и Рейстлин и  Карамон.  Танис  все  поглядывал  на
мага, гадая, надолго ли у пего хватит сил.
   Путь через лес стоил Рейстлину немалых трудов,  однако  теперь  он  шагал
наравне со всеми. Опираясь одной рукой на свой посох,  в  другой  он  держал
раскрытую книгу.  Сперва  Танис  задумался,  что  бы  такое  ему  приспичило
изучать, но потом догадался, что Рейстлин штудировал книгу  заклинаний.  Это
проклятие магов: им приходится повторять и наново запоминать заклинания чуть
ли не ежедневно.  Волшебные  слова  сперва  ярко  горят  в  сознании,  затем
слабеют; если же произнести заклятие - истираются  совсем.  Вдобавок  каждое
заклинание отнимает у мага силы, физические и душевные:  в  какой-то  момент
наступает полное истощение, и тогда магу  требуется  отдых,  прежде  чем  он
сможет колдовать вновь.
   Флинт  топал  по  другую  руку  Карамона.  Спустя  некоторое  время   они
вполголоса заспорили о том десятилетней давности случае с лодкой.
   - Это же додуматься надо - ловить руками  рыбешку!  -  возмущенно  бурчал
гном.
   Танис шел последним, вместе с варварами. Он все косился на Золотую  Луну.
Как ни слаб был серенький свет, сочившийся  сквозь  древесные  кроны,  Танис
заметил морщинки у ее глаз; Золотая Луна  выглядела  старше  своих  двадцати
девяти лет.
   ~ Нам выпала нелегкая доля, - откровенно поделилась она с  Танисом,  пока
шли. - Мы с Речным Ветром много лет любили  друг  друга...  Но  закон  моего
народа гласит, что воин, пожелавший взять в жены дочь своего  вождя,  должен
совершить какой-нибудь великий подвиг и тем доказать, что достоин  ее.  А  с
нами судьба обошлась еще хуже. Дело в том, что семья Речного Ветра много лет
назад была изгнана нашим племенем за отказ почитать умерших предков.  Видишь
ли, его дедушка свято верил в древних Богов, тех, что были до  Катаклизма...
Хотя, правду сказать, мало что свидетельствует о них нынче  на  Кринне.  Мой
отец решил, что такой неравный брак - это не для меня. Он  отправил  Речного
Ветра в поход за невозможным,  наказав  добыть  священный  предмет,  который
подтвердил бы истинность  древних  Богов.  Он  надеялся,  что  Речной  Ветер
погибнет, а я полюблю другого... -  Она  с  улыбкой  посмотрела  па  рослого
воина, шедшего рядом. Но его лицо было замкнуто, он молча смотрел  вдаль,  и
Золотая Луна, вздохнув, продолжала: -Речного Ветра не было несколько  лет...
Моя жизнь стала пустыней,  я  думала,  сердце  умрет  во  мне...  И  вот  он
возвратился  -  всего  неделю  назад.  Возвратился  полуживым,  со  страшной
лихорадкой. Он бредил... Спотыкаясь, он вошел  в  лагерь  и  рухнул  к  моим
ногам. Он горел в жару. Он сжимал  в  руке  этот  жезл,  и  мы  едва  сумели
расцепить его пальцы. Даже в забытьи он нипочем не желал его выпустить... Он
говорил в бреду о темной пещере, о разрушенном городе, над которым на черных
крыльях реяла смерть. Слугам пришлось привязать его к постели... А потом  он
вдруг заговорил о женщине, облаченной в голубой  свет  По  его  словам,  она
подошла к нему в темноте и, исцелив его, вручила ему этот жезл.  Стоило  ему
вспомнить о ней - и лихорадка стала ослабевать. И вот  два  дня  назад...  -
Золотая Луна замолчала: неужели действительно минуло  всего  лишь  два  дня?
