бок,
Карамон ударил кого-то рукояткой меча в  лицо  и,  не  обращая  внимания  на
кровь, хлынувшую ему на руки, двинул  мечом  в  обратную  сторону,  так  что
клинок вонзился кому-то в живот.
   Гэрик, зарубивший еще двоих, продлил ему жизнь еще немного,  но,  увы,  -
спасти Карамона он не мог.
   - Карамон! Сверху! - крикнул рыцарь, яростно отбиваясь от  наседавших  на
него деваров.
   Гигант перекатился на спину  и  увидел  над  собой  Аргата  с  занесенным
топором. Он попытался подставить меч, но четверо деваров бросились на него и
прижали к земле.
   Чуть не плача от ярости, не обращая внимания на угрожавшие ему  блестящие
топоры, Гэрик предпринял отчаянную попытку спасти Карамона, но между  ним  и
предводителем было слишком много гномов. Занесенный Аргатом топор уже  начал
опускаться...
   И вдруг он упал...
   Топор выпал уже из мертвых пальцев, и Гэрик успел заметить, как удивленно
раскрылись  темные  глаза  предводителя  деваров.  Стальное  лезвие   топора
зазвенело по залитым кровью каменным плитам пола, а труп Аргата повалился на
Карамона.
   Сзади из шеи гнома торчала рукоять небольшого ножа.
   Гэрик поднял взгляд, чтобы посмотреть, кто же расправился  с  Аргатом,  и
ахнул. Над телом дважды изменника стоял кендер.
   Гэрик даже заморгал, решив, что боль и  беспокойство  за  жизнь  Карамона
сыграли с ним нехорошую шутку и что теперь он видит призрак,  однако  кендер
никуда не исчезал. Впрочем, удивляться не было времени. Молодой рыцарь сумел
пробиться к предводителю, а за спиной его двое стражников и присоединившийся
к ним гонец теснили деваров, энтузиазм  которых  с  гибелью  Аргата  заметно
поубавился. Они рассчитывали на легкую победу, а теперь  дело  оборачивалось
для них пренеприятнейшим образом.
   Четверо темных гномов, удерживавших Карамона на полу, поспешно отпрянули,
когда гигант начал выбираться из-под трупа  девара.  Гэрик  помог  Карамону,
оттащив мертвое тело Аргата в сторону и  подставив  гиганту  плечо.  Карамон
поднялся с трудом - нога, которую он подвернул, едва выдерживала его вес.
   - На помощь! - крикнул Гэрик стражникам, но в этом не было  необходимости
- солдаты были уже рядом. Поддерживая Карамона с двух  сторон,  они  помогли
предводителю вернуться в комнату и сесть.
   Прежде чем последовать за ними, Гэрик быстро  оглядел  поле  боя.  Девары
неуверенно глядели на него, не делая  попыток  повторить  нападение.  Рыцарю
показалось, что в глубине коридора он заметил доспехи горных гномов.
   Зато прямо  посередине  площадки  стоял  этот  странный  кендер,  который
появился как из-под земли будто бы  только  для  того,  чтобы  спасти  жизнь
Карамону. Лицо кендера было пепельно-серым, а на губах  играла  болезненная,
неуверенная улыбка. Гэрик не придумал ничего лучшего, как обхватить  кендера
здоровой рукой вокруг талии и, без труда подняв его над землей, потащить  за
собой в комнату.
   Как только он оказался  внутри,  стражники  захлопнули  тяжелую  дверь  и
заперли ее на засов.
   Лицо предводителя было мокрым от пота  и  крови,  но  он  по  обыкновению
широко ухмылялся. Внезапно Карамон посуровел.
   - Не очень-то ты хороший рыцарь, - пожурил он. - Я отдал тебе  приказ,  а
ты не послушался. Мне следовало бы... - Тут кендер,  извивающийся  у  Гэрика
под мышкой, поднял голову, и Карамон оборвал себя на полуслове.
