ом, который мог дать фору и опытному воину с двумя
целыми ногами.
   Уже после  первых  пробных  выпадов  Карамон  сообразил,  что  даже  свою
железную ногу вожак сумел превратить в опасное оружие.
   Некоторое время противники осторожно кружили по поляне -  присматривались
друг к другу,  выискивали  слабые  места  и  пытались  определить  возможную
тактику боя. Потом великан, совершенно неожиданно  для  Карамона,  уперся  в
землю здоровой ногой и, легко удерживая равновесие, лягнул его  железякой  с
такою силой, что гладиатор полетел на землю и выпустил из рук меч.
   Проведя столь успешную атаку, Костыль вновь встал на обе ноги  и  ринулся
на Карамона с явным намерением разделаться с ним одним ударом  и  перейти  к
иным развлечениям. Но Карамон, хоть выпад вожака и застал его врасплох,  был
опытным бойцом и не раз оказывался в подобных ситуациях, особенно  в  начале
своей гладиаторской  карьеры.  Он  притворился,  будто  у  него  перехватило
дыхание (отчасти так оно и было), а сам  выжидал  удобного  момента.  Стоило
Костылю приблизиться, как Карамон схватил его за здоровую ногу, резко рванул
на себя и опрокинул великана на землю.
   Стоявшие вокруг зрители завопили и заулюлюкали. Услышав  знакомые  звуки,
разом напомнившие ему Истарские Игры, Карамон почувствовал, как  сердце  его
забилось быстрее. Все тревоги отступили на задний  план,  сомнения  в  своих
силах  исчезли.  Карамон  теперь  был   опьянен   азартом   боя,   испытывая
воодушевление и едва ли не восторг.
   Вскочив на ноги, Карамон бросился за своим мечом, однако великан оказался
быстрее. Он первым дотянулся до меча и наподдал его ногой,  так  что  клинок
отлетел далеко в сторону. Но на примете у Карамона уже было  другое  оружие.
Все это время он держал в поле зрения увесистое бревно,  которое  наполовину
лежало в костре и то и дело постреливало искрами.  Теперь  настала  пора  им
воспользоваться.
   Костыль, однако, перехватил его взгляд и мигом догадался, в чем дело.
   Карамон ринулся к костру, великан бросился наперерез.
   Карамон прыгнул. Костыль взмахнул мечом,  и  сверкающее  лезвие  черкнуло
гладиатора  по  голени,  оставив  на  ноге  кровавый   след.   Но   Карамон,
перекатившись по траве, выхватил из костра бревно и был уже на ногах  в  тот
миг, когда острие меча вонзилось в землю в том месте, где  только  что  была
его голова.
   Огромный меч со свистом  описал  в  воздухе  круг,  и  Карамон  с  трудом
парировал удар своей дубиной. Горящие щепки брызнули во  все  стороны.  Удар
был такой силы, что руки Карамона едва не зазвенели, но он все-таки  выстоял
и со  всей  силы  оттолкнул  противника,  пока  тот  не  успел  восстановить
равновесие.
   Но вожак уже крепко стоял на ногах. Ему снова удалось оттеснить Карамона,
и некоторое время противники просто кружили по  поляне,  выбирая  подходящий
момент для атаки. Затем в воздухе снова запела сталь и полетели искры.
   Карамон понятия  не  имел,  сколько  длится  этот  бой.  Чувство  времени
исчезло, вытесненное усталостью и болью. Несмотря на все усилия, он так и не
сумел нанести решающего удара. Что и говорить - еще ни разу в жизни  Карамон
не сталкивался с таким грозным противником. Правда,  и  Костыль,  начинавший
бой с заносчивым сознанием собственного превосходства, теперь взялся за дело
всерьез  и  сражался  с  мрачной  решимостью.  Зрители  затихли,  увлеченные
смертельной борьбой двух исполинов.
   Единственными звуками, нарушавшими тишину на поляне,  были  потрескивание
дров в костре и хриплое дыхание  бойцов.  Иногда  раздавался  шумный  плеск,
когда тот или иной из противников оступался и падал  в  лужу,  да  время  от
времени кто-то крякал от боли, пропустив чувствительный удар.
   Понемногу огонь костра и лица стоявших вокруг людей стали расплываться  у
Карамона перед глазами. Обгорелое бревно в его  руках  казалось  ему  теперь
тяжелее целого дерева, а каждый вздох обжигал легкие и давался с неимоверным
трудом. Его противник, правда, был измотан ничуть не меньше - несколько  раз
Карамон замечал, что великан не наносит удар, когда  ему  следовало  бы  это
сделать, а пытается перевести дух. На боку Костыля чернела огромная  ссадина
- как раз в том месте, куда пришелся удар Карамонова бревна.  При  этом  был
ясно слышен хруст ребер великана, а уродливое желтое лицо его исказилось  от
боли.