Казалось -целая жизнь!  -  Два  дня  назад  он  отнес  жезл  моему  отцу,  -
продолжала Золотая Луна, - и заявил, что жезл вручила  ему  Богиня,  -  хотя
имени ее он не знал. Взглянув на жезл... - Золотая Луна высоко подняла  его,
- ... Мой отец велел ему сотворить какое-нибудь чудо. Все  равно  какое.  Но
ничего не произошло. Отец швырнул жезл Речному Ветру, во всеуслышание назвал
его обманщиком и приказал людям побить его камнями до смерти в наказание  за
святотатство! - Золотая Луна невольно побледнела при  этих  словах,  а  лицо
Речного Ветра стало еще более нелюдимым. - Воины  связали  Речного  Ветра  и
потащили его к Стене Скорби, - почти прошептала Золотая Луна.  -  Они  стали
бросать камни... А он только смотрел на меня с любовью...  Он  крикнул,  что
даже смерть нас не разлучит... Я бросилась к нему: я все равно не смогла  бы
жить без него. Камни... - Золотая Луна поднесла руку ко  лбу,  вздрогнув  от
воспоминания о боли, и Танис только  тут  разглядел  на  ее  загорелой  коже
свежий рубец. - А потом вдруг вспыхнул слепящий голубой свет, - сказала она.
- И мы с Речным Ветром обнаружили, что стоим на дороге  недалеко  от  Утехи.
Жезл сиял голубым, затем померк и стал таким,  как  сейчас.  Тогда-то  мы  и
решили отправиться в Гавань и выяснить, что думают обо  всем  этом  тамошние
храмовые мудрецы.
   - Речной Ветер, - спросил Танис  обеспокоенно.  -  Разрушенный  город,  о
котором ты вспоминал... Где он?
   Речной Ветер ответил не сразу. Он скосил на Таниса темные  глаза,  и  тот
понял, что мысли варвара витали где-то  далеко.  Потом  Речной  Ветер  вновь
уставился в сумрак под деревьями.
   - Танис Полуэльф, - сказал он наконец. - Это твое имя?
   - Так зовут меня люди, - ответил Танис.  -  Мое  эльфийское  имя  слишком
длинно, людям трудно его произносить.
   Речной Ветер нахмурился.
   - Почему, - спросил он, - тебя зовут "полуэльфом", а не "получеловеком"?
   Танис ощутил этот вопрос словно пощечину. Ему показалось, его сбили с ног
и вываляли в грязи; он едва удержался от злого ответа. Впрочем, он знал, что
у Речного Ветра были причины об этом спрашивать, - варвар вовсе не хотел его
оскорбить. Танис понял, что это было в определенном смысле испытанием. И  он
ответил, старательно подбирая слова:
   - Людям  кажется,  что  полуэльф  -  это  как  бы  добавление  к  целому.
Получеловек - нечто ущербное, калека.
   Речной Ветер  обдумал  услышанное,  кивнул  и  только  тогда  ответил  на
заданный вопрос.
   - Много долгих лет провел я в дороге, - сказал он.  -  Часто  я  не  имел
никакого понятия о том,  где  нахожусь.  Я  шел  по  солнцу,  по  лунам,  по
звездам... А мой последний поход был и вовсе подобен  дурному  сну...  -  Он
помолчал немного, потом снова заговорил, и казалось, что его голос доносился
откуда-то издалека: - Этот город был когда-то прекрасен...  Высокие  здания,
мраморные колонны... Но теперь он выглядит так, как если  бы  рука  великана
подхватила его и швырнула вниз с горы. Он очень стар,  и  в  нем  поселилось
зло.
   - Смерть на черных крыльях, - тихо повторил Танис.
   - Зло пришло туда, словно Божество, восставшее из тьмы.  Его  создания  с
визгом и воплями поклонялись ему... - Варвар побледнел, и это было  заметно,
несмотря на загар. Утренний воздух был холоден, но его прошиб пот:  -  Я  не
могу больше о нем говорить!..
   Золотая Луна взяла его за руку, и его лицо мало-помалу смягчилось.
