!
   - Да нет, Альфред, все в  порядке,  -  сказал  Бэйн,  снова  усевшись  на
корточки. Он рассеянно теребил перо,  которое  он  носил  как  амулет.  -  Я
разрешил сэру Хуго звать меня по имени, потому что мы  путешествуем  вместе.
Это ведь гораздо проще, чем каждый раз говорить "ваше высочество".
   - Это вы гнались за нами всю дорогу? - спросил Хуго.
   - Мой долг - быть рядом с его высочеством, сэр.
   Хуго вскинул бровь.
   - По-видимому, кто-то был иного мнения.
   - Меня по ошибке забыли во дворце, сэр. - Альфред опустил  глаза.  -  Его
величество король покинул его столь поспешно, что, по всей видимости,  забыл
обо мне.
   - А вы, значит, отправились вслед за ним - и за мальчиком.
   - Да, сэр. Я едва не опоздал.  Мне  пришлось  захватить  кое-какие  вещи,
которые могли понадобиться принцу, - а Триан их забыл. Мне  пришлось  самому
седлать своего дракона  и  еще  спорить  со  стражниками  -  они  не  хотели
выпускать меня из дворца. К тому времени, как я выбрался за ворота, короля и
принца уже не было видно.  Я  понятия  не  имел,  куда  лететь,  но  дракон,
по-видимому, знал дорогу, так что...
   - Ну да, он летел за своими соседями по стойлу. Давайте дальше.
   - Мы их нашли. То есть дракон их нашел.  Но  я  решил  не  навязывать  им
своего общества и держался на почтительном расстоянии.  В  конце  концов  мы
прилетели в то жуткое место...
   - Кирский монастырь.
   - Да-да. И я...
   - Вы могли бы найти туда дорогу при необходимости?
   Хуго  задал  этот  вопрос  небрежно,  как  бы  мимоходом.   Альфред,   не
подозревая, что от этого зависит его жизнь, беспечно ответил:
   - Да, сэр, наверное, смогу. Я неплохо знаю те места, особенно окрестности
замка. - Он поднял глаза и посмотрел в лицо Хуго. - А почему вы спрашиваете?
   Убийца спрятал кинжал.
   - Потому что вы обнаружили тайное убежище Стефана. Стражники донесут ему,
что вы отправились вслед за ним. Он поймет, что вы нашли монастырь.  А  ваше
исчезновение делает это совсем подозрительным. Я не дал бы и капли  воды  за
то, что вы доживете до старости, если вернетесь ко двору.
   - Сартаны милосердные! - Лицо Альфреда сделалось землисто-серым. -  Я  не
знал! Клянусь вам, благородный сэр, я не знал этого!
   Он умоляюще схватил Хуго за руку:
   - Я обещаю забыть туда дорогу...
   - Я вовсе не хочу, чтобы вы ее забывали. Кто знает, вдруг это  пригодится
в один прекрасный день...
   - Да, сэр... - Альфред запнулся.
   - Это сэр Хуго, - представил его Бэйн. - За  ним  следует  черный  монах,
Альфред.
   Хуго молча посмотрел на мальчика. Лицо его оставалось бесстрастным,  лишь
темные глаза слегка сузились.
   Альфред густо покраснел и погладил Бэйна по голове.
   - Я же предупреждал вас, ваше высочество, - сказал он с мягким упреком. -
Нельзя говорить вслух о чужих тайнах. Это невежливо.
   Он виновато посмотрел на Хуго.
   - Не сердитесь, сэр Хуго. Его высочество - ясновидящий, но плохо  владеет
своим даром.
   Хуго фыркнул, встал и принялся сворачивать свое одеяло.
   - Пожалуйста, сэр Хуго, позвольте мне! - Альфред вскочил, собираясь взять
одеяло у Хуго. Одна нога камергера послушалась его.  Но  у  второй,  видимо,
были другие планы, потому что она отправилась в противоположном направлении.
