нию моск. княжества. П. умер в 1326 г. Церковь причислила  его  к
лику святых; память его чествуется 21 декабря.
   Н. В - ко.
   Петр I Алексеевич Великий - первый император  всероссийский,  родился
30 мая 1672 года, от второго брака царя Алексея Михайловича  с  Натальей
Кирилловной Нарышкиной, воспитанницей боярина А.  С.  Матвеева.  Вопреки
легендарным рассказам Крекшина, обучение  малолетнего  П.  шло  довольно
медленно. Предание заставляет трехлетнего ребенка  рапортовать  отцу,  в
чине полковника; в действительности, двух с половиной лет он еще не  был
отнят от груди. Мы не знаем, когда началось обучение его грамоте  Н.  М.
Зотовым, но известно, что в 1683 г. П. еще не кончил учиться азбуке.  До
конца жизни он продолжал игнорировать грамматику и орфографию. В детстве
он знакомится с "экзерцициями солдатского строя" и перенимает  искусство
бить в барабан; этим и ограничиваются его военные  познания  до  военных
упражнений в с. Воробьеве (1683). Осенью этого  года  П.  еще  играет  в
деревянных коней. Все это  не  выходило  из  шаблона  тогдашних  обычных
"потех"  царской  семьи.  Отклонения  начинаются   лишь   тогда,   когда
политические обстоятельства выбрасывают П. из  колеи.  Со  смертью  царя
Федора Алексеевича, глухая борьба Милославских и Нарышкиных переходит  в
открытое  столкновение.  27  апреля  толпа,  собравшаяся  перед  красным
крыльцом Кремлевского дворца, выкрикнула царем П., обойдя  его  старшего
брата Иоанна; 15 мая, на том же крыльце, П. стоял перед  другой  толпой,
сбросившей  Матвеева  и  Долгорукого  на   стрелецкие   копья.   Легенда
изображает П. спокойным в этот день бунта;  вероятнее,  что  впечатление
было сильное и что отсюда ведут начало и известная нервность  П.  и  его
ненависть  к  стрельцам.  Через  неделю  после  начала  бунта  (23  мая)
победители потребовали от правительства, чтобы царями были назначены оба
брата; еще неделю спустя (29-го), по  новому  требованию  стрельцов,  за
молодостью  царей  правление  вручено  было  царевне  Софье.  Партия  П.
отстранена была от всякого  участия  в  государственных  делах;  Наталья
Кирилловна во все время регентства Софьи  приезжала  в  Москву  лишь  на
несколько зимних месяцев, проводя остальное время  в  подмосковном  селе
Преображенском. Около молодого двора группировалась  значительная  часть
знатных  фамилий,  не  решавшихся  связать  свою  судьбу   с   временным
правительством  Софьи.  Предоставленный   самому   себе,   П.   отучился
переносить какие-либо стеснения, отказывать себе в исполнении какого  бы
то ни было желания. Царица Наталья, женщина "ума малого",  по  выражению
ее родственника кн. Куракина, заботилась,  повидимому,  исключительно  о
физической стороне воспитания своего сына. С самого начала мы  видим  П.
окруженным "молодыми  ребятами,  народу  простого"  и  "молодыми  людьми
первых домов"; первые, в конце концов, взяли верх, а  "знатные  персоны"
были отдалены. Весьма вероятно что и простые, и знатные приятели детских
игр П. одинаково заслуживали кличку "озорников",  данную  им  Софьей.  В
1683-1685  г.  из  приятелей  и  добровольцев  организуются  два  полка,
поселенные в селах Преображенском и соседнем Семеновском. Мало помалу  в
П. развивается интерес к технической стороне военного дела,  заставивший
его  искать  новых  учителей  и   новых   познаний.   "Для   математики,
фортификации, токарного мастерства и огней артифициальных" является  при
П. учитель-иностранец, Франц  Тиммерман.  Сохранившиеся  (от  1688  г.?)
учебные тетради П. свидетельствуют о  настойчивых  его  усилиях  усвоить
прикладную  сторону  арифметической,  астрономической  и  артиллерийской
премудрости;  те  же  тетради  показывают,  что  основания   всей   этой
премудрости так и остались для П.  тайной.  Зато  токарное  искусство  и
пиротехника всегда были любимыми занятиями П.  Единственным  крупным,  и
неудачным, вмешательством матери в личную жизнь юноши была женитьба  его
на Е. Ф. Лопухиной, 27 января 1689 г., раньше достижения Петром 17  лет.
