а  все
заканчивается, пузырьки взрывают-ся, и ты остаешься совсем без сил, в унынии
и со странным ощущением, что никогда уже ничего подобного больше не  сможешь
сотворить. Палин был уверен в своем искусстве. Он поднес кольцо  браслета  к
решетке и описал им круг, произнося магические слова.  Решетка  поднялась  в
воздух. Палин управлял ею движением руки:  с  каждым  новым  кругом  решетка
поднималась немного выше. Когда она поднялась  достаточно  для  того,  чтобы
из-под нее можно было вылезти, Палин  прекратил  описывать  круги  рукой,  и
решетка неподвижно зависла в ночном воздухе.
   - Тас, Аша! - тихо позвал он. - Пора, быстро  наверх!  Тас  начал  быстро
взбираться, бесчисленные сумочки били его по ногам. Аша поспешно поднималась
за ним. Палин выбрался из-под решетки, что требовало немалой  ловкости,  так
как рука с кольцом должна была оставаться под решеткой.
   - Наблюдай! - коротко велел Палин кенде-ру. Тас кивнул, перебежал улицу и
встал в тени куста. Следом  легко  поднялась  Аша.  Тас  приглашающе  махнул
рукой, и она быстро перебежала к нему. Палин начал медленно опускать кожаную
петлю, ведя ее по спирали к земле. Тут он услышал в отдалении мерно звучащие
шаги. Он не мог спешить. Если убрать кольцо сейчас, то решетка  свалится  на
землю с ужасающим скрежетом.  Шаги  приближались.  Палин  вращал  рукой  так
быстро, как только мог, но ему все равно каза-лось, что  решетка  опускается
безумно медленно. Тяжелые шаги тем временем слышались все ближе и ближе.
   - Палин, - громко прошептал Тас, высовываясь из-за куста. - Ты слышишь?..
   - Помолчи! - отмахнулся Палин. Решетка была почти на месте, она уже  едва
не касалась его руки, лежащей на земле. Теперь предстоял  еще  один  сложный
этап.
   Надо было убрать из-под  решетки  руку,  но  как  только  кожаное  кольцо
браслета будет вынуто, она, освобожденная  от  силы  заклинания,  немедленно
начнет падать.
   Ее предстояло "поймать", удержать и возобновить заклинание уже  с  другой
стороны, и все это за несколько секунд. Осторожно Палин вынул руку с кольцом
из-под  решетки,  мгновенно  перевернул  кольцо  и  возобновил  вращательные
движения.
   Шаги раздавались уже совсем рядом, не дальше  чем  в  полуквартале.  Дома
пока еще закрывали его от взора рыцарей, но когда они выйдут на  перекресток
улиц у здания библиотеки, в ярком  свете  луны  Палин  будет  виден  как  на
ладони. Палин услышал, как в кустах завозились и затем раздался голос Таса:
   - Нет, Аша, не ходи. Жди здесь, это слишком опасно. Палин уложил  решетку
на место. Тепло магии  покинуло  его,  оставив  ослабевшим,  опустошенным  и
холодным.  На  мгновение  ему   захотелось   бросить   эту   бесполезную   и
бессмысленную борьбу. Может быть, лучше спокойно подождать, пока подоспевшие
рыцари заберут его. Но Палин был уже знаком с подобным чувством оцепенения и
разочарования, наступающим после произнесения заклинаний, и знал, что должен
бороться. Рыцари были уже совсем близко. Медленно ступая, маг скрылся в тени
кустов в тот самый миг, когда рыцари появились в пределах видимости.  На  их
черных доспехах играл  свет  луны.  Они  шагали  молча  и  бесстрастно,  как
неживые. Притаившаяся в кустах троица старалась не дышать. Сердца их стучали
так громко, что, казалось, могли их выдать. Рыцари прошли. Улица снова  была
пуста. Палантасская Великая Библиотека была одним  из  старейших  зданий  на
Кринне.  Ее  беломраморный  фасад,  прорезанный  узкими  темными  окнами   и
украшенный портиком с колоннами, приводил в трепет и восхищение любого, кому
доводилось оказаться поблизости. Рядом с ней люди невольно  понижали  голос;
чудилось, сам ветер, шумящий в кронах окружающих  ее  деревьев,  нашептывает
секреты давно ушедших эпох. Палину показалось, что, будь у  него  время,  он
точно услышал бы какой-нибудь из них. Правда, времени у  него  не  было.  Не
только потому, что приближался назначенный час свидания с  дядей,  -  рыцари
непременно  вернутся,  и  очень   скоро.   Громадные   двустворчатые   двери
центрального  входа  были  сделаны  недавно  вместо  поврежденных  во  время
прошлогодней битвы за Палантас. Двери были выполнены из бронзы и имели форму
книги  -  символа  Гилеана.  Они  были   закрыты   и   казались   совершенно
неприступными.
