в кулак всю свою волю, чтобы усидеть на месте.
   "Там, снаружи, - верная смерть, - сказал он себе. - Здесь, в яме, мы,  по
крайней мере, находимся ниже уровня земли".
   Однако, словно в ответ на его мысли, лимонно-желтая молния выбила  совсем
рядом с ним глубокую яму, и гигант с горечью улыбнулся. Нет,  нигде  они  не
могли чувствовать себя  в  полной  безопасности.  Оставалось  только  ждать,
уповая на милость богов.
   Карамон посмотрел на кендера, собираясь сказать  что-нибудь  утешительное
для своего маленького друга,  но  слова  будто  замерли  у  него  на  губах.
Вздохнув, Карамон покачал головой.  "Есть  все  же  на  этом  свете  кое-что
неизменное, например, кендеры", - подумал он, глядя на  Тассельхофа.  Кендер
крепко спал,  свернувшись  калачиком  и  не  обращая  никакого  внимания  на
разбушевавшуюся стихию.
   Карамон тоже забился поглубже  в  яму,  но  заснуть  не  мог.  Его  глаза
неотрывно  следили  за  черными  тучами,  в  непрерывном  сверкании   молний
проносившимися у  него  над  головой.  Чтобы  отвлечься  от  этого  ужасного
зрелища, он попытался разобраться в том, что же, собственно, произошло и как
получилось, что они оказались в этом гиблом месте.  Он  даже  закрыл  глаза,
разболевшиеся от ослепительного света, и снова увидел своего брата, стоящего
перед жуткими Вратами,  вновь  услышал  его  голос,  обращенный  к  страшным
драконьим головам и приказывающий им подчиниться и пропустить их - Рейстлина
и Крисанию - в Бездну.
   Вспомнил он и молодую жрицу Паладайна, молившуюся своему богу,  полностью
отдаваясь экстатическому блаженству собственной веры и не ведая о  том,  что
тогда представлял собой Рейстлин, служащий силам зла.
   Карамон вздрогнул, услышав слова Рейстлина так  ясно,  как  если  бы  тот
стоял сейчас рядом с ним.
   - Да, Карамон, она вступит в Бездну вместе со мной. Она пойдет впереди  и
будет сражаться за меня с черными магами и жрецами, с  призраками  и  духами
умерших, обреченными вечно скитаться  в  этом  царстве  ужаса  и  теней.  Ей
предстоят самые невероятные мучения, которые только способна  изобрести  моя
Королева. Все испытания искалечат ее тело, лишат разума, в клочья изорвут  и
изранят ее плоть.
   В конце концов, когда Крисания не сможет больше выносить  страданий,  она
упадет к моим ногам...окровавленная, растоптанная, умирающая.  Из  последних
сил она будет протягивать ко мне руки,  прося  одного  -  утешения.  Она  не
станет молить меня о спасении - для этого у нее  слишком  твердый  характер.
Она будет просить лишь о том, чтобы я был рядом в ее смертный час.
   Но я пойду дальше, Карамон! Я не задержусь даже для того,  чтобы  сказать
ей хоть слово, бросить на нее один-единственный взгляд. Почему?  Да  потому,
что она больше не будет мне нужна. Я пойду вперед, к своей цели, и моя  сила
возрастет тысячекратно...
   После этих слов Рейстлина Карамон понял, что  ему  не  вернуть  брата.  И
оставил его в покое...
   Оставил в покое и позволил войти в Бездну и бросить вызов самой Владычице
Тьмы. Позволил Рейстлину стать богом.
   "Для меня это не имеет никакого значения, - с горечью подумал Карамон.  -
Мне все равно теперь, что с ним случится. Наконец-то я освободился от  него,
а он - от меня..."
   Тас и Карамон включили тогда магическое устройство и  прочли  рифмованное
заклинание, которому научил гиганта Пар-Салиан. Потом Карамон снова услышал,
как поют камни, - точно так же, как  и  в  предыдущие  два  раза,  когда  он
отправлялся в путешествие во времени.
   И тут что-то произошло! Именно в этот момент что-то не заладилось и пошло
наперекосяк. Теперь, когда у Карамона было время подумать и провернуть все в
памяти еще раз, он вспомнил, что произошло что-то совсем не то и не так, как
должно было; вот только - что?
   "Но я, конечно, ничего не смогу с этим поделать, - с горечью подумал  он.
- Я никогда не понимал магии и никогда ей особенно не доверял..."