Это была, впрочем, скорее политическая, чем педагогическая  мера.  Софья
женила царя Иоанна тоже тотчас  по  достижении  17-ти  лет;  но  у  него
рождались только дочери.  Самый  выбор  невесты  для  П.  был  продуктом
партийной борьбы: знатные  приверженцы  его  матери  предлагали  невесту
княжеского рода, но победили Нарышкины, с Тих. Стрешневым  во  главе,  и
выбрана была дочь мелкопоместного дворянина. Вслед за ней потянулись  ко
двору многочисленные родственники ("более 30 персон", говорит  Куракин).
Такая  масса  новых  искателей  мест,  не  знавших,  притом,  "обращения
дворового", вызвала против Лопухиных общее раздражение при дворе; царица
Наталья скоро "невестку свою возненавидела  и  желала  больше  видеть  с
мужем ее в несогласии, нежели в любви"  (Куракин).  Этим,  также  как  и
несходством характеров, объясняется, что "изрядная  любовь"  П.  к  жене
"продолжилась разве токмо год", а затем П.  стал  предпочитать  семейной
жизни - походную, в полковой избе Преображенского полка.  Новое  занятие
судостроение - отвлекло его еще дальше; с Яузы он переселился со  своими
кораблями на Переяславское озеро,  и  весело  проводил  там  время  даже
зимой. Участие П.  в  государственных  делах  ограничивалось,  во  время
регентства Софьи, присутствием при  торжественных  церемониях.  По  мере
того, как П. подрастал и расширял свои военные  забавы,  Софья  начинала
все более тревожиться за свою власть  и  стала  принимать  меры  для  ее
сохранения. В ночь на 8 августа 1689 г. П. был разбужен в Преображенском
стрельцами, принесшими весть о действительной или  мнимой  опасности  со
стороны Кремля. П. бежал к Троице; его приверженцы распорядились созвать
дворянское ополчение, потребовали к  себе  начальников  и  депутатов  от
московских войск и учинили короткую расправу  с  главными  приверженцами
Софьи. Софья была поселена в монастыре, Иоанн  правил  лишь  номинально;
фактически власть перешла к партии П. На первых порах, однако,  "царское
величество оставил свое правление матери своей, а сам препровождал время
свое  в  забавах   экзерциций   военных".   Правление   царицы   Натальи
представлялось  современникам  эпохой  реакции   против   реформационных
стремлений Софьи. П. воспользовался переменой  своего  положения  только
для того, чтобы расширить до грандиозных размеров свои увеселения.  Так,
маневры новых полков  кончились  в  1694  г.  Кожуховскими  походами,  в
которых "царь  Федор  Плешбурский  (Ромодановский)  разбил  "царя  Ивана
Семеновского" (Бутурлина), оставив на поле потешной битвы  24  настоящих
убитых и  50  раненых.  Расширение  морских  забав  побудило  П.  дважды
совершить путешествие на Белое море,  причем  он  подвергался  серьезной
опасности во время поездки на Соловецкие острова. За  эти  годы  центром
разгульной жизни П.  становится  дом  нового  его  любимца,  Лефорта,  в
Немецкой слободе. "Тут началось дебошство,  пьянство  так  великое,  что
невозможно описать, что по три дни, запершись в том доме, бывали пьяны и
что многим случалось оттого и умирать"  (Куракин).  В  доме  Лефорта  П.
"начал с дамами иноземскими обходиться и амур начал первый быть к  одной
дочери  купеческой".  "С  практики",  на  балах  Лефорта,  П.  "научился
танцевать  по-польски";  сын  датского  комиссара  Бутенант   учил   его
фехтованию и верховой езде, голландец  Виниус  -  практике  голландского
языка; во  время  поездки  в  Архангельск  П.  переоделся  в  матросский
голландский костюм. Параллельно с этим усвоением  европейской  внешности
шло  быстрое  разрушение  старого  придворного  этикета;   выходили   из
употребления  торжественные  выходы  в   соборную   церковь,   публичные
аудиенции и другие "дворовые церемонии". "Ругательства знатным персонам"
от  царских  любимцев  и  придворных  шутов,  также  как  и   учреждение
"всешутейшего и всепьянейшего собора", берут свое начало в той же эпохе.