   Палин толкнул их. Как он и предполагал, двери были заперты.
   - Наверно, они открываются изнутри, - пробормотал он. - Но должен же быть
какой-нибудь способ...
   -  А  как  насчет  этого,  Палин?  Может  быть,  что-нибудь   произойдет.
Тассельхоф держал конец длинной веревки, свисавшей откуда-то сверху.
   - Не смей, Тас... - Что бы Палин ни собирался сказать  после  этого,  его
слова были заглушены звоном большого  бронзового  колокола.  Звуки  колокола
разнеслись по ночному воздуху, порождая эхо вдали.
   - Ого, - сказал Тас и отпустил веревку. Колокол продолжал  звенеть.  Звук
был так силен, что они чуть было не  оглохли.  В  окнах  библиотеки  зажегся
свет.
   Свет показался и в окнах домов вдоль улицы. Внезапно открылась  маленькая
потайная дверца, скрытая в больших дверях.
   - В чем дело? Что происходит? Пожар? - послышался взволнованный голос.
   Голова с тонзурой боязливо высунулась в  темноту.  -  Где  горит?  Палину
наконец удалось поймать веревку коло-кола, и звон умолк:
   - Это не пожар, брат. Я... На  лице  пожилого  монаха  возникло  странное
выражение. Он уставился на мага в грязно-белых одеждах, на Ашу в подоткнутой
юбке и башмаках,  заляпанных  грязью,  на  Тассельхофа,  который  безуспешно
пытался выдрать  засохшую  грязь  из  своего  хохолка.  Принюхавшись,  монах
демонстративно заткнул нос двумя пальцами.
   - Библиотека закрыта! - заявил он и попытался закрыть дверь.
   - Подожди! - Тассельхоф бросился вперед и вклинился в дверной проем.
   - Привет, Бертрем! Ты меня помнишь? Я - Тассельхоф Непоседа! Я здесь  уже
бывал...
   - Да, -  холодно  ответил  Бертрем.  -  Я  помню.  Но  я,  кажется,  ясно
выразился: библиотека закрыта. Приходите утром. И не забудьте принять ванну,
- он отступил назад, еще раз попробовал захлопнуть дверь и нервно добавил. -
Только, пожалуйста, без кендера. - Затем  он  вытолкнул  Таса  и  уже  почти
захлопнул дверь, когда Палин всунул туда кончик своего посоха.
   - Пожалуйста! Прошу тебя! Ты просто обязан пустить нас! Мне  очень  жаль,
но мы добрались сюда через канализацию...
   - Воры! - взвизгнул Бертрем. - Помогите! По-могите!  Воры!  -  голос  его
достиг высоты, нестерпимой для уха.
   - Сюда кто-то идет, - предостерегающе произнесла Аша.
   - Мы не воры, - попытался объясниться  Палин.  -  Я  собирался  встретить
здесь моего дядю. Он велел мне ждать его в кабинете  Астинуса.  Пожа-луйста,
проведите нас туда. Слова Палина настолько поразили монаха, что он  едва  не
выпустил из рук многострадальную дверь.
