"позаимствованные" сокровища,  разложив  их
на полу. Танис разглядел несколько блестящих перстней,  какие-то  чужеземные
монеты, перышко козодоя, куски бечевки, ожерелье из бус, куколку, вырезанную
из мыла, и свисток. Одно  из  колец  показалось  Танису  знакомым.  Это  был
перстенек эльфийской работы, давным-давно подаренный Танису  одной...  Одной
эльфийкой, о которой он старался  думать  пореже.  Крохотные  листья  плюща,
вырезанные  из  золота,  сплетались,  образуя  тоненький   ободок...   Танис
направился к кендеру, ступая бесшумно, чтобы не разбудить спящих.
   - Тас, - он тронул кендера за плечо и указал пальцем. - Это мое колечко.
   - В самом деле? - глаза Тассельхофа так и округлились, излучая  полнейшую
невинность. - Вот видишь, как хорошо, что я его подобрал. Ты, верно, обронил
его в гостинице!
   Криво улыбнувшись, Танис забрал перстенек и подсел к кендеру.
   - Есть у тебя карта здешних мест, Тас?
   - Карта? - просиял тот. - А как же, Танис! Конечно!
   Он торопливо сгреб все свои драгоценности и запихал их в кошель. На смену
им из другой сумки появился футляр для свитков - деревянный, резной,  ручной
работы. Из него кендер извлек целый ворох карт. Танис и прежде на раз  видел
коллекцию Таса, но до сих пор не уставал восхищаться. Карты -числом не менее
сотни - были нарисованы на самых разных материалах: от тонкого пергамента до
мягкой лайки и широкого пальмового листа.
   - А я-то думал, ты, Танис, в лицо знаешь здесь каждое дерево, -сказал Тас
и зашуршал картами,  то  и  дело  приостанавливаясь  полюбоваться.  Полуэльф
покачал головой.
   - Я прожил здесь много лет,  это  верно,  -  ответил  он  кендеру.  -  Но
потаенных троп так и не узнал.
   - В любом случае в Гавань ведут не многие. - Танис вытащил нужную карту и
расстелил на полу. - Большак, проходящий  через  Утехинскую  долину,  -  без
сомнения, кратчайшая дорога... Танис  изучил  карту  при  свете  догорающего
костра.
   - Ты прав, - сказал он. -  К  тому  же  она  не  только  кратчайшая,  но,
кажется, и единственная на несколько миль вокруг. И к северу и к  югу  лежат
Харолисовы горы... Там нет удобных перевалов. - Нахмурившись,  Танис  скатал
карту и вернул ее кендеру. - Наверняка точно так же рассуждает и  Теократ...
Тассельхоф зевнул и бережно спрятал карту в футляр.
   - Над этим, - сказал он, - пускай ломает  себе  голову  кто-нибудь  умнее
меня. Я больше люблю приключения... Убрав футляр с картами в  сумку,  кендер
свернулся калачиком и быстро уснул безмятежным сном, какой присущ животным и
маленьким детям.
   Танис посмотрел на него с завистью... Сам он был до предела  измучен,  но
сон не шел. Большинство его  друзей  уже  спало,  за  исключением  Карамона,
сидевшего над Рейстлином. Танис подошел к ним.
   - Ложись, - шепнул он Карамону. - Я присмотрю.
   - Нет, - ответил великан и осторожно поправил  плащ,  которым  был  укрыт
маг. - Я могу понадобиться ему.
   - Но ведь и тебе надо поспать...
   - Я-то посплю. - Карамон усмехнулся. - Про себя  не  забудь,  нянюшка  ты
наша заботливая. У твоих деток все в порядке. Вон,  даже  гном  дрыхнет  без
задних ног...
   - Да уж, - сказал Танис. - Не  удивлюсь,  если  Теократ,  сидя  в  Утехе,
слышит его храп аж оттуда. Что, дружище, не  такой  вышла  наша  встреча,  о
какой мы мечтали пять лет назад?
