гическое слово, он был  совершенно
уверен, что знает его, и когда он уже совсем было  собрался  произнести  это
слово, из темноты раздался голос Рейстлина. Голос был, как и мрак вокруг,  -
холодным и глухим:
   - Я около выхода.  Оставайся  около  Палина.  Дашь  мне  знать,  если  он
пошевелится или заговорит. И положи посох! Тас переполз поближе к Палину. Он
услышал шорох, а потом зажегся свет, мягкий и уютный.  Подошел  Рейстлин  со
свечой в металлическом под-свечнике, сделанном  в  форме  птичьей  лапы.  Он
поставил подсвечник на пол рядом с кендером.
   - Кажется, ему лучше, - проговорил Тас, дотронувшись до лба Палина. -  По
крайней мере, теперь он теплее, чем был раньше. Но он все еще  не  пришел  в
себя.
   - Проклятие все еще студит его кровь, но теперь его можно вылечить.
   - Рейстлин строго взглянул на Таса. - Я велел тебе положить посох!
   - Но я ведь положил! - запротестовал Тас. К полному своему  изумлению  он
обнаружил, что продолжает сжимать посох в руке.  -  Ого!  Это  неспроста!  Я
думаю, он меня полюбил. Может быть, мне удастся зажечь на нем  огонек?..  Ну
всего один разок... Что за  слово  ты  говоришь  для  этого?  Шилак?  Шилей?
Шилейлак?
   Сморщившись от досады, Рейстлин взялся за посох и потянул к себе, пытаясь
заставить кендера разжать пальцы.
   - Рейстлин! Разреши мне, всего только один раз... Ну пожалуйста!  Извини,
что взял тогда твои магические очки. Если я их когда-нибудь найду,  я  сразу
же тебе их отдам! Как странно! Кажется, мои  пальцы  окостенели...  Рейстлин
высвободил посох, отнес его в дальний угол лаборатории и прислонил к стене.
   Казалось,  маг  столь  же  неохотно  расставался  с  ним,  как  и  кендер
мгновением ранее. Рейстлин не спешил отвести руку  от  дерева,  а  губы  его
двигались, сплетая магические слова. Но ничего не произошло. Рейстлин  убрал
руку и отвернулся. Он подошел к огромному каменному столу,  зажег  еще  одну
свечу и обернулся к Палину.
   - Тас? - слабым голосом пробормотал Палин.
   - Да! Я здесь! - Тас мгновенно забыл про посох и повернулся к нему. - Как
ты себя чувствуешь?
   - Плечо горит... И холодно...  очень  холодно...  отвечал  Палин,  лязгая
зубами. Что... Что слу-чилось?
   - Я, в общем, и сам не очень понял, -  начал  Тас.  -  Я  поздоровался  с
Китиарой и собирался пожать ей руку, как  вдруг  вижу:  она  достает  меч  и
собирается тебя заколоть, а тут еще Рейстлин ка-ак налетит на меня, ну  я  и
отключился...
   - Что? - Палин непонимающе уставился на Таса, но потом память вернулась к
нему. Он приподнялся и попытался сесть.  Врата!  Владычица  Тьмы!  Нам  надо
возвращаться...
   - Мы вернулись, - успокоил его Тас, стараясь снова уложить его. Мы сейчас
в лаборатории. Рейстлин тоже здесь.
   - Дядя? - Палин нашел взглядом Рейстлина. На золотистой коже  лица  мага,
обрамленного длинными седыми волосами,  играли  блики  от  свечи.  Ты  решил
вернуться!
   - Он прошел сквозь Врата, чтобы спасти те-бя, - пояснил Тас.
   - Спасибо, дядя! - бледное лицо Палина осветила улыбка. Большое  спасибо!
- Он лег и закрыл глаза. Что же со мной? Мне так холодно...
   - Тебя ранили  проклятым  оружием  Бездны,  -  объяснил  Рейстлин.  -  По
счастью, только ранили. Если бы клинок попал тебе в сердце, то сейчас ты  бы
уже служил Чемошу... Я думаю, у меня здесь есть кое-что, что  тебе  поможет.