   Еще один близкий удар молнии прервал размышления Карамона,  заставив  его
вздрогнуть, а Тассельхофа - подскочить во сне. Раздраженно бормоча себе  под
нос ругательства, кендер закрыл глаза ладонями и снова  свернулся  в  комок,
удивительно похожий на маленького бурундучка, уснувшего в своей норе.
   Карамон  вздохнул  и,  с  трудом  заставив  себя  не  думать  о  бурях  и
бурундуках, снова вернулся к последним минутам,  проведенным  им  в  Замане,
когда он включил волшебное устройство.
   Неожиданно Карамон вспомнил появившееся тогда  странное  ощущение,  будто
что-то тянет его в одну сторону,  в  то  время  как  другая  неведомая  сила
толкала его в противоположном направлении. Что делал Рейстлин? Карамон никак
не мог этого припомнить. Понемногу у него в мозгу  начал  возникать  смутный
образ брата.
   Как из тумана, выступили искаженные ужасом тонкие черты его лица -  такое
лицо было у Рейстлина в тот момент, когда он в крайнем изумлении смотрел  на
Врата.
   Крисания в это время...Крисания стояла прямо перед этим порогом Мрака, но
больше она не молилась. Ее тело корчилось, словно  от  боли,  а  глаза  были
полны...тем же ужасом, что и глаза Рейстлина.
   Карамон вздрогнул и облизал губы. Горькая вонючая дождевая вода  оставила
на его губах какую-то масляную пленку, отчего во рту у него  появился  такой
привкус, словно он долго грыз грязные  ногти.  Сплюнув,  Карамон  вытер  рот
тыльной стороной ладони. Очередной удар грома заставил его поморщиться,  как
от зубной боли.
   Внезапно к нему пришел ответ.
   Рейстлин проиграл.
   С ним произошло то  же  самое,  что  и  с  Фистандантилусом.  Он  утратил
контроль  над  своей  магией.  Волшебное  поле  так   некстати   включенного
устройства  для  путешествий  во  времени  вступило  в  контакт  с   силами,
вызванными его заклинаниями, - таково  было  единственное  более  или  менее
правдоподобное объяснение случившемуся.
   Карамон нахмурился.  Нет,  Рейстлин  не  мог  не  предусмотреть  подобной
возможности. Но если так, то он, несомненно, не дал  бы  им  воспользоваться
магическим устройством, он бы  просто  убил  их  обоих,  как  расправился  с
гномом-механиком - приятелем Таса.
   Карамон свирепо потряс головой, надеясь, что в мозгах  его  прояснится  и
мысли встанут на свои места. Он пробирался сквозь  непонятные  и  запутанные
вопросы с тем же упорством, с каким  в  свое  время  штудировал  ненавистную
арифметику, которую в детстве его заставляла  учить  мать.  Магическое  поле
прибора было нарушено, это очевидно. Оно зашвырнуло его  и  кендера  слишком
далеко вперед, отправило в их же собственное будущее.
   "Следовательно,  -  решил  Карамон,  -  достаточно  лишь  снова  включить
устройство, и оно вернет меня в мое настоящее,  обратно  к  Тике,  в  родную
Утеху..."
   Открыв глаза, Карамон огляделся по сторонам. Стоит ли возвращаться, чтобы
через два года снова встретить такое будущее?
   Эта мысль заставила гиганта вздрогнуть. Он промок насквозь, и наступившая
ночь оказалась удивительно холодной, однако вовсе не погода беспокоила  его.
Ему было хорошо известно, каково жить без надежды, зная о том, что ждет тебя
впереди. Как он мог вернуться назад к Тике и всем своим друзьям, зная, что с
ним случится в недалеком будущем?
   Потом  он  подумал  о  трупе  под  обелиском.  Каково  самому  ему  будет
возвращаться после всего...
   Если, конечно, этот труп действительно принадлежит ему. Карамон попытался
припомнить последнюю беседу с братом. Тассельхоф изменил время - так  сказал
тогда Рейстлин. Кендерам,  гоблинам  и  гномам  -  расам,  созданным  богами
непреднамеренно, по чистой  случайности,  -  перемещаться  во  времени  было
заказано. Они, в отличие от великанов,  людей  и  эльфов,  существовали  вне
временного потока. Значит, кендер, попавший  в  прошлое,  способен  изменить
будущее?
   Тассельхоф попал в эпоху Катаклизма  случайно,  ворвавшись  в  магический
круг, очерченный верховным магом Пар-Салианом, за  мгновение  до  того,  как
заклятие,  призванное  отправить  в  прошлое  Карамона  и   Крисанию,   было
произнесено.
