лезная   монета   и
запрещалось частным лицам иметь  у  себя  золото  и  серебро.  Созданные
завоеванием условия отразились, наконец, и на политическом  развитии  С.
Устройство С. в древнейший период было  таким  же,  как  и  в  остальных
греческих государствах и в существенных чертах, совпадало с изображенным
в гомеровских поэмах. Спартиаты делились на  родовые  филы  (числом  3),
подобно  другим   грекам.   Впоследствии   рядом   с   ними   появляются
территориальные филы, подразделяющаяся на обы. Этих фил было 5  (Питана,
Лимны, Мезоя, Киносура, Дима) и к ним, по-видимому, перешли политические
функции. Управление находилось в руках царя, которому помогала  герусия,
т. е.  совет  старейшин,  назначавшихся  первоначально  царем.  Народное
собрание не  имело  значения.  Первым  существенным  нововведением  было
установление двойственной  царской  власти.  Проследить  обстоятельства,
обусловившие  и,  сопровождавшие  этот  переворот,  мы  не   можем,   за
недостатком  данных.  Все  ученые   отвергают   традиционное   греческое
объяснение этого факта, но общепризнанного научного объяснения  его  нет
до сих пор. Одни объясняли двойственность царской власти, как  следствие
синойкизма двух общин (ахейской и дорийской; по  Гильберту,  даже  трех:
дорической, ахейской и минийской), другие, отвергая  племенное  различие
спартанских царских фамилий, думают, что второй царь  поставлен  был  во
время политической борьбы для ограничения власти  представителей  старой
династии Агиадов, следовательно, видят в этом факт, отчасти  аналогичный
тем изменениям, какие переживала царская власть и в других местах, напр.
в Афинах. Как бы то ни было, но несомненно, что  двойственность  царской
власти повела к сильному ограничению ее  значения.  Мы  имеем  основания
предположить наличность в С. сильной  политической  борьбы  уже  в  VIII
веке, а может быть  и  ранее.  Отголоском  ее  является  так  называемая
Ликургова  ретра:  "Воздвигнувши  храм  Зевсу  Селланийскому   и   Афине
Селланийской, установивши деление на филы и обы, поставивши  герусию  из
тридцати с архагетами  (царями),  время  от  времени  созывать  народное
собрание (апеллу) между Бабикой и Кнакионом (по Гильберту, реки  Энус  и
Тиаза), так вносить  (в  апеллу  предложения)  и  отклонять  (апелле  не
нравящиеся  ей  проекты),  у  народа  же  быть  власти  и  силе".  Ретра
объяснялась очень различно. Гильберт видел  в  ней  договор  синойкизма,
другие договор, запечатлевши ограничение царской  власти  аристократией,
некоторые же вовсе не признают ретру  документом  и  видят  в  ней  лишь
составленное   поздно   (около    400    г.)    "изображение    древнего
государственного устройства С. в форме изречения оракула"(Э.  Мейер).  С
последним взглядом нельзя согласиться,  тем  более,  что  мы  имеем  еще
древний пересказ этого документа в стихах. Автором последнего  считается
Тиртей, спартанский поэт VII в., принимавший  участие  во  2  мессенской
войне. Кажется, есть основание утверждать, что ретра и  прибавка  к  ней
Полидора и Феопомпа отражают борьбу между  царской  властью  и  народом,
борьбу,  сосредоточившуюся  около  вопроса  о  правах  апеллы.  На   это
указывает грамматическая форма ретры, в которой три главных  предложения
касаются народного собрания, а все предшествующие постановления изложены
в форме придаточных предложений.  Апеллы  же  касается  и  приписываемая
царям Полидору и Феопомпу (героям  1-ой  мессенской  войны)  прибавка  к
