Время основания неизвестно, но, очевидно, город  весьма  древнего
происхождения. Караимское название  Ч.  кале  означает  40  человек  (по
преданию, крепость основана 40 братьями); под  однородным  названием  Ч.
кале известно у восточных писателей XIV в. и в русских актах  XV  в.;  у
средневековых  путешественников  в   описаниях   Таврического   полуо-ва
упоминаются  какие-то  "40  замков"   (Quadraginta   castella)   и   "40
мест"(Quarania luoghi). Скала Ч.-Кале сделалась местом  обитания  людей,
вероятно, еще в доисторические времена, о чем свидетельствуют высеченные
в ней под крепостью пещеры крипты (до 50). Караимы полагают, что Ч.-Кале
основан за 400 лет. до Р. Хр. и назывался прежде  "Села-Юхудим",  т.  е.
Иудейская скала; на местном кладбище - Иосафатовой долине -  сохранились
надгробные памятники XIII в. по Р. Хр., с еврейскими надписями.  Думают,
что Ч.-Кале служил последним убежищем хазарским ханам  в  начале  Xl  в.
Здесь же жили ханы кипчакские и золотоордынские;  сохранились  развалины
мечети и гробницы Ненке-джан-ханым, дочери Тохтамыша, умершей в 1437  г.
С  образование  Крымского  ханства  Кирк-ер  становится  известным   под
нынешним татарским его названием Ч.-Кале, он не раз, во время внутренних
беспорядков, служил местом убежища  ханов.  Укрепления  Ч.-Кале  некогда
были значительны, имели двое  железных  ворот  и  дорогу,  высеченную  в
скале.  Жившие  здесь  караимы  в  70-х  годах  XIX  в.  переселились  в
Бахчисарай; ныне Ч.-Кале совершенно заброшен, дома его (до  300)  быстро
разрушаются.
   Шадов (Schadow) - фамилия трех немецк. художников. 1) Иоганн-Готтфрид
Ш. (1764 - 1850), скульптор, сын бедного  берлинского  портного,  учился
ваянию сперва у одного неважного художника, а потом у работавшего  тогда
в Берлине талантливого нидерландского мастера Тассарта, который в  своих
статуях Зейдлица и Кейта, стоящих  ныне  на  Вильгельмовской  площади  в
Берлине,  один  из  первых  решился  представить  исторические  лица   в
современных им костюмах, что впоследствии принял себе за  правило  и  Ш.
Ранняя  женитьба   на   девушке,   обеспеченной   некоторыми   денежными
средствами, дала ему возможность отправиться в 1785 г. в Рим.  Здесь  он
сблизился  со  скульпторами  Триппелем  и  Зергелем,   совершенствовался
изучением антиков и вылепил группу "Персей и Андромеда", за которую была
присуждена премия на конкурсе ди-Балестра. В 1788 г.  он  возвратился  в
Берлин, получил титул придворного скульптора и был  назначен  секретарем
королевской академии художеств на место умершего  Тассарта.  В  1790  г.
