н  захочет.
Собственно говоря, я никак не возьму в толк, что они тут делают. Когда мы  в
последний раз были в Торбардине - а это время наступит через  двести  лет  -
Рейстлин едва здесь не помер. Он постоянно кашлял и  жаловался  на  сырость.
Флинт Огненный Горн - тоже мой старый друг - сказал как-то...
   - Огненный Горн?! - Дункан даже подпрыгнул на троне, со злобой  глядя  на
кендера. - Ты сказал - Огненный Горн твой друг?
   - Да не волнуйся ты  так,  -  ответил  Тассельхоф,  несколько  испуганный
неожиданной реакцией короля. - Он мой друг. У  Флинта,  конечно,  были  свои
недостатки - он постоянно ворчал и  обвинял  людей  в  краже,  если  у  него
что-нибудь вдруг пропадало, а ведь я на самом деле  собирался  положить  его
браслет на то место, где я его нашел. Только не успел. Но не  будешь  же  ты
из-за этого...
   - Огненный Горн - один из военачальников в стане наших врагов,  -  мрачно
пояснил Дункан. - Или ты этого не знал, кендер?
   - Нет, - ответил Тассельхоф с интересом. - Не знал.  Впрочем,  я  уверен,
что это не может быть тот Огненный Горн, - закончил он, немного  подумав.  -
Флинт родится лет этак через пятьдесят. Возможно, ваш Огненный  Горн  -  это
его отец.
   Рейстлин говорит, что...
   - Кто это такой - Рейстлин? - требовательно спросил Дункан.
   Тассельхоф строго поглядел на короля.
   - Ты меня совсем не слушаешь, - заявил он. - Рейстлин - это маг, которого
вы убили... то есть не  убили.  Тот,  которого  вы  думали,  что  убили,  но
который...
   Его зовут не Рейстлин, - фыркнул Дункан. - Его имя - Фистандантилус.
   И король мрачно опустился на трон, с которого незаметно для себя поднялся
несколько минут назад.
   - - Итак, - резюмировал он, глядя на кендера из-под кустистых  бровей.  -
Ты собираешься взять этого вылеченного жрицей колдуна, хотя  никаких  жрецов
на Кринне не осталось, и предводителя, которого ты  называешь  своим  лучшим
другом, и отправить обоих в то место,  которого,  по  твоим  же  собственным
словам, еще не существует в природе, для того, чтобы они встретились  там  с
нашим заклятым врагом, который, оказывается, еще не родился, и все  это  при
помощи устройства, которое сделано руками гнома-механика и которое  работает
- Правильно! - в восторге вскричал Тассельхоф. - В самую точку! Вот  видишь,
сколько всего можно узнать, если только слушать внимательно!
   И Гнимш, стоявший рядом с ним, с энтузиазмом затряс головой.
   - Стража! Убрать обоих! -  распорядился  Дункан,  откидываясь  на  спинку
трона.  Повернувшись  к  Харасу,  король  посмотрел   на   героя   холодным,
внимательным взглядом.
   - Ты дал мне слово, - напомнил он. - Жду  тебя  в  зале  Военного  Совета
через десять минут!
   - Но тан! Если он действительно знает предводителя Карамона так хорошо!..
   - Достаточно! - Дункан был в ярости. - Грядет война, Харас!  Твоя  честь,
все твои игры в благородство и разговоры о братоубийстве не могут остановить
бойни. Выбирай, либо ты выйдешь на битву вместе с  нами,  либо  окажешься  в
тюрьме вместе с предателями деварами, дабы мы больше не видели твоего  лица.
Ты позоришь себя и нас, советник! Так что же ты выбираешь?
   - Конечно, я буду служить тебе, тан. - Харас поклонился  с  непроницаемым
выражением лица. - Я поклялся тебе своей жизнью.
   - Смотри не забывай об этом, - отрезал король. -  А  чтобы  ты  снова  не
начал сомневаться, я приказываю тебе находиться в своем жилище и  отлучаться
из него только по государственным надобностям. Что касается  этих  двоих,  -
Дункан указал на Тассельхофа и Гнимша, -  их  нужно  посадить  под  замок  и
держать их местопребывание в секрете до конца войны. Всякого, кто  осмелится
нарушить этот приказ, ждет смерть.
   Таны переглянулись между собой и  одобрительно  закивали  головами,  хотя
кто-то из них все же  проворчал  в  бороду,  что  теперь,  пожалуй,  слишком
поздно.
   Стражники схватили пленников и поволокли прочь, хотя кендер  еще  пытался
протестовать.