   - Тас! - прошептал гигант, потрясенный.
   - Привет, Карамон, - слабым голосом приветствовал его кендер.  -  Я...  я
очень рад снова тебя видеть. Мне  нужно  многое  тебе  сказать,  много-много
важных вещей... наверное, мне нужно было бы рассказать тебе все сейчас, но я
не могу... Мне кажется, я сейчас... потеряю сознание.

***

   - Вот так оно и было, - закончил  Тассельхоф,  глядя  затуманившимися  от
слез глазами на бледное, лишенное всякого  выражения  лицо  Карамона.  -  Он
наврал мне про магическое устройство -  когда  я  попробовал  следовать  его
инструкциям, оно просто-напросто рассыпалось в моих руках.  Я  действительно
видел, как на Истар свалилась эта огненная гора, -  продолжал  кендер,  -  и
должен заметить, что одно это почти вознаградило меня за  все  неприятности.
Чтобы увидеть это, стоило, наверное, даже умереть, хотя утверждать наверняка
я не берусь - ведь я не умер по-настоящему, хотя в первое время  мне  именно
так и казалось.
   Пожалуй, все-таки не стоило бы, если бы потом  всю  после-жизнь  пришлось
торчать в Бездне. Это не слишком приятное место, Карамон, и я не пойму, чего
Рейстлин так туда стремится.
   Тассельхоф вздохнул.
   - Но я все равно мог бы  простить  его  за  это.  -  Голос  кендера  стал
жестким, а маленькая челюсть упрямо выдвинулась вперед. - Но  только  не  за
то, что он сделал с Гнимшем и пытался сделать с тобой...
   Тас прикусил язык. Этого он говорить вовсе не собирался.
   Карамон поглядел на него.
   - Продолжай, Тас, - мягко сказал он. - Что он хотел сделать со мной?
   -  Н-ничего,  -  замялся  Тас,  виновато  улыбаясь.  -  Это  я  просто...
фантазирую. Ты же меня знаешь.
   - Что же еще он пытался сделать? - Карамон с  горечью  улыбнулся.  -  Мне
казалось, что Рейстлин сделал все, что можно было сделать, лишь бы причинить
мне вред.
   - Он пытался убить тебя, - пробормотал кендер и покраснел.
   - Ах да, конечно. - Выражение лица Карамона не изменилось. - Так, значит,
вот что означало послание гнома.
   - Он продал тебя этим... деварам, - с несчастным видом продолжал  кендер.
-  Они  собирались  доставить  твою  голову  королю  Дункану  в  знак  своей
преданности.
   Рейстлин намеренно отослал из крепости всех рыцарей, сказав  им,  что  ты
якобы приказал им отправляться на штурм Торбардина...
   Кендер махнул рукой в сторону Гэрика и двух часовых.
   - Он сказал гномам, что тебя охраняет только телохранитель...
   Карамон молчал. Он и не  чувствовал  ничего  -  ни  боли,  ни  гнева,  ни
удивления. Внутри было так пусто, как  бывает  только  в  минуты  величайшей
усталости или разочарования. Постепенно,  однако,  эта  пустота  заполнялась
тоской по дому, по Тике, по старым друзьям - Танису, Лоране, Речному Ветру и
Золотой Луне.
   Тассельхоф, как будто  подслушав  его  мысли,  склонил  голову  на  плечо
гиганту.
   - Можем мы теперь вернуться в наше собственное время? - робко спросил он,
глядя на друга снизу вверх. - Я что-то очень устал. Скажи, как  ты  думаешь,
нельзя ли мне будет некоторое время пожить с вами, с тобой и Тикой? Хотя  бы
до тех пор, пока я не поправлюсь. Я обещаю, что не стану вам надоедать своей
болтовней.
   Карамон, у которого слезы выступили на глазах, обнял кендера за  плечи  и
прижал к себе.