Рейстлин отошел в глубь  лаборатории  и  принялся  рассматривать  запыленные
склянки, стоявшие в ряд на полке.
   - Что это была за женщина? - внезапно спросил Палин. - Кто-то из  любимых
слуг Владычицы Тьмы?
   - Можно сказать и так, хотя я не сомневаюсь, что действовала  она  не  по
приказу, а из каких-то своих собственных соображений. Это была моя  се-стра,
- ответил Рейстлин. - Твоя покойная тетушка - Китиара.
   - Вот уж действительно повстречались с кучей  старых  друзей,  -  заметил
Тас.
   - И хотя, пожалуй, я не мог бы сейчас причислить Китиару  к  друзьям,  но
много лет назад мы дружили. Я помню, она еще тогда в пещере спасла  меня  от
страшенного медведя. Ну в самом деле, откуда я мог знать, что это пугало всю
зиму спит, а просыпается жутко голодным и злым?.. А вот и она умерла, -  Тас
тяжело вздохнул.
   - Танис тоже теперь мертв, и вообще многие... умерли... По крайней  мере,
- добавил он, слегка оживляясь, - хоть один вернулся назад. Как я  рад,  что
ты снова с нами, Рейстлин.
   - Похоже на то... - согласился Рейстлин. Он закашлялся. Приступ  был  так
силен, что маг сгорбился и,  задыхаясь,  схватился  за  грудь.  Наконец  ему
полегчало и, вытерев  губы  рукавом  и  с  трудом  вбирая  воздух,  Рейстлин
продолжил:
   - Уверяю тебя, вернулся я почти непроизвольно.
   - Он пытался уйти  назад,  -  пояснил  Тас.  -  Но  драконьи  головы  так
закричали... Это было просто поразительно! А Рейстлин задернул занавеску!  Я
думал, может, взглянуть на них, ну, посмотреть, что там головы делают...
   - Не вздумай! раздраженно прервал его Рейстлин. - Или ты снова  окажешься
в забытьи, но на этот раз так  скоро  оттуда  не  выберешься!  Найдя  нужную
склянку,  маг  снял  ее  с  полки  и  открыл  крышку.  Заглянув  в   нее   и
удовлетворенно кивнув, направился к Палину. Склонившись над ним, он  положил
на рану голубоватую мазь.
   - Поначалу может немного жечь.
   - Я так понимаю, богам пока  не  известно,  что  мы  их  подслушивали,  -
проговорил Палин сквозь стиснутые зубы. Затем он  попытался  приподняться  и
посмотреть на рану. Бледность постепенно  покидала  его  лицо,  он  перестал
дрожать. Мне уже лучше. Мазь магическая?
   - Да, - ответил Рейстлин, - правда, делал ее не  я.  Это  подарок  жрецов
Паладайна.
   - Я думаю, это подарок от госпожи Криса-нии, -  встрял  Тас  и  задумчиво
покачал головой. - Она часто вспоминала тебя, Рейстлин.  Лицо  Рейстлина  не
выразило никаких чувств. Постояв немного, он вновь отправился к полке и стал
рассматривать теснящиеся там банки и бутылочки.
   -  Замолчи,  Тас!  -   прошипел   Палин,   очередной   раз   шокированный
бестактностью кендера.