   - Я сказал правду! - выкрикивал он. - Вы должны мне поверить! Я знаю, мои
слова кажутся смешными, но  я  просто...  просто  не  привык.  Я  не  привык
говорить правду! Дайте мне немного времени и увидите - у меня получится!
   Если бы Тассельхофу сказали, что можно забраться так далеко под землю, он
ни  за  что  бы  не  поверил,  однако  сейчас  он  сам   спускался   куда-то
глубоко-глубоко вниз, ведомый свирепого вида  гномами.  В  памяти  его  сама
собой всплыла старая легенда, которую он слышал еще от Флинта: якобы великий
Реоркс жил под землей и выковывал мир своим огромным молотом.
   - Должно быть, замечательной личностью был этот Реоркс, жизнерадостной  и
веселой, - пробормотал кендер, ежась от пронизывающей сырости и холода. Зубы
его стучали. - Я-то думал, раз Реоркс ковал этот мир, значит,  внизу  должно
быть по меньшей мере тепло...
   - Вот-и-полагайся-после-этого-на-гномов, - проворчал Гнимш,  в  очередной
раз зацепившись за фартук.
   - Что? - переспросил кендер, которому уже начинало казаться, что половину
своей  жизни  он  разговаривает  с  гно-мом-механиком  и   начинает   каждое
предложение с вопроса "что?".
   - Я сказал, на гномов нельзя  полагаться,  -  громко  объяснил  Гнимш.  -
Вместо того чтобы строить свои дома  возле  действующих  вулканов,  которые,
несмотря на некоторую нестабильность,  обеспечивают  достаточное  количество
тепла, они зарываются все глубже в холодные недра старых, мертвых гор. -  Он
сокрушенно покачал головой.  -  Трудно  поверить,  что  мы  с  ними  дальние
родственники.
   Тас не ответил, потому что в данное время его куда больше  занимали  иные
вопросы. Например, его весьма интересовало, как им выбраться из  этой  новой
темницы, куда идти, если  они  выберутся,  и  когда  будет  обед.  Не  найдя
никакого приемлемого ответа на эти три  животрепещущих  вопроса,  Тассельхоф
погрузился в невеселое молчание.
   Правда, в  их  долгом  путешествии  был  один  интересный  момент,  когда
пленники  и  стража  спускались  вниз  по  узкому   вертикальному   тоннелю,
прорубленному  прямо  в  твердой  скале.  Механизм,  при   помощи   которого
осуществлялся спуск, у гномов-механиков назывался "подъемником", как сообщил
приятелю Гнимш.
   ("Довольно неудачное слово, раз мы не поднимаемся, а опускаемся,  не  так
ли?" - заметил Тас, но его товарищ не обратил на  это  внимания.)  Поскольку
никакого удовлетворительного  ответа  на  его  вопросы  так  и  не  нашлось,
Тассельхоф  решил  не  тратить  зря  времени  и  сил  и  вовсю   наслаждался
путешествием на "подъемнике". Правда, непрочная деревянная клеть, опускаемая
несколькими  мускулистыми  гномами,  тянувшими  за  веревку,  несколько  раз
ударялась о каменную стену шахты, и тогда все, кто в ней  находился,  падали
друг на друга, получая синяки и царапины, но эти мелкие неудобства не  могли
испортить кендеру настроения. Особенно  ему  нравилось,  как  после  каждого
толчка сопровождавшие их стражники свирепо  бранились  на  гномьем  языке  и
показывали кулаки гномам наверху.
   Что касается Гнимша, то его долгий спуск  вверг  в  совершенный  восторг,
близкий к помешательству. Вытащив из кармана кусок угля  и  позаимствовав  у
кендера один из его белоснежных носовых платков, он расстелил его на полу  и
принялся азартно чертить  на  нем  устройство  "нового  усовершенствованного
подъемника".
   - Канаты-тяги-и-пар, - бормотал он, рисуя нечто, напомнившее  Тассельхофу
ловушку для раков на колесах.
   - Вверх-вниз-вверх-вниз...какой-этаж? Здесь-ступенька...
   Грузоподъемность: тридцать-два.Застрял?
   Предусмотреть-сигнальный-звонок-или-свисток. А-это-аварийный-тормоз...
   Когда  они  наконец  достигли  самого  низа,   Тассельхоф   снова   начал
оглядываться по сторонам и запоминать, куда их  ведут,  прикидывая  варианты
для побега. (Чтобы  можно  было  бежать  даже  без  карты.)  Гнимш,  однако,
буквально повис на  Тассельхофе  и,  размахивая  своим  наброском,  принялся
подробно объяснять ему устройство изобретенного им приспособления.