Альфред пошатнулся и упал бы прямо на Хуго, если бы убийца не подхватил  его
под локоть.
   - Спасибо, сэр. К сожалению, я ужасно неловок. Давайте сюда ваше одеяло.
   И Альфред принялся сражаться с одеялом, которое, казалось, внезапно ожило
и обрело весьма дурной и своевольный характер. Альфред пытался сложить  его,
но углы вырывались у него из рук. Наконец он сложил один  конец,  но  второй
тут же развернулся. Вдруг,  неизвестно  откуда,  на  одеяле  появилась  уйма
складок и комков.  Трудно  было  сказать,  кто  выйдет  победителем  в  этой
неравной схватке.
   - Это правда, сэр, - продолжал Альфред, -  насчет  его  высочества.  Наше
прошлое цепляется к нам, особенно люди,  которые  сильно  повлияли  на  нашу
судьбу. И его высочество их видит.
   Хуго подошел, распутал одеяло и выручил Альфреда, который уселся на  пол,
отдуваясь и вытирая лоб.
   - А гадать по винной гуще он, случаем, не умеет? -  поинтересовался  Хуго
шепотом, так чтобы мальчик не слышал. - Откуда это  у  него  такие  таланты?
Волшебники рождаются только от волшебников. Разве что Стефан ему не отец?
   Хуго сказал это походя, не имея в виду  ничего  особенного.  Но,  видимо,
стрела попала в цель.  Альфред  позеленел,  глаза  у  него  расширились,  он
шевельнул губами, словно хотел что-то сказать, но не смог выдавить ни  звука
и молча смотрел на Хуго.
   "А-а, -  подумал  Хуго,  -  ну,  тогда  понятно.  По  крайней  мере,  это
объясняет, откуда у мальчика такое странное имя". Он обернулся. Бэйн рылся в
мешке Альфреда.
   - Ты привез мои леденцы?  Привез!  -  Он  радостно  вытащил  коробочку  с
конфетами. - Я знал, что ты их непременно захватишь!
   - Собирайте вещи, ваше высочество, - приказал Хуго, надев плащ и  вскинув
мешок на плечи.
   - Давайте я все соберу, ваше высочество! Альфред  явно  обрадовался,  что
можно чем-то заняться, отвлечься от неприятных мыслей и не смотреть  в  лицо
Хуго. От того места, где сидел Альфред, до  постели  Бэйна  было  ровно  три
шага. Два шага он прошел нормально, на третьем споткнулся и упал на  колени,
но ему все равно пришлось бы встать на колени, так что можно сказать, что он
добрался удачно. Он добросовестно принялся бороться с одеялом.
   -  Альфред,  вы  видели,  куда  мы  летим.  Можете  вы  сказать,  где  мы
находимся?
   - Да, сэр Хуго, - ответил камергер, не отрывая глаз от коварного  одеяла.
- Насколько я знаю, эта деревня называется Водолейка.
   - Водолейка... - задумчиво повторил  Хуго.  -  Не  уходите  далеко,  ваше
высочество! - сказал он принцу, видя, что тот направился  к  двери.  Мальчик
обернулся.
   - Я только  посмотрю,  что  там  снаружи.  Я  не  пойду  далеко.  Я  буду
осторожен.
   Камергер наконец сдался. Он отчаялся сложить одеяло и запихал его в мешок
несложенным. Когда мальчик скрылся за дверью, Альфред обернулся к Хуго:
   - Вы позволите мне отправиться с вами, не правда ли, сэр? Я не  буду  вам
обузой, клянусь! Хуго внимательно посмотрел на него:
   - Вы понимаете, что не можете теперь вернуться во дворец?
   - Да, сэр. Я, как говорится, сжег мосты.
   - Вы их не просто сожгли, но обрубили и обрушили в пропасть.
   Альфред провел дрожащей рукой по своей блестящей лысине и снова уставился
в пол.