В 1694 г. умерла мать П. Хотя теперь П. "сам  понужден  был  вступить  в
управление, однако ж труда того не хотел понести и  оставил  все  своего
государства правление - министрам  своим"  (Куракин).  Ему  было  трудно
отказаться от той  свободы,  к  которой  его  приучили  годы  невольного
удаления от дел; и впоследствии он не любил связывать себя  официальными
обязанностями,   поручая   их   другим   лицам   (напр.    "князю-кесарю
Ромодановскому, перед которым П. играет  роль  верноподданного),  а  сам
оставаясь на  втором  плане.  Правительственная  машина  в  первые  годы
собственного правления П. продолжает идти своим ходом; П. вмешивается  в
этот ход лишь тогда и  постольку,  когда  и  поскольку  это  оказывается
необходимым для  его  военно-морских  забав.  Очень  скоро,  однако  же,
"младенческое играние" в солдаты  и  корабли  приводит  П.  к  серьезным
затруднениям, для устранения которых оказывается необходимым существенно
потревожить старый государственный порядок.  "Шутили  под  Кожуховым,  а
теперь под Азов играть едем" - так сообщает  Петр  Ф.  М.  Апраксину,  в
начале 1695 г. об Азовском походе. Уже в предыдущем году, познакомившись
с неудобствами Белого моря, П. начал думать о перенесении своих  морских
занятий на какое-нибудь другое море. Он  колебался  между  Балтийским  и
Каспийским; ход русской  дипломатии  побудил  его  предпочесть  войну  с
Турцией и Крымом, и тайной целью похода назначен был Азов - первый шаг к
выходу в Черное море.
   Шутливый тон скоро исчезает; письма П. становятся лаконичнее, по мере
того,  как  обнаруживается  неподготовленность  войска  и  генералов   к
серьезными действиям. Неудача первого похода заставляет П. сделать новые
усилия. Флотилия, построенная на  Воронеже,  оказывается,  однако,  мало
пригодной для  военных  действий;  выписанные  П.  иностранные  инженеры
опаздывают; Азов сдается в 1696 г. "на договор, а не военным промыслом".
П. шумно празднует победу, но хорошо чувствует незначительность успеха и
недостаточность  сил  для  продолжения  борьбы.  Он  предлагает   боярам
схватить "фортуну за власы" и изыскать  средства  для  постройки  флота,
чтобы продолжать войну с "неверными" на море. Бояре возложили  постройку
кораблей на "кумпанства" светских и духовных землевладельцев, имевших не
меньше 100 дворов; остальное население должно  было  помогать  деньгами.
Построенные "кумпанствами" корабли оказались позднее никуда не  годными,
и весь этот первый флот, стоивший населению  около  900  тыс.  тогдашних
рублей,  не  мог  быть  употреблен  ни  для  каких  практических  целей.
Одновременно с устройством "кумпанств" и в виду той же цели, т. е. войны
с Турцией, решено было снарядить посольство за границу, для  закрепления
союза  против  "неверных".  "Бомбардир"  в  начале  азовского  похода  и
"капитан"  в  конце,  П.  теперь  примыкает  к  посольству  в   качестве
"волонтера   Петра   Михайлова",    с    целью    ближайшего    изучения
кораблестроения. 9 марта 1697  г.  посольство  двинулось  из  Москвы,  с
намерением  посетить  Вену,  королей  английского  и   датского,   папу,
голландские  штаты,  курфюрста  бранденбургского   и   Венецию.   Первые
заграничный впечатления П.  были,  по  его  выражению,  "мало  приятны":
рижский комендант Дальберг слишком буквально понял инкогнито царя  и  не
позволил ему осмотреть укрепления: поздние П. сделал из этого  инцидента
casus belli. Пышная встреча в Митаве  и  дружественный  прием  курфюрста
бранденбургского в Кенигсберге поправили дело. Из  Кольберга  П.  поехал
вперед, морем, на Любек и Гамбург, стремясь скорее достигнуть своей цели
- второстепенной голландской верфи в Саардаме, рекомендованной ему одним
из московских знакомцев. Здесь  П.  пробыл  8  дней,  удивляя  население
маленького городка своим экстравагантным поведением. Посольство  прибыло
в Амстердам в средине августа и осталось там до  средины  мая  1698  г.,
хотя переговоры были кончены уже в ноябре 1697 г. В январе  1698  г.  П.
