платины,
украшенной символами и изображениями Пятиглавого Дракона. И они откроются по
его приказу!
   Нужно только найти и прикончить этого гнома-механика, пока он не закончил
сооружать свое дурацкое устройство...
   Рейстлин почувствовал резкий рывок. Что-то с силой потянуло его за руки.
   - Прекратить! - закричал он, проклиная себя  за  то,  что  расслабился  и
потерял контроль над ситуацией.
   Но шар не подчинился его приказу.  Слишком  поздно  Рейстлин  очнулся  от
своих мыслей - чужие холодные руки затягивали его все глубже  в  хрустальные
бездны магического устройства.
   С ужасом  он  почувствовал,  что  тащат  его  с  многократно  умноженной,
нечеловеческой силой. Маг поднял голову и вздрогнул: в самом начале это были
руки,  по  которым  нельзя  было  определить  -  молодые  они  или   старые,
принадлежат людям или, может  быть,  эльфам.  Теперь  его  запястья  мертвой
хваткой держали изящные, нежные женские руки с длинными тонкими пальцами...
   Рейстлин мгновенно  взмок  и,  стараясь  не  поддаваться  охватившей  его
панике, отчаянно с ними боролся. Он призвал всю свою силу - и магическую,  и
человеческую, - тщетно пытаясь сломить противостоящую ему чужую волю.
   Рейстлин приблизился к шару почти вплотную. Он разглядел в белесом тумане
лицо - прекрасное  женское  лицо  темными  глазами.  Вишневые  губы  шептали
ласковые слова, на которые его тело мгновенно отзывалось с чудовищной  силой
и страстью, в то время как душа корчилась от отвращения.
   Все ближе и ближе...
   Рейстлин еще раз попытался вырваться из объятий,  сжимающих  его  со  все
большей нежностью и все большей силой. Стремление выжить слабело вопреки его
воле, и Рейстлин решил проникнуть в тайники своей души. Он и  сам  не  знал,
что хотел найти - какую скрытую внутри энергию или секретное оружие. В одном
он был уверен: только там он найдет спасение...
   Перед его мысленным взором возникло  видение  прелестной  жрицы  в  белом
одеянии, с платиновым медальоном Паладайна на высокой груди. Ее серые  глаза
сверкнули в темноте, и смертельная хватка тонких рук на  мгновение  ослабла,
но тут же стала еще крепче. Рейстлину показалось, что он  слышит  сдавленный
женский смех. Образ Крисании тут же бесследно исчез.
   - Брат! - позвал Рейстлин сквозь зубы, и вместо Крисании перед ним возник
Карамон. Одетый в золотые доспехи, со сверкающим мечом  в  руках,  он  встал
впереди Рейстлина, заслоняя его. Но не успел он сделать и шага,  как  что-то
ударило его в спину, и Карамон тоже пропал.
   Все  ближе  и  ближе  к  туманной  поверхности,  за  которой   начинается
небытие...
   Рейстлин уронил голову на  груда:  он  быстро  слабел  и  начинал  терять
сознание. И в этот миг, как бы в самой глубине своей бездонной, таинственной
души он увидел одинокую жалкую фигурку. На ней не было  ни  белых  жреческих
одеяний, ни рыцарских доспехов, а в руке  не  видно  было  никакого  оружия.
Фигурка казалась совсем крошечной, ее чумазое личико  блестело  от  слез.  В
руке она держала только крысу... мертвую, окоченевшую крысу...

***

   Карамон прибыл в лагерь с первыми лучами  солнца.  Он  ехал  всю  ночь  и
теперь  чувствовал  себя  совершенно  одеревеневшим  от   усталости   и   не
правдоподобно голодным.
   Мысли о завтраке и мягкой постели служили  ему  утешением  на  протяжении
последних полутора часов пути, и лишь только вдали покачался лагерь, на лице
гиганта появилась довольная ухмылка. Он уже  готов  был  дать  шпоры  своему
усталому коню, однако,  вглядевшись  пристальнее,  Карамон  осадил  копя  и,
подняв вверх руку, заставил остановиться своих провожатых.
   - Что там происходит? - в тревоге спросил он, мигом забыв о еде и отдыхе.
   Гэрик, скакавший сзади него, в недоумении потряс головой.
   Лагерь напоминал потревоженный улей. Не горел  ни  один  костер,  а  люди
бестолково метались между палатками или собирались группами,  которые  также
перемешались с места на место.
   Потом вдруг кто-то замелил группу всадников во главе с Карамоном и  издал
громкий вопль. В следующую минуту все, кто был в  лагере,  ринулись  вперед.