   Однако Карамон тут же был вынужден отступить,  едва  успевая  подставлять
свою  дубину  под  мощные  удары  меча.  После  такого  обмена  любезностями
противники ненадолго успокоились и вновь пошли по кругу, не видя и не  слыша
ничего вокруг и целиком сосредоточившись друг на друге. Оба знали, что любая
ошибка может оказаться гибельной.
   И тут Костыль поскользнулся. Он  вполне  мог  бы  устоять  на  ногах,  но
усталость заставила  его  упасть  на  здоровое  колено  и  выставить  вперед
железный протез. В начале боя он поднялся бы во мгновение ока, но теперь его
силы были на исходе, и он непозволительно промедлил.
   Карамон не стал мешкать.  Именно  этого  мгновения  он  и  дожидался.  Из
последних сил он бросился вперед, взмахнул бревном и что было  мочи  опустил
его на колено выставленной вперед  ноги.  Точно  так  же,  как  удар  молота
вгоняет в дерево гвоздь, так и удар Карамона вогнал железный протез вожака в
землю.
   Великан зарычал от ярости и боли и отчаянным рывком попытался высвободить
ногу. Ему едва это не удалось, но тут Карамон вторым  ударом  выбил  из  рук
Костыля меч.
   Видя в глазах Карамона собственную погибель, вожак изо всех сил рванул из
земли железную ногу, однако было уже поздно.
   Бревно гладиатора с  хрустом  опустилось  на  голову  великана,  и  вожак
опрокинулся навзничь. Он пару раз судорожно  вздрогнул,  затем  вытянулся  и
затих.
   Костыль лежал в грязи, все еще прикованный к земле железным  протезом,  а
из его разбитого черепа вытекали черная пузырящаяся кровь и мозги.
   Карамон обессилено зашатался и, опираясь на свою обугленную,  изрубленную
дубину, упал на колени. В ушах у него шумело -  это  разбойники  с  гневными
криками бросились вперед, чтобы расправиться с победителем...
   Но никто не осмелился нанести удар.
   Карамон недоуменно поднял голову. Перед глазами  его  все  плыло,  но  он
сумел рассмотреть опустившуюся рядом с ним черную фигуру. Рука брата  обняла
его за плечи - с пальцев  второй  с  грозным  шипением  срывались  маленькие
фиолетовые  молнии.  Закрыв  глаза,  Карамон  привалился  головой  к   груди
Рейстлина.
   Потом он ощутил прикосновение легких пальцев  к  своей  пылающей  коже  и
услышал мягкий голос, полушепотом читавший молитву к Паладайну. Карамон  тут
же почувствовал растекающееся по всему телу  тепло.  На  глазах  потрясенных
разбойников раны на его теле закрылись  и  зарубцевались,  а  на  смертельно
бледное лицо вернулся легкий румянец. Даже огненные фокусы Рейстлина не  так
поразили грабителей, как это чудесное исцеление.
   - Колдовство! Она исцелила его! Сжечь ведьму!
   - Сжечь обоих, сжечь ведьму и колдуна!
   - Они зачаровали воина! Они держат его в плену! Убьем их и освободим  его
душу!
   Карамон бросил быстрый взгляд на брата и понял, что Рейстлин тоже  хорошо
помнит историю и понимает, какая опасность им грозит.
   - Стойте! - Карамон встал на ноги и повернулся  лицом  к  грозно  шумящей
толпе.  Он  видел,  что  только  страх  перед  магией  Рейстлина  удерживает
разбойников на почтительном расстоянии, но, услышав кашель брата, понял, что
магия может его подвести. Нужно было выкручиваться как-то иначе.
   Схватив Крисанию за руку, Карамон заслонил  ее  своей  спиной  и  остался
лицом к лицу с толпой.
   - Только посмейте тронуть ее, и умрете, как умер ваш вожак! -  заявил  он
громким и ясным голосом.
   - Почему это мы не должны трогать ведьму?! - прокричал кто-то в ответ.
