живых   существ,
одноклеточных организмов, мы находи м много таких  форм,  принадлежность
которых  к  тому  или  другому  царству  крайне  трудно   определить   и
относительно которых приходится руководиться сравнением с такими низшими
организмами, которые мы можем с уверенностью относить к тому или другому
царству. Но и этот прием оказывается иногда недостаточным. Имея  дело  с
Ж. относительно высоко организованными, мы отличаем их по  свободному  и
произвольному движению, проявлениям сознания и чувствительности,  общему
виду и строению тела, а также особенностям в строении  тканей,  способах
размножения, химическом составе и обмене веществ. Однако ни один из этих
признаков не дает нам надежного общего критерия для отличия  всякого  Ж.
от всякого растения. Способность движения  свойственна  в  весьма  малой
степени многим из Ж., именно прикрепленным к одному месту, сидячим;  все
движение  их  может  сводиться  к  изменению  положения  лишь  некоторых
органов, иногда даже ограничиваться открыванием и закрыванием  отверстий
(напр.  губки,  некоторые  оболочники).  С  другой  стороны  способность
движения, в ответь на внешнее раздражение, свойственна некоторым  высшим
растениям и достигает наибольшей степени у так называемых  насекомоядных
растений  и  мимоз.  У  низших  растений  способность  движения   широко
распространена то в стадии подвижных зародышей, то в течение  более  или
менее значительных периодов или даже  всей  жизни.  Способы  движения  у
низших растении и Ж.  одинаковы:  движение  многочисленных  мерцательных
волосков, или менее многочисленных и более крупных жгутиков,  или  путем
выпускания и втягивания отростков протоплазмы, или общего  передвижения,
переливания ее. Вместе с тем, переходя в низшим Ж., мы все более и более
утрачиваем возможность судить о степени сознательности и  произвольности
движений и наконец у одноклеточных Ж, и  растений  наблюдаем  совершенно
одинаковые явления  и  никаких  объективных  оснований  для  суждения  о
произвольности и сознательности мы  не  имеем.  Вдобавок  анестетические
вещества оказывают одинаковое действие на чувствительность и движение  у
представителей обоих царств. С другой стороны  и  форма  тела  у  многих
низших Ж., а особенно у одноклеточных, не дает оснований для того, чтобы
отличать их от растений. Разнообразные системы внутренних органов  могут
у некоторых Ж. отсутствовать,  напр.,  органы  пищеварения  у  ленточных
глистов, нервная система у губок, наконец  у  одноклеточных  различия  в
этом  отношении  совершенно  исчезают;  кроме  того  у  низших   Ж.   мы
встречаемся  с  такими  же   затруднениями   при   определении   границы
индивидуальности (см. ниже), как у растений. Гистологическое строение Ж.
и растении тоже не дает надежных и общих различий: и у Ж., и у  растений
встречаются и голые клетки, и покрытые  оболочками,  а  у  одноклеточных
различия этого рода, конечно,  имеют  еще  менее  значения.  Хотя  формы
размножения у высших организмов и представляют значительный особенности,
но сущность полового размножения одинаково сводится в обоих  царствах  к
слиянию содержимого женской и  мужской  половой  клеточки,  а  у  низших
(особенно одноклеточных) и самые формы соединения  у  Ж.  и  растений  в
общем одинаковы; притом многим Ж.  свойственно  и  бесполое  размножение
(образование почек, деление). Вопреки господствовавшему  прежде  мнению,
химически состав растений и Ж. в существенных чертах одинаков; клетчатка
растении очень близка к туницину мантии оболочников, рядом  с  крахмалом
существует гликоген и т. д. Питание и обмен веществ тоже не представляют
существенных различий между всеми Ж. с одной стороны и всеми  растениями
с другой. Жизненные процессы в обоих  царствах  одинаковы  по  существу,
сопровождаются  поглощением  кислорода  и   выделением   углекислоты   и
переходом органических соединений в более простые. Подобно Ж., растения,
лишенные хлорофилла, нуждаются в  органических  веществах,  а  некоторые
хлорофиллоносные   растения   (насекомоядные)   обладают    способностью
переваривать  животную  пищу.  Образование   органических   веществ   из
неорганических  под   влиянием   света   свойственно   лишь   растениям,
заключающим  хлорофилл  или  вещества,  подобные  ему,  а  следовательно
признак этот свойствен лишь некоторым растениям;  кроме  того  хлорофилл
встречается и у некоторых Ж.  (по  всей  вероятности,  здесь  происходит
симбиоз одноклеточных водорослей с Ж.). Итак  нет  ни  одного  признака,
который мог  бы  служить  всегда  надежным  критерием  для  того,  чтобы
отличить Ж. от растения, и мы должны смотреть на оба царства, как на две
группы органических форм, развившихся в разных  направлениях  из  одного
общего источника. Естественно, что чем более  мы  приближаемся  к  этому
общему источнику, тем более сглаживаются различия. Э. Геккель  предложил
отделить организмы, стоящие на границе животного и растительного царств,
в особое царство протистов, но такое деление  не  представляет  удобств:
одни протисты ближе к Ж., другие к растениям и,  принимая  классификацию
Геккеля, мы должны определить границу между  протистами  и  Ж.  и  между
протистами и растениями.