Тут же Гэрик подал короткую команду, и его воины, пришпорив коней  и  подняв
щиты, выехали вперед, загородив предводителя закованными в броню телами.
   Карамон впервые стал свидетелем проявления такой преданности  со  стороны
своих людей. Это настолько тронуло его, что сначала он даже не мог говорить.
   Смущенно откашлявшись, он приказал всадникам расступиться.
   - Это не мятеж, - заявил он уверенно и  выехал  вперед.  Рыцари  неохотно
пропустили его.
   - Взгляните, никто из них не вооружен,  -  бросил  Карамон  через  плечо,
успокаивая своих верных защитников. - Половина здесь - женщины и дети. И все
же... - Он ухмыльнулся. - Спасибо за службу.
   При этих его словах Гэрик покраснел  от  удовольствия,  но,  как  заметил
Карамон, продолжал держать руку на рукояти меча.
   Карамон  между  тем  был  уже  посреди  толпы.  Несколько  рук  угрожающе
потянулись к уздечке его коня. Карамонов жеребец  нервно  запрядал  ушами  и
присел на задние ноги, готовясь нанести удар передними копытами.
   - Всем назад! - вдруг зычно крикнул Карамон, привставая на  стременах.  -
Вы что, спятили? Разве это армия?! Вы вес выглядите  точь-в-точь  как  кучка
перепуганных  крестьян.  Назад,  я  сказал!  У  вас,  может  быть,   цыплята
разбежались или на свиней мор напал? Что нее это значит? Где мои офицеры?!
   - Здесь, предводитель, - раздался совсем рядом голос одного из  капитанов
- коренастого взъерошенного человека с сердитым красным лицом.
   Толпа,  пристыженная  словами  Карамона,   понемногу   успокаивалась,   а
невнятные крики перешли в глухой ропот, когда прибывшая вместе  с  капитаном
комендантская сотня начала рассекать толпу и наводить порядок.
   - Прошу  извинить  за  беспорядок,  предводитель,  -  сказал  краснолицый
офицер, помогая Карамону сойти с коня. Спешившись, гигант  потрепал  жеребца
по шее, и тот сразу присмирел, хотя и продолжал беспокойно вращать глазами и
поводить большой головой.
   Капитан не был молод; он не принадлежал  к  рыцарскому  ордену,  но  зато
обладал  тридцатилетним  опытом  наемной  военной  службы.  Лицо  его   было
изборождено морщинами и покрыто шрамами, половину левой кисти он  потерял  в
бою,  да  и  ходил,  заметно  прихрамывая.  Лицо  его,  обычно  спокойное  и
невозмутимое, сейчас горело от стыда.
   - Разведчики донесли, что вы близко, - доложил он.  -  Но  прежде  чем  я
успел известить вас, эти бешеные псы... - капитан покосился  на  отступающую
толпу, - ринулись на поиски, словно  вы  -  сука  во  время  течки...  Прошу
прощения, я не имел в виду ничего оскорбительного...
   Осознав свой промах, капитан окончательно стушевался.
   - Что же  все-таки  стряслось?  -  спросил  Карамон,  стараясь  сохранить
суровое выражение лица.
   Не дожидаясь ответа, он пошел по направлению к  лагерю,  ведя  жеребца  в
поводу.  Офицер,  против  ожидания,  медлил  с   ответом.   Повернувшись   к
предводителю, он бросил многозначительный взгляд на сопровождавших  Карамона
всадников.
   Тот сразу понял, в чем дело.
   - Ступайте вперед, - приказал он и взмахнул  рукой.  -  Гэрик,  наведи  в
лагере порядок.
   Когда они с капитаном остались вдвоем, Карамон повернулся к  капитану.  В
ответ на его вопросительный взгляд  офицер  произнес  только  одно  короткое
слово:
   - Маг...
   Достигнув палатки Рейстлина, Карамон увидел вокруг нее кольцо вооруженных
стражников. Сердце его упало. Охрана с трудом сдерживала любопытных.  Стоило
Карамону приблизиться, как сразу  же  раздались  восклицания:  "Предводитель
здесь!
   Он сумеет с  этим  разобраться!"  Многие  одобрительно  кивали  головами,
некоторые вздыхали с облегчением, а иные почему-то аплодировали.
   Благодаря капитану, шедшему впереди и прокладывавшему дорогу  при  помощи
своих локтей и отборной ругани, толпа расступилась, давая Карамону пройти.