явилось его первое монументальное  произведение  -  надгробный  памятник
мальчика-сына гр. фон-дер-Марка, сочиненный еще с значительною  примесью
языческой аллегории (наход. в берлинск. црк. св. Доротеи). Вскоре  после
этого была изваяна им мраморная статуя  Фридриха  Вел.  для  Штетина,  в
которой он выказал себя  уже  более  свободным  от  париковско-античного
стиля,  господствовавшего  тогда  в  немецкой  скульптуре.   Еще   более
реалистичный характер получили мраморные статуи  ген.  Цитена  и  принца
Леопольда Дессауского, исполненные Ш. для постановки на  Вильгельмовской
площади в Берлине и впоследствии замененные  на  ней  бронзовыми  конями
работы Кисса. В  1795  г.  Ш.  вылепил  квадригу,  украшающую  собою  (в
воспроизведении  из  гнутой  листовой  меди)  Бранденбургские  ворота  в
Берлине, и их метопы. Следовавшие затем работы Ш.  были  преимущественно
портретного рода, и в  них  еще  сильнее,  чем  прежде,  отражалось  его
стремление к реалистичности, приводившее, однако, художника не всегда  к
вполне  удовлетворительным  результатам.  Важнейшие  из  этих  работ   -
мраморная группа  королевы  Луизы  и  королевы  Ганноверской,  памятники
Тауенцина, в Бреславле, гр. Арнима,  в  Боиценбурге,  принца  Александра
Прусского и гр.. Гольма, в Силезии, бюсты Гуфеланда, Грауна, Себ. Баха и
Лессинга. Всего ярче талант и  направление  Ш.  выразились  в  монументе
Лютера, воздвигнутом в Виттенберге,  в  1821  г.  В  памятнике  Блюхеру,
исполненном для Ростока (в 1819  г.),  Ш.  вернулся  почему-то  к  своей
первоначальной античной манере. Сверх  вышеупомянутых,  из  работ  этого
мастера заслуживают внимания прелестная "Спящая  нимфа"  и  бюсты  Карла
Великого,  Генриха  Птицелова,  Генриха  Льва,  Рудольфа  Габсбургского,
Канта, Клопштока и Гадлера, находящиеся в  Регенсбургской  Вальгалле.  В
1805 г. Ш.  был  сделан  ректором  и  с  1816  г.  директором  берлинск.
академии. Им написаны и изданы: "Учение о костях, мускулах, пропорциях и
ракурсах"   (1830);   "Поликлет,   или   об   измерениях   человеческого
тела"(1833);  "Народные  физиономии"  (1834   -   35);   "Художественные
памятники и художественные воззрения" (1849) и некоторые  другие  весьма
полезные  в  свое  время  труды.  2)  Рудольф  Ш.  (1786  -  1822),  сын
предыдущего, также скульптор,  получив  художественное  образование  под
руководством своего отца, в 1810 г.  был  отправлен  за  счет  прусского
правительства для дальнейшего усовершенствования в Рим, где  пользовался
советами Торвальдсена и  Кановы.  Исполненная  под  их  влиянием  статуя
"Парис, задумавшийся над тем, которой  из  трех  богинь  отдать  золотое
яблоко", своею красотою, грациозностью и  мягкостью  лепки  обратила  на
молодого скульптора внимание  любителей  искусства.  Еще  больший  успех
имели следовавшие за этим первым самостоятельным  произведением  Ш.  его
"Нимфа, надевающая себе на ноги  сандалии",  и  парная  с  этою  статуей
"Пряха"; обе они так понравились римской публике  и  приезжим  в  Италию
знатным туристам, что художнику пришлось повторить их несколько раз.  То
же самое было и с изваянною им после того группою "Девушка  с  голубями,
увенчиваемая  Амуром".  По  окончании  срока  своего  пенсионерства,  Ш.
остался навсегда в Риме; будучи завален  множеством  заказов  и  занимая
одно из самых  видных  мест  среди  художников,  поселившихся  в  вечном
городе.  Из  его  мастерской,  кроме  указанных  выше  скульптур,  вышли
прекрасный статуи св. Иоанна Крестителя, "Мадонны с Младенцем на руках",
Дианы,   Бахуса,   "Танцовщица",   "Дискобол",   барельефы,   украшающие
надгробные  памятники  маркиза  Лендсдоуна   и   герц.   Девоншайрского,
колоссальная группа "Ахиллес  с  трупом  Пенфезилеи",  оконченная  после
смерти Ш. Эмилем Вольфом, и пр. 3)  Фридрих-Вильгельм  фон  Ш.  (1789  -
1862), брат предыдущего, знаменитый живописец, ученик сперва своего отца
и Фр. Г. Вейтша, а потом Ширмера. Прослужив два года  (1806  -  1807)  в
солдатах, он  в  1810  г.  отправился  в  Рим,  примкнул  там  к  группе
"назареев" (см.), пристрастился к  религиозной  живописи  и  в  1814  г.