   - Да, -  кивал  кендер,  вполуха  слушая  восторженного  изобретателя.  -
Действительно замечательно. Что ты  говоришь?  Посадить  в  углу  флейтиста?
Зачем?
   А-а, успокаивать музыкой тех, кто боится? Это ты здорово придумал, Гнимш.
   Между тем настроение  его  падало  все  ниже  и  ниже,  и  несколько  раз
Тассельхоф тяжело вздыхал. Подземелье, в котором они  очутились,  не  только
выглядело гораздо ужаснее Бездны, оно и пахло во  много  раз  хуже.  Повсюду
вдоль стен виднелись низкие двери, ведущие в сырые и тесные тюремные камеры,
а в свете факелов, которые едва горели, но зато чадили и  воняли  за  троих,
кендер увидел, что они переполнены гномами, что называется, под завязку.
   По мере того как конвой вместе с пленниками углублялся в узкие  коридоры,
смятение в душе Тассельхофа нарастало. Гномы, которые сидели в камерах, были
не похожи на преступников. Здесь были не только мужчины,  но  и  старики,  и
даже женщины с детьми.  Скорчившись  на  грязных  одеялах,  ссутулившись  на
шатких табуретах, они с тоской смотрели из камер сквозь зарешеченные  оконца
на дверях.
   - Эй! - позвал Тассельхоф, потянув одного из стражников за рукав куртки и
указывая рукой на камеры. Он немного говорил  на  языке  гномов,  набравшись
этой премудрости от Флинта, поэтому рискнул спросить:
   - Что это? Почему все они здесь?
   Он надеялся, что сказал  именно  то,  что  хотел,  ибо  язык  гномов  был
довольно сложен. Стоило перепутать падеж и пару предлогов, и получилось  бы,
будто он спрашивает дорогу к ближайшей таверне. Но Тас не  ошибся.  Стражник
мрачно сверкнул на него глазами и ответил одно только слово:
   - Девары.

Глава 11

   - Девары? - с недоумением повторил Тассельхоф.
   Страж, однако, отказался развивать тему дальше и жестоким пинком отправил
кендера вперед по коридору. Тассельхоф споткнулся и  чуть  не  упал,  однако
удержался на ногах. Идя дальше, он с удвоенным любопытством  вертел  головой
по сторонам и строил всяческие догадки. Гнимш  тем  временем,  в  пароксизме
изобретательской горячки, продолжал тарахтеть что-то непонятное  о  какой-то
"гидравлике".
   Тас думал. Он пытался вспомнить, кто такие были эти девары и где  он  мог
слышать это слово раньше. Ответ пришел к нему внезапно.
   - Темные гномы! - воскликнул он. - Ну конечно! Я же очень хорошо помню  -
они сражались на стороне Повелителя Драконов! Однако в  прошлый  раз  их  не
было в Торбардине! Впрочем, для кого прошлый,  а  для  кого  он  еще  только
наступит. Что за путаница, право! Был - будет, прошлый - будущий... Впрочем,
в любом случае не живут же они в тюремных камерах!
   И кендер решился снова побеспокоить стражника.
   - Эй, а что они сделали? - спросил он, потеребив гнома за рукав. - За что
их бросили в тюрьму?
   - Они предатели, - отрезал гном.
   За этим содержательным разговором (Гнимш продолжал развивать  свои  идеи,
хотя его никто не слушал) их маленькая процессия дошла до конца  коридора  и
остановилась  напротив  одной  из  дверей.  Гном,  с   которым   заговаривал
Тассельхоф, вытащил из кармана несколько ключей и отпер замок.
   Заглянув в распахнутую дверь, кендер увидел  двадцать  или,  может  быть,
тридцать деваров,  сгрудившихся  в  небольшом  мрачном  помещении  с  низким
потолком.
   Кто-то валялся  на  полу,  словно  в  забытьи,  кто-то  дремал,  сидя  на
корточках у стены. Несколько темных гномов, собравшиеся небольшой группой  в
углу,  негромко  переговаривались  между   собой.   Стоило   входной   двери
отвориться, как они замолчали и повернулись к вошедшим.  В  этой  камере  не
было женщин и детей - только мужчины, - и все они с ненавистью  смотрели  на
кендера, Гнимша и пришедших с ними стражников.
   Тассельхоф схватил гнома-механика за шиворот за мгновение  до  того,  как
тот, все еще  продолжая  увлеченно  рассказывать  о  том,  что  делать  если
усовершенствованный подъемник застрянет между этажами, едва  не  ввалился  в
камеру.
