жа, - чуть слышно ответил Палин.
   - Вы хотите попасть в Башню через Шойканову Рощу?.. Но вам не уцелеть!
   Слово чести в этом гиблом месте не поможет. Уж я-то знаю - имела опыт,  -
поежившись, добавила Крисания. Она умолкла, задумавшись. Стил размышлял  над
тем, как бы выпутаться из создавшегося положения. Крисания подняла голову.
   - Вы, вероятно, удивляетесь, почему  я  не  позову  стражу...  Думаю,  мы
встретились не случайно.  Я  редко  совершаю  прогулки  после  полуночи,  но
сегодня мне не спалось. Я посчитала, что все из-за  жары...  Но  теперь  все
стало ясно: сам Паладайн пожелал, чтобы я набрела на вас. И  что  бы  вы  ни
делали, он будет сопутствовать, направлять. Палин, смешавшись, покосился  на
Стила.  Тот  пожал  плечами  и  улыбнулся:  хорошо  известно,  что  Такхизис
добивается своего порой весьма окольными путями.
   - Живыми вам из Шойкановой Рощи не выбраться. Госпожа Крисания взялась за
висевший на шее медальон. В серебряном свете луны блеснуло  золото.  Женщина
щелкнула застежкой, сняла медальон и протянула его Палину:
   - Он не защитит от  бессмертных  стражей  Рощи,  но  избавит  от  страха,
придаст мужества. Палин выглядел обескураженным, виноватым  и  пристыженным,
словно вор, попавшийся на выуживании мелочи из кружки для подношений бедным.
Я не могу принять  этого,  Посвященная.  Ты...  ты  всего  не  знаешь...  Он
замолчал. Крисания дотянулась до руки Палина  и  положила  медальон  ему  на
ладонь.
   - Да не оставит вас Паладайн, - сказала она.
   - Благодарю, госпожа, - только и нашелся ответить Палин.
   - Пора идти, - решив взять инициативу в  свои  руки,  произнес  Стил.  Он
поклонился Крисании. - Я бы почел за честь проводить Посвященную  Паладайна,
но у тебя и так надежная охрана.
   - Я  в  этом  не  сомневаюсь.  -  Крисания  улыбнулась,  вздохнула.  Меня
повергает в уныние только то, что столь благородные душа и сердце на  службе
у сил тьмы...
   Хотела бы я знать, рыцарь, каким  образом  ты  собираешься  пройти  через
Рощу? Ведь она не является частью владений твоей Королевы. В  ней  властвует
ее сын - Нуитари.
   - Со мной мой меч, госпожа, - просто отвечал Стил. Женщина подошла ближе.
   Они стояли лицом к лицу, и рыцарю на миг показалось, что  Крисания  видит
его.
   Она подняла руку и положила ее  Стилу  на  грудь.  Прикосновение,  словно
огонь, опалило душу рыцаря; впервые в жизни он чувствовал себя  беспомощным,
не знал, как себя вести.
   - Я вижу, и у тебя, рыцарь, есть покровители... Их двое! Один из  темного
мира, другой из мира света. Тот, что слева, - там, где сердце, - женщина. На
ней синие доспехи; в одной руке она держит шлем Повелительницы  Драконов,  в
другой - копье, наконечник которого окровавлен... Сердце отдано  ей...  Тот,
что справа, - Рыцарь Соламнии. Он безоружен, ножны пусты.  На  теле  у  него
сквозная кровоточащая рана от копья... Душа  принадлежит  ему...  Каждый  из
покровителей стремится стать единственным наставником, единоличным опекуном.
Кому будет отдано предпочтение? Крисания умолкла, убрала с груди руку,  и  у
Стила вдруг подкосились колени, словно она все это время  поддерживала  его.
Ему хотелось как-то ответить, чтобы скрыть свое смятение. Но слова не шли, и
он лишь смотрел на нее  широко  открытыми  глазами:  то  же  самое  говорила
Такхизис. Тигр подошел к хозяйке и потерся о ее ноги.
