коленчато-согнутым стеблем. Соцветие состоит из  3  или  большего  числа
колосообразных ветвей, отходящих от вершины стеблей,  как  бы  из  одной
точки, пальчато растопыренных  и  нагнутых.  Каждая  ветвь  трехгранная,
усаженная на двух гранях парами колосков, из  которых  один  сидячий,  а
другой с ножкой. Пары на одной  грани  чередуются  с  парами  на  другой
грани;  третья  грань  не  несет  колосков.  Колоски  ланцетные.  Нижняя
колосковая чешуя очень  маленькая,  вторая  в  3  раза  короче  колоска;
третья, равная колоску, с  7  шершавыми  жилками,  обе  цветочные  чешуи
гладкие. Колосковые чешуи обыкновенно  фиолетовые,  цветочные  чешуи  во
время зрелости серо-зеленые.  Зрелый  плод  (зерновка)  не  выпадает  из
чешуй, а весь колосок отпадает. К подроду Echinochloa Beanv, принадлежит
P. Crus Galli L., плоскуха, просянка или мышей,  часто  встречающаяся  в
средней и южной России на огородах и сорных местах.  К  последнему  виду
весьма близок P. frumentaceum Roxb., разводимый в ЮжноУссурийском  крае,
под  названием  бай-цза,  а  также  в  Китае,  Японии  и  Индии.   Крупу
употребляют в пищу. Однолетнее растение со  сплющенным,  голым  стеблем.
Влагалища голые, язычка нет. Пластинки листьев широколинейные, по  краям
остро-шероховатые.  Соцветие  метельчатое.  Метелка  удлиненная,   прямо
стоячая, сильно сжатая, составленная из  нескольких  (до  20)  колосьев.
Колосья  сидячие,  почти  прижатые  к  главной  оси,   густо   усаженные
колосками.  Последние  собраны,  по  2  -  5,  в  кучки,   расположенные
поочередно по двум граням трехгранной оси колоса. При  основании  каждой
кучки и  в  местах  прикрепления  колосьев  находятся  волоски.  Колоски
яйцевидные. Нижняя колосковая чешуя в 2,5 раза короче колоска; вторая  и
третья равны колоску, с реснитчатыми, у второй  5,  у  третьей  5  -  7,
жилками, коротко и редко - волосистые. Цветочные чешуи кожистые,  голые.
Колосковые чешуи темнокрасно-фиолетовые. После  созревания  зерновки  от
оси отделяется весь колосок. К подроду Panicum собственно  относится  P.
miliaceum L., просо, разводимое в южной и средней Европейской России и в
Сибири. Родина П. неизвестна;  вероятно,  оно  происходит  из  восточной
Индии. Однолетнее растение с почти цилиндрическим,  волосистым  стеблем.
Пластинки листьев  широколинейные,  по  краям  острые,  наверху,  как  и
влагалища, покрытые волосками; язычок короткий, реснитчатый. Соцветие  -
метелка, с длинными, голыми, но шершавыми ветвями. Колоски одиночные, на
концах ветвей, яйцевидно-эллиптические.  Нижняя  колосковая  чешуя  с  5
жилками, наполовину  короче  второй;  вторая  с  11  жилками,  столь  же
длинная, как третья; последняя с 13 жилками. Цветочные чешуи ко  времени
созревания твердо-кожистые, различной окраски, белые, желтые, оранжевые,
серые или  темно-каштановые.  Зрелая  зерновка  яйцевидная,  очень  мало
сплюснутая, остается заключенной в цветочные чешуи.  Известно  около  30
сортов проса, из которых в России известны в культуре  19.  Сорта  можно
разделить, прежде всего ,на три группы:  1)  развесистое  просо  (P.  m.
effusum Alf.):  метелка  развесистая  во  все  стороны  (7  сортов);  2)
пониклое просо  (Р.  m.  contractum  Alf.):  метелка  сжатая,  пониклая,
однобочная (10 сортов);  3)  комовое  просо  (Р.  m.  compactum  Kcke.):
метелка короткая, прямая, сжатая, ветви очень укороченные (2  сорта).  В
каждой группе сорта отличаются окраской зерна и метелки.  Последняя  или
соломенно-желтая или  фиолетовая.  К  роду  Panicum  весьма  близок  род
Setaria Beauv., к которому относится  могар  или  итальянское  просо.  О
сортах ср.: F. Kornicke und  Н.  Werner,  "Handbuch  des  Getreidebaues"
(Бонн, 1885); А. Ф. Баталин, "Просовые растения,  разводимые  в  России"
("Земледельческая Газета", 1887, јј33, 34 и 35). В. Тр.