   - Сколько угодно, Тас, - сказал он и печально улыбнулся, глядя в огонь. -
Я закончу строить наш дом. На это уйдет не больше двух месяцев, а  потом  мы
съездим навестим Таниса и Лорану - я давно обещал  Тике,  но  нам  все  было
никак не выбраться... Я не мог. Тике всегда хотелось поглядеть на  Палантас.
И, может быть, мы все вместе сходим на  могилу  Стурма.  Ведь  я  так  и  не
попрощался с ним как следует...
   - А  еще  мы  можем  навестить  Элистана,  -  подсказал  кендер  и  вдруг
подпрыгнул от волнения. - Госпожа Крисания!  Я  пытался  рассказать  ей  про
Рейстлина, но она мне не поверила! Мы не можем ее бросить!
   Тассельхоф в отчаянии заломил руки.
   - Нельзя допустить, чтобы Рейстлин взял ее с собой в это ужасное место!
   Карамон покачал головой.
   - Можно попробовать еще раз поговорить с ней, Тас, только я не думаю, что
она нас послушает. Но мы можем по  крайней  мере  попытаться.  -  Карамон  с
трудом поднялся и охнул, наступив на больную  ногу.  -  Они  теперь,  должно
быть, возле Врат. Рейстлин не может больше ждать - крепость вот-вот окажется
в руках горных гномов.
   - Гэрик. - Карамон хромая приблизился к молодому рыцарю, которому один из
стражников как раз бинтовал сломанную руку. - Как дела?
   Рука Гэрика уже покоилась в грубом  лубке,  и  теперь  стражник  старался
прибинтовать ее так, чтобы она оставалась неподвижной. От боли Гэрик скрипел
зубами однако подняв глаза на своего  предводителя,  он  умудрился  выдавить
улыбку.
   - Со мной все будет в порядке сказал он слабым голосом. - Не беспокойся.
   Улыбаясь, Карамон подтащил поближе стул и сел.
   - Как насчет того, чтобы немного попутешествовать?
   - Я готов, предводитель.
   - Хорошо. Я полагаю, что другого выхода нет. Скоро это место будет кишеть
гномами. Ты должен попробовать выбраться сейчас. - Карамон потер подбородок.
- Регар рассказывал мне, что когда-то  между  Торбардином  и  Паке  Таркасом
существовали подземные ходы. Я  рекомендую  тебе  воспользоваться  ими.  Это
будет совсем не трудно - те холмы, что мы видели  на  равнине,  соединены  с
подземными тоннелями. Ты должен попробовать воспользоваться ими хотя бы  для
того, чтобы убраться отсюда подальше, а там уж видно будет.
   Гэрик ответил не сразу. Бросив взгляд на гонца и стражников, он  вздохнул
и негромко спросил:
   - Ты сказал, что "рекомендуешь мне". А ты? Разве ты не пойдешь с нами?
   Карамон откашлялся и хотел что-то ответить, но не смог.  Некоторое  время
он хмуро смотрел в пол. Этого момента гигант боялся больше всего, и  теперь,
когда он наступил, приготовленные заранее слова вылетели у него из головы.
   - Нет, Гэрик, - сказал он наконец. - Не  пойду.  Заметив,  как  сверкнули
глаза рыцаря, и догадываясь, о чем он подумал, Карамон поднял ладонь.
   - Нет, Гэрик, я не сделаю никакой глупости, например, не стану подвергать
опасности свою молодую жизнь ради благородной и  дурацкой  цели  -  спасения
своего командира!
   Молодой человек вспыхнул, а Карамон ухмыльнулся.
   - Нет, - продолжил гигант более серьезно. - Хвала богам, я не  принадлежу
к Рыцарскому Ордену, и у меня  хватит  здравого  смысла  бежать,  если  меня
побьют. А сейчас, - он не сдержал тяжелого вздоха, - я  разбит.  Я  не  могу
объяснить всего, во всяком случае так, чтобы ты понял. Я не уверен что я сам
все хорошо понимаю. Единственное, что я могу сказать - это то, что у  нас  с
Тассельхофом есть, гм... скажем так, магический способ вернуться домой.