поехал в Англию для расширения своих морских познаний  и  оставался  там
три с половиной месяца, работая преимущественно на  верфи  в  Дептфорде.
Главная цель посольства не была достигнута,  так  как  штаты  решительно
отказались помогать России в войне с Турцией; за то П.  употребил  время
пребывания в Голландии и в  Англии  для  приобретения  новых  знаний,  а
посольство  занималось  закупками  оружия  и  всевозможных   корабельных
припасов;  наймом  моряков,  ремесленников  и  т.  п.   На   европейских
наблюдателей   П.   произвел   впечатление    любознательного    дикаря,
заинтересованного  преимущественно  ремеслами,  прикладными  знаниями  и
всевозможными диковинками и недостаточно развитого, чтобы интересоваться
существенными чертами европейской политической и культурной  жизни.  Его
изображают человеком  крайне  вспыльчивым  и  нервным,  быстро  меняющим
настроение и планы и не умеющим владеть собой в минуты  гнева,  особенно
под влиянием вина. Обратный путь посольства лежал через Вену. П. испытал
здесь новую дипломатическую неудачу, так как Европа готовилась  к  войне
за испанское наследство и хлопотала о примирении Австрии с Турцией, а не
о войне между  ними.  Стесненный  в  своих  привычках  строгим  этикетом
венского двора, не находя и  новых  приманок  для  любознательности,  П.
спешил покинуть Вену для Венеции, где надеялся изучить  строение  галер.
Известие о стрелецком бунте вызвало его в Россию;  по  дороге  он  успел
лишь повидаться с польским королем Августом (в м. Раве), и здесь;  среди
трехдневного  непрерывного  веселья,  мелькнула  первая  идея   заменить
неудавшийся план союза против турок другим планом,  предметом  которого,
взамен ускользнувшего из рук Черного моря, было  бы  Балтийское.  Прежде
всего предстояло покончить с стрельцами и  со  старым  порядком  вообще.
Прямо с дороги, не повидавшись с семьей, П. проехал к Анне  Монс,  потом
на свой Преображенский двор. На следующее утро, 26 августа 1698  г.,  он
собственноручно начал стричь бороды  у  первых  сановников  государства.
Стрельцы  были  уже  разбиты  Шеиным  под  Воскресенским  монастырем   и
зачинщики бунта наказаны. П.  возобновил  следствие  о  бунте,  стараясь
отыскать следы влияния на стрельцов царевны Софьи. Найдя  доказательства
скорее взаимных симпатий, чем определенных планов и действий, П. тем  не
менее заставил постричься Софью и ее сестру Марфу. Этим же  моментом  П.
воспользовался, чтобы насильственно постричь свою жену, не  обвинявшуюся
ни в какой прикосновенности к бунту. Брат царя, Иоанн, умер еще  в  1696
г.; никакие связи со старым не сдерживают больше П., и  он  предается  с
своими новыми любимцами,  среди  которых  выдвигается  на  первое  место
Меншиков, какой-то непрерывной вакханалии, картину которой рисует  Корб.
Пиры и попойки сменяются казнями, в которых царь сам играет иногда  роль
палача; с конца сентября по конец октября 1698  г.  было  казнено  более
тысячи стрельцов. В феврале 1699 г.  опять  казнили  стрельцов  сотнями.
Московское стрелецкое войско прекратило свое существование. Указ 20 дек.
1699 г. о новом летосчислении формально  провел  черту  между  старым  и
новым временем. 11 ноября 1699 г.  был  заключен  между  П.  и  Августом
тайный договор, которым П. обязывался вступить в Ингрию и Карелию тотчас
по заключении мира с Турцией, не  позже  апреля  1700  г.;  Лифляндию  и
Эстляндию, согласно плану  Паткуля,  Август  предоставлял  себе.  Мир  с
Турцией удалось заключить лишь в августе. Этим  промежутком  времени  П.
воспользовался  для  создания  новой  армии,  так  как  "по   распущении
стрельцов никакой пехоты cие государство не имело". 17  ноября  1699  г.
