мня открытым!
   ...Минуты через полторы  Тассельхоф  окончательно  убедился  в  том,  что
никакого порядка здесь не было и не будет. Государь Гунтар еще  не  докончил
приветственной речи, а Беседующий уже поднялся.
   - Я буду краток, - сказал эльфийский правитель голосом, как нельзя  лучше
подходившим к свинцовым облакам над их головами. - Вскоре  после  того,  как
Око было унесено из нашего лагеря, эльфы Сильванести, Квалинести и Каганести
собрались на совет. Со времен Братоубийственных  Войн  это  был  первый  наш
общий  сход...  -   Все   заметили,   как   выделил   он   зловещие   слова:
Братоубийственных Войн.  Помолчав  мгновение,  Беседующий  продолжал:  -  Мы
решили забыть о своих внутренних разногласиях, ибо твердо сошлись  в  одном:
место Ока - в руках эльфов, но никак не в руках людей  или  какой-либо  иной
расы Кринна. А посему  мы  просим  Совет  Белокамня  передать  Око  нам.  Мы
гарантируем,  что  унесем   его   в   свою   страну   и   там   сохраним   в
неприкосновенности до тех пор, пока оно - буде  придет  такой  случай  -  не
понадобится.
   И Беседующий сел, обводя темными  глазами  толпу,  вновь  начавшую  глухо
перешептываться. Другие члены Совета, те, что сидели около  Гунтара,  мрачно
покачивали головами. Темнокожий  вождь  с  Северного  Эргота  что-то  шептал
государю Гунтару на ухо, и сжатый  кулак  его  неумолимо  ходил  вверх-вниз.
Выслушав и кивнув, Гунтар  поднялся  для  ответного  слова.  Речь  его  была
спокойна  и  полна  доброжелательства  к  эльфам.   Между   строк,   однако,
чувствовалось, что эльфы с их претензиями могут катиться прямиком в Бездну.
   Беседующий, тотчас распознавший сквозь вежливые завитки  холодную  сталь,
заговорил вновь.  Он  произнес  всего  одну  фразу,  но  ее  хватило,  чтобы
свидетели разом вскочили на ноги.
   - Что ж, государь Гунтар, - сказал старый правитель, - от лица  эльфов  я
вынужден объявить, что с этого момента между нами - война!
   Люди и эльфы одновременно устремились  к  Оку,  покоившемуся  на  золотой
подставке; молочный туман неторопливо  клубился  внутри  хрустального  шара.
Гунтар грохнул по столу  рукоятью  меча,  властно  призывая  к  спокойствию.
Беседующий резко произнес что-то по-эльфийски, повелительно глядя  на  сына.
Наконец было восстановлено подобие благопристойности,  хотя  в  воздухе  все
ощутимее пахло грозой.
   ...Гунтар что-то говорил. Беседующий отвечал. Беседующий что-то  говорил.
Гунтар отвечал. Темнокожий моряк потерял  терпение  и  весьма  нелицеприятно
отозвался об эльфах. Вождь  Сильванести  срезал  его  убийственным  ответом.
Несколько рыцарей покинуло Долину, чтобы вскоре  вернуться  вооруженными  до
зубов. Они встали за спиной Гунтара, держа руки на рукоятях мечей. Эльфы  во
главе с Портиосом тоже поднялись  и  окружили  своих  вожаков...  До  Гноша,
стиснувшего в руке свой доклад, постепенно доходило, что выступать  его  уже
не попросят.
   Тассельхоф в отчаянии высматривал  Элистана.  Хоть  бы  пришел!..  Небось
мигом бы их всех успокоил. Да что там, Лорана  и  та  справилась  бы...  Тас
пробовал разузнать у эльфов, что  сталось  с  его  друзьями,  но  ничего  не
добился, кроме холодного ответа: ничего, мол, не известно. И  Лорана,  и  ее
брат словно растворились в глуши. И зачем только я  их  оставил,  клял  себя
Тас. Что я тут вообще делаю? Зачем, спрашивается,  сумасбродный  старый  маг
меня сюда притащил? Ну что с меня толку?