ретре: "Если же народ примет кривое решение (буквально "криво выберет"),
то геронтам и царям  воспротивиться  (т.е.  отменить  народное  решение,
которое они признают "кривым"). В ретре мы видим победу массы начинающих
сознавать свою силу  "равных"  спартиатов.  Но  продолжительная  внешняя
борьба (с Мессенией) привела к усилению значения  царей,  являвшихся  во
время войны полновластными  повелителями,  и  это  усиление  нашло  себе
выражение в прибавке к ретре, сделанной победоносными царями Полидором и
Феопомпом. Тот же факт, т.е.  борьбу  между  общиной  равных  и  царской
властью, отражает на себе и история важнейшего спартанского  учреждения,
эфората. Относительно происхождения эфората в древности преобладали  два
взгляда. По одному, создание его, как  и  всех  спартанских  учреждений,
относилось к деятельности  мудрого  законодателя  Ликурга,  по  другому,
более  достоверному,  эфорат  появился  при  цари  Феопомпе   во   время
мессенской войны. Эфор сначала был, вероятно, один и  назначался  царями
для замещения их в судебной деятельности. Это было необходимо вследствие
увеличения  государства   и   количества   дел,   а   также   вследствие
продолжительных отсутствий царей во время войны. Эфоры  были  судьями  в
гражданских  дедах  (уголовные  разбирались  геронтами)  и  имели  право
полицейского надзора. Постепенно эфорат освобождается от зависимости  от
царей и даже сам начинает подчинять  себе  царскую  власть.  С  течением
времени число эфоров увеличилось  до  5  (они  составляли  коллегию),  и
выбирать их стала апелла. В эфорах избираемых народом на  короткий  срок
(на год) из всех граждан, можно видеть орган общины "равных". В качестве
представителей спартиатской общины эфоры, выступают в известной  клятве,
которую они и цари приносили каждый месяц: "эфоры за город,  а  цари  за
себя"; цари обещались править согласно с законами города, город же (т.е.
эфоры от имени его) - сохранять  в  неприкосновенности  царскую  власть,
если царь будет соблюдать свою  клятву.  Неизвестно  время  установления
этой любопытной присяги, являющейся формальным договором между царями  и
общиной.  Вообще,  отдельной  стадии  в  развитии   эфората   проследить
невозможно,  за   недостатком   данных   в   первоисточниках.   Традиция
приписывала особое значение в истории развития эфората эфорам Астеропу и
Хилону. Хилон, относимый к числу "семи мудрецов", был  первым  эфором  в
556-555 г., но относительно его деятельности мы ничего не знаем,  как  и
об Астеропе. Шаг за шагом расширяют эфоры свои полномочия. Они наблюдают
за периэками и илотами и пользуются по отношению к ним  правом  жизни  и
смерти. К ним перешли очень важные функции  по  надзору  за  воспитанием
молодежи, за соблюдением  взрослыми  требований  того  "порядка"  жизни,
который устанавливается в спартанской общине под влиянием  усиливавшейся
потребности в сильной военной организации. Они получили  право  налагать
штрафы за проступки и  привлекать  в  важных  случаях  к  суду  герусии,
ведавшему уголовные деда. Они подчинили  своему  надзору  все  остальные
власти,  даже  самих  царей,  которых  они  также  стали  привлекать   к
ответственности перед герусией  и  собой.  Такое  расширение  полномочий
эфоров можно объяснить, во-первых, тем, что за их спиной  стояла  община
спартиатов, готовая поддержать их притязания против царской власти,  так
как все, что выигрывали эфоры, косвенно выигрывала выбиравшая их община.