   - С вами мои молитвы, - сказала на прощание Крисания.  Держась  за  холку
зверя, жрица Храма Паладайна исчезла в темноте. Палин продолжал  остолбенело
глядеть на Стила, как бы ожидая, что он скажет. Но тому было не до слов.
   Обозленный на себя, полный каких-то смутных предчувствий, он вдруг быстро
зашагал назад, к перекрестку, приведшему их к храму. За  спиной  раздавались
шаги еле поспевающего за ним Палина, хлопанье и шуршание рясы. Стил едва  не
бежал, стараясь избавиться от демонов сомнения, терзавших его душу.
   - Мне не нужны указчики, - яростно шептал он. - Я рос один... Не нуждаюсь
ни в наставниках, ни в опекунах - будь то отец или  мать!  Их  стремительная
ходьба продолжалась до тех пор, пока после очередного поворота они вдруг  не
вышли прямо к Шойкановой Роще. Некогда на Ансалоне существовало  пять  Башен
Высшего Волшебства. На эта грандиозные сооружения  смотрели  как  на  оплоты
магии,  угрозу  и  непозволительное  усиление  могущества,  силы  и  влияния
чародеев. Чтобы еще более оградить себя  от  возможных  неприятностей,  маги
окружили каждую Башню сторожевым  лесом.  Оказавшиеся  в  лесу,  обступившем
Башни Далтигот, напрочь лишались сил;  поначалу  их  охватывала  слабость  и
непреодолимая апатия ко всему, затем они впадали в глубокий и  тяжелый  сон.
Попавшие в лес Истарской Башни (разрушенной во времена Катаклизма) забывали,
куда и с какой целью они идут.
   Лес Башни Погибель вызывал  у  вошедших  в  него  бурю  желаний  и  дикие
страсти, заставляющие забыть обо всем  на  свете.  Рискнувшие  проникнуть  в
дубраву Вайретской  Башни  начинали  отчаянно  плутать,  и  как  бы  они  ни
старались дойти до цели - им это не  удавалось.  Но  самым  страшным  местом
считалась Шейканова Роща.
   Леса-стражи  первых  четырех  Башен  были  освящены  жрецами  Солинари  и
Лунитари, тогда как Рощу освятили последователи  Нуитари  -  Черные  Мантии.
Гигантские дубы стояли недвижно. Буря или ураган могли вызвать  лишь  легкое
подрагивание листвы.
   Фантасмагорически переплетенные сучья и  ветви  образовали  непроницаемый
балдахин, сквозь который не мог пробиться ни  один  солнечный  луч.  В  Роще
царили мрак, тишина и холод -  вечные  спутники  смерти.  Нуитари  самолично
заклял рощу.
   Достаточно было приблизиться к ней, чтобы  почувствовать  всеохватывающий
ужас, и даже приглашенные лично Даламаром не могли избавиться от постоянного
ощущения беспокойства, тревоги,  страха.  Многие  не  выносили  одного  вида
деревьев.  Те,  кто  обладал  исключительной  храбростью  и  отвагой,  могли
подступиться лишь к границе Рощи, но и то -  ползком,  на  коленях.  Карамон
Маджере был одним из немногих, кому удалось углубиться в лес... В число этих
немногих входили также праведная дочь Крисания и Китиара, но они  имели  при
себе медальоны, нейтрализующие страх.
   Карамон же  уцелел  только  благодаря  своему  несокрушимому  здоровью...
Теперь перед Шойкановой Рощей стоял Стил Светлый Меч. Он уже  чувствовал  на
себе действие заклятия, ощущая беспричинную слабость, страх,  спазмы  ужаса.
Это был страх смерти, напоминание о ней тому, кто отважится  войти  в  Рощу;
страх мучений и страданий, за которыми последует конец, и еще больший  страх
- вечных мучений и страданий, поджидающих смертного за жизненной  чертой.  И
этот страх Стил не мог в себе побороть, поскольку заклятие исходило от бога.