   - А что вообще вышло так, как мы предполагали? - не  сводя  глаз  с  лица
брата, тихо спросил Карамон.
   Танис стиснул пальцами его плечо, потом улегся, завернувшись  в  плащ,  и
попробовал уснуть. К его немалому удивлению, вскоре это ему удалось.
   Так и минула ночь: для тех, кто спал, она прошла в один миг, для тех, кто
стоял на страже,  -  тянулась  целую  вечность.  Стурма  сменил  Карамон,  а
Карамона - Танис. Буря бушевала всю ночь, по озеру гуляли крутые  вспененные
волны.  Ветвистые  молнии  вспыхивали  во  тьме,  точно  охваченные  пожаром
перевернутые деревья. Гром гремел то и дело. На заре шторм наконец  выдохся;
полуэльф встретил холодный, неласковый серый  рассвет.  Дождь  перестал,  но
тяжелые облака еще летели над самой землей. Солнца  не  было  видно.  Танису
сделалось не по себе... Тучи неслись и неслись с севера,  конца-краю  им  не
было. А ведь осенью редко случались  бури,  в  особенности  такие  свирепые.
Странно было и то, что буря пришла с севера: они обычно налетали с  востока,
из-за Равнин. Полуэльф тонко чувствовал природу, и необычный  шторм  поразил
его едва ли не больше, чем упавшие звезды, о которых говорил Рейстлин.
   Было еще очень рано, но Танис явственно ощущал - пора уходить отсюда.  Он
отправился будить остальных.
   Пещера показалась ему холодной, несмотря на весело потрескивавший  огонь.
Золотая Луна и Тассельхоф готовили завтрак. Речной  Ветер  стоял  в  глубине
пещеры, выколачивая меховой плащ Золотой  Луны.  Танис  покосился  на  него:
когда он входил, варвар собирался что-то сказать Золотой Луне, но смолчал  и
продолжал делать свое дело, ограничившись лишь  многозначительным  взглядом.
Золотая Луна не поднимала глаз, лицо у нее было бледное и напряженное. Танис
понял - Речной Ветер сожалел о том, что сорвался минувшим вечером.
   - Боюсь, еды у нас маловато, -  сказала  Золотая  Луна,  бросая  крупу  в
котелок.
   - Не  густо  было  у  Тики  в  кладовке,  -  извиняющимся  тоном  добавил
Тассельхоф. - Вот что у нас есть: коврига хлеба, немножко вяленой  говядины,
полголовки заплесневелого сыра да овсянка. Можно подумать, Тика совсем  дома
не готовит!
   - Мы с Речным Ветром не запаслись съестным, - проговорила Золотая Луна. -
Честно говоря, мы не ожидали, что придется путешествовать.
   Танис собрался было поподробнее расспросить ее о той песне и  особенно  о
жезле, но тут, потревоженные запахом еды, начали просыпаться остальные. Вот,
потягиваясь и зевая, поднялся Карамон.
   - Овсянка! - простонал он, заглянув в котелок. - И это все?..
   - На обед будет еще меньше, - хмыкнул Тассельхоф. -  Так  что  подтягивай
ремешок. За последнее время ты, как я смотрю, растолстел... Великан горестно
вздохнул.
   Завтрак под холодным рассветным небом был безрадостен  и  скуден.  Стурм,
тот вовсе отказался от пищи и вышел наружу - сторожить. Танис  хорошо  видел
его из пещеры: сидя на камне, рыцарь угрюмо  смотрел  на  темные  тучи,  чьи
клубящиеся космы едва не касались притихшего озера...  Карамон  в  один  миг
проглотил свою порцию, затем - нетронутую порцию  брата  и  наконец  -  долю
Стурма. После чего с тоскливой завистью смотрел, как ели другие.