   - Я беру вас с собой, чтобы вы присматривали за ребенком. Видите  ли,  он
тоже больше не  вернется  во  дворец.  Предупреждаю,  я  очень  хорошо  умею
выслеживать. Не вздумайте выкинуть какой-нибудь глупости, вроде того,  чтобы
попытаться сбежать вместе с ним.
   - Да, сэр. Я понимаю. - Альфред поднял голову и посмотрел в глаза Хуго. -
Видите ли, сэр, я знаю, зачем король вас нанял.
   Хуго выглянул наружу. Бэйн весело швырял камни в дерево. Руки у него были
тоненькие, попадал он плохо, но не бросал этого занятия.
   - Вы знаете о том, что принца решено  убить?  -  небрежно  спросил  Хуго,
незаметно взявшись за меч, скрытый под плащом.
   - Я знаю, зачем король нанял вас, - повторил Альфред. - Именно поэтому  я
здесь. Я не помешаю вам, сэр. Я обещаю.
   Хуго смутился. Он-то думал, что узел наконец распутан, а он оказался  еще
более запутанным, чем раньше! Этот человек  говорит  так,  словно  он  знает
настоящую причину! Во всяком случае, он знает правду об этом мальчишке.  Так
зачем же он сюда явился? Помочь или помешать? Ну, помощник из него  никакой.
Этот камергер небось и одеться-то не может без  посторонней  помощи!  Однако
Хуго тут же напомнил себе, что этому человеку удалось выследить их -  а  это
очень трудное дело, тем более ночью, да еще в волшебном тумане. А в  кирском
монастыре он ухитрился не попасться на глаза никому, даже волшебнику. И  при
этом упал в обморок, почувствовав прикосновение ножа.
   Нет, этот Альфред действительно слуга, это  несомненно.  Принц  его  явно
знает и обращается с ним как со слугой. Но кому он  служит?  Этого  Хуго  не
знал и очень хотел узнать. А пока, независимо от  того,  действительно  этот
Альфред такой пентюх или очень ловкий притворщик, он может пригодиться Хуго.
По крайней мере, он будет присматривать за его высочеством.
   - Ладно. Пошли. Деревню мы обойдем и выберемся на дорогу милях в пяти  за
ней. Вряд ли здесь кто-то знает принца в лицо,  но  все  же  лучше  избегать
лишних вопросов У мальчика есть капюшон? Пусть он его  наденет.  И  скажите,
чтоб не снимал.
   Он покосился  на  костюм  Альфреда:  атласный  камзол,  штаны  до  колен,
перевязанные лентами, шелковые чулки...
   - А от вас за милю разит  придворной  роскошью.  Ну,  тут  уж  ничего  не
поделаешь. Авось примут вас за бродячего шарлатана.  А  при  первом  удобном
случае куплю вам у мужиков чего-нибудь попроще.
   - Хорошо, сэр Хуго, - промямлил Альфред. Хуго вышел из хижины.
   - Ваше высочество, мы уходим!
   Бэйн весело подбежал к Хуго и уцепился за его руку:
   - Я готов! А мы будем завтракать в трактире?  Матушка  говорила,  что  мы
будем завтракать в трактире! Мне раньше никогда не разрешали...
   Его прервал треск и сдавленный стон. Это Альфред повстречался с  косяком.
Хуго стряхнул с себя руку мальчика. Его прикосновение причиняло убийце почти
физическую боль.
   - Боюсь, что нет, ваше высочество. Наоборот, я хочу миновать эту  деревню
пораньше, пока народ не зашевелился.
   Бэйн разочарованно надул губы.
   - Это было бы небезопасно, ваше высочество. -  Альфред  наконец-то  нашел
выход. На лбу у него красовалась большая свежая  шишка.  -  Тем  более  что,
возможно, есть люди, желающие... мнэ-э... причинить вам  вред.  -  При  этих
словах он покосился на Хуго, и убийца снова  подумал,  что  Альфред  не  так
прост, как кажется.