   А может, Фисбен что-нибудь сделает?..
   - Проснись, пожалуйста! - взмолился Тас, тряся его  за  плечо.  -  Нужно,
чтобы кто-нибудь что-нибудь...
   - Око Дракона вовсе не "ваше по праву"! - во весь голос выкрикнул Гунтар.
- В момент кораблекрушения госпожа Лорана и ее спутники везли его нам! Вы же
пытались силой удержать его на Эрготе. Твоя собственная дочь...  -  Не  смей
упоминать мою дочь! - прозвучал непреклонный ответ старого эльфа. -  У  меня
нет дочери!
   У  Тассельхофа  так  и  оборвалось   что-то   внутри.   Смутной   чередой
промелькнули воспоминания: вот Лорана бесстрашно бросается на злого колдуна,
хранившего Око... Вот Лорана рубится с драконидами... Вот она метит из  лука
в белую драконицу... Вот нежно  заботится  о  нем,  когда  он,  пришибленный
балкой,  с  трудом  оживал...  Скольким  она  пожертвовала,  сколько  трудов
положила, чтобы спасти свой народ... И этот самый народ ее же и отвергал!
   -  А  ну  прекратите!  -  услышал  Тассельхоф  свой  собственный   вопль.
-Прекратите немедленно и послушайте, что я вам скажу!
   Каково  же  было  его  изумление,  когда  все  в  самом  деле  умолкли  и
повернулись к нему. А он... Он не имел ни малейшего понятия, что  он  должен
был сказать  всем  этим  именитым  вельможам.  Но  сказать  что-нибудь  было
необходимо. В  конце  концов,  мелькнуло  у  него  в  голове,  весь  сыр-бор
происходит с моей легкой руки - ведь это я вычитал  в  книжке  про  "глаза",
будь они неладны.
   Он слез со скамейки и пошел к Белокамню, к людям  и  эльфам,  непримиримо
стоявшим друг против друга. Ему показалось,  он  разглядел  под  широкополой
шляпой ухмылку Фисбена...
   - Я... - замялся кендер. И тут его  спасло  внезапное  вдохновение.  -  Я
требую права представлять здесь мой народ! - гордо произнес  Тассельхоф.  -Я
требую места среди совещательных членов Совета!
   Перекинув через плечо каштановый хвост, кендер  остановился  против  Ока.
Громада Белокамня нависала над ними... С трудом оторвав от нее  взгляд,  Тас
посмотрел на Гунтара... Потом на Беседующего... И внезапно  понял,  что  ему
следовало совершить. Понял и затрясся от страха - он,  Тассельхоф  Непоседа,
никого и ничего не боявшийся! Он не дрожал так, даже оказавшись носом к носу
с драконами. Но это... Это... Во рту пересохло, ладони похолодели, словно он
лепил  снежки,  позабыв  надеть  рукавицы.  Однако  Тассельхоф   был   полон
решимости. Надо было только заговорить их и сбить с толку, чтобы не  поняли,
что у него на уме...
   - Вы никогда особо не принимали нас, кендеров, всерьез,  -  начал  он,  и
собственный голос показался ему слишком пронзительным и громким. -Вообще-то,
вы знаете, трудно вас за это строго судить. Чего уж там, мы, кендеры,  народ
довольно-таки безответственный, да и любопытны, говорят, не в меру... Только
можно ли что-нибудь выяснить, не проявив любопытства?
   Тас видел, как  лицо  Беседующего  превратилось  в  стальную  маску,  как
свирепо нахмурился Гунтар. Он еще на шаг придвинулся к Оку...
