его обязанности входило "выносить" помои. Словом,  способности  Рафа
все же были ограничены, и Тика ясно ощутила, что вплотную приблизилась к  их
пределам.
   - Я жду друзей... - продолжила было она, но вновь  передумала.  -  Ладно,
оставим  это.  Просто  вытри  эту  лужу  тряпкой!  -  велела  Тика  со  всей
суровостью, на какую только была способна. - Потом подойдешь  ко  мне,  и  я
объясню, что делать дальше.
   - Моя нельзя пить? - с трогательным простодушием удивился Раф, но тут  же
смирился, перехватив яростный взгляд Тики. - Хорошо.
   Покорно вздохнув, он вооружился тряпкой и стал возить  ею  из  стороны  в
сторону, бормоча себе под нос что-то невнятное о том, как пропадает  "добрый
эль".  Следом  он  собрал  осколки  глиняных  кружек   и   некоторое   время
сосредоточенно размышлял над ними, после чего ухмыльнулся и засунул  осколки
в карман курточки.
   Тика хотела было поинтересоваться, на что  они  могут  сгодиться,  однако
решила обойтись без вопросов. Вернувшись к стойке, она  принялась  наполнять
новые кружки, старательно делая вид, будто не замечает,  что  овражный  гном
неловко порезался об один из осколков. Раф  оставил  работу,  выпрямился  на
коленях и застыл, глядя на стекающую по пальцам кровь.
   - Ты... гм-гм... не видел Карамона? - небрежно спросила Тика у  овражного
гнома.
   - Не... - Раф вытер окровавленную руку о волосы. - Но моя знать, куда его
искать. - Он с готовностью поднялся на ноги. - Моя пойти?
   - Нет! - хмуро остановила его Тика. - Карамон дома.
   - Моя не думать так, - сказал Раф, глубокомысленно качая  головой.  -  Не
после того, как солнце сесть...
   - Он дома! - рявкнула Тика столь грозно, что гном  отшатнулся  от  нее  в
легком испуге.
   - Хочешь побить заклад? - упрямо пробормотал Раф, однако так, чтобы  Тика
не расслышала, - в последние дни темперамент Тики стал просто огненным,  под
стать ее рыжим волосам.
   К счастью овражного гнома. Тика его  не  расслышала.  Составив  кружки  с
брагой на поднос, она направилась  через  зал  к  компании  эльфов,  которые
разместились за большим столом у самой двери.
   "Я жду друзей... - тупо повторила Тика про себя. - Дорогих  друзей".  Еще
недавно она была бы бесконечно  рада  возможности  снова  увидеть  Таниса  и
Речного Ветра. Теперь же... Тика вздохнула и  стала  разгружать  поднос,  не
вполне отдавая себе отчет в том, что она делает: в это  время  она  мысленно
молилась всем добрым богам, чтобы друзья, приехав, уехали как можно быстрее.
Лишь бы быстрее уехали!
   Если они останутся, если они узнают..!
   При мысли об этом сердце Тики словно куда-то провалилось, а нижняя губа и
подбородок по-детски задрожали. Если они останутся и обо  всем  узнают,  это
будет конец. И к гадалке не ходи. Ее жизнь будет кончена.
   Настигшая мука на этот раз оказалась сильнее Тики - скрыть ее она была не
в состоянии. Поспешно составив на стол  последнюю  кружку,  Тика,  смаргивая
слезы, торопливо покинула эльфов.  Она  не  заметила  озадаченных  взглядов,
которыми обменялись между собой посетители, заглянув в свои кружки,  -  Тика
совсем позабыла, что эльфы заказывали вино.
   Слезы застилали все вокруг - сейчас Тика думала  только  о  том,  как  бы
добраться до кухни, где она сможет поплакать, сколько душе  угодно:  там  ее
никто не увидит. Эльфы тем  временем  оглядывались  по  сторонам  в  поисках
другой служанки, а Раф,  довольно  хрюкнув  снова  встал  на  четвереньки  и
принялся быстро вылизывать то, что еще осталось на полу.
   Танис стоял у подножья небольшого холма и смотрел  вперед,  на  прямую  и
длинную глинистую дорогу, взбиравшуюся наверх и скрывавшуюся за пригорком.
   Женщина, которую он сопровождал, а также их лошади остались чуть  позади.
И ей, и лошадям необходим был отдых, хотя  бы  небольшая  передышка,  однако
врожденная гордость не позволяла женщине произнести ни единого слова жалобы.