   Стражники тоже пропустили гиганта, а  затем  снова  сомкнули  ряды.  Люди
продолжали напирать, стараясь заглянуть за двойное кольцо вооруженных солдат
и хоть что-нибудь увидеть. Капитан так и не сказал Карамону, что  же  именно
произошло в лагере в его отсутствие, и тот готов был к чему угодно,  начиная
с дракона, восседающего на крыше палатки Рейстлина, и кончая стеной зеленого
пламени вокруг нее.
   Вместо всего этого Карамон увидел лишь воина, стоявшего на часах у самого
входа, да госпожу Крисанию, расхаживавшую из стороны в сторону в  сильнейшем
беспокойстве. Лицо воина показалось Карамону знакомым.
   - Кузен Гэрика? - спросил он несколько неуверенно. - Микаэл, не так ли?
   - Да, предводитель, - откликнулся рыцарь.
   Выпрямившись, он попытался салютовать Карамону по всей форме, но  у  него
это плохо получилось.  Лицо  Микаэля  было  осунувшимся,  бледным,  а  глаза
покраснели. Казалось, молодой рыцарь вот-вот упадет в обморок, и все  же  он
продолжал сжимать свою пику и загораживать вход в палатку.
   Заслышав голос Карамона, Крисания подняла голову  -  Хвала  Паладайну!  -
воскликнула она.
   Карамон бросил взгляд на ее ввалившиеся серые глаза и вздрогнул, несмотря
на то что утреннее солнце пригревало совсем по-летнему.
   - Уберите людей! - приказал Карамон капитану, и тот принялся  командовать
своими людьми. Стражники нашали  теснить  толпу.  Постепенно  собравшийся  у
палатки народ  стал  расходиться,  недовольно  ворча.  Впрочем,  большинство
полагало, что ничего интересного они здесь все равно не увидят.
   - Выслушай меня, Карамон. - Крисания схватила гаранта  за  руку.  -  Этот
рыцарь...
   Но Карамон стряхнул со своей руки ее пальцы и, не обращая внимания на  ее
попытки что-то ему объяснить,  попытался  пройти  в  палатку  мимо  Микаэла.
Рыцарь преградил исполину путь и поднял пику.
   - С дороги! - приказал Карамон, неприятно удивленный.
   - Прошу прощения,  -  твердо  ответил  Микаэл,  хотя  гигант  видел,  как
трясутся его губы. - Фистандантилус приказал мне не пропускать никого.
   - Вот видишь! - воскликнула Крисания,  когда  Карамон  отступил  на  шаг,
гневно глядя на Микаэла. - Я хотела сказать, но ты меня  не  слушал!  Я  всю
ночь пыталась войти к нему, я знаю, там внутри случилось что-то ужасное.  Но
Рейстлин заставил этого юношу поклясться Кодексом и  какими-то  весами,  что
ли...
   - Мерой, - машинально поправил Карамон, качая головой и думая о Стурме. -
Кодексом и Мерой. Этой клятвы ни один рыцарь не нарушит, даже если ему будет
грозить смерть.
   - Но это же безумие! - вскричала Крисания, и ее голос сорвался.
   В смятении она закрыла лицо руками. Карамон  нерешительно  обнял  ее,  но
Крисания лишь благодарно прижалась нему.
   - О Карамон, я так испугалась! - проговорила она. - Это  было  ужасно.  Я
проснулась среди ночи - мне показалось, что он зовет меня. Я побежала сюда и
увидела, как в палатке вспыхивает огонь,  и  услышала  голос  Рейстлина.  Он
выкрикивал какие-то непонятные слова. Потом Рейст стал звать тебя... А затем
я услышала, как он в отчаянии стонет. Я хотела войти, но...
   Крисания слабо взмахнула рукой в сторону Микаэла.
   - Потом его голос  стал  стихать.  Это  было  ужасно,  жутко!  Как  будто
какая-то сила уносит его прочь!..
   - А что было потом?
   Крисания некоторое время молчала, потом неуверенно сказала:
   - Он... говорил что-то еще. Огонь погас, и раздался громкий треск, словно
гром ударил. А потом все затихло, только... только это была  очень  страшная
тишина. Жрица зажмурилась и вздрогнула.
   - Что он сказал? - настойчиво переспросил Карамон. - Ты разобрала?
   - Мне показалось... я еле слышала  его,  но  мне  показалось,  он  сказал
что-то похожее на "бубу" или "бупу". Крисания растерянно подняла на Карамона
глаза.
   - Бупу! - удивленно вскричал Карамон. Ты уверена?
   Крисания кивнула.
   - Почти.
   - Но почему он звал именно ее, эту маленькую девчонку из племени овражных
гномов? - требовательно спросил Карамон.