Его ладони увлажнились, во рту  пересохло;  ломило  суставы,  мышцы  сводило
судорогами; желудок  выворачивало,  внутренности  пронизывала  острая  боль.
Страх едва не поставил его на колени. Стил слышал,  как  из  Рощи  доносятся
голоса призраков, похожие на сухой  треск  ломающихся  костей.  Твоя  теплая
кровь, твоя плоть, твоя жизнь - отныне наши... Наши!  Подойди  ближе.  Отдай
нам свою сладкую кровь, молодое горячее тело...  Нам  холодно...  холодно...
невыносимо холодно.  Подойди  ближе...  Ближе!  Стил  ощущал,  как  над  ним
сгущается мрак Рощи -  непроницаемый,  вечный  мрак.  Он  молил  Такхизис  о
помощи, хотя знал,  что  его  молитвы  останутся  без  ответа.  Владения  ее
величества Королевы Тьмы не простирались в пределы Рощи. Здесь  безраздельно
царствовал ее сын Нуитари, повелитель и покровитель черной магии. Всем  было
известно, что он редко  прислушивался  к  своей  родительнице.  Стил  всегда
думал, что он найдет свой конец на поле боя. Когда он грезил  о  смерти,  то
видел  себя  лежащим  подле  мраморной  гробницы;  в  ногах  сложено  оружие
поверженных им врагов; товарищи оплакивают его... Но не о  такой  смерти  он
мечтал, когда призраки, впиваясь, терзая и кромсая его тело когтями,  станут
увлекать рыцаря под землю, а он  будет  корчиться  от  страха,  омерзения  и
удушья. И после того, как придет смерть-облегчение, смерть-милость, его душа
окажется в рабстве бога призраков Чемоша - постыдном  и  мучительном  вечном
рабстве... Внезапно отвратительное потустороннее пришепетывание слуг  Чемоша
прервал чей-то иной голос... Из-за деревьев вышла женщина в синих доспехах и
шлеме. Она была красива; лицо обрамлили  черные  локоны,  глаза  зазывали  и
манили, на губах играла улыбка... Нет, она смеялась... Смеялась над Стилом.
   - Посмотри на себя! Дрожишь и потеешь, словно ребенок в  Ночь  Драконьего
Глаза... Неужели я выносила труса?! Клянусь Королевой, если это так, я  сама
скормлю тебя Чемошу! Хотя не было ни малейших  признаков  ветра,  за  спиной
женщины развевался державшийся на завязках синий плащ. У  бедра  покачивался
меч.
   Надменной походкой она приблизилась к рыцарю. Стил знал, кто эта женщина.
Знал, хотя и не видел ее ни разу в жизни. Лишь однажды она явилась к нему  в
Видении.
   - Мать... прошептал он.
   - Не называй меня матерью! - глумилась Китиара. - Ты мне  не  сын...  Мой
сын не может быть трусом. Я Рощу прошла, а ты тут топчешься и  думаешь,  как
задать стрекача, чтобы это выглядело прилично!
   - Нет, не думаю! - зло вскинулся Стил, поскольку и  в  самом  деле  мысль
ретироваться пришла ему в голову. Я... Видение исчезло, растворилось во тьме
Рощи. Скрипя зубами, держа руку на эфесе меча, Стил  ринулся  вперед.  Он  и
думать забыл о Палине, о том, что такой человек  вообще  существует.  Теперь
Стил шел в бой, на поединок с Шойкановой Рощей. Рыцарь  не  слышал  шагов  у
себя за спиной.
   От неожиданного прикосновения он вздрогнул; резко развернулся, выхватывая
меч.
   Палин, тяжело дыша, отступил.
   - Стил, это я... Свет кристалла ярко освещал лицо мага. Рыцарь облегченно
вздохнул и тут же устыдился своего вздоха.
   - Куда ты пропал, Маджере?
   - Тебя догонял, Стил!.. Ты почти бежал... Нам нужно держаться вместе.