Таким образом эфорат является  в  эту  эпоху  учреждением,  в  известном
смысле, демократическим. Конечно, слово "демократия" неприменимо  к  С.,
хотя, например, Низе в статье  "К  истории  государственного  устройства
Лакедемона" и считает  возможным  утверждать,  что  С.  была  древнейшей
демократией в Греции.  Одинаковое  воспитание,  однообразный,  для  всех
полноправных обязательный образ жизни, одинаковые  обязанности  и  права
(С. не знала ценза при замещении должностей), - все это, конечно,  черты
демократические.  Но  настоящей  демократией  С.  не  могла   сделаться:
спартиаты по отношению  к  массе  населения  составляли  аристократию  и
стремились сохранить раз установившиеся,  выгодные  для  них,  отношения
между собой и этой массой. Уже, поэтому,  они  были  консервативны.  Они
воспитывались в привычке  к  суровой  дисциплине  и  прекрасно  понимали
значение ее для них самих,  знали  что  только  ею  они  и  сильны.  Для
развития личного начала в земледельческой, экономически отсталой  С.  не
было тех благоприятных условий, которые были, напр., в Афинах (см.  речь
Перикла, приведенную у Фукидида, кн.  II,  35-46).  Поэтому  спартанская
апелла  не  развивается,  подобно  афинской  экклезии,  а  преобладающее
значение в делах законодательства и управления сохраняется за  состоящей
из пожизненных членов герусией и за эфорами. Сама же апелла не имеет  ни
инициативы, ни права обсуждать вносимые в нее предложения, ни  делать  к
ним поправки, она просто принимает или отвергает их. Одной из  важнейших
причин возвышения эфората было соперничество  царствующих  домов.  Часто
оно приводило к тому, что временно царская власть как бы парализовалась,
так как цари могли осуществлять свои державные права лишь в том  случае,
если один из них не ставил препятствий распоряжениям другого.  В  случае
же распри между  царями,  естественно,  расширялось  значение  избранных
представителей всей общины, эфоров.  Как  блюстители  интересов  общины,
эфоры уже  в  VI  в.  вмешиваются  даже  в  семейную  жизнь  царей,  они
заставляют, например, царя Анаксандрида развестись с бездетной женой. Но
в эту эпоху они еще вынуждены в важных случаях  постоянно  опираться  на
авторитет герусии. Впрочем, и царская власть  сохраняла  пока  громадное
значение, особенно во внешних делах. Цари руководят внешними  сношениями
и имеют право самостоятельно объявлять войну,  кому  найдут  нужным.  Во
время же похода царь является неограниченным  повелителем,  имеет  право
жизни и смерти.
   Существование большого числа экономически  обеспеченных  "равных",  с
малолетства готовившихся к военной службе,  давало  С.  профессиональных
воинов, значительно  превосходивших  в  качественном  отношении  простые
ополчения других греческих государств, состоявшие из  людей,  только  на
время  войны  оставлявших  мирные   занятия   земледельца,   купца   или
ремесленника. Аристотель (в "Политике") говорит, что число спартиатов  в
эпоху наибольшей силы С. принималось  в  десять  тысяч,  но  сам  он  не
высказывается категорически за эту цифру. Но хотя их было,  вероятно,  и
меньше, все же они составляли очень значительную силу, которая  дала  С.
возможность создать обширную политическую организацию и встать во  главе
ее. Со времени второй мессенской  войны  главными  врагами  С.  являются
Аргос и аркадяне,  которые  обнаруживают  вражду  к  С.,  давая  убежище
мессенским беглецам. Но борьба в Аркадии (с Тегеей) шла сначала неудачно
для С.: при царях Леоне и Агазикле, в первой половине VI века, спартанцы
потерпели  нисколько  поражений  от  поддерживаемых  другими  аркадянами
тегеатов. В то же время С. вела борьбу с Аргосом и с жителями  Пизатиды.
Спартанцы помогли элейцам в продолжительной борьбе их с пизатами,  и  за
это элейцы, вероятно, уже тогда признали гегемонию С. Затем,  около  550
г., при царях Аристоне и  Анаксандриде,  лакедемоняне  одержали  наконец
верх над  Тегеей  и  заключили  договор,  по  которому  Тегея  обязалась
оказывать С. военную помощь, прогнать нашедших в ней убежище мессенян  и
никого не казнить за  дружбу  со  С.  В  следовавшие  затем  десятилетия
гегемонию С. признали почти все остальные аркадские  общины.  (Мантинея,
Орхомен и др.). Этим было  положено  прочное  основание  пелопоннесскому
союзу. С. принадлежала в нем гегемония, но все общие  дела  решались  на
сейме, состоявшем из представителей всех союзных государств. С. имела на
сейме один голос, подобно другим государствам. С  тех  пор  политическое
влияние С. распространяется на все большее и большее пространство. Аргос
по прежнему держится враждебно, но Коринф, Эгина  и  Мегара  вступают  в
союз со С. Благодаря этому она втягивается в очень сложные  отношения  к
различным греческим государствам.  Во  многих  из  этих  государств  шла
внутренняя социальная и политическая борьба, в которую часто приходилось
вмешиваться  и  С.  В  таких  случаях  С.  систематически   поддерживает
аристократическое устройство и становится опорой консерватизма.  Союз  с
Коринфом и Эгиной вовлек С. в неудачную борьбу с Самосом (около 524 г.),
а союз с Мегарой привел к соперничеству с Аттикой, которое стало  с  тех
пор одним из важнейших явлений греческой  политической  жизни.  Афинская
консервативно-аристократическая партия завязывает тесные отношения со С.