   - Потому что это моя ведьма! - сказал Карамон и придал своему лицу  самое
свирепое выражение. За  спиной  его  Крисания  возмущенно  хмыкнула,  но,  к
счастью, ей хватило ума промолчать. Да и Рейстлин сделал ей  соответствующий
знак. - Она вовсе не околдовывала меня, - продолжал Карамон. - Это  я  держу
ее в плену - она и черный маг послушны моей воле. Обещаю, что никто  из  них
не причинит вам вреда.
   В  толпе  поднялся  недоверчивый  ропот,  но,   приглядевшись   к   лицам
повнимательнее, гладиатор понял, что эти люди больше не представляют угрозы.
В их глазах он увидел восхищение и готовность повиноваться.
   - Позвольте же нам продолжить  наш  путь,  за  это  мы...  -  начал  было
Рейстлин, но Карамон оборвал брата.
   - Погоди, - прошипел он, хватая мага за руку. - У меня есть одна идея.
   Рейстлин кивнул.
   Карамон подошел к тому месту, где в  залитой  кровью  грязи  лежало  тело
великана. Неподалеку блестел его меч, и гладиатор, подобрав  оружие,  поднял
меч высоко над головой. В  свете  костра  загорелая  фигура  воина  казалась
отлитой из бронзы. Стоя над поверженным врагом с  огромным  мечом  в  руках,
Карамон являл собою зрелище величественное и грозное.
   - Я победил вашего главаря и вправе объявить себя здесь новым хозяином, -
заявил Карамон с внезапным вдохновением. - Мне  потребуется  от  вас  только
одно - чтобы вы оставили убийства, разбои и воровство.  Мы  держим  путь  на
юг...
   Эти слова гиганта вызвали в людях неожиданную и странную реакцию.
   - На юг!.. Они едут на юг! - взволнованно загомонили вокруг, а  откуда-то
слева донеслись нестройные приветственные крики. Карамон ничего не понимал.
   Рейстлин осторожно взял его за локоть.
   - Что ты от них  хочешь?  -  поинтересовался  маг.  Лицо  его  показалось
Карамону бледнее обычного. Воин пожал плечами.
   - Мне подумалось, что нам неплохо  было  бы  иметь  при  себе  охрану,  -
ответил он. - Земли к югу отсюда, по слухам, кишат всяким  отребьем.  Думаю,
мы могли бы взять с собой нескольких воинов из числа бывших рыцарей,  только
и всего...
   Молодой человек с благородной осанкой, которая  за  версту  выдавала  его
происхождение, - тот, что  более  остальных  напоминал  Карамону  Стурма,  -
выступил вперед. Жестом призвав остальных к молчанию, он спросил:
   - Если я правильно понял, вы держите путь на юг? Не означает ли это,  что
вы разыскиваете легендарные сокровища гномов Торбардина?
   Рейстлин ухмыльнулся:
   - Теперь понимаешь? - Приступ кашля заставил мага схватиться за грудь.
   Если бы не Крисания, он, пожалуй, не устоял бы на ногах.
   - Я понимаю, что тебе необходим отдых, - отрезал Карамон.  -  Если  мы  и
дальше будем путешествовать втроем, то вряд  ли  сможем  спокойно  спать  по
ночам.
   При чем здесь гномы Торбардина? О чем вообще толкует этот парень?
   Рейстлин угрюмо смотрел в землю. Наконец маг вздохнул и холодно сказал:
   - Ответь им "да", скажи, что мы идем на юг, чтобы напасть на гномов.
   Карамон вытаращил глаза:
   - Напасть на Торбардин? Зачем?!
   - Так надо, - тихо заверил Рейстлин. - Делай, как тебе сказали.
   Однако Карамон колебался.
   Рейстлин пожал плечами, и леденящая улыбка тронула его тонкие губы.
   - Это твоя единственная возможность  вернуться  домой,  братец.  Пожалуй,
иначе нам не уйти с этой поляны живыми.
   Карамон  мигом  огляделся  по  сторонам:  люди  на  поляне  подозрительно
переглядывались и недоверчиво шептались. Нужно было быстро принимать решение
или готовиться к новому бою. Карамон попытался выиграть время, чтобы понять,
что происходит.
   - Мы следуем на юг, это правда, - сказал он, - но у нас  свои  цели.  Что
это такое - сокровища торбардинских гномов?
   - Говорят, под горами,  в  своем  королевстве,  гномы  скопили  несметные
богатства, - ответил ему все тот же осанистый воин.
   - Они украли их у людей! - добавил еще  кто-то,  и  все  вокруг  согласно
закивали головами.
   - Там не только золото и камни! - выкрикнул третий. -  У  гномов  закрома
ломятся от зерна, а в пещерах под горами полно коров и овец! Этой зимой  они
разжиреют как свиньи, а мы опять будем пухнуть с голоду!