перешел из лютеранства в католичество. Будучи менее способен к большим и
многосложным  композициям,  чем  к  изяществу  рисунка  и   тщательности
исполнения,  он  писал  преимущественно  станковые   картины   масляными
красками, и его фрески в  вилле-Бартольди,  "Дети  Иакова  приносят  ему
окровавленную одежду  Иосифа"  и  "Иосиф,  толкующий  сны  виночерпию  и
хлебодарю",   вышли   уступающими   исполненным   другими   художниками,
трудившимися в той же вилле. Кроме этих фресок, из-под кисти Ш. вышло  в
Риме несколько прекрасных  портретов  и  картин,  в  том  числе  "Царица
небес", написанная для г-жи Гумбольдт, и "Св. Семейство",  для  баварск.
кор. Людвига 1. В 1819  г.  Ш.  был  приглашен  в  Берлин  на  должность
профессора тамошней академии художеств. Здесь вскоре он прославился  как
первоклассный  живописец  и  отличный  преподаватель,  успевший  собрать
вокруг себя толпу талантливых учеников. Некоторые из них (Ю. Гюбнер,  Т.
Гильдебрандт, К. Зон и К. Ф. Лессинг) последовали за ним в  Дюссельдорф,
когда он, в 1826 г.,  получил  должность  директора  тамошней  академии,
сделавшуюся вакантною  по  смерти  Корнелиуса.  Труды  Ш.  по  улучшению
преподавания в этой академии и вообще по  ее  преобразованию  увенчались
успехом, но с течением времени взгляды молодого поколения художников  на
задачи  искусства  изменились;  направление,  которого  он  держался   и
проводил в своей школе, перестало удовлетворять большинство критиков,  и
на  заслуженного  живописца  посыпались   с   разных   сторон   нападки,
причинившие ему много огорчений. Несмотря на это, он  не  покидал  поста
директора дюссельдорфской академии и только в 1859 г., после  того,  как
нервный удар расстроил его здоровье, вышел в отставку. Картины Ш.  очень
многочисленны. Он является в них искусным рисовальщиком,  идеализирующим
натуру, приятным колористом, отличающимся не столько  естественностью  и
силою  тонов,  сколько   их   гармоничностью,   старательным   техником,
отделывающим  работу  до  конца  во  всех  ее  подробностях;  но  в  его
композициях  больше  обдуманности,  чем  одушевления,  больше  ума,  чем
теплого чувства, и они нередко отзываются  старинными  рутинно-условными
приемами. Наиболее известные произведения этого художника -  "Поклонение
волхвов" (в гарнизонной црк.  в  Потсдаме),  "Вакханалия"  (в  берлинск.
драматическом театре), "Четыре  евангелиста"  (в  Вердеровской  црк.,  в
Берлине), "Христос на Елеонской горе" (в црк. св.  Марка,  в  Ганновере,
"Mater dolorosa" (в црк Дюльмена, в Вестфалии), "Разумные  и  неразумные
девы" (в  Штеделевском  институте  во  Франкфурте-на-Майне),  "Гетевская
Миньона", "Небесная и земная любовь", "Благочестие и Тщеславие"  (у  гр.
Фюрстенберга) и "Рай,  Чистилище  и  Ад"  (последняя  работа  художника,
оканчивая которую он ослеп от темной воды).  Ш.  прекрасно  писал  также
портреты. Шакал (Canis aureus) - один из видов р. Canis. Впрочем  другой
вид (С.  mеsomelos)  тоже  носит  название  Ш.  чапрачного.  Длина  тела
обыкновенного Ш. - без хвоста достигает 80 стм., а высота в  плечах  50,
хвост - 30 стм. Тело стройное, на высоких ногах,  морда  острее,  чем  у
волка, но тупее, чем у лисицы,  хвост  пушистый;  уши  короткие;  зрачок
круглый; шерсть жесткая, недлинная; цвет серовато-желтый, на спине и  на
боках переходящий  в  черный,  а  на  брюхе  и  горле  в  светло-желтый.