Сегодня она даже задремала в седле и упала бы, не поддержи ее вовремя  Танис
сильной рукою.
   Только будучи уличенной в крайней усталости,  она  смирила  свое  желание
поскорее достичь цели и не стала возражать, когда Танис отправился разведать
впереди дорогу, а ее оставил с лошадьми.  Он  помог  спутнице  спешиться,  и
теперь, обернувшись со склона холма, увидел, как она располагается в  густом
кустарнике.
   Танис ни за что не оставил бы ее одну, если бы не чувствовал, что  идущие
по их следам  твари  остались  далеко  позади.  Поспешность,  с  которой  он
подгонял лошадей, оправдала себя, хотя в результате и кони,  и  люди  совсем
выбились  из  сил.  Танис  надеялся,  что  ему  удастся  сохранить  изрядное
преимущество перед преследователями до  тех  пор,  пока  он  не  сдаст  свою
спутницу с рук на руки единственному человеку на Кринне, который в состоянии
ей помочь.
   Сегодня они выступили в путь на рассвете, спасаясь от ужаса,  пытавшегося
настичь их с тех самых пор, как они покинули Палантас. Что это было на самом
деле, Танис не знал, хотя во время войны  он  навидался  всякого  и  не  раз
вступал в битву с темными чудовищами. Но настигавшая  их  напасть  была  ему
неизвестна, и это особенно пугало. Ему ни разу не удалось увидеть эту  тварь
- только в самом начале пути, когда она подобралась совсем  близко,  боковое
зрение иногда улавливало мелькающую в лесном полумраке неясную  тень.  Танис
был готов поклясться, что женщина тоже чувствовала присутствие чудовища,  но
она ни разу не обмолвилась об этом.  Скорее  всего,  преодолевать  страх  ей
помогает непомерная гордость.
   Как бы там ни было, Танис чувствовал себя неспокойно: во-первых,  ему  не
следовало оставлять женщину одну, но что еще хуже, совсем  ни  к  чему  было
попусту тратить драгоценное время. Весь его опыт и воинское  чутье  отчаянно
Протестовали против подобного расточительства, однако он во  что  бы  то  ни
стало должен был кое-что сделать, и сделать это в одиночестве. Предложи  ему
кто-нибудь поступить иначе, он посчитал бы это святотатством.
   Сейчас Танис стоял  на  склоне  холма  и  призывал  на  помощь  все  свое
мужество, чтобы наконец взойти на него. Всякий, кто  увидел  бы  его  в  эти
минуты, подумал бы, что полуэльф идет на битву с чудовищным людоедом, однако
это было не так - Танис возвращался домой. За холмом раскинулась его  родная
долина, и он одновременно желал и страшился увидеть ее.
   Солнце уже перевалило за полдень и теперь медленно катилось к горизонту.
   Танис знал, что  темнота  застигнет  его  раньше,  чем  он  доберется  до
таверны, и это тревожило его,  потому  что  ходить  по  дорогам  ночью  было
опасно. Однако здесь его кошмарное путешествие должно было  закончиться.  Он
передаст женщину в надежные руки, а сам  продолжит  путь  в  Квалинести.  Но
сначала ему нужно подняться на холм, как бы труден ни казался этот подъем.
   Танис тяжело вздохнул и, надвинув на голову зеленый капюшон плаща,  пошел
вверх по дороге.
   На вершине холма недалеко от дороги лежал огромный, покрытый мхом валун.
   При виде его на Таниса нахлынул поток воспоминаний, и  он  закрыл  глаза,
чувствуя под веками щекочущее жжение непрошеных слез.
   - Дурацкое путешествие! - словно наяву, эхом отозвался в его голове голос
гнома. - В жизни большей глупости не совершал!
   Флинт! Мой старый друг!
   "Я не могу идти дальше, - подумал Танис.  -  Мне  не  дадут  здесь  покоя
воспоминания. Почему я вообще согласился вернуться? Разве что-то еще  дорого
мне в этом краю... кроме боли старых ран? Моя жизнь наконец вошла  в  колею.
Теперь я успокоился и чувствую себя  почти  счастливым.  Почему...  зачем  я
обещал им, что вернусь?"