   - Да, наверно, вы правы, - вздохнул принц. Мальчик  явно  уже  знал,  как
иногда неудобно быть знаменитым.
   - Но мы устроим пикник в лесу, - добавил камергер.
   - Мы будем завтракать, сидя на земле? - обрадовался Бэйн, но тут же снова
сник. - Нет... Я и забыл - матушка ведь не разрешает мне  сидеть  на  траве.
Она говорит, что я могу простудиться или испачкаться...
   - Я думаю, на этот раз она  не  будет  возражать,  -  ответил  Альфред  с
серьезным видом.
   - Вы уверены? - Принц склонил голову набок.
   - Уверен.
   - Ур-ра! -  вскричал  Бэйн  и  вприпрыжку  пустился  по  дороге.  Альфред
подхватил мешок принца и заковылял за ним. Глядя ему  вслед,  Хуго  подумал,
что Альфреду путешествовалось бы куда лучше, если бы он сумел  убедить  свои
ноги двигаться в том же направлении, что и все тело.
   Сам Хуго шел позади, чтобы не спускать глаз с них обоих. Руку  он  держал
на рукояти меча. Если только Альфред попытается хотя бы  шепнуть  что-то  на
ухо мальчишке...
   Они прошли первую милю. Альфред, похоже, был целиком поглощен тем,  чтобы
устоять  на  ногах,  и  Хуго  расслабился,  поддавшись  убаюкивающему  ритму
неспешной ходьбы. Он продолжал следить за Альфредом и  мальчиком,  но  мысли
его витали уже далеко отсюда. Он видел  на  дороге  другого  мальчика.  Этот
мальчик не был таким беззаботным, как принц. На лице у него  был  вызов,  на
теле - синяки и ссадины - следы наказания за вызывающее поведение.  Рядом  с
ним шли черные монахи...

***

   - ...Ступай, отрок. Господин аббат хочет видеть тебя.
   В кирском монастыре было холодно. За стенами  мир  плавился  и  потел  от
летней жары. А здесь смертный холод блуждал по пустынным коридорам.
   Мальчик - уже не мальчик, но юноша  -  оставил  работу  и  последовал  за
монахом. В коридорах не было ни души. Эльфы разграбили  маленькую  деревушку
неподалеку  от  монастыря.  Много  народу  погибло,  и  почти   все   братья
отправились туда, чтобы сжечь тела и почтить тех, кто покинул  тюрьму  своей
плоти.
   Хуго полагалось отправиться с ними. Он, как и другие мальчики, должен был
собирать хрустальный хворост и складывать костры.  Братья  вытаскивали  тела
из-под развалин, вправляли изломанные члены, закрывали распахнутые  глаза  и
укладывали трупы на связки  хвороста,  пропитанного  маслом.  Живым  они  не
говорили ни слова. Они общались лишь с мертвыми, и их мрачный  напев  звучал
повсюду. Вся Улиндия, все Волькараны  содрогались  при  звуках  этой  песни.
Несколько монахов заводили песню:

   N каждым новым рожденьем
   Oмираем мы в сердце своем,
   Eбо истина черна:
   Nмерть всегда возвращается...

   Iрочие тянули одно и то же слово: "с каждым", "с каждым", "с каждым". Они
вставляли его после слова "возвращается", и песня начиналась сначала.
   Хуго сопровождал монахов с шести лет, но на  этот  раз  ему  было  велено
остаться и  закончить  свою  утреннюю  работу.  Он  подчинился,  не  задавая
вопросов - иначе бы его отколотили, безо всякой злобы и гнева, исключительно
для блага его души. Раньше он часто молился про себя, чтобы его оставили, но
на этот раз он молился, чтобы его взяли.
   Ворота захлопнулись со зловещим грохотом. Тишина и пустота камнем  давили
на сердце. Хуго уже неделю как задумал сбежать.  Он  никому  не  говорил  об
этом: единственный друг, который был у него здесь, умер, и  Хуго  больше  не
заводил себе друзей. Однако его не покидало неприятное впечатление, что  его
тайные замыслы написаны у него на лбу: казалось, все, кому он  попадался  на
глаза, смотрели на него с куда большим интересом, чем прежде.