и получает оттуда помощь. Но вскоре в Афинах верх  взяла  враждебная  С.
демократическая партия. Торгово-промышленные  Афины,  быстро  шедшие  по
пути к полной демократизации, и консервативная земледельчески-дворянская
С. расходятся все далее и далее. Греко-персидские войны соединили их  на
время в одном общем усилии, но затем  они  же  привели  к  еще  большему
обострению отношений между ними. В начале  борьбы  с  Персией  гегемония
принадлежала  С.,  и  она  оказала  важную   услугу   Греции   и   всему
человечеству. Но ход борьбы с Персией  ясно  указывал  на  то,  что  для
обеспечения своей независимости греки должны стать господами на море,  а
эта задача  была  не  под  силу  земледельческой  С.  Создание  афинской
симмахии дало новую пищу соперничеству С. и Афин. Уже в  половине  V  в.
оно привело к вооруженному  столкновению,  заключенное  тогда  перемирие
оказалось непродолжительным, и в 431 г. вспыхнула  пелопонесская  война.
Дальнейшую внешнюю историю С., историю ее отношений к  другим  греческим
государствам и к Персии. Победа  над  Афинами  дорого  стоила  Спарте  и
объяснялась в  значительной  степени  недовольством  афинских  союзников
против Афин, ошибками афинян и помощью С. (особенно денежной) со стороны
Персии.  Ослабление  сильнейшего  противника  С.  нарушило  политическое
равновесие в Греции и привело самую С. к крайностям, вызвавшим против ее
сильное недовольство. В Греции вновь завязалась борьба.  Ослабление  С.,
бывшее следствием продолжительных войн  и  внутренних  условий,  привело
вскоре  к  возвышению  Фив.  Борьба  с  ними   сопровождалась   тяжелыми
последствиями  для  С.:  Мессения  была  освобождена   от   власти   С.,
продолжавшейся около трех с половиною столетий. Объем государства  сразу
уменьшился на одну треть, а между тем С. стали грозить  затруднения  еще
со стороны Аркадии, где образовался обширный  союз,  во  главе  которого
поставлен был Мегалополь. Не смотря  на  эти  потери,  С.  считала  себя
достаточно сильной, чтобы отказать Македонии в признании  ее  гегемонии.
Когда Филипп Македонский после битвы при Херонее образовал общегреческий
союз и стал гегемоном греческих сил, С. не пожелала соединиться  с  ним.
Тогда Филипп опустошил  Лаконию  и  отнял  у  С.  некоторые  пограничные
области: Кинурия и берег Аргосского залива до Заракса отошли  к  Аргосу,
Денфелиатида к Мессении,  Скиритида  и  верховья  Эврота  -  к  Тегее  и
Мегалополю. Так границы С.  сузились  еще  более.  Вражда  с  Македонией
привела к тому; что когда  Александр  Великий  двинулся  на  Восток,  С.
вступила в сношения с Персией. Между Македонией  и  С.  началась  война.
Осенью 331 г. македоняне, под начальством Антипатра, разбили спартанское
войско около Мегалополя, причем пал сам царь С. -  Агис,  сын  Архидама,
внук знаменитого Агезелая. По  смерти  Александра  начались  бесконечные
войны между его преемниками, тяжело отражавшиеся на  Греции,  господство
над которой оспаривали чужеземцы. В это время С. видела  свою  задачу  в
том, чтобы сохранить свою свободу и по возможности не дать внешней  силе
прочно утвердить свою  власть  в  Пелопоннесе.  Проведение  этой  задачи
сталкивало С. с Македонией. Борьба  с  ней  нисколько  раз  приводила  к
поражениям спартанцев. Так, Димитрий Полиоркет разбил царя  Архидама  IV
(преемник Эвдамида,  занимавшего  престол  по  смерти  Агиса)  и  сделал
вторжение в Лаконию. Впрочем,  не  смотря  на  поражения,  С.  сохраняла
свободу и причиняла Македонии значительные затруднения. Так, С.  удалось
образовать против Антигона Гонаты и его союзников этолян обширный  союз.