   Тас изменил ход времени. Вот почему Рейстлин считал, что  может  избежать
судьбы Фистандантилуса! Он мог попытаться пойти по другому  пути  и  уцелеть
там, где сгинул его предшественник. Рейст мог победить!
   Голова  у  Карамона  закружилась,  его  начинало  тошнить.  Что  все  это
означает?
   Что он здесь делает? Как он может одновременно  быть  живым  человеком  и
покойником, изрядно к тому  же  разложившимся?  Действительно  ли  это  тело
принадлежит (принадлежало? будет принадлежать?) ему? Если  кендер  на  самом
деле каким-то образом изменил ход истории, то у подножия каменного  обелиска
мог оказаться какой-нибудь другой ее персонаж.
   И все же самым  главным  вопросом  для  Карамона  оставался  один  -  что
случилось с Утехой?
   - Интересно, это все Рейстлин устроил? - пробормотал Карамон себе под нос
просто для того, чтобы услышать свой собственный голос среди шипения  молний
и сотрясающих землю ударов грома. - Имеет ли эта буря какое-нибудь отношение
к  нему?  Случилось  ли  все  это  оттого,  что  он  потерпел  неудачу,  или
наоборот...
   Карамон вдруг почувствовал, как у него  перехватило  дыхание.  Тассельхоф
рядом с ним зашевелился во сне, всхлипнул  и  что-то  невнятно  пробормотал.
Гигант рассеянно повернулся к другу и похлопал его по плечу.
   - Дурной сон, - ласково проговорил он,  чувствуя,  как  сжалось  под  его
большой ладонью маленькое тело кендера. - Просто плохой сон. Спи, Тас...
   Тассельхоф перекатился  на  другой  бок  и,  по-прежнему  закрывая  глаза
ладонями, плотно  прижался  к  спине  Карамона.  Исполин  продолжал  ласково
похлопывать его по плечу.
   Плохой сон...Как бы ему хотелось, чтобы это действительно  было  так.  Он
мечтал снова очнуться в своей  собственной  мягкой  постели,  пусть  даже  с
гудящей хмельной головой и трясущимися руками. Ему отчаянно захотелось снова
услышать, как Тика в отчаянии швыряет на кухне  грязные  тарелки,  проклиная
его на чем свет стоит за леность, пьянство и слабоволие и готовя на  завтрак
при этом его же любимые блюда. Карамон  страстно  желал  вернуться  к  этому
жалкому, растительному существованию, потому что тогда бы он умер легко,  ни
о чем не зная заранее.
   "О, пусть это будет только  сон!"  -  мысленно  взмолился  гигант,  роняя
голову на колени и чувствуя, как из-под  его  плотно  сомкнутых  век  капают
жгучие слезы.
   Он сидел так довольно долго и, сокрушенный открывшейся ему истиной,  даже
перестал обращать внимание  на  бурю.  Тассельхоф  вздыхал  во  сне,  но  не
просыпался. Сам Карамон не мог уснуть, а то, что ему привиделось, было  сном
наяву, реальным кошмаром, от которого нигде не спастись.  Для  подтверждения
худших его опасений Карамону не хватало только одной детали,  но  в  глубине
души он был уверен, что не ошибся.
   Гроза понемногу стихала, отползая на юг. И когда буря наконец  перевалила
через горный хребет, тишина зазвенела в ушах Карамона громче самых  яростных
штормов. Снаружи развиднелось, и  небо  очистилось  -  до  следующей  грозы.
Теперь на нем стало возможным разглядеть и луны, и звезды...
   Карамон еще некоторое время сидел в грязной норе, вырытой им под бревном,
словно ожидая, пока до него донесется запах жареной картошки со специями или
пока звонкий смех Тики не прогонит эту  странную  тишину.  Он  хотел,  чтобы
страшная боль в голове, которую он часто  испытывал  с  похмелья,  заглушила
острую боль в его сердце.
   Но ничего такого не произошло. Над  мертвой  землей  воцарилось  гробовое
молчание, нарушаемое лишь далекими  раскатами  грома.  Карамон  чуть  слышно
вздохнул, поднял голову и посмотрел в небеса.
   Он сглотнул скопившуюся во рту горькую слюну и до рези в  глазах  стиснул
веки, стряхивая набежавшие слезы.
   Над ним  в  вышине  горело  неоспоримое  подтверждение  всех  его  худших
опасений и страхов.
   В небе появилось новое созвездие.
   И оно имело вид руны Песочных Часов...
   - И что это означает? - осведомился Тассельхоф, протирая  глаза  и  сонно
разглядывая звездное небо.