был объявлен набор новых 27 полков, разделенных на 3 дивизии,  во  главе
которых  стали  командиры  полков   Преображенского,   Лефортовского   и
Бутырского.  Первые  две  дивизии  (Головина  и   Вейде)   были   вполне
сформированы к середине  июня  1700  г.;  вместе  с  некоторыми  другими
войсками, всего до 40 тыс., они были  двинуты  в  шведские  пределы,  на
другой  день  по  обнародовании  мира  с   Турцией   (19   августа).   К
неудовольствию союзников, П. направил свои войска к Нарве, взяв  которую
он мог угрожать Лифляндии и Эстляндии. Только к  концу  сентября  войска
собрались у Нарвы; только в конце октября был открыт  огонь  по  городу.
Карл XII успел за это время покончить  с  Данией  и  неожиданно  для  П.
высадился в Эстляндии. Ночью с 17 на 18 ноября русские узнали, что  Карл
XII приближается к Нарве.  П.  уехал  из  лагеря,  оставив  командование
принцу  де  Круа,  незнакомому  с  солдатами  и  неизвестному  им  -   и
восьмитысячная армия Карла XII, усталая и голодная, разбила без  всякого
труда сорокатысячное войско П. Надежды, возбужденные в  П.  путешествием
по  Европе,  сменяются  разочарованием.  Карл  XII  не  считает   нужным
преследовать далее такого слабого противника и обращается против Польши.
Сам П. характеризует свое впечатление  словами:  "тогда  неволя  леность
отогнала  и  ко  трудолюбию  и  искусству  день   и   ночь   принудила".
Действительно,   с   этого   момента   П.   преображается.   Потребность
деятельности  остается  прежняя,  но  она  находит  себе  иное,   лучшее
приложение; все помыслы  П.  устремлены  теперь  на  то,  чтобы  одолеть
соперника и укрепиться на Балтийском море. За  восемь  лет  он  набирает
около 200000 солдат и, не  смотря  на  потери  от  войны  и  от  военных
порядков, доводит численность армии с 40  до  100  тыс.  Стоимость  этой
армии обходится ему в 1709 г. почти вдвое дороже, чем в 1701 г.: 1810000
р. вместо 982000. За первые 6  лет  войны  уплачено  было,  сверх  того;
субсидий королю польскому около полутора миллиона. Если  прибавить  сюда
расходы на флот, на  артиллерию,  на  содержание  дипломатов,  то  общий
расход, вызванный войной, окажется 2,3 милл. в 1701 г., 2,7 милл. в 1706
г. и 3,2 милд. в 1710 г. Уже первая из этих цифр была слишком  велика  в
сравнении с теми средствами,  которые  до  П.  доставлялись  государству
населением  (около  11/2  милл.).  Надо   было   искать   дополнительных
источников дохода. На первое время П. мало заботится об  этом  и  просто
берет для своих целей из старых государственных учреждений -  не  только
их свободные остатки, но даже  и  те  их  суммы,  которые  расходовались
прежде  на  другое  назначение;  этим  расстраивается   правильный   ход
государственной машины. И все-таки  крупные  статьи  новых  расходов  не
могли покрываться старыми средствами, и П. для каждой из  них  принужден
был создать особый государственный налог. Армия содержалась  из  главных
доходов государства - таможенных и кабацких пошлин, сбор которых передан
был  в  новое  центральное  учреждение,  ратушу.  Для  содержания  новой
кавалерии, набранной в  1701  г.,  понадобилось  назначить  новый  налог
("драгунские  деньги");  точно  также   -   и   на   поддержание   флота
("корабельные"). Потом сюда присоединяется налог на  содержание  рабочих
для постройки Петербурга, "рекрутные",  "подводные";  а  когда  все  эти
налоги становятся уже привычными и сливаются в  общую  сумму  постоянных
("окладных"), к ним присоединяются новые экстренные сборы  ("запросные",
"неокладные").  И  этих  прямых   налогов,   однако,   скоро   оказалось
недостаточно,  тем  более,  что  собирались  они  довольно  медленно   и
значительная часть оставалась в недоимке. Рядом  с  ними  придумывались,
поэтому, другие источники дохода. Самая  ранняя  выдумка  этого  рода  -
введенная по совету Курбатова гербовая бумага - не дала  ожидавшихся  от
ее  барышей.  Тем  большее  значение  имела  порча  монеты.  Перечеканка
серебряной монеты в монету низшего достоинства, но  прежней  номинальной
цены, дала по 946 тыс. в первые 3  года  (1701-03),  по  313  тыс.  -  в
следующие три; отсюда были выплачены иностранные субсидии. Однако, скоро
весь металл был переделан в новую монету, а  стоимость  ее  в  обращении
упала на полови