   - Понятия не  имею.  -  Крисания  устало  вздохнула,  отбрасывая  ладонью
упавшие на глаза волосы. - Я тоже об этом думала. Разве что... Это  не  Бупу
рассказывала Пар-Салиану о том, как добр был с нею Рейстлин когда-то?
   Карамон тряхнул головой. Об овражных гномах можно будет  подумать  потом.
На данный момент его гораздо больше  занимала  совсем  другая  проблема.  Он
посмотрел на Микаэла и опять вспомнил Стурма. Сколько раз в своей  жизни  он
видел подобное выражение на лице Соламнийского Рыцаря?  Эта  клятва,  клятва
Кодексом и Мерой...
   Будь проклят этот Рейстлин!
   Микаэл будет стоять здесь, пока не упадет от  усталости,  а  очнувшись  и
увидев, что не сдержал слова, - убьет  себя.  Должен  быть  какой-то  способ
обойти клятву - или обойти Микаэла.
   Карамон посмотрел  на  Крисанию.  Она  могла  бы  воспользоваться  своими
способностями жрицы и заколдовать воина.
   Но об этом нечего и мечтать. Да после этого ее сожгут живьем, и  даже  он
ничего не сможет поделать. Будь проклят Рейстлин, все жрецы и жрицы! А также
и все Соламнийские Рыцари с их дурацкими Кодексом и Мерой!
   Испустив протяжный вздох, он подошел к Микаэлу. Воин с угрозой  приподнял
свою гожу, но Карамон показал ему пустые ладони.
   Затем гигант неуверенно прокашлялся. Он знал, что хочет  сказать,  но  не
представлял, с чего ему  следует  начать.  В  голову  вновь  и  вновь  лезли
воспоминания о Стурме, и Карамон будто наяву увидел лицо старого друга.
   Впрочем, сейчас оно встало перед его глазами не  таким,  каким  было  при
жизни, скрытое под благородной, но суровой и холодной маской. Карамон понял,
что в память ему врезалось лицо мертвого  рыцаря,  с  которого  перенесенные
страдания  стерли  выражение  непомерной  гордости  и  упрямства.  В  темных
неподвижных  глазах  еще  горел  отсвет  теплоты  и  понимания,  и  Карамону
показалось, что Стурм печально улыбается ему.
   Поначалу Карамон был настолько испуган этим видением, что  почти  лишился
дара речи и молча смотрел на Мнкаэла. В конце концов образ Стурма растаял, и
он понял, что глядит  на  мрачное,  испуганное  и  усталое,  но  исполненное
суровой решимости лицо молодого рыцаря.
   - Микаэл, - сказал Карамон, не опуская рук. - Когда-то у меня был друг  -
член Ордена Соламнийских Рыцарей. Сейчас он мертв. Он  погиб  в  бою  далеко
отсюда, когда... Впрочем, это не имеет значения. Стур... мой друг был  очень
похож на тебя. Так же, как и ты, он верил в рыцарский  Кодекс  и  готов  был
отдать ради этого свою жизнь. Однако в самом конце он  вдруг  понял,  что  в
жизни есть что-то более важное, чем Кодекс и Мера, нечто давно забытое и  не
принимаемое во внимание...
   Микаэл упрямо нахмурился и крепче стиснул копье.
   - Сама жизнь... - негромко закончил Карамон.  В  глазах  рыцаря  сверкнул
огонек, который почти сразу же исчез из-за выступивших на его глазах слез.
   Микаэл  сердито  моргнул,  и  выражение   суровой   решительности   снова
проступило в его  чертах.  И  все  же  Карамону  показалось,  что  юноша  из
последних сил борется со своим отчаянием и сомнениями.
   И он зацепился  за  это,  направляя  свои  слова  точно  в  цель,  словно
наконечник стрелы, острие меча или пики.
   - Жизнь, Микаэл... Это больше, чем Кодекс и Мера.  Это  самое  важное  на
свете. И речь идет не только о нас, но и о жизни  наших  близких  и  друзей.
Кодекс и Мера были созданы для того, чтобы хранить и защищать жизнь,  однако
в конце концов про нее как-то позабыли, и это назначение великих Правил было
утрачено.
   Они стали важнее самой жизни...
   Карамон опустил поднятые руки  на  затылок  и  сделал  еще  один  шаг  по
направлению к Микаэлу.
   - Я требую, чтобы ты покинул свой пост, вовсе  не  потому,  что  держу  в
мыслях какое-то коварство. И ты и я - мы оба знаем,  что  ты  покинешь  свой
пост не из трусости. - Карамон покачал головой. - Только боги ведают, что ты
видел и слышал сегодняшней ночью. Я прошу пропустить  меня  из  сострадания.