   Теперь они оба могли слышать  голоса  призраков.  Теплая  кровь,  сладкая
плоть...
   Сюда... идите сюда... Палин побледнел; побелели даже губы, рука судорожно
сжимала посох.
   - Благословенный Паладайн! - воскликнул маг. О, боги... Смотри!  Он  идет
прямо на нас! Стил принял боевую стойку... затем опустил меч.
   - Ты что? -  Палин  лихорадочно  рылся  в  сумке  со  своими  магическими
атрибутами. Мы должны...

***

   - Отец не сделает  нам  зла,  -  тихо  произнес  Стил.  Госпожа  Крисания
говорила о двух покровителях. Рыцарь приближался. В лунном свете его доспехи
отливали серебром. На нагруднике -  тиснения:  изображения  розы,  короны  и
зимородка.
   Выкованные еще до Катаклизма, латы  являлись  настоящей  реликвией.  Меча
рыцарь не имел - он был у Стила. Отец остановился напротив сына.
   - Ты обещал, давал слово, что пройдешь этой проклятой  Рощей?  -  спросил
Стурм Светлый Меч.
   - Да, я так говорил, отец, - твердо ответил Стил, крепче сжимая меч.
   Стурм,  казалось,  оценивал  Стила.  Его  глаза   одновременно   выражали
усталость, заботу, грусть, любовь,  гордость...  Едва  заметно  одобрительно
кивнув, он произнес:
   - Est Sularus oth Mithas.. Стил глубоко  вздохнул...  и  затем  медленно,
медленно выдохнул:
   - Понимаю, отец. Стурм улыбнулся. Поднял руку и указал ею на шею сына.
   Потом повернулся и зашагал прочь. Он  не  исчез  в  темноте  -  бесследно
растаял в дорожке лунного света.
   - Что Стурм имел в виду? - севшим голосом спросил Палин. Рыцарь  запустил
руку  под  доспехи  и   достал   амулет.   Такими   амулетами   обменивались
любовники-эльфы. Драгоценность, которую Стил  носил  у  себя  на  шее,  была
подарена Стурму Эльханой в знак вечной любви. Стурм подарил амулет Стилу...
   Драгоценность переливалась ярким, чистым  и  холодным  светом.  "Жить  по
чести".
   - Я не посрамлю матери... Не подведу отца. Мы пройдем этой гиблой  Рощей,
- уверенно произнес Стил.

19. Тас изнывает от скуки. Попытка разговорить призрака. Магическая ложка Кендера

   Тассельхоф шумно вздохнул и открыл глаза.  Откинулся  на  стуле  и  вновь
исторгнул полувздох-полустон.
   - Какая скука, - произнес он. После этих страшных слов вряд ли бы нашелся
на Ансалоне хоть кто-либо, кто бы не почувствовал, что пора уносить ноги...
   Попробуйте спросить у закаленного в боях  воина,  что  бы  он  предпочел:
оказаться один на один с  красным  драконом,  отрядом  драконидов,  сонмищем
людоедов... или в компании заскучавшего кендера? И видавший  виды  воин  вам
скажет (равно как и любой, к кому вы обратились бы с подобным вопросом), что
нет  ничего  более  опасного,  неприятного,  занудного,   чудовищного,   чем
изнывающий от скуки кендер.