   Танис открыл глаза и вновь посмотрел на мшистый камень. Больше  двух  лет
назад - этой осенью исполнится ровно три года - он вот так  же  поднялся  на
гребень холма и встретил здесь своего старого приятеля, Флинта  по  прозвищу
Огненный Горн. Гном сидел на камне, строгал ножом чурбачок  и,  как  обычно,
ворчал на весь белый свет. Эта встреча как раз и положила  начало  событиям,
которые сотрясли Кринн и привели  к  Войнам  Копья,  завершившимся  страшной
битвой, - тогда грозная Такхизис. Владычица Тьмы, была низвергнута обратно в
Бездну, а Повелители Драконов лишились  былого  могущества,  "Да,  теперь  я
герой", - подумал Танис, печально оглядев свои роскошные доспехи:  нагрудник
Соламнийского Рыцаря, зеленую  шелковую  перевязь,  служившую  отличительным
знаком  Неистовых  Бегунов  -  прославленного  легиона  эльфийского  народа,
медальон Хараса - высшую награду союза гномьих племен и прочие регалии.
   Никто на всем Кринне - ни человек, ни эльф, ни эльф-полукровка -  не  был
еще удостоен столь высокой чести. Тут,  впрочем,  скрывалась  и  некая  злая
ирония: он, который всю жизнь терпеть не мог доспехи,  теперь  вынужден  был
постоянно ходить в броне - к этому обязывало его высокое положение.  Вот  бы
посмеялся над ним старый гном!..
   - Герой - голова  с  дырой!  -  Танис  будто  наяву  услышал,  как  Флинт
насмешливо фыркнул. Увы, гном был уже два года как мертв.  Он  скончался  на
руках у Таниса той страшной весной.
   - Бороду-то зачем отрастил?  -  Насмешливый  голос,  звучавший  в  голове
Таниса, был почти реален. Такими словами приветствовал его  Флинт  три  года
назад, когда они встретились на вершине этого холма.  -  Решил  вконец  себя
изуродовать...
   Танис  улыбнулся  и  почесал  бороду.  Это  был  главный,   перво-наперво
бросающийся в глаза признак принадлежности полукровки к человеческой расе  -
ни один эльф на Кринне не мог отрастить бороды.
   "Флинт прекрасно знал, для чего я отпустил бороду,  -  подумал  Танис,  с
нежностью глядя на согретый солнцем валун. - Он знал меня лучше, чем  сам  я
знаю себя. Ему было открыто то, что творится в моей душе, и  он  догадывался
об уготованных мне горьких уроках".
   - Что ж, жизнь преподала мне свои уроки, - чуть  слышно  признался  Танис
товарищу, который был с ним только в воспоминаниях. - Я запомнил их. Флинт.
   Но... о, какими же горькими они оказались!
   Ноздри Таниса защекотал запах дыма. Запах этот, вместе  с  косыми  лучами
повисшего над горизонтом солнца и прохладой весеннего вечера, напомнил  ему,
что впереди его  ожидает  неблизкий  путь,  который  еще  предстоит  пройти.
Полуэльф посмотрел на долину, где прошли годы его суровой и чудесной юности,
- под ним расстилалась Утеха.
   В последний раз он видел этот городок осенью. Растущие в  долине  деревья
были охвачены пожаром багряно-желтой листвы, однако и краски осени  бледнели
в сравнении с малиново-красными пиками Харолисовых гор  и  лазурной  синевой
небес, как в зеркале отражавшихся  в  безмятежных  водах  озера  Кристалмир.
Долина была укрыта туманной дымкой от печей, где выжигался древесный  уголь,
и домашних очагов мирного городка, приютившегося в ветвях могучих  валлинов.
Тогда они с Флинтом молча смотрели, как в окнах, отчасти заслоненных  густой
листвой деревьев-великанов,  один  за  другим  вспыхивают  огоньки  лучин  и
масляных коптилок. Утеха - город на деревьях - был одним из  самых  красивых
мест на Кринне.
   На  миг  панорама  прежнего  города  появилась  перед  мысленным   взором
полуэльфа так же отчетливо, как и два с  лишним  года  назад,  а  еще  через
мгновение все смазалось  и  померкло.  Тогда  была  осень,  а  нынче  стояла
прозрачная весна. Дым домашних очагов никуда  не  исчез,  но  поднимался  он
теперь из труб домов, выстроенных  на  земле.  Зелень  деревьев  по-прежнему
радовала глаз, но Танису казалось, что она лишь подчеркивает  черные  шрамы,
выжженные на этой, некогда благословенной земле. Даже всевластное  время  не
сможет стереть их с лица этого волнующе прекрасного уголка Кринна,  несмотря
на то что кое-где на черных  проплешинах  виднелись  взрытые  плугом  свежие
борозды.