   Танис продолжал расспрашивать:
   - Значит, из этого ужаса и появилась женщина, вручившая тебе жезл?
   - Она исцелила меня, - просто ответил Речной Ветер. - Я умирал.
   Танис еще раз присмотрелся к посоху в руке Золотой Луны.  Самый  обычный,
простенький посох. Никто, в том числе Танис, не обращал на него  внимания  -
до известных событий. На его навершии был вырезан какой-то странный  символ,
а вокруг висели перья из тех, что так нравятся  варварам.  И  тем  не  менее
Танис видел своими глазами, как этот самый посох сиял голубым светом, а  его
целительную силу испробовал на  себе.  Неужели  это  действительно  был  дар
древних Богов, явившихся помочь людям в  час  нужды?  "Лишь  чистые  сердцем
могут касаться этого посоха", - сказал  Рейстлин.  Танис  задумчиво  покачал
головой. Вот бы это оказалось правдой... Золотая Луна тронула его за  плечо,
и Танис, вскинув голову, увидел, как махали ему Стурм  и  Карамон.  Полуэльф
только тут заметил, насколько они втроем отстали от  остальных.  Он  побежал
вперед:
   - Что случилось?
   Стурм сухо ответил, указывая:
   - Разведчик возвращается.
   И верно, Тассельхоф во весь дух мчался к ним по  дороге.  Вот  он  трижды
махнул рукой на бегу.
   - Всем - в лес! - велел Танис немедля. Все поспешили прочь  с  дороги,  в
кусты и подлесок, густо разросшийся вдоль южной обочины. Все, кроме Стурма.
   - Прячься! - попробовал подтолкнуть его Танис, но рыцарь  не  двинулся  с
места и холодно произнес:
   - Я не собираюсь прятаться в канаве!
   - Стурм.... - борясь с подступающим негодованием,  начал  Танис.  Еще  не
хватало  наговорить  рыцарю  резкостей,  которые  безвозвратно  испортят  их
отношения, а толку не будет все равно... Отвернувшись от Стурма,  он  плотно
сжал губы и в мрачном молчании стал ждать кендера.
   Тас подлетел во всю прыть - многочисленные сумочки  так  и  били  его  по
бокам.
   - Жрецы! - выдохнул он. - Восемь штук! Целый отряд.
   - Я-то думал, - фыркнул Стурм,  -  там  самое  меньшее  отряд  гоблинской
стражи. Что нам эти восемь жрецов?
   - Ой, не скажи, - с сомнением ответил Тассельхоф.  -  Знаешь,  я  видывал
клириков со всех концов Кринна, но таких, как  эти,  -  еще  никогда!  -  Он
обеспокоенно оглянулся назад, на дорогу, потом поднял взгляд  на  Таниса,  и
тот заметил, что карие глаза кендера были необычно серьезны. - Помнишь,  что
говорила Тика о странных людях, которые появились в Утехе  и  все  сшивались
около Хедерика? Ну, о тех, в длинных таких одеяниях и надвинутых  капюшонах?
Так вот - это подходит к нашим клирикам один к одному.  Знаешь,  Танис,  как
посмотрел я на них...Жуть да и  только!  -  Кендер  зябко  поежился.  -  Они
появятся через несколько минут... Танис переглянулся со  Стурмом,  и  рыцарь
вопросительно поднял брови. Оба знали, что кендеры не ведали страха - и в то
же время были необычайно чувствительны к природе  других  существ.  В  былые
годы Танис немало путешествовал вместе с Тасом.  При  этом  они  попадали  в
самые разные переделки, нередко очень опасные.  Но  чтобы  кендер  сказал  о
каком-нибудь обитателе Кринна: "Жуть, да и только!" - такого еще не бывало.
   - А вот и они, - сказал Танис и вместе с Тасом и Стурмом  отошел  в  тень
деревьев по левую руку от дороги, присматриваясь к выходившим из-за поворота
жрецам. Пока они были еще далековато, и полуэльф затруднился  бы  сказать  о
них что-либо определенное. Разве только то, что шли они  довольно  медленно,
катя по дороге большую ручную тележку.