   Аша, на свою беду, этого не знала. Она и кендер  почти  сутки  находились
под чарами сна. Тас проснулся первым и из врожденной деликатности постарался
не    тревожить    девушку.    Он    отчаянно     сопротивлялся     соблазну
"по-любопытствовать"  -  "исследовать"   содержимое   сумок   Аши,   и   без
преувеличения можно сказать - это  стоило  ему  героических  усилий.  Однако
апартаменты Даламара все же подверглись тщательному досмотру. Да  и  как  он
мог удержаться от такого искушения, когда комната была буквально нашпигована
всевозможными занятными вещицами. Из своих  странствий  по  Кринну  Рейстлин
обязательно возвращался с каким-нибудь  пустячком,  а  впоследствии  Даламар
пополнил  коллекцию.  Тас  с  восхищением  разглядывал   резные   деревянные
статуэтки, сделанные Диковатыми эльфами; ракушки и  кораллы,  привезенные  с
берегов Кровавого Моря Истара; расписные фарфоровые шкатулки с изображениями
павлинов из Северного  Эргота;  огромные  сундуки  из  кедра,  с  затейливой
резьбой,  изготовленные  Торбардинскими  гномами,  и   прочие   удивительные
предметы. Будь на то воля Таса, коллекция Даламара понесла бы  невосполнимые
утраты и неприкосновенными остались бы (и то лишь благодаря своим  размерам)
одни торбардинские  сундуки.  Выяснилось,  что  стоило  кендеру  "по  чистой
случайности" опустить в карман или кошелку тот или иной предмет, как он  тут
же самопроизвольно возвращался на то место,  откуда  был  взят.  Сохранность
предметов гарантировалась заклятием.
   - Дьявольщина! - воскликнул Тас, когда из сумки вынырнула  спиралевидная,
с алыми пятнышками ракушка и заняла свое прежнее место на полке. - Вы только
полюбуйтесь на это!
   - На что? - сонно пробормотала Аша.
   - Представляешь, сначала эти штуки сами  бросаются  ко  мне  в  сумку,  а
затем, как ошпаренные,  выскакивают  обратно...  Чудеса,  да  и  только!  Ты
взгляни... На Ашу забава Таса отнюдь не произвела впечатления.
   - А где Даламар и эта женщина... кажется, Йенна? Куда они подавались? Тас
пожал плечами:
   - Не имею представления. Башня - место, где  таким  мелочам  не  придаешь
значения... Вернутся -  куда  они  денутся.  -  Внимание  кендера  привлекли
объемистые сундуки из кедра. Что у них за замки? Можно ли заглянуть внутрь?
   - Я не хочу, чтобы они возвращались, - буркнула Аша. Мне  здесь  надоело.
Не хочу снова встречаться с этим Даламаром. Я ухожу. Пойдем,  пока  их  нет.
Собрав вещи, Аша подошла к двери и потянула за ручку. Дверь не  открывалась.
Девушка сильнее подергала ручку, но и это не помогло. Тас посмотрел на Ашу:
   - Не иначе - заперта.
   - Но почему? - недоуменно проговорила Аша. - Ты уверен? Тас кивнул. Такая
ситуация была ему знакома.
   - Я уже привык к тому, что меня или запирают, или захлопывают перед носом
дверь... Очень  скоро  привыкнешь  и  ты.  К  разочарованию  кендера,  замки
сундуков успешно противостояли напору его любопытства.  Как  он  ни  пытался
вставить  ключ  в  замочные  скважины,  они  самым   коварным   образом   не
поддавались. Минут десять, высунув язык,  Тас  вел  единоборство  с  подлыми
замками и затем опять произнес слова,  которые  кого  угодно  привели  бы  в
содрогание, послужили поводом к немедленному бегству:
   - Мне скучно. Аша  нервно  шагала  по  комнате  и,  казалось,  ничего  не
слышала.
   - Что ж, - проговорил Тас, ударяя себя по коленям. - Я бы сказал, что  мы
загостились. Пора и честь знать. Он порылся  в  одной  из  своих  котомок  и
извлек из нее набор отмычек, доставшийся ему по наследству.
   - Я уверен, у Даламара и в мыслях не было запирать нас.  Очевидно,  дверь
захлопнулась от сквозняка. Думаю, я смогу исправить эту оплошность. Забыв  о
скуке,  Тас  подошел  к  двери,  достал  одну  из  отмычек  и  приступил   к
священнодействию. Аша с интересом наблюдала за кендером.
   - А куда мы пойдем, когда ты справишься с замком? Ты знаешь дорогу?