   - Ну, хорошо, - сказал кендер, оттаскивая Гнимша назад и заставляя встать
рядом с собой. - Прогулка была весьма, гм... увлекательной. А  теперь,  если
вы возьмете на себя труд проводить  нас  в  нашу  прежнюю  камеру,  которая,
должен заметить, была намного просторнее  и  светлей,  чем  этот  погреб,  я
думаю, что смогу пообещать, что мы с моим другом Гнимшем  не  станем  больше
предпринимать несан-кици... не разрешенных экскурсий по вашему городу,  хотя
это очень интересное поселение,  с  которым  я  не  прочь  бы  познакомиться
поближе. Я...
   Но гном грубо толкнул его в спину, так  что  кендер  влетел  в  камеру  и
распластался на полу.
   - Ты решишь наконец, будем мы входить или останемся снаружи? - недовольно
спросил Гнимш, тоже очутившийся в камере.
   - Думаю, все уже решено, - отозвался  Тассельхоф  с  сожалением,  потирая
ушибленные при падении ладони.  При  этом  он  с  подозрением  покосился  не
деваров, которые молча разглядывали новичков.  В  тишине  было  слышно,  как
тяжелые шаги стражников удаляются по коридору. Вслед им  из  соседних  камер
неслись оскорбления и угрозы.
   - Привет, - сказал Тас, дружелюбно улыбаясь, но не  протягивая  руки  для
рукопожатия. - Мое имя Тассельхоф Непоседа, а это - Гнимш. Похоже, мы с вами
- товарищи по заключению. А как вас  зовут?  Эй,  я  вижу,  вы  не  очень-то
любезны...
   Тассельхоф напрягся, глядя на одного из деваров, который все так же молча
поднялся на ноги и пошел к ним.
   Это был очень высокий гном. Его лица  почти  не  было  видно  под  густой
свалявшейся бородой и шапкой вьющихся, давно не мытых волос, которые  падали
ему на глаза. Гном внезапно ухмыльнулся, и  в  руке  его  словно  сам  собой
появился большой острый нож. Шаркая ногами по каменному полу, девар наступал
на кендера, который невольно попятился в  самый  дальний  угол,  увлекая  за
собой Гнимша.
   - Кто-это-такие? - в испуге проверещал Гнимш,  наконец-то  заметивший  не
слишком дружелюбно настроенных соседей по камере.
   Прежде чем Тас успел  ответить,  темный  гном  схватил  его  за  горло  и
приставил к шее клинок.
   "Вот оно! - с сожалением подумал Тассельхоф. - Теперь уж я точно умру.
   То-то Флинт повеселится - когда родится, конечно!"
   Однако нож девара, промелькнувший в нескольких дюймах от лица кендера, не
был направлен ему в горло. Ловким движением клинка девар  рассек  на  плечах
Тассельхофа  завязки,  на  которых  держались  его   драгоценные   кошельки.
Последние со звоном упали на пол, рассыпав все свое содержимое.
   Мгновенно у ног кендера образовалась куча  мала.  Казалось,  все  девары,
сколько их было  в  камере,  разом  бросились  на  добычу.  Гному  с  ножом,
безжалостно рубившему и  кромсавшему  всех,  кто  ему  попадался  под  руки,
досталась самая богатая добыча, и он отполз  к  дальней  стене,  прижимая  к
животу два почти полных кошелька.
   Остальное имущество кендера тоже  исчезло  в  считанные  секунды.  Девары
снова расселись по своим местам и  принялись  разглядывать  трофеи,  изредка
затевая  между  собой  шумные  ссоры.  Гномы  у  стены  высыпали  содержимое
захваченных главарем кошельков на пол и принялись за дележ.
   Тассельхоф со вздохом облегчения  опустился  на  холодный  каменный  пол,
жадно хватая ртом затхлый воздух. Между тем тревога не  оставляла  его,  ибо
кендер догадывался, что, как только его сокровища перестанут занимать темных
гномов, они примутся за них самих.
   - А обыскивать трупы гораздо легче, - пробормотал Тас. Это неутешительное
умозаключение, однако, навело его на светлую мысль.
   - Гнимш! - прошептал он. - Магическое устройство! Где оно?
   Изобретатель заморгал и, похлопав по карману  кожаного  фартука,  покачал
головой. Затем он ощупал  другой  карман  и  вытащил  оттуда  кусок  угля  и
тавровый  треугольник  с   делениями.   Некоторое   время   он   внимательно
рассматривал оба предмета, однако, сообразив, что это  вовсе  не  магическое
устройство, убрал их обратно в карман. Кендер начал всерьез задумываться, уж
не наподдать ли ему, когда Гнимш с победоносной улыбкой вынул из-за голенища
высокого башмака искомую вещицу.