   - Мы уже не раз собирались отправиться в Торбардин за своей  долей  этого
добра, - сказал молодой рыцарь, - но Костыль уверял,  что  в  здешних  краях
тоже можно прокормиться. Признаться, среди нас были и те, кто думал иначе.
   Карамон соображал изо всех сил - он сожалел, что  в  свое  время  не  был
усерден в изучении  истории.  Ему  приходилось  кое-что  слышать  о  Великих
Гномьих Войнах и сражении за Гномьи Врата: Флинт - старый приятель  Карамона
- ни о чем другом, кроме этого, в общем-то, и не говорил. Сам Флинт Огненный
Горн был из народа гномов холмов и поэтому не раз  обвинял  в  жестокости  и
жадности горных гномов Торбардина. То же самое говорили  Карамону  сейчас  и
собравшиеся на поляне люди, с той разницей, что, по словам Флинта, выходило,
будто богатства горных гномов были украдены не у людей, а у гномов холмов, с
коими жители гор состояли в двоюродном родстве.
   Если дело действительно обстояло так, то Карамону этого было  достаточно,
чтобы оправдать свое решение. В конце  концов,  он  мог  просто  послушаться
брата и  поступить  по  совету  Рейстлина.  Однако  внутри  Карамона  что-то
переломилось - переломилось еще в гибнущем  Истаре.  Никогда  больше  он  не
станет слепо повиноваться словам Рейстлина.
   Но тут гигант почувствовал на себе пристальный взгляд брата, и  в  голове
его эхом отдались слова:
   - Твоя единственная возможность вернуться!.. Карамон гневно сжал  кулаки;
но он прекрасно понимал, насколько сильна над ним власть Рейстлина.
   - Мы держим путь на юг, в Торбардин, - хрипло сказал Карамон и  остановил
взгляд на крепко сжатом в своих руках мече. - Пойдете ли вы с нами?
   Вышла небольшая заминка. Из  толпы  выступило  несколько  человек,  чтобы
пошептаться с молодым рыцарем, который, очевидно, говорил от их  имени.  Тот
молча выслушал своих товарищей и повернулся к Карамону.
   - За тобой мы пойдем без колебания, воин, - сказал он. - Но  что  у  тебя
общего с этим черным магом? Кто он такой, чтобы мы шли за ним?
   - Мое имя Рейстлин, - сказал маг и снова закашлялся. - Этот  воин  -  мой
телохранитель.
   Ему никто не  ответил,  но  во  взглядах  людей  по-прежнему  можно  было
прочесть сомнение. Карамон ринулся спасать положение.
   - Это  правда,  -  веско  заявил  он.  -  Только  настоящее  имя  мага  -
Фистандантилус.
   При этих словах глубокое почтение и  благоговейный  страх  проступили  на
лицах окружающих.
   - Меня зовут Гэрик, -  представился  юноша  и  поклонился  великому  магу
старомодным поклоном Соламнийских Рыцарей. - Нам приходилось слышать о тебе,
Величайший. И хотя дела твои столь же  черны,  как  и  твой  плащ,  мы  сами
родились в век тьмы, и не нам гордится праведной  жизнью.  Мы  последуем  за
тобой и за великим воином, которого ты привел с собой.
   С этими словами Гэрик шагнул вперед и положил свой меч к ногам Карамона.
   Остальные разбойники последовали его  примеру  -  некоторые  с  искренней
готовностью, некоторые  с  осторожностью  и  опаской.  Кое-кто  попятился  и
скрылся в темноте. То были просто трусливые воришки, и Карамон  не  стал  их
преследовать.
   В общей сложности вокруг Карамона осталось человек тридцать. Некоторые из
них явно принадлежали когда-то к рыцарским  орденам,  как  Гэрик,  остальные
были обычными грабителями и разбойниками.
   "Моя армия!" - с мрачной улыбкой сказал себе Карамон,  когда  чуть  позже
стелил одеяло в углу хижины Костыля. За дверьми негромко  переговаривался  с
товарищем Гэрик: Карамон выбрал их как самых надежных на вид  и  доверил  им
стоять на часах.
   Гигант так устал, что, казалось, стоит только лечь, и он  тут  же  заснет
мертвецким сном. Однако вот уже больше часа он лежал в темноте, а сон все не
приходил.