   Что касается сельскохозяйственного значения П., то лишь в центрах его
возделывания оно не лишено важного значения как пищевой  продукт:  здесь
семя его, в обрушенном виде известное в продаже под именем пшена, служит
пищей  для  людей.  Гораздо  реже  П.   перемалывается   в   муку,   для
приготовления  хлеба  или  идет  на  винокурение.  В  Европ.,  а   также
Среднеазиатской  России  разводятся  многочисленные  разновидности  трех
видов П.: собственно П. (P.miliaceum), итальянское П.  (P.  italicum)  и
росичка [P. (Digilaria) sanguinale], причем  наибольшее  значение  имеет
первый вид, который, в отличие от итальянского,  известного  под  именем
бор'а, в общежитии носит название проса.
   I. В Европ. России обыкновенное просо возделывается в более или менее
значительных количествах (из хлебов в  засеваемой  ежегодно  площади  П.
принадлежит шестое место; оно занимает до 2,5 милл. десятин, что в %  со
всей площади возделывания составляет около  3,3%  на  всем  пространстве
черноземной полосы, причем культура этого растения достигает  наибольших
размеров в  губ.  Тамбовской  (11,6%  засеянной  площади),  Астраханской
(10%), Саратовской и Воронежской (по 9,3%), Киевской (9,1%), Самарской и
Земле Войска Донского (от 7,2 до 7,8%). За пределами черноземной  полосы
культура П. лишь в ничтожных размерах встречается в смежных с черноземом
местностях. Далее  к  северу  П.  оказывается  весьма  чувствительным  к
весенним заморозкам.  По  форме  метелки,  сорта  просо  разделяются  на
развесистое,  пониклое  и  комовое  П.   Метелка   чаще   всего   бывает
светло-желтогo или соломенно-желтого  цвета,  реже  темно-фиолетового  и
темно-синего. Окраска семян изменяется также сильно в пределах от  чисто
белого до желтого, темнооражевого и темно-каштанового цвета, но  изредка
бывает  зеленовато-серого,  темносеро-желтого  или  какого-либо  другого
сложного оттенка. По исследованиям А. Ф. Баталина  ("Просовые  растения,
разводимые в России", СПб., 1887) окраска сортов совершенно постоянна  в
потомстве и о переходе одного сорта в другой без скрещивания  невозможно
и думать. Но скрещивание  разных  сортов  происходит  легко,  вследствие
преобладания у П. перекрестного опыления.  К  тому  же,  многие  хозяева
произвольно придают одному и тому же сорту  проса  разные  наименования.
Так, желтое П. называется, смотря по местности, то желтым, то серым,  то
даже белым. В продажу П. поступает  под  именем  пшена,  т.  е.  семени,
лишенного путем обдирки покрывающей его наружной оболочки. Цвет зерна П.
также различен: от ярко-желтого до почти совсем белого. Это свойство  не
наследственно  и  находится  в   зависимости   от   условий   роста;   с
хозяйственной точки зрения оно  очень  важно.  Наиболее  ценится  желтое
пшено с роговым, просвечивающим изломом, которое дает  более  вкусную  и
питательную крупу. П., дающее такое пшено, получается с плотных  залежей
или новей и у хозяев носит название красного пластового;  П,  высеваемое
на старопахатных землях, зовется  серым-мякотным.  По  А.  Ф.  Баталину,
желтизна зерен обуславливается, по всей вероятности, большим содержанием
в  них  азотистых  веществ,  а  по  аналогии  с  пшеницей,  которая  при
тождественных условиях  роста,  заключает  большее  содержание  азота  в
зернах, явление это должно быть поставлено, вероятнее всего, в  связь  с
физическими и химическими свойствами почвы, производящей такие продукты.
Обыкновенное П, - однолетнее яровое растение с  очень  длинным  периодом
вегетации (14 - 16 недель) и большой потребностью в тепле (2050 -  2550ё
C.). Из всех наших злаков это  растение  самое  тепло-  и  светолюбивое.