   Карамон смущенно пригладил волосы. Гэрик  в  мрачном  молчании  переводил
взгляд с предводителя на кендера и обратно.
   - Надеюсь, это не  связано  с  твоим  братом,  -  выдавил  он  наконец  и
нахмурился.
   - Нет, - успокоил его Карамон. - Здесь наши с ним пути расходятся. У него
своя жизнь, а у меня - я впервые по-настоящему понял  это  только  сейчас  -
своя.
   Он положил руку на плечо Гэрика.
   - Отправляйтесь в Паке Таркас. Ты и Микаэль должны сделать все, чтобы те,
кто доберутся туда живыми, смогли перезимовать.
   - Но...
   - Это приказ, рыцарь, - хрипло сказал Карамон.
   - Слушаюсь. - Гэрик отвернулся, быстро обмахнув здоровой рукой набежавшие
на глаза слезы.
   Карамон бережно обнял рыцаря за  плечи,  и  лицо  его  стало  удивительно
нежным.
   - Да  будет  с  тобой  Паладайн,  Гэрик,  -  прошептал  он  и,  оглядывая
остальных, сказал уже громче:
   - Пусть Паладайн будет со всеми вами!
   Гэрик удивленно поднял голову, и на его щеках появились мокрые следы.
   - Паладайн? - с горечью переспросил он. -  Тот  самый  бог,  который  нас
покинул?
   - Нельзя терять веру, друг мой, - упрекнул его Карамон, вставая со  стула
с болезненной гримасой. - Даже если ты не хочешь  верить  в  бога,  доверься
своему сердцу. Прислушайся к его  голосу,  и  оно  станет  для  тебя  лучшим
советчиком, чем даже Кодекс и Мера. И тогда ты поймешь...
   - Хорошо, - прошептал рыцарь. - Пусть... пусть те боги, в которых  веришь
ты, пребудут с тобой.
   - Я думаю, они были со мной все это время. - Карамон печально  улыбнулся.
- Просто я был слишком глуп, чтобы прислушиваться к  их  голосам.  А  теперь
вам, пожалуй, пора.
   Он по очереди попрощался  со  всеми  воинами,  стараясь  не  замечать  их
тщетных попыток скрыть слезы. Грусть, с которой они  расставались  со  своим
предводителем, тронула Карамона. Он и сам испытывал такую печаль, что  готов
был расплакаться, как ребенок.
   Потом они осторожно отперли дверь и выглянули наружу. Коридор  был  пуст,
если не  считать  трупов,  однако  Карамон  считал,  что  затишье  продлится
недолго.
   Девары отступили скорее всего лишь  затем,  чтобы  перегруппироваться,  а
возможно,  они  просто  дожидались  подкрепления.  После  этого  они   снова
предпримут штурм  и  попытаются  прикончить  всех,  кто  засел  в  штабе  не
существующей больше армии.
   С мечом в руке Гэрик повел троих спутников по коридору, пытаясь следовать
несколько путаным указаниям кендера, который рассказал им, как  лучше  всего
добраться до самых нижних этажей магической крепости. (Тас хотел  нарисовать
подробную схему, но Карамон не  дал  -  время  было  дорого.)  Когда  рыцари
исчезли из виду и даже эхо шагов затихло в отдалении, Карамон  и  Тассельхоф
отправились в противоположную сторону. Прежде чем уйти, кендер выдернул свой
нож из трупа Аргата.
   - Ты однажды  сказал,  что  этот  нож  годится  только  для  того,  чтобы
сражаться с кроликами, - гордо сказал он, вытирая кровь с лезвия и пряча нож
за пояс.