   Танис покачал головой. Многие считали, что после того, как в  Нераке  был
разрушен мрачный храм Такхизис, война  закончилась.  Люди  спешили  поскорее
распахать черную землю, опаленную страшным огнем драконов, и забыть о  былом
ужасе.
   Потом Танис перевел взгляд на огромное пятно выжженной земли, черневшее в
самом центре городка. Здесь уже ничто не сможет  расти.  Никакому  плугу  не
удастся вспахать землю, спекшуюся от жара и обильно политую кровью  невинных
жертв, растерзанных страшными ордами Повелителей Драконов.
   Танис мрачно улыбнулся. Он догадывался, как эта отметина мозолит глаза  и
как раздражает тех, кто стремится поскорее предать прошлое  забвению.  Лично
он был рад, что  знак  сохранился.  Он  хотел  бы,  чтобы  черная  прогалина
осталась здесь навсегда.
   Затем  Танис  негромко  повторил  слова,  которые  произнес  Элистан   на
торжественной церемонии, посвящая Башню  Верховного  Жреца  памяти  погибших
здесь рыцарей.
   - Мы должны помнить о них, иначе - как не раз уже  бывало  прежде  -  нас
поразят благодушие и беспечность и зло снова вернется в наш мир.
   "Если уже не вернулось", - мрачно добавил про себя Танис.  Обдумывая  эту
печальную мысль, он развернулся и начал быстро спускаться с холма обратно  -
туда, откуда пришел.

***

   Таверна "Последний Приют" была переполнена. Жителям Утехи война  принесла
смерть и лишения, однако наступление  мира  обернулось  для  них,  благодаря
запустению соседних земель, таким стремительным, процветанием,  что  кое-кто
уже заводил речи о том, будто "война была не  такой  уж  плохой  штукой".  С
давних  пор  Утеха  помещалась  на  перекрестке  дорог,  пролегавших   через
Абанасинию, однако до войны чужестранцы встречались туг не часто. Гномы,  за
исключением нескольких отщепенцев вроде Флинта, замкнуто  жили  в  горах,  в
своем пещерном Торбардине, или заперлись под холмами, не желая иметь  ничего
общего с остальным миром.
   Точно  так  же  вели  себя  и  эльфы,  обитавшие  в   прекрасных   землях
Сильванести, расположенных на восточном краю Ансалонского континента, и в не
менее прекрасном Квалинести, к юго-западу от этих мест.
   Война все изменила. Эльфы, гномы и люди,  сорванные  с  насиженных  мест,
странствовали теперь повсюду, в свою очередь открывая для путешественников и
торговцев собственные исконные земли. Как ни странно, для того чтобы.  между
столь различными народами возникло это, пусть еще довольно хрупкое единение,
потребовалось чуть ли не поголовное их уничтожение.
   Таверна "Последний Приют",  известная  среди  путешественников  в  первую
очередь благодаря отличной выпивке и картофелю со специями,  непревзойденным
мастером в изготовлении которого был и оставался Отик, сделалась  еще  более
популярной. Выпивка по-прежнему  заслуживала  всяческих  похвал,  картофель,
несмотря на то что сам Отик удалился от дел, был все так же  вкусен,  однако
главный секрет успеха заключался вовсе не в этом. Прославили  таверну  Герои
Копья - так называли их в  народе,  -  которые  в  былые  времена  частенько
захаживали сюда на огонек.
   Отик,  хозяин  таверны,  прежде  чем  отправиться   на   покой,   всерьез
раздумывал, не повесить ли над большим столом у камина табличку  с  надписью
"Здесь пил с друзьями Танис Полуэльф", однако Тика самым решительным образом
воспротивилась этому. (При одной мысли о том, что Танис однажды  увидит  эту
хвастливую вывеску, у нее от стыда вспыхивали щеки и уши.)  В  конце  концов
Отик  не  без  сожаления  отказался  от  своей  затеи,   однако,   благодаря
образовавшемуся избытку свободного времени, он  никогда  не  упускал  случая
лишний раз повторить перед посетителями историю о том, как женщина с сияющим
жезлом, явившаяся из племени варваров, спела здесь  свою  странную  песню  и
вылечила  от  ран  Хедерика   Теократа.   тем   самым   впервые   подтвердив
существование древних добрых богов.
   Тика, взвалившая на себя  хлопоты  по  управлению  таверной  и  постоялым
двором после "отставки" Отика, надеялась вскоре  скопить  достаточно  денег,
чтобы выкупить дело у хозяина, однако сегодня ею владела  иная  мысль.  Тика
очень надеялась, что хотя бы сегодня Отик воздержится от пересказа набившего
оскомину предания. Впрочем, этим ее тайные желания не ограничивались.