Почвы оно требует также теплой и сухой, давая хорошие урожаи  на  почвах
песчаных,  песчано-суглинистых  и  перегнойных.  Свежее   удобрение   не
соответствует П., которое поэтому помещают после навоза не ближе второго
места. В севообороте П. следует  после  трав,  пропашных  растений;  при
распашке степей его сеют или по пласту первым или помещают после бахчи и
пшеницы - вторым растением. Главное, что требуется для успешной культуры
П., это - светолюбивость  и  чистота  почвы  от  сорной  растительности.
Последнее требование находит себе объяснение в  медленности  прорастания
П., стебель которого в начале роста не  держится  прямо,  а  ложится  на
землю и  в  таком  положении  легко  заглушается.  Вследствие  сказанной
особенности П., обработка почвы под  него  и  самый  уход  за  растением
несколько разнится от обычных приемов, наиболее простых и несложных  при
посеве П. на залежах, в силу чистоты таких земель от сорных трав.  Здесь
его  сеют  прямо  по  пласту  и  заделывают  бороной.  Мягкие  же  земли
подвергают лишней,  против  обработки  под  остальные  яровые  растения,
вспашке и  по  прошествии  нескольких  дней  после  посева  П.,  который
производится в первых числах, середине или конце мая  и  даже  в  начале
июня, как только семена дадут ростки, следует ломка посева  и  затем,  в
случае появления сорной растительности, прибегают к усиленной  частой  и
безотлагательной полке.  С  другой  стороны,  П.  для  своего  успешного
произрастания требует меньшего  количества  влаги,  чем  другие  хлебные
растения, и в засушливые годы выручает хозяев,  принося  хороший  урожай
зерна и доставляя много соломы,  годной  на  корм  животным.  В  полевой
культуре  степей  П.   одно   из   растений,   представляющее   наиболее
вероятностей на удачу урожая. В большинстве случаев у нас  П.  сеется  в
разброс; однако, возможно возделывание П. рядами (с расстоянием  от  1/4
до 1/2 арш. и даже более); применение  такого  посева  должно  облегчить
борьбу с сорными травами, не говоря уже о меньшей трате семян (2 пд.  на
дес. в первом, 1 пд. - при втором способе). Просяным  полям  вредят  еще
головня (Ustilago destruens) и  кукурузный  мотылек  (Воtis  nubilalis).
Уборка  П.  падает  главным  образом  на  середину  августа,   снимается
обыкновенно косой; серпом  убирают  только  высоко-  и  толстостебельные
сорта; снопы вяжутся и укладываются в крестце. К молотьбе по возможности
прибегают вскоре после жатвы. П., посеянное после бахчи, дает в  среднем
14 - 18 четв., урожай его в хорошие  годы  поднимается  до  25  четв.  и
опускается реже других хлебов до 2 - 3 четв.  В  среднем  нужно  считать
около 50
   -  60  пд.  на  дес.;  в  Зап.  Европе  нередко  получается   двойное
количество. В некоторых странах П. скашивают в цвету  на  сено,  которое
считается хорошим кормом для лошадей; у  нас  его  заменяет  могар  .  К
сказанному о могаре (Panicum germanicum) следует добавить, что из  семян
этого злака в небольшом количестве готовится крупа, которую на ЮЗ России
считают мало уступающей пшенной. Семена могара  также  перемалываются  в
дерть, которая идет на корм рабочим лошадям и скоту, первым на две  дачи
по 6 фн., вторым по 3 фн., и по своей питательности не уступает хорошему
овсу. В Туркестане  могар  стоит  на  ряду  с  П.,  которое  из  местных
колосовых растений имеет наибольшее значение. Семена могара  толкутся  в
деревянной  ступе  и  идут  на  приготовление  различных   неприхотливых
киргизских кушаний. Ср. Р. Михеев, "Могар и его возделывание" ("Сельское
Хоз.  и  Лесоводство",  май,  1897),  А.  Шахназаров,  "Очерк  сельского
хозяйства Туркестанского края" (ib., 1898 г., ј 2).
   II. Итальянское П" иначе султанское или соловчатое П., известно  чаще
под названием бора, гоми, кунак, ку-цза. Оно возделывается  как  хлебное
растение, подобно обыкновенному П., ради зерен, из которых делают  крупу
или муку (в Туркестане из нее гонят водку - бузу), или, подобно  могару,
разводится на корм скоту. Легко мирится с засухой,  но  чувствительно  к
заморозкам. У нас преимущественно разводится в  небольшом  количестве  в
Крыму и Бессарабии, а а большом размере в Закавказье, Туркестане и южной
Сибири. В Закавказье получают с десятины, засеянной бором, от 180 до 400
пд. зерна и от 400 до 700  пд.  соломы,  ценимой  как  хорошее  кормовое
средство и превосходящей по своей питательности солому ячменную, овсяную
и просяную.