   -  Не  напоминай  мне  о  кроликах,  -  сказал  Карамон  таким  странным,
напряженным голосом, что Тассельхоф посмотрел на него. Посмотрел и вздрогнул
- таким бледным стало вдруг лицо исполина.

Глава 16

   Час пробил. Он был рожден для этой минуты. Ради  этого  момента  Рейстлин
терпел боль, унижения, физические и душевные страдания. К нему он готовился,
ради него изнурял себя бесконечным штудированием колдовских книг, ради  него
боролся, жертвовал, убивал...
   Теперь  он  наслаждался  величием  минуты,  позволив  магической  энергии
собраться над своей головой, окружить себя. Никакие иные звуки или  предметы
не волновали мага; весь мир, за исключением магии и Врат, перестал для  него
существовать.
   Но даже в минуты торжества его разум  не  прекращал  работу.  Глаза  мага
внимательно осматривали Врата, не пропуская ни малейшей подробности, хотя  в
этом, наверное, уже не было необходимости. Тысячи раз он видел Врата во  сне
и в мечтах, видел как наяву. Заклинания, открывающие проход, были  просты  -
ничего  особо  хитрого  в  них  не  было.  Маг  должен  был   обратиться   с
соответствующей фразой к каждой из пяти драконьих голов, охранявших Врата. К
головам тоже следовало обращаться в определенном  порядке,  а  каждую  фразу
необходимо было произнести с особой интонацией, но для великого мага,  каким
стал Рейстлин, это было пустяковой задачей. Как только он закончит  с  этим,
Крисания обратится  к  своему  богу  с  молитвой,  чтобы  он  удержал  Врата
открытыми. Когда они войдут, Врата закроются.
   И тогда Рейстлин попробует решить ту великую  задачу,  которую  он  перед
собой поставил.
   Мысль об этом привела его  в  восторг.  Сердце  забилось  быстрее,  кровь
побежала по жилам, застучала в висках и запульсировала в  набухших  артериях
на шее. Поглядев на Крисанию, маг кивнул. Пора.
   Жрица, раскрасневшись от волнения и восторга, уже предвкушала вожделенный
молитвенный экстаз, который даровало ей  общение  с  ее  богом.  С  горящими
глазами она встала почти в центре Врат, повернувшись к Рейстлину лицом. Этот
поступок  свидетельствовал  о  ее  полной  и  безоговорочной  уверенности  в
способностях Рейстлина; ведь одно неверное слово, даже не к месту  сделанная
пауза, малейшая оговорка или жест руки могли привести обоих к гибели.
   Таким образом древние маги, создавшие эти страшные ворота и по  какому-то
своему капризу не пожелавшие запереть их навсегда, пытались защитить  их  от
непосвященных. Чтобы просто приблизиться к Вратам,  черный  маг  должен  был
совершить немало страшных деяний. Но и он не мог в одиночку открыть Врата  -
в этом ему мог помочь только чистый душой и непоколебимый в своей вере  жрец
Светоносного  Паладайна.  И  два  столь  разных  человека,  воплощения  двух
противоположных  начал,  должны  были  бесконечно  доверять  друг  другу   и
поддерживать  один  другого,  что  представлялось   совершенно   невероятным
сочетанием.
   И все же однажды так уже было. Фистандантилус и Денубис, крепко связанные
ложным обаянием одного и утраченной верой другого,  дошли  до  Врат  вместе.
Теперь же пред Вратами стояли двое, соединенные тем, чего  не  предусмотрели
древние мудрецы, - странной, противоестественной любовью.
   Крисания вступила во Врата. Она бросила последний взгляд на  Рейстлина  -
последний взгляд в этом мире - и улыбнулась. Рейстлин  ответил  ей  тем  же,
хотя в мозгу его уже звучали первые строки заклинаний.