   - Но почему?! - громко прошептал в ответ Тас. Он был искренне удивлен.  -
Это же правда! Палин невольно  взглянул  на  дядю.  Если  маг  и  слышал  их
разговор;
   То, по крайней мере внешне, не обратил на  него  никакого  внимания.  Тас
уныло, повесил  голову.  Он  вновь  почувствовал  себя  глубоко  несчастным,
вспомнив, что Танис умер. Никогда больше  ему  не  услышать  его  смеха,  не
увидеть улыбки, не позаимствовать носовой платок... И к тому же  сейчас  ему
было так скучно и одиноко! Тас прекрасно понимал, что стоит ему  дотронуться
до чего-нибудь в лаборатории, пусть даже до вон той дохлой летучей мыши, как
Рейстлин с Палином сразу зашикают на него. Ну а если они на  него  закричат,
то  он  не  останется  в  долгу  и  может  наговорить  такого,  что  им   не
понравится... И тогда тот или другой вполне могут превратить в летучую  мышь
самого Тассельхофа Непоседу, хотя, конечно, это звучит очень смешно и  можно
надеяться на то, что эта летучая мышь будет живая... Тас вздохнул, подошел к
двери лаборатории и попытался ее открыть.
   - Пропади все пропадом! Мы здесь застряли!
   - Нет, - холодно откликнулся Рейстлин. - Мы выйдем отсюда, некогда я буду
готов, не раньше.
   - Снаружи тихо. Я совершенно в этом уверен,  -  заметил  Тас,  пристально
вглядываясь в дверь. Когда мы уходили, Стил молотил по ней как  сумасшедший,
а уж грохоту было... Я думаю, он и Аша, да и Даламар наконец устали и  пошли
пообедать.
   - Аша! - воскликнул Палин, вскакивая с кресла. Но ноги не держали его,  и
он  тут  же  опустился  обратно,  скрипнув  зубами  и  презирая  собственную
слабость.
   Надеюсь, с ней все в порядке! Ты должен познакомиться с ней, дядя!
   - Они знакомы, - заметил Тас. - В  некотором  роде...  Все-таки  она  его
дочь...
   - Дочь! - фыркнул Рейстлин. Он перекладывал  сушеные  листья  из  большой
сумки в маленький кожаный кошелек. - Если она утверждала  это,  значит,  она
лгунья. У меня нет дочери.
   - Нет, она не лгала. Обстоятельства ее появления... м-м-м... были  весьма
необычны, дядя, - вступился за Ашу Палин. Он опять встал с кресла и с трудом
отошел в угол лаборатории, где стоял  посох.  Взявшись  за  него,  он  сразу
почувствовал себя сильнее.
   - У тебя вполне может быть дочь, хотя ты и не знаешь об этом.  Волшебство
Эрдов. Рейстлин кашлянул, кивнул головой, а затем внимательно  посмотрел  на
Палина:
   - Эрдов? И как бы им это удалось?
   - Я... Ну, в общем, рассказывают про тебя одну историю... Отец никогда не
обращал на это внимания... Кто бы и что бы ни говорил, он  всегда  заяв-лял,
что это чушь.
   - Интересно было бы послушать эту сказку, - сказал  Рейстлин,  и  усмешка
зазмеилась на его тонких губах.
   - Говорят разное, но большинство сходится  на  том,  что  произошло  это,
когда вы с отцом возвращались после твоего  Испытания  из  Вайретской  Башни
Высшего Волшебства. Ты был болен. Погода ис-портилась, и вы остановились  на
отдых в гостинице. Туда же, чуть позже, попросилась на ночлег  женщина.  Она
была так закутана в плащ, что лица ее не было видно. На нее напали  какие-то
грубияны, а вы с отцом ее спасли. Женщина  пыталась  скрыть  лицо,  но  шаль
упала, и все увидели, как она прекрасна... -  Палин  помолчал,  потом  вдруг
продолжил  с  затаенной  улыбкой.  -   Могу   представить   себе,   что   ты
по-чувствовал, глядя на нее!
   Кто-кто, а я-то могу тебя понять! - Он  снова  замолчал,  погрузившись  в
свои собственные воспоминания.
   - А что было дальше? - спросил Рейстлин, прервав его мечты.
   - Ну... м-м-м... - Палин запнулся. - Ну, короче говоря, ты и  она...  Ну,
ты...
   - Трахнулись, - подсказал Тас и, видя смущение Палина, бодро продолжил:
   - Вы трахнулись, а Эрды с помощью магии (ты же знаешь, они в ней  сильны)
сделали так, что ты ничего не запомнил. У женщины родился ребенок с золотыми
глазами.