   - Я  догадываюсь,  что  мы  порой  доставляем  окружающим  массу  хлопот,
-поверьте, сами не желая того. Случается даже так, что мы нечаянным  образом
присваиваем нечто, не вполне нам принадлежащее. Но в одном  кендеры  уверены
твердо... Не договорив, Тас  рванулся  вперед.  Гибкий  и  проворный,  точно
мышонок, он с легкостью  увернулся  от  хватавших  его  рук  и  в  считанные
мгновения достиг Ока. Лица сливались перед его глазами в  смутные  пятна  Он
видел раскрытые рты, что-то кричавшие... Кричавшие... Поздно!
   Одним стремительным движением Тассельхоф выхватил Око из подставки и  что
было силы шарахнул его о Белокамень!
   Ему показалось, что шар из блестящего хрусталя, внутри которого  отчаянно
метался  белый  туман,  плыл  по  воздуху  нескончаемо  долго.   Тас   успел
задуматься, уж не было ли Око способно задержать свой полет... Оно ударилось
о скалу и разлетелось на тысячу сверкающих осколков. В воздухе завис плотный
шар молочно-белого дыма: казалось, он изо всех сил пытался сохранить  форму.
Но вот откуда-то налетел теплый, пахнущий весенней зеленью ветерок и развеял
его без остатка.
   Воцарилась тишина. Ужасная тишина.
   Кендер спокойно смотрел под ноги, на осколки вдребезги разбитого  Ока.  -
Мы знаем... - он говорил тихо, но  каждое  слово  падало  в  тишину,  словно
капелька дождя, - что сражаться нам надо с драконами. А не между собой.
   Никто не двигался с места. Никто не произносил ни слова. Потом послышался
шум падающего тела: с Гношем случился обморок.
   И пошло дело! Тишина взорвалась, словно разбитое Око. Государь  Гунтар  и
Беседующий подскочили к Тасу разом. Один схватил его за правое плечо, другой
- за левое.
   - Что ты наделал!
   На Гунтара было страшно смотреть.
   - Ты всех нас погубил! Ты уничтожил нашу единственную надежду!
   Худые пальцы Беседующего впились в плечо Таса, точно соколиные когти. - И
за это он сам первый поплатится!
   Портиос, высокий и мрачный, навис над съежившимся кендером. В руке  эльфа
поблескивал меч. Тас, зажатый между рыцарем и эльфийским королем, был бледен
как мел, но голову держал высоко. Он знал, на что идет, и  догадывался,  что
наказанием будет смерть.
   Танис расстроится, узнав, что я натворил, подумал  он  грустно.  Но  ему,
верно, расскажут, что держался я храбро...
   - Ишь, размахались тут,  -  пробубнил  сонный  голос.  -  Тоже  выдумали,
погибать! Куда торопитесь?.. Да убери ты меч, Портиос! Не  игрушка!  Неровен
час, порежешь кого-нибудь!
   И сквозь частокол закованных в железо рук Тас разглядел Фисбена, который,
позевывая, переступил через бесчувственное тело гнома и  заковылял  прямо  к
ним. Эльфы и люди почему-то перед ним расступались. Один  Портиос  загородил
ему дорогу. Он был в такой ярости, что на  губах  пузырилась  пена,  а  речь
стала почти невнятной:
   - Берегись, старец! Как бы тебе самому не...
   - Я же сказал, хватит махать, - раздраженно  буркнул  Фисбен  и  погрозил
пальцем.
   Мгновение - и Портиос издал дикий крик и уронил оружие наземь. На рукояти
меча, оказывается, выросли колючки. Фисбен подошел к молодому вельможе.