   Крисания подняла руки. Теперь ее глаза смотрели сквозь мага,  смотрели  в
волшебные сверкающие миры, в которых  обитало  ее  божество.  Жрица  слышала
последние слова Короля-Жреца из Истара и знала теперь, в чем заключалась его
роковая ошибка. Его подвела гордыня, с которой он требовал  то,  о  чем  ему
следовало молить униженно и смиренно.
   Теперь Крисании не казалось удивительным,  что  боги  в  своем  праведном
гневе обрушили на город огненную гору и наслали несчастья и болезни на  весь
мир Кринна. В глубине души она не сомневалась, что Паладайн  ответит  на  ее
молитвы и даст ей то,  в  чем  отказал  он  Королю-Жрецу.  Эти  минуты  были
великими не только для Рейстлина, но и для нее.
   Как великий рыцарь Хума, она  прошла  через  все  испытания  -  испытания
огнем, тьмой, кровью и смертью. Теперь она была готова.
   - О Паладайн, Платиновый Дракон!  Твоя  недостойная  рабыня  припадает  к
ногам твоим и просит твоего благословения!  Глаза  мои  открыты  для  твоего
света! Только теперь я поняла все то, чему ты пытался научить меня  в  своей
несравненной мудрости. Так прислушайся же к моей молитве, о Несущий Свет! Не
оставь меня в радениях моих! Отвори передо мной сии Врата, дабы могла я идти
вперед с твоим факелом в руке. Освети мой путь и пройди его вместе со  мной,
чтобы навсегда исчезла тьма в этом мире!
   Рейстлин затаил дыхание. Все решалось именно в эти мгновения.  Не  ошибся
ли он в ней? Хватит ли у жрицы веры, сил, мудрости? В самом ли  деле  она  -
избранница Паладайна?
   А  Крисанию  уже  закружило  ослепительное  сияние.  Ее   темные   волосы
засверкали, белое платье  светилось,  словно  пропитанное  солнечным  светом
облако, а глаза мерцали подобно серебряной луне. В эти мгновения ее  красота
стала совершенно сказочной, неземной, небывалой.
   - Благодарю тебя за то, что ты ответил  на  мою  молитву,  бог  Света,  -
прошептала Крисания, склонив голову. Две слезинки  блеснули  на  ее  бледных
щеках, словно драгоценные камни. - Я постараюсь быть достойной тебя!
   Рейстлин смотрел на жрицу, зачарованный ее  красотой.  Он  чуть  было  не
позабыл, какая великая цель привела его к преддверию  Врат.  Он  смотрел  на
нее, словно околдованный, и даже мысли  о  магии  ненадолго  -  на  короткий
промежуток между двумя ударами сердца - покинули его.
   Потом он встрепенулся. Ничто, ничто не могло остановить его теперь!

***

   - Карамон, смотри! - прошептал Тассельхоф в благоговейном восторге.
   - Мы опоздали, - печально ответил гигант.
   В поисках Крисании и Рейстлина  оба  друга  спустились  на  самый  нижний
уровень подземных казематов магической крепости и теперь стояли, не в  силах
отвести взгляд от прекрасной жрицы. Крисания, окруженная аурой  серебристого
света, стояла в самых Вратах, подняв кверху вытянутые руки и обратив лицо  к
невидимым небесам. Ее неземная красота болью ужалила Карамона в сердце.
   - Не может быть, чтобы было слишком поздно! - вскричал Тассельхоф.  -  Не
может!
   - Посмотри внимательней,  Тас,  -  прошептал  Карамон,  сокрушенно  качая
головой. - Посмотри на ее глаза! Она слепа, столь же слепа,  сколь  незрячим
был я в Башне Высшего Волшебства. Она не  может  видеть  сквозь  этот  яркий
свет...
   - Нужно хотя бы попытаться поговорить с нею, Карамон! - Кендер в отчаянии
вцепился в одежду гиганта. - Мы не должны допустить, чтобы она ушла