   - Может быть, поговоришь с ними, Стурм? - негромко предложил Танис. -Надо
расспросить, что там дальше на большаке. Только, друг, будь осторожен...
   - Постараюсь, - улыбнулся Стурм. - Я, знаешь, вовсе не настроен  погибать
без особой нужды.
   И рыцарь стиснул руку Таниса в своей, принося безмолвные извинения. Потом
проверил, хорошо ли  ходит  в  старинных  ножнах  меч.  И,  перейдя  дорогу,
прислонился к траченному временем забору, склонив голову на грудь, - ни дать
ни  взять  путник,  расположившийся  на  отдых.  Танис  постоял  немного   в
нерешительности,  но  затем  повернулся  и  углубился  в   лес.   Тассельхоф
последовал за ним.
   - Ну и что там? - завидя Таниса и Таса, спросил Карамон.  Проголодавшийся
богатырь как раз подтягивал ремень, отчего весь его арсенал  громко  лязгал.
Остальные жались друг к дружке за густой порослью  кустов,  позволявших  им,
однако, хорошо видеть дорогу.
   - Тихо! - Танис опустился на колени между Карамоном и  Речным  Ветром.  -
Жрецы, - сообщил он им шепотом.  -  Восемь  жрецов  идут  по  дороге.  Стурм
собирается заговорить с ними...
   - Жрецы! - пренебрежительно хмыкнул Карамон и поудобнее уселся на  пятки.
Зато Рейстлин беспокойно зашевелился.
   - Жрецы, - прошептал он задумчиво. - Не нравится мне это!
   - Что ты имеешь в виду? - спросил Танис.
   Рейстлин смотрел на него из-под капюшона: Танис видел только  его  глаза,
золотые глаза со зрачками в виде песочных часов. Они светились  хитростью  и
умом.
   - Странные  жрецы.  -  Рейстлин  говорил  подчеркнуто  терпеливо,  словно
объясняя что-то ребенку. - Наш  жезл  наделен  священной  целительной  силой
-силой, какой не бывало на Кринне со времен Катаклизма! Ну, а мы с Карамоном
уже видели в Утехе эту публику в капюшонах. Так не  кажется  ли  тебе.  Друг
мой, несколько странным, что жезл и жрецы одновременно появились в  одном  и
том же месте, где никогда прежде не видели ни того, ни другого? Быть  может,
жезл и должен им принадлежать?
   Танис покосился на Золотую Луну. На ее лице лежала тень беспокойства: она
явно размышляла о том же. Танис вновь посмотрел на дорогу. Закутанные  жрецы
еле тащились, везя тележку. Стурм сидел на  заборе,  поглаживая  усы.  Время
медленно текло в ожидании. Все молчали. Серые облака над головой  постепенно
сгущались, небо потемнело, начал накрапывать дождь.
   - Ну вот, только дождя для полного  счастья  и  не  хватало,  -  заворчал
Флинт. - Мало того, что я сижу  под  кустом,  словно  жаба  какая-нибудь,  я
должен еще  и  вымокнуть  до  нитки...  Танис  наградил  гнома  испепеляющим
взглядом. Флинт неразборчиво пробормотал еще что-то и умолк. Только и слышно
было, как шлепали по мокрым листьям, барабанили  по  шлемам  и  щитам  капли
дождя. Это был холодный нескончаемый дождь, от которого  не  спасет  никакой
плащ. Вода бежала по драконьему шлему Карамона и стекала  по  шее.  Рейстлин
затрясся и начал кашлять, прикрывая рукой рот, чтобы  было  не  так  слышно.
Друзья поглядывали на него с тревогой... Танис не сводил  глаз  с  большака.
Как и Тас, он ни разу еще не видел никого похожего на этих жрецов -  а  ведь
он прожил сто с лишним лет! Все они были высокими, футов  шести,  не  менее.