   Компания  эльфов,  спешащих  из  Сильванести  на   похороны   Солостарана
Беседующего-с-Солнцами, владыки земель Квалинести, остановилась на постоялом
дворе, и теперь они не только подначивали Отика рассказать эту байку,  но  и
сами, хлебнув винца, наперебой вещали о приходе Героев в их  земли,  которые
они освободили от злого дракона по имени Циан Кровавый Губитель.
   Отик слушал их хмельное щебетание и украдкой бросал в сторону Тики  косые
взгляды: он знал, что Тика была одним из Героев, освободивших Сипьванести, и
его здорово подмывало поделиться с эльфами этой эффектной новостью. Но Тика,
свирепо тряхнув рыжими кудрями, принудила его к досадному молчанию. Поход  в
Сильванести она никогда  не  вспоминала  и  ни  с  кем  не  соглашалась  его
обсуждать.
   Денно и нощно она молилась о том, чтобы кошмарные  воспоминания  об  этой
истерзанной стране изгладились из ее памяти.
   Поэтому теперь она больше всего на свете хотела, чтобы эльфы заговорили о
чем-нибудь другом. В последнее время ее стали преследовать иные кошмары, и у
нее не было желания присоединять к ним мучительные видения прошлого.
   - Пусть они явятся и тут же уйдут, - негромко сказала  она,  обращаясь  к
самой себе и к любому из богов, который пожелал бы ее сейчас услышать.
   Испустив  последний  луч,  солнце  скрылось  за  горизонтом.  В   таверну
приходили все новые и новые посетители, и каждый требовал еды и  вина.  Тика
извинилась перед Дэзрой - в конце  концов,  они  были  подругами  и  пролили
вместе немало слез, - и теперь обе женщины  усердно  хлопотали,  с  завидным
проворством носясь из кухни к стойке, а от стойки - к  столам.  Несмотря  на
заботы, Тика вздрагивала каждый раз, когда открывалась входная дверь,  и  не
забывала  раздраженно  морщиться,  если  вдруг   голос   увлекшегося   Отика
перекрывал стук кружек и монотонный гомон посетителей.
   - ...Как сейчас помню, стояла чудная осенняя ночь, и у меня  было  больше
хлопот, чем у инструктора шагистики в драконьей армии.
   Эта реплика Отика всегда вызывала смех у тех, кто ее слышал, Тика  же  на
нее тихо скрипела зубами. Толстяк  отыскал  себе  благодарных  слушателей  и
разошелся не на шутку - остановить его уже было невозможно.
   - Таверна тогда располагалась в кроне огромного валлина, как, впрочем,  и
остальные дома нашего славного городка, пока его не  разрушили  драконы.  О,
как он был чуден, наш город!..
   Отик вздохнул и театральным жестом смахнул слезу.  Из  примолкшей  группы
слушателей вырвался сочувственный шепоток.
   - Где был я в это время? -  Отик  трубно  высморкался  -  это  тоже  было
предусмотрено сценарием. - Я был на своем посту, за  стойкой,  и  тут  дверь
отворилась...
   Дверь  отворилась.  Это  выглядело  так  эффектно,  что,  казалось,  было
подстроено нарочно. Тика отбросила с покрытого  испариной  лба  прядь  рыжих
волос и выжидающе посмотрела в сторону входа. Зал окутала внезапная  тишина.
Тика непроизвольно сжала кулаки с  такою  силой,  что  ногти  впились  ей  в
ладони.
   В дверях стоял человек столь высокого роста, что при входе  ему  пришлось
наклониться, дабы не задеть головой притолоку. Волосы его были темны, а лицо
имело выражение суровое и мрачное. Несмотря на то что он был закутан в меха,
поза и уверенная походка свидетельствовали о его немалой физической силе.
   Словно  оценивая  каждого  посетителя,  гость  окинул  помещение   цепким
настороженным  взглядом.  Впрочем,  взгляд  этот  скорее  всего  был   чисто
машинальным, потому что  стоило  гостю  встретиться  глазами  с  Тикой,  как
угрюмое лицо его сразу оттаяло, а на губах заиграла улыбка. В приветственном
жесте человек развел в стороны могучие руки.
   Мгновение Тика колебалась, но все же  не  смогла  совладать  с  радостью,
полыхнувшей в ее груди при виде старого  друга.  Одновременно  она  испытала
легкий приступ ностальгии по былым  време