   - Да, - живо ответил Тас. - Нам придется идти  Шойкановой  Рощей.  Жуткое
место: кишит бессмертными стражами,  которые  готовы  наброситься  на  тебя,
уморить, а потом вечно  истязать  твою  душу.  Уж  это  точно.  Сам  однажды
видел... правда, со стороны. Мне до сих пор не было нужды соваться в Рощу...
Карамону пришлось... И везет же некоторым. Он на минуту бросил ковыряться  с
замком.
   Забывшись воспоминаниями; глаза затуманились прошлым. Потом встрепенулся,
утер рукавом нос и,  насвистывая  какой-то  гномий  маршик,  снова  принялся
колдовать над замком. Ничего не выходило.  Нахмурив  брови,  Тас  выбрал  из
набора другую отмычку.
   - Но тогда что толку, если мы выйдем отсюда. Все равно нам не пройти этой
Рощей. Как ни крути - мы в ловушке! - с унынием в голосе заключила Аша.  Тас
задумался, - Я знаю, что нельзя войти в Рощу, но я ничего не слышал  о  том,
что из нее нельзя выйти. Может быть, у  нас  вообще  никаких  трудностей  не
возникнет.
   - Ты думаешь?
   - Стоит попробовать. Тас энергично орудовал отмычкой. Худшее,  что  может
случиться, - бессмертные вцепятся в нас и попытаются утянуть под землю,  где
в ужасных мучениях мы найдем свею кончину. У Аши округлились глаза.
   - Так...  так,  может,  лучше  остаться  здесь...  подождать  возвращения
Даламара? - Она вернулась к столу и в совершенном отчаянии упала на стул.
   - Получилось! - победно вскричал Тас. Замок громко щелкнул, Тас распахнул
дверь. Из темноты на кендера смотрели белые, холодные глаза призрака.
   - О... привет, - произнес Тас, слегка удивленный. Он не  ожидал,  что  за
дверью кто-то может быть.
   - Закрой!.. Закрой скорее... пока это там!
   - Всего лишь призрак, - бросил через плечо Тас и протянул для приветствия
руку. - Здравствуй, мое имя Тассельхоф Непоседа... О-о, прости, понимаю:  не
имея рук, не  так-то  просто  ответить  пожатием.  Надеюсь,  тебя  не  очень
огорчает их отсутствие... Но я, наверное, чувствовал бы себя некомфортно.  И
тем не менее  рад  знакомству...  Как  твое  имя?  Призрак  не  ответил,  но
бесплотные глаза чуть  приблизились.  В  комнате  стал  явственно  ощущаться
могильный холод. Аша вскочила со стула и отбежала в дальний конец комнаты.
   - Закрой дверь, Тас! Ну пожалуйста... закрой дверь!
   - Все хорошо, Аша, - отозвался  Тас,  невольно  пятясь  перед  призраком.
Прошу тебя...  Мы  только  собрались  уходить...  Немигающие  глаза  яростно
задвигались взад-вперед.
   - Нам пока не уходить? - догадался Тас. Возможно,  призраку  стало  очень
одиноко, и он решил провести часок-другой за приятной  беседой.  -  Ты  ведь
один из бессмертных, не так ли?.. А знаешь ли  ты  властителя  Сота?  Сот  -
рыцарь-призрак, и он мой хороший приятель. В бесплотных  глазах  безошибочно
угадывалась враждебность. Тас вдруг вспомнил: ведь  Сот  подбил  Китиару  на
убийство Даламара. Это значило, что призрачный рыцарь вряд ли пользовался  в
Башне особым уважением.
   - Кхе-кхе... ну не то чтобы приятель, - поправился кендер,  отступив  еще
на шаг-другой. Призрак наступал, и  холод  становился  все  более  ощутимым,
пронизывающим.
   - Скорее его можно назвать просто знакомым, - торопился объяснить Тас.  -
На самом деле он никогда не бывает у меня, не заходит даже на  чашку  чая...
Что  ж,  было  очень  приятно  с