Распространен в южной Азии,  начиная  с  Индии  к  западу,  южн.  Европе
(Турция, Греция, Далмация) и сев. Африке.  На  Гималаях  поднимается  на
высоту до 1000 метров над уровнем моря. На охоту выходит,  как  и  волк,
ночью, и подобно волку, оглашает окрестности воем.  Нападает  на  мелких
млекопитающих, птиц, и будто бы в Индии опустошает  плантации  кофейные,
кукурузные и сахарного тростника. Говорят, что Ш. устраивают облавы и на
более крупных млекопитающих. Охотно едят падаль. Течка весной, когда вой
их особенно силен; самка носит 9 недель и  приносит  5  -  8  детенышей.
Легко приручаются и скрещиваются  с  домашней  собакой.  Мех  их  дешев.
Чапрачный Ш. рыжевато-серого цвета, но на спине как  бы  черный  чапрак.
Длиннее обыкновенного, но ниже ростом. Водится в южной Африки и на вост.
берегу от Нубии до мыса Доброй Надежды. Легко приручается. Мех его  гуще
и мягче, и в южной Африке его шкуры употребляются сшитыми в виде меховых
ковров  (каросс).  Костяные  наросты,  встречаемые  иногда   на   черепе
обыкновенного Ш. и  несущие  пучок  длинных  волос,  считаются  индусами
лучшим талисманом и носят название шакаловых рогов.
   Шакловитый (Федор Леонтьевич)  -  известный  сообщник  царевны  Софии
Алексеевны, которая его  из  подъячих  возвела  в  думного  дворянина  и
окольничего  и  поручила  ему,  после   казни   Хованского,   управление
стрелецким приказом. После князя В. В. Голицына Ш. был лучшим советником
царевны в международных сношениях и в 1688 г., перед задуманным  походом
в Турцию, отправлен был к гетману Мазепе во главе  посольства,  имевшего
главною целью приготовление к походу  и  приглашение  к  участию  в  нем
малороссийского войска. Это  видно  из  статейного  списка  Ш.,  недавно
открытого  в  столбцах   Сибирского   приказа,   в   московском   архиве
министерства юстиции А. Востоковым (см. "Киевскую Старину", 1890, ј  5).
По возвращении из посольства, Ш. стал усиленно подстрекать  стрельцов  к
восстанию  против  Петра  Алексеевича  и  Нарышкиных  и  уговаривал   их
требовать венчания на царство Софии  Алексеевны.  Его  усилия  не  имели
успеха, вместе с своими главными "товарищами",  стрельцами  же,  он  был
выдан Петру и 11 октября 1689 г., после допроса и подробного письменного
"изъяснения" им  дела,  "казнен  смертию".  Обширное  дело  Ш.,  богатое
множеством весьма интересного материала в бытовом отношении Руси  второй
половины XVII в., издано в 4-х томах в 1887 - 90 гг., под наблюдением А.
Н. Труворова.
   В. Р - в.
   Шалфей (Salvia L.)  -  род  растений  из  сем.  губоцветных.  Чашечка
двугубая, верхняя губа цельнокрайняя или зубчатая),  нижняя  трезубчатая
или  двураздельная;  венчик  с  шлемо-   или   серповидной   верхней   и
трилопастною  нижнею  губами.   Тычинки   две,   с   короткими   нитями,
сочлененными с удлиненными спаевищами; спаевище каждой  тычинки  делится
сочленением на два колена: верхнее поднимается над верхнею губою и несет
одно линейное пыльниковое гнездо, нижнее колено обыкновенно  короче,  на
конце расширено в ложкообразный орган, реже  оно  шиловидное  или  несет
недоразвитое пыльниковое гнездо. Орешки яйцевидно-трехгранные,  гладкие.