   - Это значит, что Рейстлин добился своего, - ответил  Карамон,  и  в  его
голосе прозвучала странная смесь страха, сожаления и гордости. - Это значит,
что он проник в Бездну, бросил вызов Владычице Тьмы и победил ее!
   - Еще не совсем, - возразил Тас, внимательнее всматриваясь в расположение
звезд. - Вот созвездие Такхизис,  просто  оно  не  на  том  месте,  где  ему
положено быть. Оно вон там, а ему полагается быть вот тут. -  Кендер  указал
пальцем и вздохнул. - А вот созвездие Паладайна. Бедный Фисбен, неужели  ему
пришлось сражаться с Рейстлином? Не думаю, чтобы это было ему очень по душе.
Мне всегда казалось, что Фисбен неплохо понимал Рейстлина, может быть,  даже
лучше, чем все мы.
   - Значит, вполне  вероятно,  что  битва  продолжается,  -  вслух  подумал
Карамон. - Возможно, именно поэтому здесь, на земле, бушуют  такие  страшные
грозы.
   Он немного помолчал, продолжая разглядывать новое созвездие, в  то  время
как в памяти его возникали глаза Рейстлина - такие, какими  они  были  много
лет назад, когда он вышел победителем из того страшного  Испытания  в  Башне
Высшего Волшебства.  Именно  тогда  зрачки  молодого  мага  приобрели  форму
песочных часов.
   Пар-Салиан,  помнится,  сказал  ему  по  этому  поводу:  "Этими  глазами,
Рейстлин, ты сможешь видеть все вещи такими, какими их делает  время.  Может
быть, хотя бы это научит тебя состраданию и любви к тем, кто тебя окружает".
   Но и это не помогло.
   - Рейст выиграл, - вздохнув, проговорил  Карамон.  -  Он  стал  тем,  кем
хотел, - богом. И теперь он правит мертвым миром.
   - Мертвым? - с тревогой переспросил Тас. - Ты хочешь сказать, что  теперь
весь Кринн выглядит как это грязное болото? И Палантас, и Гавань,  и  страна
эльфов, и даже...даже Кендермор? Все-все?
   - Оглянись-ка по сторонам, - вяло откликнулся Карамон. - Что ты скажешь?
   Видел ли ты хоть одно живое существо с тех пор, как мы попали сюда?
   Он взмахнул рукой, которая была  еле  видна  в  бледном  свете  Солинари,
горевшей в очистившемся небе, словно выпученный глаз.
   - Ты сам видел, какие хлестали по горам жуткие молнии. Я и сейчас вижу на
горизонте новые зарницы - это идет еще одна  гроза.  -  Карамон  показал  на
восток.
   - Нет, Тас, ничто не может выжить в этом мире. Мы оба с тобой скоро будем
мертвы: нас либо сожжет молнией, либо...
   - Либо случится что-нибудь  еще,  столь  же  неприятное,  -  перебил  его
Тассельхоф. - Мне...мне действительно немного не по себе, Карамон, - жалобно
добавил он. - Может быть, это здешняя вода так действует, или  я  не  совсем
оправился после болезни.
   Не в силах больше сдерживаться, кендер схватился руками за живот,  а  его
лицо перекосилось от боли.
   - У меня такое ощущение, словно я проглотил змею.
   - Это вода, - отозвался Карамон. - Я тоже чувствую нечто подобное.
   Наверное, - из туч нам на головы пролился какой-нибудь яд.
   - А мы  что,  просто  так  возьмем  и  умрем?  -  осведомился  Тас  после
непродолжительного молчания. - Здесь? Ежели ты задумал  именно  это,  то  я,
пожалуй, пойду лягу рядом с Тикой, если ты  не  возражаешь...Там  я  буду  в
большей степени чувствовать себя дома...Разумеется,  до  тех  пор,  пока  не
попаду туда, где Флинт сидит под деревом со своим чурбачком...
   Вздохнув, кендер положил голову на сильную руку Карамона.
   - Я должен многое рассказать ему, верно? - спросил Тас. - О Катаклизме  и
огненной горе, о том, как я спас тебе жизнь и как  Рейстлин  стал  богом.  Я
уверен, что он мне просто не поверит, но  если  ты  случайно  окажешься  там
вместе со мной, то сможешь сказать ему, что я, гм-м...не преувеличиваю.
   - Умереть будет довольно просто, - пробормотал Карамон,  задумчиво  глядя
на обелиск.
   На небе  тем  временем  показалась  Лунитари.  Ее  кроваво-красный  свет,
смешиваясь с бледным свечением Солинари, окрасил засыпанную пеплом  землю  в
недобрые багрово-красные тона. Каменный обелиск, все еще  мокрый  от  дождя,
замерцал в темноте зловещим светом, а на его блестящей поверхности отчетливо
проступили грубо вырезанные буквы.