   - Ты, Портиос, вообще-то неплохой малый, - сказал он строго. - Вот только
уважать старших тебя почему-то не научили. Слушаться  же  надо,  когда  тебе
говорят! Учти на будущее! - И Фисбен сердито повернулся к Беседующему.  -  А
ты, Солостаран,  был  славным  малым...  Лет  этак  двести  назад.  Вырастил
отличных троих ребятишек... Троих, говорю! Слышать не желаю никакой чепухи о
том, что у тебя дочери, видите ли, нет! Есть, и преотличнейшая!  Соображает,
между прочим, гораздо лучше папаши. Наверное, в мать пошла... Так о чем бишь
я? Ах да: ты же вырастил еще и Таниса Полуэльфа. И  знаешь,  Солостаран,  не
исключено, что эта  четверка  все-таки  спасет  мир...  А  теперь  вот  что:
давайте-ка рассаживайтесь. Да, да, государь мой Гунтар, и  ты  тоже.  Шагай,
Солостаран, я тебя провожу. Нам ли, старикам, да не помогать друг другу! Вот
если бы ты еще не был так ужасающе глуп... И Фисбен, бормоча что-то себе под
нос, повел потерявшего дар речи правителя к его креслу. Портиоса  подхватили
его воины, и он с искаженным от  боли  лицом  побрел,  спотыкаясь,  на  свое
место.
   Мало-помалу  эльфы  и  рыцари  разошлись  и  расселись  по  скамьям.  Они
приглушенно переговаривались между собой и  угрюмо  поглядывали  на  осколки
разбитого Ока, лежавшие у подножия Белокамня.
   Фисбен усадил Беседующего в кресло. Государь  Квинат,  похоже,  собирался
что-то сказать, но встретился со старцем глазами - и вмиг передумал.  Вполне
удовлетворенный,  маг  вернулся  к  скале,  перед  которой,  потрясенный   и
растерянный, все еще стоял Тас.
   - Ты! - Фисбен смотрел на него  так,  словно  впервые  увидел.  -  Иди-ка
позаботься о том бедняге!
   И он указал Тасу на  гнома-механика,  все  еще  пребывавшего  в  глубокой
прострации. У Таса подгибались коленки: он подошел к Гношу  и  присел  подле
него. Как хорошо заняться делом и больше не видеть этих злобных,  испуганных
лиц...
   - Гнош... - прошептал он виновато, похлопывая гнома по  бледной  щеке.  -
Мне очень жалко, честное слово. Я к тому, что твоя Цель Жизни... Душа твоего
папеньки и все такое прочее... Но ты пойми, мне же просто ничего другого  не
оставалось... Между тем Фисбен обернулся к собравшимся, поправляя  съехавшую
шляпу: - Придется, милые мои, прочитать вам  нотацию.  Благо  вы  вполне  ее
заслужили, так что оскорбленную невинность можете  не  изображать.  У  этого
кендера, - и он ткнул пальцем в сторону невольно отшатнувшегося Тассельхофа,
- мозгов под смешным хохолком больше, чем у вас у всех,  вместе  взятых.  Да
знаете ли вы, что произошло бы, не наберись он духу расколошматить Око?.. Не
знаете? Ну так  я  вам  расскажу.  Позвольте  только  присесть...  -  Фисбен
рассеянно огляделся.  -  Ага,  вот  славное  местечко...  И,  удовлетворенно
кивнув, старый маг проковылял прямехонько к Белокамню и  уселся  на  травку,
прислонившись спиной к священной скале!  Рыцари  ахнули  от  ужаса.  Гунтар,
возмущенный неслыханным святотатством, так и взвился на ноги.
   - Ни один смертный не смеет касаться Белокамня! - взревел он,  делая  шаг
вперед.
   Фисбен неторопливо повернул голову и посмотрел разъяренному рыцарю  прямо
в глаза.
   - Еще одно слово, - проговорил он тихо, но веско, - и я сделаю так, что у
тебя усы отпадут. Короче: сядь, пожалуйста, и заткнись!
   Слова старика явно не были пустой угрозой, и Гунтару только и оставалось,
что внутренне клокотать, опустившись в свое кресло.
