сердце солгало...
   ...Эпло было девятнадцать, когда он встретил в Лабиринте эту женщину. Как
и он, она была Бегущей, почти его ровесницей. У нее была та же цель, что и у
него - избавление.
   Они странствовали вместе, находя радость в обществе друг  друга.  Любить,
хотя это и не было в Лабиринте чем-то неведомым, было не принято. Вожделение
было приемлемо  -  из-за  необходимости  продолжать  род,  увековечить  его,
породить детей для борьбы с Лабиринтом. Днем двое шли,  отыскивая  следующие
Врата. Ночью они сплетали воедино свои татуированные  тела.  А  однажды  они
набрели на группу Оседлых - тех обитателей Лабиринта, которые путешествовали
вместе, двигались медленно и представляли цивилизацию - насколько  это  было
возможно в адском узилище. По обычаю, Эпло и его подруга принесли дар  пищи,
и, по обычаю, Оседлые пригласили их разделить с  ними  их  убогие  жилища  и
обрести мир и покой на несколько ночей.
   Эпло, сидя у огня, смотрел на женщину, которая играла с детьми. Она  была
стройна и красива. Ее густые каштановые волосы  падали  на  твердые  круглые
груди, покрытые рунной татуировкой,  которая  служила  и  щитом  и  оружием.
Ребенок у нее на руках был тоже татуирован  -  как  каждый  ребенок  со  дня
рождения. Она взглянула на Эпло, и что-то особенное и тайное возникло  между
ними. Пульс его участился.
   - Пойдем, - шепнул он, опускаясь на колено рядом с ней. - Пойдем назад  в
хижину.
   - Нет, - ответила она, улыбаясь и глядя на него из-под  завесы  волос.  -
Еще очень рано. Это обидит наших хозяев.
   - К черту наших хозяев! - Эпло хотел обнять ее, хотел забыться в  горячей
и жаркой темноте.
   Она не обратила на него внимания, напевая ребенку  песенку,  поддразнивая
его весь остаток вечера, пока кровь не  закипела  в  его  жилах.  Когда  они
наконец удалились в отведенную им хижину, то всю ночь не спали.
   - Ты любишь детей? - спросила она в один из кратких моментов передышки.
   - Что это значит? - Он смотрел на нее с неистовой жадной страстностью.
   - Ничего. Просто.., ты хотел бы ребенка? Знаешь, для этого придется стать
Оседлым.
   - Нет необходимости. Мои родители были Бегущими и родили меня.
   Эпло видел своих родителей мертвыми, растерзанными на куски. Они оглушили
его, чтобы он потерял сознание и ничего не видел, чтобы он не мог закричать.
   В ту ночь он больше ничего не сказал о детях.
   На следующее утро  поселенцы  получили  весть  -  предположительно  Врата
впереди пали. Путь оставался опасным, но если  они  пройдут  через  них,  по
будет еще один шаг к избавлению, еще один  шаг  к  безопасному,  по  слухам,
приюту Нексуса. Эпло и его подруга покинули деревню Оседлых.
   Они  шли  через  лес  со  всеми  предосторожностями,  готовые   встретить
опасность. Они оба были прекрасными  бойцами  -  и  только  благодаря  "тому
прожили так долго, и они замечали знаки, запахи, сигналы рун  на  коже.  Они
были почти готовы.
   Огромная злобная тварь размером  с  человека  прыгнула  из  темноты.  Она
ухватила Эпло за плечи, пытаясь свернуть ему шею. Эпло схватил мохнатую лапу
и перебросил ее через голову, ловко использовав собственный момент  движения
твари. Волкун обрушился на землю, но вскочил на ноги прежде, чем Эпло  успел
пронзить его копьем. Дикие желтые глаза были устремлены на сто горло. Волкун
прыгнул снова и сбил его с ног. Падая и хватаясь за кинжал, Эпло увидел, как
руны на коже женщины полыхнули синим огнем. Он видел,  как  одна  из  тварей
прыгнула на нее, слышал вызванный магией звук, а потом все от  него  закрыло
волосатое тело твари, жаждущей его крови.
   - Когти волкуна сомкнулись на его шее. Руны защитили его, и  он  услышал,
как тварь разочарованно заворчала. Подняв кинжал, он  ударил  ее  и  услышал
вопль боли, увидел, как в желтых глазах вспыхнула ярость. У волкунов толстая
шкура, и их трудно убить. Эпло всего лишь оцарапал его. Волкун подбирался  к
его лицу, единственной части тела, не защищенной рунами.
   Он остановил удар правой рукой, стараясь отбросить от себя тварь, а левой
продолжал наносить удары кинжалом. Когтистые лапы тянулись к  его  голове  -
одно движение, и Волкун свернет ему шею.
   Когти вонзились ему в лицо. И тут тварь замерла,  пронзительно  взвыв,  а
мгновением позже ее обмякшее тело рухнуло на Эпло. Тот выбрался  из-под  его
туши и увидел, что над ним стоит женщина. Голубое свечение ее  рун  угасало.
Из спины Волкуна торчало ее копье.
   Она подала Эпло  руку,  помогая  подняться.  Он  не  поблагодарил  ее  за
спасение жизни. Она и не ожидала этого. Скорее всего, сегодня же  он  вернет
ей долг. Так было принято в Лабиринте.
   - Двое, - сказал он, взглянув на тела.
   Женщина вытащила  свое  копье  и  осмотрела,  чтобы  убедиться,  что  оно
по-прежнему в хорошем состоянии. Второй Волкун умер от электрического удара,
который она успела вызвать с помощью рун. Его тело обуглилось.
   - Разведчики, - сказала она, отбрасывая волосы с лица. - Охотничья  стая.
Они пойдут на Оседлых.
   - Да. - Эпло оглянулся в ту сторону, откуда они пришли.
   Волкуны  охотились  стаями  по  тридцать-сорок  тварей.  А  Оседлых  было
пятнадцать, из них пятеро - дети.
   - У них нет никакой надежды, - между делом заметил Эпло, пожимая плечами.
Он чистил свой кинжал от крови.
   - Мы можем вернуться и помочь им сражаться, - сказала женщина.
   - Мы двое не слишком им поможем. Мы умрем вместе с ними, и ты это знаешь.
   Издалека до них донеслись хриплые крики - Оседлые  созывали  друг  друга,
чтобы защищаться. Слышались  высокие  голоса  женщин,  выпевавших  руны.  И,
заглушая все, неслись крики детей.
   Лицо женщины помрачнело, она посмотрела в том направлении, откуда неслись
крики.
   - Идем, - сказал Эпло, возвращая кинжал в ножны. -  Их  может  быть  куда
больше.
   - Нет. Они все убивают в одном  месте.  Крики  детей  переросли  в  вопли
ужаса.
   - Это сартаны, - хрипло сказал Эпло. - Они ввергли нас  в  этот  ад.  Они
одни отвечают за это зло.
   Женщина посмотрела на него, и ее карие глаза блеснули золотом.
   - Я думаю.., быть может, зло - внутри нас.
   Взвесив в руке копье,  она  повернулась,  собираясь  уйти.  Эпло  остался
стоять, глядя ей вслед. Она шла не в ту сторону, куда они направлялись.  Она
шла туда, где затихали звуки сражения. Крики детей оборвались.
   - Ты носишь моего ребенка? - спросил Эпло.
   Если женщина и услышала его,  она  не  ответила,  продолжая  идти.  Ветви
сомкнулись за ее спиной. Эпло прислушивался, пытаясь различить ее  шаги.  Но
она была хорошей Бегущей.
   Она шла бесшумно.
   Эпло взглянул на тела, лежавшие у его  ног.  Волкуны  долго  были  заняты
Оседлыми, но теперь они могли почуять свежую кровь и прийти сюда.
   Кроме того, какое это имело значение? Ребенок мог бы только задержать их.
Эпло ушел тем путем, который избрал, - по пути, который вел к Вратам, вел  к
избавлению.