Длинные одеяния скрывали очертания тел,  а  поверх  одеяний  на  каждом  был
плотный плащ с капюшоном. Даже ступни и кисти рук  были  обмотаны  полосками
ткани, неприятно напоминавшими повязки, которыми прокаженные прикрывают свои
язвы. Приблизившись к Стурму, жрецы начали озираться. Один из них  уставился
как раз на те заросли, где  прятались  путешественники.  Его  лицо  скрывали
сплошные повязки; были видны лишь темные поблескивавшие глаза.
   - Мы приветствуем тебя, Соламнийский Рыцарь, - проговорил на Общем  языке
предводитель жрецов. Голос у него был глухой, шепелявый...  Не  человеческий
это был голос! Танис невольно содрогнулся...
   - И вам привет, братья, - отозвался Стурм, также на Общем. - Немало  миль
прошагал я с рассвета, но вы - первые,  кого  я  встретил.  Не  скажете  ли,
откуда держите путь? Видите ли, до меня доходили самые  разные  слухи,  и  я
хотел бы знать, что делается на дороге...
   - Вообще-то мы с востока, - ответствовал жрец, - но  сейчас  мы  идем  со
стороны Гавани. Дорога и в самом деле пустынна, рыцарь, но, верно, это из-за
погоды: кому охота путешествовать в подобный денек? Мы  и  сами  с  радостью
остались бы дома, если бы не нужда. А ты, господин рыцарь, знать,  идешь  из
Утехи?
   Стурм  кивнул.  Несколько  жрецов  собрались  позади  телеги  и  негромко
переговаривались, обратив друг к другу закутанные лица. Вожак что-то  сказал
им на неведомом гортанном наречии. Танис повернулся к друзьям:
   Тассельхоф помотал головой, а за ним - и все остальные: никто  прежде  не
слышал этого языка.
   - Прости мое любопытство, рыцарь, но что  это  за  слухи,  о  которых  ты
говорил? - спросил предводитель жрецов, переходя снова на Общий.
   - Говорят, - ответил Стурм, - на севере собираются какие-то армии. Дело в
том, что я как раз направляюсь домой, в Соламнию, и вовсе  не  хочу  угодить
прямиком на чужую войну.
   - Мы не слышали ни о  чем  подобном,  -  сказал  жрец.  -  Насколько  нам
известно, северная дорога свободна.
   - Вот что значит прислушиваться к  болтовне  пьяных!  -  Стурм  досадливо
передернул плечами. - А что за нужда погнала святых братьев из-под  крыши  в
этакую погоду?
   - Мы разыскиваем некий жезл, - с  готовностью  пояснил  жрец.  -  Голубой
хрустальный жезл. Мы прослышали,  что  его  будто  бы  видели  в  Утехе.  Не
известно ли тебе о нем чего-нибудь?
   - Да, - сказал Стурм. - И я слышал о нем в Утехе, причем от тех же людей,
что рассуждали об армиях на севере. Так верить мне тому и другому или нет?
   Эти слова поставили жреца на какое-то время в тупик; он  даже  огляделся,
видимо, соображая, как поступить.
   - А зачем, собственно, вам этот хрустальный жезл? - прислоняясь поудобнее
к своему забору, спросил его Стурм. - Святым братьям, по-моему, более кстати
пришлись  бы  обычные  посохи  из  крепкого  дерева...  Жрец  ответил  очень
серьезно:
   - Это - священный исцеляющий  жезл.  Один  из  наших  братьев  лежит  при
смерти: только благословенное прикосновение  чудотворной  реликвии  способно
вернуть его к жизни.
   - Исцеляющий? - Стурм поднял брови. - Если я что-нибудь понимаю, ей  цены
нет, вашей чудотворной реликвии. Как же  вы  допустили,  чтобы  она  куда-то
пропала?
   - Мы не виноваты! - почти прорычал жрец, зло стискивая обмотанные кулаки.