   Г. Клюсс.
   Прострация - часто употребляемый в  медицине  термин,  выражающий,  с
одной стороны, сильный упадок физических сил, как,  напр.,  при  тяжелых
болезнях, с другой - недостаточность функций растительных органов  тела.
Подобное  состояние,  осложненное  упадком  или  исчезанием  психической
деятельности, выражает всегда чрезвычайно  опасное  состояние  больного,
требующее немедленного подъема его сил.
   Г. М. Г.
   Просфора (от proV  и  jerw,  prosjora  -  приносимое)-так  назывались
приношения из хлеба, вина и др., с которыми верные в древности приходили
в храм к литургии и часть которых служила  для  таинства  евхаристии,  а
остатки-для "вечерей любви", устраивавшихся сначала вслед за  литургией.
После того, как вечери любви были обособлены от литургии, П.  называются
специально хлеб, употребляемый для совершения евхаристии.  С  древнейших
времен,  этот  хлеб,  нарочито  приготовляемый,  имеет  форму  несколько
сплюснутого кружка, род небольшой толстой лепешки, с  оттиснутым  сверху
изображением креста. Такой вид П. имела уже в IV в., о чем ясно  говорит
Епифаний Кипрский. Север  Александрийский  называет  просфоры  кружками,
автор "Разговоров", изданных под именем  св.  Цезария,  выражается,  что
тело И. Христа, его органы и члены;  находятся  на  небе,  а  на  алтаре
имеется - "круг". Григорий Вед. называет эти хлебы  коронами.  Сурий,  в
жизнеописании св. Отлиара (VIII в.), говорит, что когда  открыли  могилу
этого святого, то нашли у  него  под  головою  маленькие  хлебы  в  виде
кружков (panis rotularis). О церкви восточной также известно, что в  ней
П. имела вид кружка с изображением креста. У сирийцев и  египтян  печать
евхаристийного хлеба представляла нисколько больших (по средине) и много
маленьких изображений креста в форме  decussata-X,  нередко  с  надписью
кругом agioV iscuroVa. Такие же  изображения  встречаются  сначала  и  в
западной церкви- с крестами + и X. Были приносимы евхаристийные хлебы  с
печатью приносившего лица. В нынешнем столетии в  катакомбах  Рима  была
найдена (Rossi, Bullet,  1865  г.)  печать  назначенная,  судя  по  всем
данным, для оттисков на евхаристийных хлебах:  на  ней  значатся  слова:
Eulogia Euporiw (Евпорий - имя приносителя). На Западе очень рано  стали
заботиться о том,  чтобы  евхаристийные  хлебы  были  возможно  меньшого
объема. Один из соборов толедских уже узаконяет mоdica oblata. Для  этой
цели, по словам Мабильона ("De azymo"), была изобретена еще до XII  века
где-то на Западе железная машинка, дававшая определенный  размер  и  вид
евхаристийному хлебу, доведенному в течение  времени  до  вида  нынешних
католических облаток. Такая операция возможна  была  только  над  хлебом
пресным (опресники), но не над квасным, подымающимся и увеличивающимся в
объеме во время печения, почему  она  и  не  могла  распространиться  на
Востоке, где евхаристийный хлеб употреблялся только квасный. Имея  везде
вид круга, евхаристийный  хлеб  отличался  в  разных  местах  различными
деталями фермы, почему арльский собор (еще в VI  в.)  постановил,  чтобы
внешний видь  евхаристийного  хлеба  был  совершенно  одинаков  во  всех
церквах целой провинции. Изготовлением облаток для евхаристии на  Западе
занимались монахи в м-рях, при пении свящ. песней.  Это  производство  в
XIV в. описано подробно у Мартена ("De antiquis mouachor. ritibus".  II,
8). У Сирмонда  ("Disquisitio  de  azymo",  П.,  1651)  собраны  образцы
печатей на евхаристийных хлебах у греков, сирийцев, александрийцев  и  в
западных церквах. В православной церкви просфора ныне  состоит  из  двух
наложенных один  на  другой  кружков,  из  которых  на  верхнем  имеется
упомянутая выше древнейшая печать, изображающая четырехконечный крест. В
виде исключения, высшею властью разрешается некоторым  церквам  особенно
монастырям, иметь печати для просфор с другими изображениями, например с
изображениями святого монастыря или праздника, в честь которого сооружен
храм (Преображенский всей гвардии собор в СПб. имеет для просфор  печать
с изображением  Преображения  Господня  и  т.  п.).  Для  единоверческих
церквей дозволена печать с осьмиконечным крестом. Просфоры  должны  быть
изготовляемы из лучшей пшеничной (а отнюдь не другой  какой-либо)  муки,
замешаны на чистой воде, а не на молоке, без всякой примеси,  не  должны
быть помазываемы чем-либо, напр. маслом или яйцами, должны быть  сделаны
из квасного теста,  а  не  из  пресного;  чтобы  не  были  черствые  или
"зацвелые", т. е. начавшие плесневеть. Для прихожан,  желающих  принести
от себя просфору на проскомидию о здравии или молитве о  своих  присных,
просфоры продаются в церкви же перед литургией.