   - Будешь доедать?.. - спросил он с надеждой, указывая  на  Флинтов  кусок
хлеба. Гном ответил  испепеляющим  взглядом.  Тассельхоф  перехватил  взгляд
воина, устремленный в его тарелку, и от греха подальше запихал в  рот  сразу
весь хлеб, чуть не подавившись при этом. Танис порадовался про себя хотя  бы
тому, что набитый рот вынуждал кендера молчать: не все же время слушать  его
пронзительный голосок... Тем более что Тас все утро бессердечно подначивал и
подкусывал  Флинта,  называл  его  то   "Грозой   Морей",   то   "Шкипером",
осведомлялся о ценах на рыбу и о том, дорого ли возьмет Флинт  за  переправу
обратно на тот берег. В конце концов гном запустил в него  камнем,  и  Танис
счел за благо отправить кендера на  берег  мыть  посуду.  -  Как  ты  нынче,
Рейстлин? - вернувшись в пещеру, спросил полуэльф. - Нам  надо  будет  скоро
отправиться дальше...
   - Мне лучше, - прошелестел маг. - Гораздо лучше.
   Он  потягивал  травяной  отвар  собственного  изготовления;  в  дымящемся
кипятке плавали какие-то маленькие пушистые листочки. Судя по едкому запаху,
отвар был невыносимо горьким; Рейстлин морщился, однако  глотал.  Тассельхоф
вприпрыжку вернулся к костру, немилосердно громыхая посудой. Скрипнув зубами
- это же надо так шуметь! - Танис хотел было сделать кендеру замечание,  но,
подумав, воздержался. Все равно толку не будет.
   Флинт заметил выражение  его  лица  и,  отобрав  у  кендера  посуду,  сам
принялся ее упаковывать.
   - Уймись наконец! - зашипел он на Тассельхофа. - А не то поймаю  тебя  за
хохолок и подвешу на  дереве  в  назидание  всему  кендерскому  роду...  Тас
мгновенным движением протянул руку и выдернул что-то из бороды гнома.
   - Что я вижу! - заорал он в восторге. - Водоросли!..
   Флинт взревел от ярости и попытался схватить  его,  но  юркий  Тас  легко
увернулся.
   Зашуршал валежник: Стурм отодвинул его от входа. На  лице  рыцаря  лежала
печать угрюмой задумчивости.
   - А ну прекратите! - велел он Флинту и Тасу. Его усы  вздрагивали.  Потом
суровый взгляд обратился на Таниса: -  Этих  двоих  было  отлично  слышно  у
самого озера. Если так пойдет дальше, они соберут сюда всех гоблинов Кринна.
Надо уходить, и немедля. Так в какую  сторону  мы  направляемся?  Воцарилась
неловкая тишина. Все оставили свои дела и воззрились на  Таниса.  Все  -  за
исключением Рейстлина: маг, опустив глаза,  тщательно  протирал  свою  чашку
беленькой тряпочкой. Ему, казалось, было решительно неинтересно.
   Танис со вздохом поскреб в бороде:
   - Утехинский Теократ - человек недостойный. Теперь мы  в  этом  полностью
убедились. В своем стремлении к  власти  он  не  брезгует  даже  тем,  чтобы
использовать гоблинское отребье. Если жезл достанется ему, он использует его
разве  что  для  своей  корысти.  Мы  же  потратили  годы  на  поиски   хоть
какого-нибудь знамения истинных Богов... И  теперь,  когда  мы  наконец  его
обрели, по-моему, совершенно необязательно отдавать  его  такому  мошеннику.
Тика сказала, что, по ее  разумению.  Высокие  Искатели  в  Гавани  все  еще
взыскуют истины. Может, они просветят нас насчет  жезла  -  что  это  вообще
такое и какими силами обладает... Дай карту, Тас!
   Вытряхнув на пол содержимое нескольких сумок, кендер наконец  разыскал  и
подал ему нужный пергамент.
   -  Мы  сейчас  находимся  вот  здесь,  на  западном  берегу  Кристалмира,
-продолжал Танис.  -  К  северу  и  к  югу  лежат  отроги  Харолисовых  гор,
образующих Утехинскую долину. Через эти хребты нет ни единой  тропы.  Только
перевал Врата, южнее Утехи...