   И вот теперь его оставили, когда остальные ушли.  И  сам  господин  аббат
зовет его к себе. Аббата Хуго видел только на службах, но ни разу не говорил
с ним.
   Войдя в каменную келью, где солнечный свет казался чем-то  неприличным  и
бесполезным, Хуго встал у двери и принялся ждать.  Ждать  пришлось  долго  -
впрочем, терпения Хуго было не занимать, его  вколотили  в  него  с  раннего
детства. Человек, сидевший за столом, казалось, не  только  не  замечал  его
присутствия, но даже не подозревал о  его  существовании.  Пока  Хуго  ждал,
страх, в котором он жил всю неделю с тех пор,  как  задумал  побег,  застыл,
высох, испарился. Холод, царивший в келье, казалось,  заморозил  в  нем  все
человеческие чувства. Он вдруг осознал, что отныне ему не суждено  знать  ни
любви, ни жалости, ни сострадания. Ни даже страха.
   Наконец аббат поднял голову. Его темные  глаза  заглянули  в  самую  душу
Хуго.
   - Мы приняли тебя к себе, когда тебе было шесть циклов.  Из  летописей  я
узнал, что с тех пор прошло еще десять циклов. - Аббат не  называл  Хуго  по
имени. Скорее всего он его и не знал. - Тебе уже шестнадцать лет. Пора  тебе
приготовиться к принесению обетов и вступлению в наше братство.
   Хуго был застигнут врасплох. К тому же он  счел  унизительным  врать.  Он
промолчал. Его молчание выдало правду.
   - Ты всегда был дерзок и непослушен. Но ты хорошо работал  и  никогда  не
жаловался. Ты терпишь наказание без слез и криков. И ты принял наше учение -
я вижу это. Отчего же ты стремишься оставить нас?
   Хуго много раз задавал себе этот вопрос бессонными ночами, и ответ у него
был готов:
   - Я не буду служить никому. На лице аббата, суровом и  бесстрастном,  как
каменная стена, не отразилось ни гнева, ни удивления.
   - Ты наш. Ты один из нас. Волей или неволей, но ты всегда будешь  служить
- если не нам, то нашему делу. Ты будешь служить смерти.
   После этого аббат отослал его. Хуго жестоко избили, но побои были уже  не
в силах сломать ледяной панцирь, одевший душу мальчика.  В  ту  же  ночь  он
сбежал. Но перед тем  он  пробрался  в  комнату,  где  монахи  хранили  свои
летописи, и  нашел  книгу,  где  записывались  имена  приемышей.  При  свете
украденного свечного огарка Хуго нашел в этой книге свое имя.
   "Хуго  Блэкторн.  Мать  -  Люси,  фамилия  неизвестна.  Отец  -  согласно
предсмертным словам матери, сэр Персиваль Блэкторн из Блэкторн-холла,  Джерн
Херева". Следующая запись, сделанная неделей позже, гласила: "Сэр  Персиваль
отказался признать ребенка и разрешил нам "делать с этим ублюдком  все,  что
угодно".
   Хуго выдрал эту страницу из книги, сунул ее в свою драную котомку,  задул
свечу и скрылся в ночи. Оглянувшись назад, на мрачные стены,  которые  давно
заставили его забыть о любви и радости, которые  он  знал  в  детстве,  Хуго
молча возразил аббату:
   "Это смерть будет служить мне!" Глава 16  СТУПЕНИ  НИЖНИХ  КОПЕЙ,  НИЖНЕЕ
ЦАРСТВО

   Лимбек пришел в себя и обнаружил, что положение  его  улучшилось:  раньше
оно было безнадежным, а теперь стало всего лишь опасным. Правда, в голове  у
него все так перепуталось, что ему  потребовалось  довольно  много  времени,
чтобы вспомнить, в чем, собственно. дело и где  он  находится.  Поразмыслив,
Лимбек пришел к выводу, что он висит. Он опустил  голову,  кряхтя  от  боли,
пригляделся и понял, что провалился в огромную яму, очевидно вырытую  ковшом
Кикси-винси.