   Н. Б-е.
   Протагор из  Абдеры  (480-411)-  один  из  главнейших  софистов.  Для
успешности практических занятий риторикой, составлявшей для него, как  и
для всех софистов, главную задачу, он считал необходимым и теоретическое
изучение языка, и мышления.  В  своих  не  дошедших  до  нас  книгах  по
грамматике он  разбирал  вопросы  о  надлежащем  употреблении  различных
элементов и форм речи, а в соч. по логике, если верить сообщению Диогена
Лаэрэтя (IX кн.), он первый исследовал способы  доказательств.  Впрочем.
по  свидетельству  Аристотеля  (Rhetor.  П.)  цель  всех  этих  изучений
состояла в том, чтобы "худшее рассуждение сделать  лучшим".  Такая  цель
имела принципиальное оправдание в субъективизме  П.,  выраженном  в  его
знаменитой формуле; что "человек (в смысле каждого лица) есть мера  всех
вещей - сущих в их бытии и несущих в их небытии". Для обоснования такого
принципа Н. примыкает к философии Гераклита, указывавшего на непрерывную
подвижность или текучесть всего существующего.  В  действительности  нет
никаких пребывающих вещей и постоянных определенных  свойств;  а  только
безостановочное движение и изменение. Те ощущения, в которых нам  дается
все для нас существующее и вне которых мы ничего  не  знаем,  суть  лишь
моменты встречи  двух  движений:  от  ощущаемого  и  от  ощущающего.  Из
различия в скорости этих движений  происходят  различия  и  в  качествах
ощущений, а следовательно, и все разнообразное содержание душевной жизни
и внешнего мира, ибо как душа сводится всецело к ощущениям;  так  и  все
вещи  дают  нам  о  себе  знать  лишь  в  ощущении  как   действительном
соотношении внешнего движения с внутренним. Если таким образом ничто нам
доступное не существует само по себе, то нет смысла говорить  и  о  том,
что хорошо, или справедливо само по себе. Противоречащее этому  указание
П., что правда и стыд суть общий дар богов, которым снабжены  все  люди,
имело, очевидно, лишь риторический характер. Более серьезно и согласно с
точкою зрения П.  его  заявление,  что  он  ничего  не  знает  о  богах,
приводимая же им  причина  этого  незнания:  "по  неясности  предмета  и
краткости человеческой жизни" - имеет опять житейски-разговорный,  а  не
философский   характер.   Учение   П.    вдвойне    неудовлетворительно:
принципиальное  отрицание  всего,  кроме  единичных   или   моментальных
чувственных состояний в их данной наличности, во-первых, не проведено до
конца теоретически,  оставлены  несогласные  с  принципом  догматические
понятия внешнего движения, как чего-то объективно существующего, затем -
воспринимающего,  или  ощущающего  субъекта,  а  также  тех  чувственных
органов, от которых идет другое движение навстречу  внешнему,  -все  это
величины постоянные, обуславливающие собою данные  наличные  чувственные
состояния, но не сводимые на них без логического  остатка;  а  с  другой
стороны принцип чувственной наличности, очевидно, не  дает  основания  и
объяснения ни для какой связной и систематической деятельности, хотя  бы
такой, которою занимались софисты, ибо всякая такая деятельность,  кроме
пребывающего  единства  сознания,  заключает   в   себе   еще   свойства
предусмотрительности  и  целесообразности,  не  сводимые  к   наличности
чувственных процессов.  П.,  занимаясь  за  плату  публичным  и  частным
преподавание