   - Почти наверняка перекрытый гоблинами,  -  пробормотал  Стурм.  -  Может
быть, на северо-востоке...
   - Опять через озеро! - В голосе Флинта прозвучал ужас.
   - Да, - кивнул Танис спокойно, - через озеро. Но этим путем мы попадем на
Равнины, а мне почему-то вовсе не кажется, чтобы вы...  -  он  посмотрел  на
Речного Ветра и Золотую Луну, - чтобы вы так уж жаждали  вернуться  туда.  А
вот западная дорога ведет через Сторожевые  Пики  и  Ущелье  Теней  прямо  в
Гавань. По-моему, туда нам и надо направиться.
   - А если, - нахмурился Стурм, - тамошние Высокие Искатели окажутся ничуть
не лучше утехинских?
   - Тогда можно будет уйти на юг - в Квалинести.
   - Квалинести? Страна Эльфов? - Теперь нахмурился уже  Речной  Ветер.  -Ну
нет! Людям запрещено там появляться. К тому же этот путь -  скрытый...  Звук
хриплого, шипящего голоса заставил всех  обернуться  к  Рейстлину.  -  Выход
есть, - сказал он тихо и насмешливо, золотые глаза отражали хмурый  утренний
свет. - Я говорю о тропах Омраченного Леса. Они ведут прямо в Квалинести.
   - Омраченный Лес? -  встревоженно  переспросил  Карамон.  -  Нет,  Танис,
только не это!.. - И тряхнул головой: - С живыми я готов  биться  хоть  семь
дней в неделю Но с мертвыми - слуга покорный!
   - Мертвые?  Как  интересно!  -  насторожил  уши  Тассельхоф.  -  А  ну-ка
расскажи, Карамон...
   - Помолчи, Тас! - перебил Стурм. - Омраченный Лес - это сумасшествие.  Ни
один вошедший туда еще не вернулся. И ты хочешь, маг, чтобы мы отнесли  туда
нашу добычу?
   - Не так! - резко выговорил Танис.  Все  вновь  замолчали,  в  том  числе
Стурм. Рыцарь смотрел в спокойное, задумчивое лицо Таниса,  в  миндалевидные
глаза, отражавшие мудрость, приобретенную за годы странствий.  Стурм  иногда
про себя задавался вопросом, почему, собственно, он признает Таниса  вождем.
Подумаешь, велика птица - полуэльф, незаконнорожденный к тому  же.  Ни  тебе
знатного происхождения, ни лат со щитом, украшенным знаменитым гербом. И тем
не менее Стурм шел за ним и любил его, как никого более.
   По мнению Соламнийского Рыцаря, жизнь  представляла  собой  неисповедимую
тайну Нечего было и надеяться постичь ее, кроме как сквозь призму рыцарского
кодекса. "Эст Суларус от Митас" - "моя честь есть моя жизнь".  Кодекс  этот,
посвященный понятию чести, был наиболее полным, подробным и строгим из  всех
известных на Кринне. Кодекс исправно служил Рыцарям вот уже  семь  столетий,
но в глубине души Стурм опасался, будет  ли  он  применим  в  день  великой,
последней битвы со Злом. Однако Стурм твердо знал одно: если такой день  все
же наступит, Танис встанет плечом к плечу  с  ним,  пытаясь  спасти  мир  от
гибели. Стурм сознательно следовал Кодексу: для Таниса это было  естественно
и неосознанно, как дыхание.
   Голос Таниса вновь заставил рыцаря обратиться мыслями к настоящему.
   - Хочу напомнить вам всем, что жезл отнюдь не является нашей "добычей", -
сказал полуэльф. - Он по нраву принадлежит Золотой Луне...  Если  он  вообще
кому-нибудь принадлежит. У нас на него не больше  прав,  чем  у  утехинского
Теократа... - И, повернувшись к Золотой Луне: - Как ты хочешь  распорядиться
им, госпожа?
   Золотая Луна смотрела то на Таниса, то на Стурма... Потом  оглянулась  на
Речного Ветра.