   Дальнейшие наблюдения показали, что он, собственно, не провалился в  яму,
а висит над ней. Огромные крылья застряли в яме. Судя по боли в  голове,  во
время падения его приложило рамой.
   Лимбек как раз принялся обдумывать, как ему выбраться из этого  неуютного
положения, когда ответ пришел сам. Ответ был довольно неприятный  -  громкий
треск.  Рама  вот-вот  готова  была  сломаться  под  тяжестью  гега.  Лимбек
опустился примерно на фут. Потом падение прекратилось.  Душа  же  у  Лимбека
упала куда глубже - в яме было темно, и он понятия не имел, как  далеко  ему
падать. Он  принялся  лихорадочно  обдумывать,  как  ему  выбраться  отсюда.
Наверху  хлестал  дождь,  по  стенкам  ямы  струилась  вода,  отчего  стенки
сделались ужасно скользкими, а  тут  еще  снова  раздался  треск,  и  Лимбек
опустился еще на фут.
   Лимбек ахнул и зажмурился.  Падение  снова  остановилось,  но  ненадолго.
Лимбек почувствовал, что снова скользит вниз. У него был только  один  шанс.
Если ему удастся освободить  руку  и  схватиться  за  одно  из  отверстий  в
стене... Он изо всех сил рванул правую руку...
   ...И крылья сломались.
   Лимбек едва успел испугаться, как полет закончился: он тяжело  рухнул  на
дно ямы, а сверху на него свалились крылья. Сперва  Лимбек  просто  сидел  и
дрожал. Потом решил, что дрожью дела не поправишь, выбрался из-под  обломков
и задрал голову. Яма была не такая уж глубокая, футов семь-восемь, и  Лимбек
прикинул, что выбраться из нее будет довольно просто. В яму все время  текла
вода, но, поскольку вокруг был сплошной коралит, вода тут же уходила и в яме
было сравнительно сухо. Лимбек решил, что ему повезло. Яма защищает от бури.
Ему ничто не угрожает...
   ...До тех пор, пока сюда не спустятся ковши.
   Лимбек уже уютно устроился под обрывком ткани с крыла, когда ему в голову
пришла ужасная мысль о ковшах. Он поспешно вскочил на ноги и задрал  голову.
Но ничего не увидел, кроме какого-то темного пятна - должно  быть,  грозовой
тучи - и вспышек молний. Лимбек никогда не служил  Кикси-винси  и  не  знал,
работают ли ковши во время  бури.  С  одной  стороны,  почему  бы  им  и  не
работать, а с другой - зачем? Но во всех этих размышлениях было мало толку.
   Лимбек снова сел -  предварительно  убрав  несколько  острых  щепок  -  и
принялся соображать, насколько позволяла  головная  боль.  Яма,  по  крайней
мере, защищает от бури. А ковши - штуки массивные и медлительные, так что  в
случае чего он всегда успеет убежать.
   Так оно, собственно, и вышло.
   Лимбек просидел в яме минут тридцать. Буря и не  думала  утихать.  Лимбек
уже начал жалеть, что не догадался сунуть в  карман  пару  лепешек,  но  тут
раздался грохот, и стенки ямы задрожали.
   "Ковши!" - подумал Лимбек и поспешно, полез наверх. Лезть было  нетрудно:
в коралите было множество дырок,  так  что  через  несколько  секунд  Лимбек
оказался наверху. Надевать очки было бесполезно: дождь хлестал так, что очки
бы тут же залило. Да, собственно, и незачем. Ковш, блестящий в свете молний,
был в нескольких шагах от него.
   За