Травы, полукустарники или кустарники. Около  500  видов  в  умеренных  и
теплых частях обоих полушарий. Ш. аптечный  (Salvia  officinalis  L.)  -
полукустарник, растущий дико  от  Испании  до  побережья  Адриатического
моря, кроме того разводится. Стебель и листья, особенно снизу, бoлее или
менее   бело-войлочные,   листья   почти   цельнокрайние,    яйцевидные,
морщинистые, венчик фиолетовый. Близкий к  аптечному  Ш.  вид  -  Salvia
grandiflora Ettling paстет в Крыму. Некоторые виды  разводятся  в  садах
из-за  красивых  цветков.  Число  видов  Ш.  в  Европ.  Poccии  довольно
значительно. Наиболее обыкновенные  из  них:  Salvia  pratensis  L.,  S,
silvestris L., S. nutans L. и S. verticillata L. с фиолетовыми цветами и
S. Aethiopis L. с целыми цветами встречаются главным образом  в  степных
местностях, S. glutinosa L., с желтыми цветами - в лесах.
   В. Тр.
   Шаляпин (Федор Иванович - знаменитый русский певец-бас. Род.  в  1873
г., сын крестьянина Вятской губ. В детстве Ш. был певчим. В 1890  г.  он
поступил в Уфе в хор труппы Семенова-Самарского. Совершенно случайно  Ш.
пришлось из хориста преобразиться в солиста,  заменив  в  опере  Монюшко
"Галька"  заболевшего  артиста.  Этот  дебют  выдвинул  17-летнего   Ш.,
которому изредка стали поручать небольшие оперные партии, напр. Фернандо
в "Трубадуре". В следующем году Ш.  выступил  в  партии  Неизвестного  в
"Аскольдовой могиле" Верстовского. Ему было предложено место в  уфимском
земстве, но в Уфу приехала малороссийская труппа Дергача,  к  которой  и
примкнул Ш. Странствования с нею привели его в Тифлис, где  ему  впервые
удалось серьезно позаняться  своим  голосом,  благодаря  певцу  Усатову,
сумевшему оценить дарование своего ученика. Ш. прожил  в  Тифлисе  целый
год, исполняя в опере первые басовые партии. В 1893 г. он  перебрался  в
Москву, а в 1894 г. - в  Петербург,  где  пел  в  Аркадии  и  Панаевском
театре, в труппе Зазулина. В 1895 г. он поступил  на  сцену  Мариинского
театра в СПб. и пел с успехом партии Мефистофеля  ("Фауст")  и  Руслана.
Разнообразное дарование Ш. выразилось и в комической опере "Тайный брак"
Чимароза, но все же не получило должной оценки. С. И.  Мамонтов,  первый
заметив в Ш. дарование из ряда  вон  выходящее,  пригласил  его  в  свою
частную оперу в  Москве.  С  этого  времени  (1896)  началась  блестящая
деятельность   Ш.    В    "Князе    Игоре"    Бородина,    "Псковитянке"
Римского-Корсакова, "Русалке" Даргомыжского, "Жизни за Царя" Глинки и во
многих других операх талант Ш.  выказался  чрезвычайно  сильно.  Он  был
высоко оценен в Милане, где выступил на театре "La  Scala"  в  заглавной
роли "Мефистофеля"  Бойто.  Затем  Ш.  перешел  на  сцену  императорской
русской оперы в Москве, где пользуется громадным успехом. Гастроли Ш.  в
Петербурге  на  Мариинской  сцене  составляют  своего  рода  события   в
петербургском музыкальном мире.
   Н. С.