Общая вражда к Пирру временно примирила С. с македонским  царем,  но  по
смерти  Пирра  борьба  возобновилась,  так   как   Антигон   поддерживал
пелопонесских врагов С., именно мегалопольцев, аргосцев  и  мессенян.  К
союзу,  созданному  С.,  присоединились  и  Афины.  В   так   называемой
хремонидовской  войне   спартанцы   действовали   против   пелопонесских
союзников Антигона. В битве под  Коринфом  (265-264)  погиб  спартанский
царь Арей (внук Клеомена II, сын Акротата). Такая же судьба  постигла  и
его  преемника  Акротата,  он  пал  при  нападении  на   Мегалополь,   а
образованный спартанцами союз вскоре распался. Между тем  в  Пелопоннесе
образовалась новая значительная политическая сила  -  ахейский  союз,  с
которой пришлось считаться Спарте. Ослабление  С.,  ясно  сказавшееся  в
значительных территориальных потерях и в утрате  прежнего  политического
влияния в Греции,  прежде  всего  объясняется  внутренними  изменениями,
совершавшимися в ней в течение V и IV веков. Целый ряд причин постепенно
приводит в С. к разложению  массы  "равных".  Разложение  сказывается  в
образовании  крайнего  экономического  неравенства   среди   спартиатов.
Большая масса земли сосредоточивается в немногих руках, в то  время  как
рядом  с  этим   образуется   масса   необеспеченного   и   недовольного
спартиатского пролетариата. Этот процесс  совершается  довольно  быстро.
Уже после греко-персидских войн  долина  Эврота  и  почти  вся  Мессения
принадлежали  (по  вычислению  Бэлоха,  в  его  "Истории  Греции")  лишь
полутора тысячам собственников, среди которых было известное число очень
крупных,  большинство  же  владело  небольшими  участками.  В  следующем
столетии Аристотель (в "Политике") рисует такую  картину  экономического
состояния С.: земля находится в руках немногих, причем у одних ее  очень
много, у других совсем мало; около двух  пятых  всей  земли  принадлежит
женщинам,  ведущим  роскошную  и  распущенную  жизнь.   Наконец,   перед
реформами Агиса IV и Клеомена III (в начале второй половины III века)  в
С. оставалось не более семисот спартиатов, в том числе лишь около  сотни
землевладельцев  (не   надо,   впрочем.   забывать,   что   пространство
спартиатской области к тому времени значительно  уменьшилось,  благодаря
потере Мессении, Кинурии и верховьев Эврота).  В  тесной  связи  с  этим
сосредоточением   поземельной   собственности   замечается    постоянное
уменьшение числа полноправных граждан, обязанных военной службой: к  418
г. способных носить оружие было уже менее 5000  человек,  а  во  времена
Аристотеля лить около тысячи, что заставляет  спартанское  правительство
усиленно привлекать к военной службе периэков и даже илотов; приходилось
массами  освобождать  последних  и  делать  их  гоплитами   (неодамоды).
Причинами  концентрации  землевладения  в  С.   являются:   естественное
неравенство  рождаемости  в  разных  семьях,  законодательные  стеснения
свободы распоряжения землей , отсутствие у спартиатов  занятий,  которые
давали бы возможность накапливать запасные средства.  Семья,  в  которой
было много детей, беднела, не имея денег и возможности прикупить  земли,
и  участки,  дробясь,  достигали  таких  размеров,  что  не  могли   уже
прокормить  всех  членов  семьи   и   дать   совершеннолетним   мужчинам
возможность  делать  взносы  на  сисситии.   Рождаемость   среди   таких
экономически  необеспеченных  семей,  затем,  неизбежно  уменьшалась.  С
другой стороны, иногда  два  и  более  участка  сливались:  единственный
владелец участка, вступая в брак с дочерью-наследницей, соединял в своих
руках два участка и т.д. Закон Эпитадея еще более облегчил этот процесс,
после его издания явилась возможность давать дочерям земельное  приданое
при жизни отца и при существовании братьев. Под  видом  дарения  он  дал
даже возможность  продавать  земельные  участки.  Далее,  сосредоточению
участков  в  значительной  степени  помогали  войны,  в  которых   гибло
множество спартиатской мужской молодежи, что,  конечно,