   - Убийцы! - заорал он. - Помогите! Они хотят убить Мастера!
   - Рыцари... - прошептала Аша. - Кажется, идут прямо сюда...
   - Бертрем! - раздался голос  из  глубины  библиотеки.  Монах  подпрыгнул,
побледнел и оглянулся:
   - Да, Мастер?
   - Пусть они войдут. Я ждал их.
   - Но, Мастер...
   - Не заставляй меня повторять, Бертрем!
   - Да, Мастер... То есть я имел в  виду:  нет,  Мастер...  Бертрем  широко
распахнул дверь, отступил назад и прикрыл нос рукавом своего одеяния.  Потом
сделал рукой приглашающий жест. Внутри библиотеки было  темно.  Единственный
свет исходил от масляной лампы,  оставленной  Бер-тремом  на  столике  возле
двери.
   Человека, отдавшего распоряжение впустить путников, видно не было.
   - Закрой дверь, - велел голос. - Когда рыцари  явятся  сюда  узнать,  что
случилось, скажи им, что ты страдаешь лунатизмом. Звон  колокола  был  всего
лишь одним из проявлений твоей болезни. Ты понял меня?
   - Да, Мастер, - отозвался Бертрем. Голос его звучал подавленно.
   - Сюда, - позвал человек, скрывающийся в темноте. - Поторопитесь. Пока  я
стою тут с вами, в летописи возникают пробелы. Зажги свой посох,  маг!  Твой
дядя ждет тебя. Палин произнес заклинание, и на конце посоха  зажегся  свет.
Стали видны полки с книгами в тяжелых кожаных  переплетах,  рулоны  свитков,
аккуратно сложенных на стеллажах. Концы полок уходили в темноту, так же, как
терялись во глубине веков  истоки  сказаний,  записанных  на  их  страницах.
Наконец свет упал и на автора всех этих бесчисленных  книг  и  свитков.  Его
лицо не имело признаков возраста: оно не  было  ни  лицом  юноши,  ни  лицом
старца, ни лицом человека средних лет. Оно было таким же гладким и  лишенным
выражения, как чистые листы бумаги, на которых  он  писал  свою  бесконечную
летопись, отражающую каждый миг истории Кринна. На этом лице  не  отражались
никакие чувства. Он видел слишком много всего, чтобы поражаться чему  бы  то
ни было. Он описывал рождение этого мира, славу Дома Сильванос, изготовление
Серой Драгоценности, создание Торбар-дина, героизм Хумы во  вторую  Драконью
Войну,  Братоубийственные  Войны,  возникновение  Ордена  Рыцарей  Соламнии,
основание Истара. Он продолжал писать во время катаклизма, когда сотрясались
стены  самой  библиотеки.  Он  писал   о   падении   Соламнийских   Рыцарей,
возникновении ложных культов, Войне Копья. Говорили, что давным-давно он был
монахом Гилеана. В то время он и начал писать свою ныне  знаменитую  Историю
Кринна. Гилеану, как говори-ли, так понравилась его работа, что  он  даровал
смертному человеку бессмертие - покуда тот продолжает свой труд.
   Другие же полагали, что он сам и есть бог  Гилеан.  Никто  из  тех,  кому
доводилось его видеть, не могли потом вспомнить черты  его  лица,  в  памяти
оставались  лишь   глаза   -   темные,   отстраненные,   много   повидавшие,
бесстрастные.
   - Я Астинус, дитя Эрдов, -  ответил  он  на  непроизнесенный  Ашей  вслух
вопрос.
   - Я не... - начала Аша. На нее смотрели безжалостные глаза. Аша не  стала
больше ничего отрицать. Вместо этого она решила перейти в нападение.
   - Но как ты узнал? Что ты знаешь?
   - Все.
   - Ты знаешь правду обо мне? - Аша запнулась и бросила  долгий  взгляд  на
Палина.