   Шаманизм  -  самая  грубая   языческая   религия,   некогда   имевшая
чрезвычайно широкое распространение. Теперь Ш.  придерживаются  немногие
сибирские инородцы;  у  других  шаманские  верования  удерживались,  как
пережитки, в  виде  различных  поверий  и  суеверий,  иногда  совершенно
утратившие первоначальный  смысл.  Значение  шаманства  и  теперь  очень
велико; так, основа мировоззрения китайцев осталась чисто  шаманская  (в
особенности все то, что касается культа предков). По шаманскому  учению,
мир наполнен  бесчисленными  духами,  как  добрыми,  так  и  злыми.  Они
находятся всюду: в воде, в лесах, в жилищах; отсюда наши водяные, лешие,
домовые. Все имеет  свое  божество  или  духа:  огонь,  дерево,  камень,
местность и т.  д.  Все  эти  духи  оказывают  существенное  влияние  на
человека и его судьбу.  Особенно  опасно  влияние  злых  духов,  имеющих
стремление  вредить  человеку;  все  напасти,  болезни  и  самая  смерть
человека происходят от этих духов. Поэтому человек  должен  остерегаться
разгневать их, а если  разгневал,  то  должен  умилостивить.  Постоянное
опасение  развивает  в  шаманисте  религиозную   трусость;   он   боится
каким-нибудь неосторожным поступком раздражить своих невидимых врагов и,
приступая к какому-нибудь действию, непременно обращается к ним.  Прежде
чем начать есть и пить, он уделяет несколько крошек пищи  или  несколько
капель напитка этим духам. Умилостивить  духов  можно  только  жертвами;
поэтому  жертвоприношение  совершается  у  шаманистов  постоянно.   Если
шаманист едет в местности, где обитает грозное божество, он отрывает  от
своей  одежды  кусок   и   привязывает   к   дереву   или   шесту,   как
умилостивительную жертву за себя, а за коня вырывает волос  из  гривы  и
поступает с ним так же. Духи нуждаются в пище, и если люди  забывают  об
этом, не  приносят  достаточных  жертв,  то  духи  напоминают  тем,  что
насылают разные бедствия в виде мора,  болезней,  поветрия;  тогда  весь
народ должен умилостивлять разгневанное божество  чрезвычайными  мерами.
Отсюда ритуальные убийства, опахивания поля, изгнание  смерти  и  другие
меры. Когда человек заболел, то никакие лекарства ему  не  помогут;  вся
задача заключается лишь в том, чтобы  умилостивить  божество,  наславшее
болезнь. Но как это сделать? Какому божеству надо принести жертву, когда
их бесчисленное множество, и какою жертвою можно смягчить гнев божества?
Здесь на помощь  приходит  шаман.  Он  обладает  способностью  во  время
экстаза, к которому приводит себя разными манипуляциями, иметь общение с
невидимыми духами  и  узнавать  их  требования.  Он  скажет,  кто  мучит
больного и какую дух требует жертву: лошадь ли с  известными  приметами,
корову  или  барана.  Фокусы  шаманов  достигали   иногда   удивительной
виртуозности,  поражавшей  воображение   дикарей:   шаманы   жгли   себя
раскаленным железом, прокалывали себя ножами, глотали тлевшуюся паклю  и
т. п. По мнению дикарей, шаманы обладают сверхъестественной  силой:  они
могут заставить некоторых духов служить им  и  вести  борьбу  с  другими
духами. Шаманы могут устрашать их и сами, гоняясь за нами  с  плетью,  с
ножом;  в  особенности  духи  боятся  железа,  вследствие   чего   шаман
привешивает  на  свои  плащи  железные  безделушки.  Шаман,  при  помощи
послушных ему духов, и сам может причинять людям вред, как наши колдуны.
Хотя и неприятно иметь дело с шаманом, но его, как и колдуна, необходимо
пригласить на семейный праздник;  особенно  опасно  не  позвать  его  на
свадьбу и не оказать ему при этом должного  внимания;  иначе  он  нашлет
порчу на молодую, как на боле  слабое  существо.  Так  как  шаман  может
причинять людям вред, то и все духовные