   Как и всякий солдат, Карамон когда-то мечтал сделаться полководцем. И вот
наконец он получил такую возможность. Пусть его отряд невелик, но это только
начало - бывший гладиатор ничуть  не  сомневался  в  этом.  Впервые  с  того
времени, как он очутился в этой проклятой богами эпохе, Карамон почувствовал
нечто похожее на удовлетворение.
   Планы роились в его голове один суматошнее  другого.  Подготовка  солдат,
продовольствие, обмундирование, оружие... Все это  было  далеко  не  просто.
Даже во время Войн Копья Карамон по большей части следовал указаниям Таниса.
   Рейстлин  тоже  не  знал  всех  тонкостей  искусства  военачальника.  Или
притворялся, что не знает. Во всяком случае, он ясно  дал  понять  Карамону,
что в этих вопросах  ему  придется  полагаться  только  на  себя.  К  своему
удивлению, гигант принял это известие без трепета и даже наоборот - чуть  ли
не с радостью. Во всяком случае, какими бы  сложными  ни  казались  подобные
проблемы, все они были сугубо материальными,  и  Карамон  надеялся,  что  со
временем во всем разберется.
   Как бы там ни было, но путаные вопросы магического свойства отходили  для
него на второй план.
   Размышляя о своем  брате-близнеце,  Карамон  невольно  посматривал  в  ту
сторону, где, скорчившись у огромного очага,  лежал  Рейстлин.  Несмотря  на
жару, он по-прежнему кутался в свой черный плащ, да к тому же накинул сверху
одеяло, которое удалось отыскать Крисании.
   Жрица дремала с другой стороны очага. Сон ее был тревожным и беспокойным.
   Несколько раз она вскрикивала во сне и испуганно вскидывала голову.
   Карамон перевернулся  на  живот,  пытаясь  заставить  себя  не  думать  о
свалившихся на него заботах. Как ни  странно,  ему  это  удалось.  Усталость
понемногу стала одолевать его.
   Но даже погружаясь в сон, Карамон не мог не думать об одной вещи, которая
странным  образом  беспокоила  его.  Он  не  мог  забыть  странного  взгляда
Рейстлина - того, который маг бросил на него, стоило Карамону произнести имя
"Фистандантилус".
   Нет, в глазах Рейстлина не было ни гнева, ни его обычного раздражения.
   Даже в глубинах сна не давало покоя Карамону выражение глубочайшего ужаса
и страха, которое промелькнуло вдруг во взгляде его брата...

КНИГА ВТОРАЯ

АРМИЯ ФИСТАНДАНТИЛУСА

   По мере того как армия под командованием Карамона продвигалась все дальше
на юг, к границам Торбардина - великого гномьего  королевства,  -  слава  ее
росла  как  снежный  ком.  Легендарное  "сокровище,  скрытое  под   горами",
привлекало в ее ряды все новых и новых воинов - жителей Соламнии,  влачивших
нищенское существование на грани голодной смерти.
   К тому же и минувшее лето выдалось неудачным, урожай засох  на  корню,  а
страшные болезни косили людей налево и направо, принося  больший  урон,  чем
неистовые банды гоблинов и великанов, которых согнал с насиженных  мест  все
тот же могущественный владыка - Голод.
   Осень была еще в разгаре, а ледяное дыхание грядущей зимы  уже  ощущалось
на суровых просторах Соламнии,  особенно  по  ночам.  От  этой  зимы  жители
Соламнии не  ждали  ничего  хорошего,  а  перспектива  увидеть  своих  детей
умирающими от голода или страшных болезней, которые не  умели  лечить  жрецы
новых богов, заставляла целые семьи сниматься с насиженных  мест  и,  бросая
свой жалкий скарб, присоединяться к воинству Карамона. Огромная армия шла на
юг.
   Карамон, вместо того  чтобы  заботиться  о  пропитании  и  обучении  трех
десятков человек, внезапно оказался ответственным за несколько сотен солдат,
не считая женщин и детей. А ведь каждый день в лагере появлялись  все  новые
люди.
   Среди них были и рыцари, прекрасно владевшие мечом и копьем,  благородное
происхождение которых не могли скрыть даже жалкие лохмотья, прикрывавшие  их
тела. Однако большинство все же составляли селяне, которые держали  выданные
им мечи так, как когда-то держали мотыга и лопаты. Но и в них Карамон  порой
замечал какое-то мрачное благородство. Возможно, это было вызвано  тем,  что
после нескольких лет безнадежного противостояния Голоду и Нужде у этих людей
появился наконец реальный противник, с которым можно сразиться.
   Иными словами, не успел Карамон оглянуться, как  оказал