Глава 22

ТУННЕЛИ, ОТ ТУРНА ДО ТИЛЛИИ

   Гномы  столетиями  создавали  эти  туннели.   Коридоры   пересекались   и
расходились во все стороны, главные магистрали простирались к  северинту,  в
гномские королевства Клаг  и  Гриш,  которых  более  не  существовало,  и  к
югринт-закаду, во владения Морских Королей и за пределы Тиллии. Гномы  могли
путешествовать и поверху, например, торговые пути, ведущие на  югринт,  были
им хорошо известны. Но они предпочитали  темноту  своих  укромных  туннелей.
Гномы не любили "искателей света", как они с  неприязнью  называли  людей  и
эльфов, и не верили им.
   Путь через туннели был безопасней, но Другар  испытывал  мрачную  радость
при мысли о том, что его "жертвы"  ненавидят  туннели,  ненавидят  духоту  и
замкнутость и более всего ненавидят темноту.
   Туннели были построены для существ роста Другара.  Люди  и  высокий  эльф
должны были пригибаться, а время от времени ползти  на  четвереньках.  Мышцы
горели от напряжения, тело ломило, колени  были  разбиты,  руки  поранены  и
кровоточили. С удовлетворением Другар видел,  как  люди  и  Эпло  обливаются
потом, слушал их тяжелое дыхание и стоны. Единственное, о  чем  он  сожалел,
так это о том, что двигались они слишком быстро - в  особенности  эльф,  изо
всех сил рвавшийся домой. Рега и Роланд просто рвались наружу.
   Они останавливались для короткого отдыха только тогда,  когда  уже  почти
падали от усталости. Другар зачастую  оставался  бодрствовать,  наблюдая  за
спящими и поглаживая лезвие кинжала. Он мог убить их в любой момент,  потому
что эти дураки теперь доверяли ему. Но убивать их теперь было  бессмысленно.
Он мог с тем же успехом позволить титанам убить их. Нет, он  рисковал  своей
жизнью, спасая их не для того, чтобы просто  зарезать  во  сне.  Они  должны
сначала увидеть то, что видел Другар, должны стать  свидетелями  истребления
тех, кого они любят. Они должны сражаться без надежды,  зная,  что  весь  их
народ будет уничтожен. Тогда, и только тогда, Другар  позволит  им  умереть.
Потом он умрет сам.
   Но нельзя жить только одной одержимостью, телу нужен был  отдых.  Гном  в
конце концов засыпал сам, а пока он храпел, его жертвы говорили.
   - Ты знаешь, где мы?
   Пайтан перебрался туда, где сидел Роланд, баюкая пораненную руку.
   - Нет.
   - Что, если он ведет нас не туда? Что, если мы идем на северинт?
   - Зачем это ему? Ох, если бы у нас  была  какая-нибудь  мазь  из  запасов
Реги...
   - М