   - Спроси себя саму, дитя Эрдов,  -  отстранение  ответил  Астинус.  -  Не
спрашивай меня об этом. Здесь не лучшее место для разговоров, - добавил он и
посмотрел на дверь. - С минуты  на  минуту  тут  будут  рыцари.  Пойдем.  Он
повернулся  направо  и  пошел  по  коридору.  Оставив  несчастного  Бертрема
сторожить дверь, путники поспешили следом. Тотчас же раздался  громкий  звон
колокола.
   Палин, Тас и Аша ускорили шаги.
   - Привет, Астинус! - сказал Тас, шагая рядом с летописцем. В  отличие  от
остальных он был совершенно не  впечатлен  его  величественностью.  Ты  меня
помнишь? А я вот тебя вспомнил. Я тут давеча в Бездне видел бога Гилеана. Ты
и вправду сам Гилеан? Не очень-то ты на него похож, но Фис-бен ведь тоже был
на себя не похож. Ну, точнее сказать, когда он выглядел как Фисбен,  он  был
совсем не похож на Паладайна. Дуган Красный Мо-лот, вот тот очень  похож  на
Реоркса.
   Правда, я и раньше замечал, что у гномов с воображением не густо. А ты не
замечал? Эх, если бы я был богом... Астинус резко остановился. По  его  лицу
пробежала тень чувства.
   - Если бы богами были  кендеры...  Мир  тогда  превратился  бы  в  весьма
интересное место, вот только боюсь, мало кто был бы в  состоянии  найти  там
что-либо.
   - Где  дядя?  -  поинтересовался  Палин,  желая  и  в  тоже  время  боясь
представить ему Ашу.
   - Он ждет вас в моих апартаментах, но... Астинус окинул Палина  взглядом.
- Он не ожидает увидеть вас в подобном виде. Палин пожал плечами.
   - Я уверен, дядя все поймет. У нас не было выбора... Астинус  остановился
перед закрытой дверью.
   - Здесь ты найдешь теплую воду и перемену одежды.
   - Я крайне признателен за заботу, господин, -  начал  Палин.  -  Но  дядя
велел мне спешить... Он говорил в спину Библиотекарю. Астинус уже отвернулся
и обращался к Тасу и Аше:
   - Для вас одежда тоже найдется. Мы собирались передать  ее  беднякам,  но
она чистая и вполне еще годная для носки. Вы, двое, следуйте за мной.
   - Я скоро вернусь, Палин Маджере, -  добавил  он,  оглянувшись.  -  Когда
будешь готов, я отведу тебя к дяде. Пошли, дитя Эрдов,  и  ты  тоже.  Мастер
Непоседа.
   - Ты слыхала, как он меня назвал? -  гордо  поинтересовался  Тас  у  Аши,
когда они шли за Ас-тинусом. - Мастер Непоседа! Палин  решил,  что  Астинус,
пожалуй, прав. Вряд ли Рейстлин будет рад видеть племянника, который  пахнет
так, как будто явился к нему после совместной трапезы с  овражными  гномами.
Он открыл дверь и вошел в комнату - маленькое  помещение,  подобное  тем,  в
которых жили Эстеты - монахи, посвятившие свою жизнь служению  библиотеке  и
Мастеру.
   Обстановка была весьма скудной. Там были лишь  кровать  и  умывальник,  у
которого стоял сейчас таз с водой, кувшин и зажженная  свеча.  Край  кровати
терялся во тьме, там лежала смена  одежды.  Палин  подозрительно  огляделся,
потом подошел к умывальнику и, скинув тошнотворно пахнущую одежду,  принялся
яростно отмываться.
   Закончив и чувствуя себя много лучше, он отпихнул ногой подальше  в  угол
грязную одежду и подошел к кровати за чистой. Внезапно он замер, дыхание его
перехватило. Он схватил одежду и поднес ее поближе к  свету,  наде-ясь,  что
ошибся. Ошибки не было. Глаза сказали ему правду. Одежды, приготовленные для
него Астинусом, были черными.