   - Мое мнение тебе известно, - проговорил тот холодно. - А впрочем,  ты  -
Дочь Вождя... Он поднялся и, не обращая внимания  на  ее  умоляющий  взгляд,
вышел наружу.
   - О чем это он? - спросил Танис.
   - Он хочет, чтобы мы покинули вас и  доставили  жезл  в  Гавань,  -  тихо
ответила Золотая Луна. - Он говорит - с вами опаснее, чем без вас.
   - Опаснее! С нами!.. - взорвался Флинт.  -  Спрашивается,  чего  ради  мы
здесь торчим, чего ради я чуть не утонул - опять! - если не ради...  Ради...
Гном задохнулся от ярости. Танис вскинул руку:
   - Довольно! - И вновь поскреб бороду: - Мы полагаем,  с  нами  вам  будет
все-таки лучше. Принимаешь ли ты нашу помощь?
   - Принимаю, - серьезно ответила Золотая Луна. -  По  крайней  мере  -  на
некоторое время...
   - Ну и отлично, - сказал Танис. - Ты, Тас, знаешь все  ходы  и  выходы  в
Утехинской долине. Будешь проводником. Только помни, что  мы  не  на  пикник
собрались!
   - Хорошо, Танис, - отозвался присмиревший кендер.  Собрал  свои  сумки  и
сумочки, развесил какие через плечо, какие на пояс - и направился  к  выходу
из пещеры. Проходя мимо Золотой Луны, он припал  на  колено  и  погладил  ее
руку. Остальные без промедления собрали пожитки и последовали за ним.
   - Чего доброго, опять пойдет дождь... - ворчал Флинт, озирая низкие тучи.
- И что я не остался в Утехе?. - Бормоча в бороду  и  пристраивая  на  спине
секиру, он побрел прочь.
   Танис, остановившийся подождать Речного Ветра и  Золотую  Луну,  невольно
улыбнулся ему вслед. Все-таки было в этом мире нечто  неизменное.  Например,
гномы.
   Речной Ветер забрал у Золотой Луны оба мешка и вскинул их на плечо.
   - Лодка хорошо спрятана, -  сообщил  он  Танису,  лицо  его  вновь  стало
непроницаемой маской. - На тот случай, если она нам снова понадобится...
   - Хорошая мысль, - сказал Танис. - Спа...
   - Иди вперед, - махнул рукой варвар. - Я замету следы.
   Так Танису и не удалось сказать ему "спасибо": Речной Ветер повернулся  к
полуэльфу спиной и молча принялся за работу. Танис только  покачал  головой,
идя прочь по тропинке. Он слышал, как там, позади. Золотая Луна что-то  тихо
говорила  на  своем  языке.   Речной   Ветер   сурово   произнес   в   ответ
одно-единственное  слово.  Танис  слышал,  как  вздохнула  Золотая   Луна...
Дальнейшие слова заглушил треск кустов: Речной Ветер уничтожал все следы  их
пребывания на берегу.

7. ИСТОРИЯ ЖЕЗЛА. СТРАННЫЕ ЖРЕЦЫ И ЖУТКИЕ ОЩУЩЕНИЯ

   Зеленая жизнь так и кишела под пологом густых лесов Утехинской долины.  У
подножий могучих валлинов теснились колючие  и  цепкие  кусты,  а  по  земле
вились лозы-охотницы. Приходилось внимательно смотреть под ноги: такая  лоза
вполне способна была захлестнуть  лодыжку  неосторожного  путника  и  крепко
держать,  пока  не  появятся  хищные  звери,  которыми  изобиловала  долина.
Звериный пир давал  лозе-охотнице  то,  что  ей  требовалось  для  жизни,  -
кровь...  Целый  час  друзья  прорубались  и  продирались  сквозь   заросли,
выбираясь на гаванский большак. Все были жестоко исцарапаны и очень  устали;
вид наезженной, гладкой дороги, тянувшейся в Гавань и дальше, пролил на души
бальзам. Завидев большак, путники остановились передохнуть... И  только  тут
осознали, как тихо было в лесу. Странноватая тишина окутала окрестности -как
если бы все живые существа затаили дыхание, ожидая чего-то. До  дороги  было
рукой подать, но выходить из-под  защиты  деревьев  почему-то  не  стремился
никто.