   - Так о чем бишь я говорил, когда меня перебил этот  невежа?..  -Хмурясь,
Фисбен огляделся кругом. Взгляд его натолкнулся на  обломки  разбитого  Ока,
поблескивавшие в траве. - Ах да. Я собирался кое о  чем  вам  поведать.  Так
вот, один из вас, понятно, в конце концов присвоил бы  Око.  И  унес  его  с
собой - либо для того, чтобы "уберечь", либо намереваясь "спасти мир". И оно
в самом деле способно  спасти  мир  -  но  только  если  знать,  как  с  ним
обращаться. А кто из вас обладает нужными познаниями, про силу духа я уже не
говорю? "Глаза драконов" были созданы могущественнейшими  магами  древности.
Всеми сообща - понимаете вы это? Над ними вместе трудились и Белые Одежды, и
Черные. Они вложили в них обе сущности - и зла,  и  добра.  Алые  же  Одежды
смешали две сути и связали их дарованной им властью. Немного  осталось  ныне
таких, кто способен понять Око, постичь его  тайны  и  подчинить  его  своей
воле. Мало их... - глаза Фисбена блеснули, - и здесь я не вижу ни одного!
   Тишина установилась над Долиной,  глубокая  тишина.  Все  внимали  словам
старого  мага,  чей  голос,  сильный  и  звучный,  легко  спорил  с  ветром,
оттягивавшим прочь темные тучи.
   -  Ну  так  вот,  один  из  вас  завладел  бы  Оком   и   попробовал   им
воспользоваться. И тем накликал беду,  после  которой  от  вас  осталось  бы
примерно столько же, сколько  от  этого  шара.  А  касаемо  разбитых  надежд
позвольте вам сообщить, что надежды некоторое время действительно  не  было.
Но теперь она вновь родилась... Неожиданный порыв ветра унес шляпу у него  с
головы и играючи покатил ее по траве. Раздраженно запыхтев, Фисбен потянулся
за ней... И как раз в тот момент, когда он  наклонился,  между  разошедшихся
туч потоком хлынуло солнце. Лучи его ослепительно вспыхнули  на  мелькнувшем
серебре... И раздался чудовищный, грохочущий треск, как будто  раскалывалась
сама земля.
   Ослепленные неожиданным светом, собравшиеся в ужасе созерцали представшее
им чудо.
   Белокамень был расколот от основания до макушки!
   Старый маг лежал ничком у его,  подножия,  одной  рукой  держа  пойманную
шляпу, другой - испуганно прикрывая голову. Как раз там, где он  только  что
сидел, из трещины  разбитой  скалы  виднелось  копье  с  длинным  древком  и
наконечником, выкованным из сверкающего серебра. Метнула же  его  серебряная
десница высокого темнокожего человека, который не торопясь  вышел  вперед  и
встал рядом с оружием. Рядом с ним шли  трое:  молодая  эльфийка  в  кожаных
латах, старый седобородый гном - и Элистан.
   Чернокожий высвободил копье и высоко поднял его над головой.
   Зазубренное серебряное жало ярко горело в лучах полуденного солнца.
   - Я - Терос Железодел! - разнесся низкий голос кузнеца.  -  Весь  прошлый
месяц ковал я эти игрушки! - Он потряс  копьем.  -  Я  черпал  расплавленное
серебро из  колодца,  расположенного  в  самом  сердце  Изваяния  Серебряной
Драконицы. Серебряной рукой, данной мне Богами, ковал я чудо-оружие. Сбылось
предсказанное легендой! Я принес вам, народы Кринна,  то,  что  поможет  нам
объединиться и не дать Злу навеки погрузить Кринн  во  мрак.  Я  принес  вам
Копье!
   И с этими словами Терос воткнул Копье глубоко в землю. Сверкая,  высилось
оно среди осколков разбитого Ока...

7. НЕПРЕДВИДЕННАЯ ПОЕЗДКА

   - Мой долг исполнен, - сказала Лорана.  -  Больше  меня  ничто  здесь  не
удерживает.
   - Да, -  медленно  проговорил  Элистан.  -  И  я  даже  знаю,  почему  ты
стремишься уехать... - Лорана  вспыхнула  и  опустила  глаза.  -  Куда  хоть
думаешь направиться?