   Эрды почти сразу же забрали девочку к себе.
   - Я был близок с прекрасной женщиной много лет назад и впервые в жизни об
этом слышу. Вот ведь незадача какая, - усмехнулся Рейстлин.
   - Да, получилось не очень-то хорошо, ей, ко-нечно, надо было бы тебе  все
рассказать... Она тебе понравится, дядя, - начал Палин  и  с  воодушевлением
продолжил. Она очаровательна, добра и очень, очень красива.
   - Из чего следует, что она не мой ребенок, - ехидно заметил  Рейстлин,  -
ибо дети, как правило, наследуют хоть что-нибудь от своих родителей. Если же
она и впрямь такова, как ты описываешь ее... Маг закрыл кошелек, затянул его
ремешком и аккуратно прицепил к своему ремню.  -  Нам  пора.  Дел  предстоит
много, а времени у нас очень мало. Боюсь, прошло уже много дней.
   - Дней? Нет, дядя, не может быть. Когда мы уходили отсюда, было утро.
   Сейчас, наверно, уже темнеет. Палин замолк и огляделся вокруг.  Разве  ты
не берешь Книгу Заклинаний или какие-нибудь другие книги? Я уже  значительно
лучше себя чувствую и мог бы помочь тебе их нести...
   - Нет, - холодно ответил Рейстлин, даже не  взглянув  в  сторону  книжных
полок. Палин опешил, а затем спросил:
   - Но ты не будешь против, если я их возьму?  Я  надеялся,  что  ты,  быть
может, научишь меня хотя бы некоторым заклинаниям.
   - Заклинаниям Великого Фистандантилуса? - уточнил, улыбаясь, Рейстлин.
   Казалось, его искренне позабавили слова  Палина.  -  Твои  одежды  должны
стать гораздо темнее, прежде чем ты сможешь  их  хотя  бы  просто  прочесть,
племянник.
   - Может быть, и нет, дядя, - спокойно возразил Палин. - Я  знаю,  никогда
еще под Тремя Лунами  Черный  маг  не  брал  в  ученики  Белого,  но  откуда
известно, что это невозможно? Отец рассказывал мне, как ты  однажды  изменил
смертоносное заклинание на исцеляющее. Это было,  когда  дядя  Тас  укололся
отравленной иглой в Неракском Храме.  Я  знаю,  мне  будет  очень  сложно  и
тяжело, но я готов на все, готов все отдать, чтобы обрести Силу!
   - Готов ли? - Рейстлин внимательно посмотрел на Палина и повторил:
   - Действительно го-тов? - Он приподнял брови и задумчиво  продолжил.  Что
ж, посмотрим, племянник, посмотрим. А теперь нам пора идти. Я  уже  говорил,
времени у нас мало. Сейчас действительно вечер, но совсем не того дня, когда
вы отправились в Бездну. Пока вы были там, в Ансалоне прошел месяц.
   - Не может быть! Прошло... всего несколько часов!.. - выдохнул Палин.
   - Для тебя - да, но время в этом мире течет значительно  быстрее,  чем  в
мире богов. Месяц назад Ариакан с триумфом вступил в Башню Верховного Жреца.
   После ее падения ничто уже  не  могло  его  остановить.  Рыцари  Такхизис
сейчас правят Палантасом.
   - Что, если призрак все еще  тут?  -  прервал  их  Тас,  который  пытался
посмотреть наружу через замочную скважину.
   - Стражи нет. Даламар, правда, еще здесь, но это не надолго. Скоро  башня
опустеет, совсем как после Катаклизма.
   - Даламар уйдет! Просто не верится... - Палин  был  ошеломлен.  Дядя,  но
если у власти Черные Рыцари, куда  же  мы  пойдем?  Если  так,  то  на  всем
Ансалоне не осталось для нас безопасных мест! Рейстлин не ответил, но в  его
молчании чувствовалась мрачная решимость.