10. Выбор

   Сначала Палин решил, что Астинус просто решил над ним подшутить. Вспомнив
его бесстрастные глаза, Палин отбросил эту мысль. Он потрогал ткань.  Черные
одежды были мягкими и  приятно  согревали  руку.  Он  вспомнил  свои  слова,
сказанные Рейстлину в Башне Высшего Волшебства: "Я знаю, мне будет сложно  и
очень тя-жело, но я на все готов, готов все  отдать,  чтобы  обрести  Силу!"
Может быть, это ответ? Может, это та жертва, которую ожидает дядя?  В  дверь
постучали.
   Прежде чем Палин  успел  ответить,  дверь  отворилась.  На  пороге  стоял
Ас-тинус.
   Под мышкой он держал большую книгу, в руке у него было перо.
   - Ну, - скомандовал он. - Чего ты ждешь? Быстро одевайся.
   - Я не понимаю, господин, - ответил Палин. - Что все это значит?
   - Значит? О чем ты? Ты уже принял решение, так что побыстрей одевайся.
   - Решение? Какое решение? Я никогда не принимал такого решения. Я не хочу
носить Черную Мантию. Я совсем не хочу использовать магию ради денег, во зло
или для того, чтобы заставлять других выполнять мою волю...
   - В самом деле? - холодно осведомился Асти-нус. -  А  я-то  полагал,  что
тебе было сложнее решиться обречь человека  на  верную  смерть,  чем  надеть
Черную Мантию.
   - Смерть? Мне решиться? - запротестовал Палин. - Ты, наверно,  ошибся,  я
никогда... - он осекся. - О боги! Ты о Стиле! Нет, Черные  Рыцари  наверняка
не предадут его смерти. Он должен был им объяснить все обстоятельства. Он не
мог ничего сделать. Они что, ему  не  поверили?  Астинус  вошел  в  комнату.
Подойдя к Палину, он открыл книгу и указал на строчки,  написанные  в  конце
страницы.
   Сегодня, с первыми лучами солнца, был казнен Стил Светлый  Меч.  Он  умер
вместо Палина Мад-жере, который дал слово чести вернуться и нарушил его.
   - С первыми лучами солнца, - пробормотал он и поднял взгляд на  Астинуса.
- Солнце еще не взошло! Этого не может быть! Как ты...
   - До рассвета несколько часов, - ответил  Ас-тинус,  пожимая  плечами.  -
Иногда я  опережаю  события.  Так  проще,  особенно  в  тех  случаях,  когда
измениться ничего не может.
   - Где? - спросил Палин. Он лихорадочно облачался в черные одежды.  -  Где
будет проходить казнь?
   - В Башне  Верховного  Жреца.  Он  умрет  бес-славно,  разжалованным.  Он
положит голову на окровавленный камень, и повелитель Ариакан собственноручно
отсечет ему мечом голову. Палин замер, не двигаясь и  не  говоря  ни  слова.
Астинус безжалостно продолжал:
   - Труп Светлого Меча не будет  предан  земле,  его  скинут  со  стены  на
растерзание  стервятникам.  Его  смерть  послужит  примером  для   остальных
рыцарей.
   Вот что бывает с теми, кто не выполняет приказ.  Перед  Палином  одна  за
другой проносились  кар-тины:  Стил,  преклоняющий  колени  на  могилах  его
братьев,  Стил,  сражающийся  на  его  стороне  в  Шой-кановой  Роще,  Стил,
спасающий ему жизнь...
   - Но разве это важно?  -  громко  и  назойливо  продолжал  звучать  голос
Астинуса. - Этот человек - сущий дьявол. Он отдал душу  Владычице  Тьмы.  Он
убил много хороших людей - Соламний-ских Рыцарей. Он заслуживает смерти.
   - Но не позора и бесчестья! - Палин вновь посмотрел на надпись в книге. С
первыми лучами солнца. Слишком поздно. Я бы не допустил казни, если  б  мог,
но  это  невыполнимо.  Нужно  несколько  дней,  чтобы  добраться  до   Башни
Верховного Жреца  из  Палантаса.  Я  никак  не  смогу  появиться  вовремя  и
предотвратить казнь.