   За время их предыдущего заключения гном-механик сумел собрать  устройство
таким  образом,  что  оно  снова  приобрело  размеры  и   форму   ничем   не
примечательного не то брелока, не то кулона, который превращался в  красивый
скипетр с шаром на конце только в  руках  того,  кто  знал,  как  нужно  его
разложить.
   - Спрячь пока, - предупредил кендер. Бросив быстрый взгляд  на  товарищей
по заключению и убедившись, что они поглощены дележом того, что обнаружилось
в кошельках, Тас прошептал карлику на ухо:
   - Эта штука сработала и вытащила нас из  Бездны,  и  если  она  отколе...
атколиберо... в общем, то слово, которое ты сказал, - чтобы  возвратиться  к
Карамону, раз Пар-Салиан дал устройство именно ему,  то  почему  бы  нам  не
воспользоваться ею еще раз? Только я не хочу, чтобы она опять перенесла  нас
во времени. Как ты думаешь, может ли она  переместить  нас  в  пространстве?
Если Карамон - предводитель этой армии, о которой они все твердили, вряд  ли
он так уж далеко...
   Замечательная идея! - восхитился Гнимш, и его глаза заблестели. - Дай мне
только минуточку подумать...
   Но было поздно. Кендер почувствовал, что кто-то тронул его за плечо.
   Ощутив, как сердце отчаянно  прыгнуло  куда-то  вверх,  к  самому  горлу,
Тассельхоф обернулся со Зловещей  Улыбкой  Известного  Потрошителя  Деваров.
Очевидно, его представление удалось, так как подошедший к нему молодой  гном
в испуге отпрыгнул назад и  поднял  вверх  кулаки,  готовясь  защищать  свою
жизнь.
   Заметив, что этот юный девар  с  полубезумным  взглядом  черных  глаз  не
представляет для него угрозы, Тас немного  расслабился,  а  тот,  видя,  что
кендер  не  собирается  съесть  его  живьем,  немного  осмелел  и,  перестав
трястись, с надеждой поглядел на Тассельхофа.
   - Ну, что там еще? - спросил Тас на гномьем языке. - Что ты хочешь?
   - Идем. Ты - идем, - ответил  девар  на  ломаном  Общем  и  сделал  рукой
приглашающий жест. Заметив, что Пожиратель Темных Гномов  снова  нахмурился,
девар отошел чуть дальше в глубь камеры и, указывая на  что-то,  лежащее  на
земле, снова поманил кендера рукой.
   Тассельхоф осторожно поднялся.
   - Будь здесь, - велел он Гнимшу, но тот его не слышал.  Довольно  бормоча
себе под нос, он что-то подвинчивал и подкручивал в магическом устройстве.
   Сдерживая нарастающее любопытство, Тассельхоф пробрался вслед за  молодым
деваром. "Может быть, этот парень отыскал выход,  -  думал  он,  -  или  они
прорыли подземный ход..." Юный девар  вывел  его  почти  на  самую  середину
камеры и остановился.
   - Ты помочь? - с надеждой осведомился он.
   Кендер посмотрел  туда,  куда  ему  указывали,  но  никакого  тоннеля  не
обнаружил. На полу на сгнившей мешковине лежал старый девар. Лицо гнома было
покрыто крупными каплями испарины, а волосы и борода промокли от пота. Глаза
старика были закрыты, а тело дергалось и выгибалось, словно в припадке.
   Тассельхофу хватило одного взгляда, чтобы его тоже  затрясло.  Он  обежал
глазами тюремную камеру, которая показалась ему страшно тесной и  душной,  и
остановил свой взгляд на лице молодого девара. Отрицательно покачав головой,
кендер с сожалением пожал плечами.
   - Нет, - сказал он негромко. - Мне очень жаль, но  я...  ничем  не  смогу
помочь.
   И он беспомощно развел руками.
   Молодой гном понял его сразу. Опустившись на  корточки  рядом  с  больным
стариком, он поник головой в безутешном отчаянии, а Тас поплелся  обратно  к
Гнимшу.
   Внутри у кендера все словно онемело от ужаса. Плюхнувшись на пол в  углу,
он вглядывался  в  полутьму  камеры  и  видел  признаки  смертельно  опасной
болезни, которые он должен был бы  заметить  с  самого  начала.  Из  дальних
темных углов доносилось невнятное  бормотание  и  бред,  крики  и  стенания,
просьбы о помощи и просто хрип