   - Я давно собирался... - произнес он наконец неожиданно мягко. Мы  пойдем
домой, племянник. Я хочу побывать дома.

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

1. Меняющийся мир. Гостиница. Неожиданный посетитель

   С падением Палантаса весь северный Ансалон оказался под  властью  Рыцарей
Такхизис. Великий древний город остался цел, потому что не  было  надобности
разрушать его. Прибрав к рукам богатства города и его порт, Ариакан не  стал
тратить  время  на  захват  близлежащих  земель.  Вместо  этого  он  занялся
подготовкой армии к грядущим тяжелым боям. Слухи стали чуть ли не сильнейшим
его оружием.
   Они летели быстрее рыцарей на синих драконах. Повсюду шептали  об  отряде
властителя Со-та, состоящем из одних скелетов, которые убивали все  живое  и
выпивали кровь своих жертв. Многие этому верили. Магический ужас, навеваемый
дра-конами, а также рассказы о кровожадных дикарях,  нанизывающих  младенцев
на пики и поджаривающих их на кострах, окончательно  запугали  людей.  Когда
отряды армии Ариакана подходили к крупнейшим городам страны, их  жители  уже
не находили в себе мужества сопротивляться  и  в  панике  открывали  ворота,
сдаваясь на милость Рыцарей Тьмы.  Через  месяц  Ариакан  уже  контролировал
Норд-маар  на  севере  и  Соламнию  с  Абанасией  на  западе;   его   власть
простиралась на восток до Халькистовых  гор  и  на  юг  до  Пыльных  Равнин.
Северный Эргот еще держался, его темнокожие обитатели отважно сражались и не
собирались сдаваться. Ариакан не посягал еще на эльфийские земли Сильванести
и Квали-нести. Он знал, что это дорого ему обойдется, и потому ожидал,  пока
плод сам не упадет к нему в руки, подточенный и  сгнивший  изнутри.  Пыльные
Равнины Ариакана не особенно инте-ресовали, ценность их была ничтожна. Когда
остальной континент окажется в его руках, тогда он  и  займется  рассеянными
племенами  жителей  равнин.  И  легко  разберется  и  с   ними,   и   с   их
предводителями, супругами, которые носили истинно варварские имена - Золотая
Луна и Речной Ветер. Что же касается гномов  горы  Небеспокойсь,  то  их,  к
сожалению,  пришлось  предоставить  самим  себе.  При  первых  же  слухах  о
готовящемся вторжении Черных  Рыцарей  они  немедленно  запустили  все  свои
наиболее мощные оборонительные машины. Никто точно не знает, что  случилось,
но вскоре Северный и Южный Эргот  потряс  страшный  взрыв.  Огромное  черное
облако  окутало  гору.  Когда  по  прошествии  недели   облако   рассеялось,
оказалось, что верхушка горы исчезла. Жертвы и разрушения  оказались  весьма
значительны, но  клацающие  звуки  и  удары  молотов  по-прежнему  отчетливо
доносились из-под горы. Понятия катастрофы для гномов не существовало -  они
признавали только случайности. Кендермор был  захвачен  после  ожесточенного
сопротивления, организованного хитрой  предводительницей  Паксиной,  дочерью
героя  Войны  Копья  Кронина  Чертополоха.  Задолго  до  нападения   Паксина
Чертополох узнала, что Ариакан считает кендеров "бесполезными  надоедами"  и
собирается  всех  перебить.  Паксина  рассказала  об  этом,  надеясь  задеть
самолюбие кендеров и вдохновить их на бой, но они в  ответ  только  пожимали
плечами, зевали и удивлялись:
   - Что, собственно, в этом нового? Чтобы разозлить  кендеров,  нужны  были
другие доводы. Тогда  она  распустила  слух,  что  Рыцари  Такхизис  идут  в
Кендермор грабить и украдут все  ценности,  которыми  владеют  кендеры.  Это
подействовало!