   - В Сильванести, - ответила она. - Там я видела его последний раз.
   - Во сне?
   - Это был не простой сон, - Лорану поневоле бросило в дрожь. -  Все  было
настолько реально... И он был  там.  Я  знаю,  что  он  жив.  Я  должна  его
разыскать.
   - Самое верное, девочка моя, - это остаться здесь, - посоветовал Элистан.
- По твоим словам, тогда, во сне, он нашел Око. Если  все  так  и  было,  он
приедет на Санкрист.
   Лорана помедлила с ответом... Мучась сомнениями, смотрела  она  в  окошко
замка, где она, Элистан,  Флинт  и  Тассельхоф  жили  в  гостях  у  государя
Гунтара.
   Вообще говоря, ей следовало бы присоединиться к эльфам. Перед отъездом из
Долины Белокамня отец пригласил ее вернуться с ними на Южный  Эргот.  Лорана
отказалась. Что-то подсказывало ей, что со своим  народом  ей  не  жить  уже
никогда... Отец не стал ее уговаривать, и, заглянув ему в глаза, она поняла,
что он прочел ее невысказанную  мысль.  Эльфы  старились  гораздо  медленнее
людей, но для ее отца, казалось, время с некоторых пор помчалось галопом. На
миг ей показалось, будто  она  смотрела  на  него  глазами  Рейстлина  с  их
зрачками в форме песочных часов... Лорана пришла в ужас от  одной  мысли  об
этом. Тем не менее ей предстояло сообщить ему еще одну невеселую новость.
   Она вернулась без Гилтанаса. Более того, она не имела права открыть отцу,
куда отправился его возлюбленный  младший  сын,  ибо  путь,  который  они  с
Сильварой вознамерились одолеть, вел  сквозь  глубокую  тьму  и  был  чреват
неслыханными опасностями. Лорана могла утешить отца лишь тем,  что  Гилтанас
был жив.
   - Ты знаешь, где он? - помолчав, спросил правитель.
   - Да, - ответила Лорана. - Вернее - знаю, куда он направился...
   - И не можешь сказать об этом даже мне? Отцу?
   Лорана упрямо покачала головой.
   - Нет, Беседующий, не могу. Прости меня. Дело в том, что предприятие  это
поистине отчаянное. Затевая его, мы поклялись  не  говорить  о  нем  никому.
Понимаешь, никому!
   - Значит, не доверяете?
   Лорана вздохнула и оглянулась на расколотый Белокамень.
   - Отец, - сказала она. - Ты ведь только что объявлял войну  единственному
народу, способному нам помочь... Беседующий не ответил, но распрощались  они
без лишней  сердечности,  и,  посмотрев,  как  опирался  правитель  на  руку
старшего сына, Лорана отчетливо поняла - отныне у Беседующего было лишь одно
дитя... Терос уехал с эльфами. Копье произвело такое впечатление  на  членов
Совета, что было единогласно решено наделать их побольше  и  сообща,  силами
всех рас Кринна, поднять чудо-оружие против Повелителей и их армий.
   - Пока, - заявил Терос, - у нас есть лишь те несколько штук, что я  сумел
в одиночку выковать за этот месяц, да еще пара-тройка древних,  припрятанных
Серебряными Драконами во дни изгнания драконов из мира. Понадобится же много
- очень много. Мне необходимы помощники!
   Помощников эльфы взялись  ему  предоставить;  но  вот  соизволят  ли  они
участвовать в сражениях...
   - Мы должны обсудить это, - сказал Беседующий.
   - Дообсуждаетесь, - хмыкнул Флинт  Огненный  Горн,  -  пока  какой-нибудь
Повелитель не сядет вам прямо на голову...
   - Эльфы не нуждаются в поучениях гномов, - холодно ответил правитель. - А
кроме того, откуда нам знать, насколько вообще действенны эти  пики?  Верно,
легенда гласит, что лишь Се