   - Как по-твоему, там все чисто? - выглядывая из-за кустов, спросил Таниса
Карамон.
   - Чисто, не чисто, другой дороги все равно нет, - отрезал тот. -  Мы  еще
не выучились летать, а идти лесом... Несколько сот ярдов отняли у нас  целый
час! При таком темпе мы выйдем к следующему перекрестку этак через неделю?
   Богатырь обиженно вспыхнул:
   - Я совсем не имел в виду...
   - Ладно, не сердись, - вздохнул Танис. И тоже посмотрел на большак. Ветви
валлинов сплетались высоко над головами, образуя над дорогой темный коридор,
тянувшийся вдаль. - Вообще-то, - сказал Танис, - мне  все  это  нравится  не
больше, чем тебе.
   - Так мы разделяемся или идем дальше  вместе?  -  Их  разговор  показался
Стурму пустой болтовней, и  рыцарь  вмешался  в  него  со  свойственной  ему
трезвой практичностью.
   - Идем вместе, - ответил Танис. Подумал  и  добавил:  -  Однако  в  любом
случае нам необходим разведчик...
   - Позволь мне, Танис! -  вызвался  Тас,  выпрыгивая  из  кустов  у  локтя
полуэльфа.  -  Кендер,  путешествующий  в  одиночку,  нипочем   не   вызовет
подозрений... Танис нахмурился. Тас был прав - никому  не  придет  в  голову
подозревать  его  в  чем-либо.  Любовь  к  странствиям   была   неотъемлемой
национальной  чертой  кендеров:  они  бродили  по  всему  Кринну  в  поисках
приключений. Вот если бы еще у Таса не было  препоганой  привычки  забывать,
куда и зачем его послали, и, встретив в дороге что-нибудь более  интересное,
исчезать неизвестно куда...
   - Очень хорошо, - сказал  Такие  наконец.  -  Смотри  только,  Тассельхоф
Непоседа, держи глаза нараспашку и не забывай, на каком  свете  живешь.  Не,
смей сворачивать с дороги, а пуще всего... - Танис сурово посмотрел  кендеру
в глаза, - держи руки подальше от чужого имущества!
   - Разве что если встретишь лекаря, - добавил Карамон.
   Тас  хихикнул  и,  преодолев  последние   несколько   футов   кустарника,
вприпрыжку устремился по дороге. Его хупак оставлял ямки  в  плотной  земле,
сумки и сумочки подпрыгивали в такт шагам. Друзья слышали, как  он  принялся
распевать кендерскую дорожную песню:

   Уж как хорош кораблик наш!
   Светлеют небеса,
   Готов к отплытью экипаж -
   Поставить паруса!
   А грянет буря - вновь земля
   Укроет нас от бед,
   Горит, горит в ночи маяк,
   Домашний теплый свет.
   А о порт войдем - и моряки
   Со всех сторон спешат,
   Как гном на золото, они
   На наш корабль глядят.
   У моряка одна мечта
   И самый сладкий сон -
   Под нашим парусом умчать
   За дальний горизонт!

   Когда голосок кендера затих в  отдалении,  Танис,  улыбаясь,  выждал  еще
несколько минут - после чего повел спутников дальше. Они  вышли  на  дорогу,
чувствуя  себя  неумелыми  актерами  перед  лицом  недружелюбно  настроенных
зрителей. Им казалось - все глаза Кринна смотрели па них!
   Багряные осенние деревья отбрасывали  глубокую  тень,  дальше  нескольких
футов от обочины ничего не было видно. Стурм  пошел  впереди,  молчаливый  и
одинокий Рыцарь гордо нес голову, но Танис знал, что на  душе  у  него  было
темно. За Стурмом следовал