   - Умереть будет просто, - повторил Карамон,  обращаясь  больше  к  самому
себе, чем к Тассельхофу. - Проще некуда - лечь на  землю  и  позволить  тьме
проглотить тебя...
   Он скрипнул зубами и с трудом поднялся.
   - Смешно, - процедил он, вытаскивая меч и начиная рубить им  толстый  сук
упавшего дерева, торчащий из грязи. - Рейстлин  однажды  спрашивал  меня  об
этом.
   Он хотел знать, готов ли я последовать за ним во тьму.
   - Что это ты делаешь? - с любопытством спросил Тас.
   Но  Карамон  ничего  не  ответил,   продолжая   кромсать   мечом   сырое,
неподатливое дерево.
   - А-а, ты хочешь сделать костыль! - догадался кендер и в тревоге  вскочил
на ноги. - Но, Карамон, не собираешься  же  ты  в  самом  деле...Это  просто
безумие!
   Я помню, когда Рейстлин задал тебе этот вопрос, и помню его ответ на твое
"да".
   Он сказал, что это будет означать твою гибель, Карамон! Каким бы  силачом
ты ни был, это убьет тебя!
   Гигант  молчал,  только  мокрые  щепки  летели  во  все  стороны   из-под
сверкающего клинка. В конце концов он обернулся через плечо,  чтобы  бросить
взгляд на новые грозовые облака, которые медленно подкрадывались сзади, гася
в небе созвездия и уже подбираясь к лунам.
   - Карамон! - Кендер схватил своего большого друга за руку. - Даже если ты
пойдешь...туда... - Тас вдруг обнаружил, что не в состоянии произнести вслух
нужное слово. - Что ты будешь там делать?
   - То, что мне следовало сделать уже давно, - решительно ответил Карамон.

Глава 4

   - Ты и вправду хочешь отправиться за ним? - вскричал Тас,  выкарабкиваясь
из ямы. Теперь он мог по крайней мере видеть глаза Карамона, который все еще
сражался с веткой. - Это глупо, просто глупо!.. - Тут ему  в  голову  пришла
одна мысль, и он спросил, перебив самого себя:
   - А как ты туда собираешься попасть?
   Ты что, знаешь, где находится это место! Ты ведь даже  не  представляешь,
где тебе его искать!
   - У меня есть способ попасть туда, - спокойно ответил Карамон, убирая меч
в ножны и хватаясь за сук обеими руками. Дерево затрещало и переломилось.  -
Одолжи-ка мне твой нож, - попросил он Тассельхофа.
   Кендер со вздохом отдал гиганту кинжал.  Глядя,  как  он  срезает  мелкие
сучки, Тас хотел было продолжить свои возражения, но Карамон перебил его.
   - У меня есть магическое устройство, которое доставит меня куда угодно, -
сказал он, сурово глядя на несчастного кендера. -  Ты  знаешь  это  не  хуже
меня.
   - В...в Бездну? - едва сумел выговорить тот. Глухой удар  грома  заставил
обоих приподнять головы и посмотреть на приближающийся грозовой фронт. Затем
Карамон вернулся к своему занятию с удвоенным рвением, а Тас снова попытался
его отговорить.
   - Магическое устройство помогло нам с  Гнимшем  выбраться  оттуда,  но  я
совершенно уверен, что оно не сможет доставить тебя туда. Тебе  не  нужно  в
Бездну, - решительно заключил Тас. - Это очень плохое место.
   - Надеюсь, это устройство мне все таки поможет... - Карамон кивком головы
подозвал кендера к себе. - Давай-ка проверим,  как  действует  мой  костыль,
пока снова не полило. Для начала попробуем дойти до обелиска...
   Карамон отрезал мечом кусок своего насквозь мокрого плаща и  намотал  его
на верхний конец дрына. Затем он налег  на  свой  импровизированный  костыль
всей тяжестью. Дерево выдержало. Карамон с трудом выдернул его  из  грязи  и
сделал шаг. Сук снова завяз, но Карамон сумел все  же  продвинуться  вперед,
оберегая раненую ногу. Тас поддерживал его с другой стороны, и оба медленно,
пядь за пядью, пошли по скользкой земле.
   Тассельхофу очень хотелось спросить, куда они идут, но он боялся услышать
ответ. Впервые в жизни ему было совсем  не  трудно  сдерживаться  и  хранить
молчание. К  несчастью,  Карамон,  словно  подслушав