   Возмутившись, кендеры  сражались  с  такой  яро-стью,  что  хотя  и  были
разбиты, но заслужили восхищенное внимание самого Ариакана.  Он  решил,  что
кендеры тоже  могут  пригодиться,  если  удастся  определить  их  на  службу
Владычице Тьмы.  Поэтому  Кендермор  сохранили,  к  большому  неудовольствию
рыцарей, вынужденных служить там. За считанные недели Ариакан стал  хозяином
значительно большей территории,  чем  та,  которую  удалось  захватить  всем
Повелителям Драконов во время Войны Копья.  Причем  потери  с  обеих  сторон
нельзя было не признать минимальными. Жизнь на покоренных  землях  менялась,
но не так радикально, как многие предполагали.
   Те, кто, вспоминая Войну Копья,  опасались  поголовного  истребления  или
обращения в рабство, с изумлением обнаружили, что рыцари правят завоеванными
областями хотя и сурово, но справедливо.  Были  установлены  точные  законы,
которые холодно и безжа-лостно, а иногда  и  просто  жестоко  проводились  в
жизнь. Школы,  за  исключением  тех,  где  изучали  заветы  Владычицы  Тьмы,
закрыли. Любой маг, пойманный за  пределами  Вайретской  Башни,  подвергался
серьезной опасности.
   Нарушителей законов казнили, не принимая во внимание никаких  оправданий.
Буйный город Устричный, известный грубостью и задиристостью жителей, стал  к
концу месяца подавленным,  тихим  и  мирным.  Одним  казалось,  что  наконец
установившийся мир - это хорошо. Кругом царило спокойствие, и жизнь  простых
честных людей стала безопаснее. Другие же полагали, что цена  этого  мира  -
принесенного им вместо свободы-слишком высока. Тика Вейлан  Маджере  заперла
дверь за последним посетителем и, задвинув тяжелый деревянный засов,  тяжело
вздохнула. Дел было еще много, и она  позволила  себе  немного  передохнуть.
Предстояло еще вымыть  и  высушить  кружки,  очистить  и  отнести  на  кухню
тарелки,  вымыть  столы.  Тика-стояла  перед  дверью  гостиницы  с  поникшей
головой, теребя в пальцах передник. Она  молчала  так  долго,  что  Ка-рамон
бросил протирать стойку бара и подошел к жене.
   Он попытался ее обнять, Тика уклонилась и взяла его руки в свои.
   - Что случилось? - мягко спросил он.  Ничего.  Тика  покачала  головой  и
снова вздохнула. - Просто ужас какой-то. - Она вытерла глаза и продолжала. -
Ой, Карамон,ты же знаешь, я никогда раньше не радовалась,  когда  надо  было
закрывать  на  ночь,  мне  становилось  грустно,  когда   уходил   последний
посетитель. А теперь!
   Мне груст-но, когда я открываю гостиницу поутру. Как все изменилось!  Она
спрятала лицо на груди мужа и разрыдалась. Карамон молчал и нежно гладил  ее
по рыжим волосам.
   - Ты просто устала, дорогая. Забегалась. Пойдем  сядем,  оставим  все  до
утра... Ничего с этими грязными тарелками не случится. Сядь здесь,  поси-ди,
я принесу тебе стакан холодной воды. Тика села. Ей вовсе не  хотелось  воды,
которая к тому же могла быть в лучшем случае только  прохладной.  При  такой
жаре ничто не могло остаться холодным,  даже  эль.  Посетителям  приходилось
привыкать к теплому пиву. Но Карамону нравилось заботиться о жене, и поэтому
Тика послушно села и позволила ему суетиться: принести воды  и  ее  любимого
печенья, прогнать овражного гнома Рафа, рвавшегося  "чистить"  тарелки,  как
обычно поедая оставшуюся на них  еду.  Вот  уж  действительно:  когда  рядом
овражный гном, мусорный бачок ни к чему. Тика слыша