   Ему  было  очень  стыдно,  но  где-то  в  глубине  души  он  почувствовал
облегчение. В голове Палина возник шепот:
   - На тебе Черная Мантия. Теперь, когда  это  свершилось,  я  открою  тебе
книгу заклинаний Фис-тандантилуса. Ты заслужил. Горький привкус появился  во
рту  Палина.  Он  чувствовал  себя  гаже,  чем  во  время   путешествия   по
Палантасской канализации. Он провел рукой  по  одежде.  Она  была  мягкой  и
теплой, удобно облегала его тело и защищала его.
   - Я не виноват, дядя. Я никак не думал, что Стил  попадет  из-за  меня  в
беду. Но даже если я выйду прямо сейчас, я все равно никак не успею!
   - Ты принял решение. Гордо объяви его! Не лги самому себе,  племянник,  -
прошептал голос. Ты можешь  туда  попасть.  У  тебя  есть  кольцо  -  кольцо
Даламара.
   Кендер вернул его тебе. Ты можешь оказаться в Башне Верховного  Жреца  со
следующим  ударом  сердца.  Палин  вздрогнул.  Посох  в  его  руке  внезапно
по-теплел, стал теплее рукава его черных одежд. Кольцо  перенесет  его.  Ему
надо только  пожелать.  Но  какое  это  ужасное  желание!  Он  посмотрел  на
Астинуса.
   - Ты слышал?
   - Да, я слышу все произнесенные слова, даже если они произносятся  только
в душе.
   - То, что он сказал, правда? Я могу предотвратить казнь?
   - Если ты прибудешь вовремя в Башню Верховного Жреца, то  рыцари  отменят
казнь, - ответил Астинус и с легким недоумением взглянул на  Палина.  -  Они
отменят казнь Стила. Я должен зачеркнуть его  имя  и  вставить  твое?  Палин
задохнулся. Каждый вздох давался ему с трудом. Нет. Нет, я не готов умирать.
Я боюсь смерти, боли, бесконечной темноты и тишины.  Я  хочу  видеть  восход
солнца, слушать музыку, пить родниковую воду. Я нашел любимую.  Я  хочу  еще
хоть раз почувствовать, как магия играет в крови. А родители!  Горька  будет
их печаль. Я не хочу уходить из жизни!
   - И не надо, племянник, - пришел к нему шепчущий голос. Стил Светлый  Меч
вручил свою душу Владычице Тьмы. Многие расценят его смерть как благое дело.
   - Я дал слово. Я обещал вернуться.
   - Нарушенное слово? Невыполненное обещание?  Что  из  того?  Когда  умрет
Светлый Меч, кто об этом узнает и кого это будет занимать?
   - Меня! - ответил Палин.
   - А ты как думал, племянник? Что ты подра-зумевал,  говоря:  откажусь  от
всего? Я скажу тебе, что это значит. Отказ от всего - всего! - любви, чести,
семьи, самой души - ради магии. Не этого ли ты  хотел?  Или  ты  думал,  что
можно все обре-сти, ни от чего не отказываясь?
   - Ты спрашиваешь, отдам ли я жизнь, - сказал Палин.
   - Конечно.
   - Так или иначе, - осознал Палин, - я отдам ее.
   - Так или иначе, - согласился Рейстлин.

11. Казнь

   Стил Светлый Меч лежал на куче соломы,  брошенной  на  каменный  пол  его
камеры. Он не спал. Последнюю ночь перед казнью  юноша  проводил  в  горьком
молчаливом бдении. Стил не боялся смерти, он примирился с ней и ждал  ее.  А
смерть не пришла, не взяла его, когда он звал ее. Если бы ему было позволено
умереть в битве! Теперь его ожидала смерть бесславная и позорная. Он умрет в
оковах, как вор, трус и