- Она была похищена из храма нашего святого ордена. Мы шли по следу гнусного
вора до варварской деревушки на Равнинах, но там след оборвался. А  тут  эти
слухи о странном происшествии в Утехе, так что мы снова двинулись в  путь...
- Он указал на тележку: - Но что значат наши мелкие неудобства по  сравнению
с теми ужасными муками, которые терпит наш больной брат!
   - Увы, боюсь, я ничем не могу... - начал Стурм.
   -  Я  помогу  вам!  -  звонко  прозвучало  совсем  рядом  с  Танисом.  Он
стремительно обернулся - и все-таки опоздал. Золотая  Луна  поднялась  из-за
куста и решительно пошла к дороге, отводя  прочь  древесные  сучья  и  ветви
колючих кустов. Речной  Ветер  немедленно  вскочил  и,  с  треском  сокрушая
подлесок, устремился следом за нею.
   - Золотая Луна!.. - громким шепотом окликнул Танис. Но она лишь ответила:
   - Я должна убедиться!
   Услыхав ее голос,  жрецы  значительно  переглянулись,  кивая  закутанными
головами. Танис явственно почуял неладное, но прежде, чем он  сумел  сказать
что-либо или сделать, подле него выпрямился Карамон.
   - Чтобы этим двоим досталась вся потеха, а я  отсиживался  в  канаве?  Не
бывать тому! - заявил богатырь. И решительно зашагал сквозь чащу  следом  за
Речным Ветром.
   - Да вы что, с  ума  посходили?  -  зарычал  Танис  и  сгреб  за  шиворот
Тассельхофа, уже изготовившегося выскочить по пятам за Карамоном. -Присмотри
за кендером. Флинт! Рейстлин...
   - Не волнуйся за меня, Танис, - прошептал маг. -  Уж  я-то  не  собираюсь
никуда выходить.
   - Вот и правильно. Сидите здесь! - Танис  поднялся  на  ноги  и  медленно
пошел вперед. Странное и жутковатое ощущение все усиливалось...

8. ПОИСКИ ИСТИНЫ. НЕОЖИДАННЫЕ ОТВЕТЫ

   - Я помогу вам! - чистым серебряным колокольчиком прозвучал голос Золотой
Луны.
   Дочь  Вождя  хорошо  видела  потрясенное  лицо  Стурма;  поняла   она   и
предостережение Таниса. Однако поступок  Золотой  Луны  не  был  продиктован
внезапным порывом. Отнюдь! Десять лет Золотая Луна правила племенем от имени
отца - с тех самых пор, как  его  поразил  удар,  отнявший  внятную  речь  и
способность шевелить правой рукой и правой ногой. Она вела свой  народ  и  в
дни мира, и во время войн с  соседними  племенами.  Ей  случалось  пресекать
заговоры, имевшие целью отнять у нее власть. Она прекрасно  знала:  то,  что
она сейчас делала, было очень опасно. Странные жрецы внушали  ей  величайшее
отвращение. Но при всем том они определенно  знали  что-то  о  жезле.  А  ей
необходимо было доискаться истины.
   - Я - носительница голубого хрустального жезла, - сказала Золотая Луна, с
гордо поднятой головой подходя к предводителю. - Только мы не крали его:  он
был нам дарован.
   Речной Ветер встал рядом с  ней,  Стурм  -  по  другую  сторону.  Карамон
выломился из кустов и занял место  позади.  Он  поглаживал  рукоять  меча  и
улыбался, предвкушая забаву.
   - Это ты так говоришь, - негромко, с насмешкой сказал жрец. Его блестящие
черные глаза были алчно устремлены на ничем не  примечательный  посох  в  ее
руке. Он уже протянул к нему обмотанную  повязками  лапу,  но  Золотая  Луна
проворно отшатнулась и прижала посох к груди.
   - Этот жезл был обретен в месте, где властвовало  ужасное  зло,  -сказала