Там, внутри, мой брат. Возможно, он умирает или уже умер. Когда он  заставил
тебя дать клятву, он не предвидел подобного исхода. Я должен прийти  к  нему
на помощь.
   Пропусти меня, Микаэл. Этим ты не уронишь чести и  не  запятнаешь  своего
имени.
   Микаэл стоял неподвижно, глядя прямо перед собой. Внезапно  с  его  лицом
что-то случилось, плечи ссутулились, а пика выпала из пальцев. Карамон  едва
успел протянуть руки и подхватить падающее  тело.  Прижимая  юношу  к  себе,
гигант почувствовал, как рыдания сотрясают его тело, и неловко похлопал  его
по плечу.
   - Эй, кто-нибудь, - позвал он, обернувшись  через  плечо.  -  Сходите  за
Гэриком! А, вот и ты... - Гигант с облегчением вздохнул, увидев,  что  Гэрик
бегом направляется к ним. - Отведи своего кузена к  костру,  -  распорядился
он. - Покормите его чем-нибудь горячим и  дайте  выспаться.  А  ты...  -  он
указал на одного из воинов, - встанешь на его место.
   Когда Гэрик увел Микаэла, Крисания хотела войти  в  палатку,  но  Карамон
остановил ее.
   - Лучше я войду первым, госпожа.
   Он ожидал, что жрица начнет спорить, и удивился, когда  Крисания  покорно
отступила  в  сторону.  Карам  он  уже  взялся  за  полог   палатки,   когда
почувствовал ее руку на своем плече.
   Слегка вздрогнув, он обернулся.
   - Ты мудр, как Элистан, - сказала  жрица,  пристально  заглядывая  ему  в
глаза. - Я тоже могла сказать рыцарю эти же слова, но почему-то не сказала.
   Почему, как ты думаешь?
   Карамон слегка покраснел.
   - Я... я просто попытался понять его, вот и все, - пожал  он  плечами.  -
Поставить себя на его место...
   - А я не хотела понять его. - Крисания побледнела и прикусила губу.  -  Я
желала только, чтобы он мне подчинился.
   - Вот что, госпожа, - решительно перебил ее Карамон. - Покопаться в своей
душе мы еще успеем. Сейчас мне может понадобиться помощь.
   -  Конечно!  -  В  лице  жрицы  снова  появилось  выражение  твердости  и
уверенности в себе. Ни секунды не колеблясь, она вошла в палатку мага  вслед
за Карамоном.
   Памятуя об оставленном снаружи часовом  и  о  многих  других  любопытных,
Карамон плотно задернул полог. В палатке было настолько темно, что  поначалу
он ничего не мог рассмотреть. Некоторое время Карамон и Крисания  неподвижно
стояли у входа, ожидая, пока их глаза привыкнут к  темноте.  Внезапно  жрица
вцепилась гиганту в плечо.
   - Я слышу, как он дышит! - с облегчением сказала она.
   Карамон кивнул и медленно шагнул вперед. Снаружи становилось все  светлей
и светлей, и кромешный мрак понемногу рассеивался.
   - Вот он! -  Карамон  пинком  отшвырнул  попавший  ему  под  ноги  легкий
походный стул и опустился на колени.
   - Рейст! - негромко позвал он.
   Маг лежал на полу. Даже  в  полутьме  было  видно,  что  лицо  его  стало
пепельно-серым, а губы посинели. Дышал он часто  и  неглубоко,  но  все-таки
дышал!
   Карамон осторожно приподнял тело брата и перенес  на  кровать.  На  губах
Рейстлина появилась довольная улыбка - будто он видел какой-то приятный сон.
   - Мне кажется, он просто спит,  -  озадаченно  сообщил  гигант  Крисании,
которая в  это  время  накрывала  мага  одеялом.  -  Но  что-то  определенно
случилось.
   В палатке уже можно было кое-что рассмотреть, но  Карамон  все  же  зажег
принесенную с собой свечу и внимательно огляделся.
   - Интересно... О боги!..
   Крисания подняла голову.
   Шесты, на которых  держалась  палатка,  были  опалены  каким-то  страшным
огнем, да и крепчайшая ткань местами почернела  и  словно  бы  расплавилась.
Впечатление было такое, словно в палатке бушевал огненный смерч, однако сама
она на удивление мало пострадала, и восклицание Карамона было вызвано  вовсе
не ее видом, а предметом, стоявшим на столе.
   - Глаз Дракона! - с благоговением прошептал Карамон.
   Созданный усилиями магов всех трех Лож  и  наполненный  концентрированной
сутью  добрых,  злых   и   нейтральных   драконов,   этот   шар,   настолько
могущественный, что мог подобно мосту