   По строению Ж. распадаются на две больших группы: Ж.  простейших  или
одноклеточных (Protozoa) и многоклеточных (Меtazoa). Тело первых состоит
лишь из одной клеточки или известного числа сходных клеточек,  способных
ко всем функциям, из  которых  слагается  жизнь  организма  (реже  между
клеточками   такой   колонии   существует   некоторое   различие);   все
приспособления к различным  функциям,  разделение  труда  ограничиваются
частями клеточки. Тело  многоклеточных  животных  представляет  собрание
более  или  менее  значительного  числа  более  или  менее   разнородных
клеточек, между группами которых происходит разделение труда.  Последнее
может достигать различных  степеней  сложности  и  соответственно  этому
возрастает сложность строения и совершенство отправлении организма.  Все
клеточки образуют одно целое и отдельные элементы обладают  сравнительно
малой  степенью  самостоятельности.   Путем   развиты   новых   Ж.,   не
отделяющихся вполне от Ж., произведшего их, возникают колонии, отдельные
индивиды  которые  в  большей  или  меньшей  степени   утрачивают   свою
самостоятельность, играя иногда по отношению ко всей  колонии  такую  же
роль, какую орган играет  по  отношению  к  целому  организму.  В  таких
случаях бывает трудно решить, имеем ли мы дело с одним индивидом  или  с
целой колонией. Для различных деятельностей организм многоклеточного  Ж.
обладает специальными орудиями,  органами,  слагающимися  из  более  или
менее сложных групп клеточек. Обыкновенно  делят  органы  Ж.  на  органы
растительной и животной  жизни:  первые  заведуют  функцией  питания  (в
широком смысле слова) и размножения, вторые
   - ощущением в движением. Если для известной цели служит целая  группа
органов, то она  называется  системой  органов  (напр.  система  органов
пищеварения и т. п.).  Число  сходственных  органов  и  расположение  их
определяет план строения Ж. Если органы образуют известное число (2,  4,
5, 6 и более) сходных групп, симметрично расположенных вокруг общей оси,
то такое расположение называется лучевою симметрией  (2-4-лучевой  и  т.
д.), а сходные группы - антиметрами. Если парные органы располагаются по
сторонам продольной вертикальной плоскости, проходящей через тело Ж., то
получается двубоковая симметрия. Могут встречаться переходы между тою  и
другою  (так  у  большинства  иглокожих  лучевая  симметрия   кажущаяся,
приближающаяся в различной степени к  двубоковой).  Наконец  тело  может
иметь совершенно  неправильную  форму  и  расположение  органов.  Иногда
сходный группы органов располагаются  последовательно  в  ряд,  тело  Ж.
состоит тогда из сегментов, сегментировано (подобное явление наблюдается
иногда и на сложных колониях). Каждое многоклеточное  Ж.,  если  оно  не
произошло путем деления или  почкования,  развивается  из  одной  клетки
путем более или менее минного  ряда  изменений  -  это  онтогенетическое
развитие Ж. Под именем филогенетического развития подразумевают тот  ряд
изменений  в  течение  ряда  предшествовавших   поколений,   посредством
которого Ж. получило свое современное строение.
   И. Кн.
   Жига (giga - итал., gigue -  франц.),  старинный  итальянский  танец,
перешедший во Францию и Англию. Размер 6/6,  12/6,  темп  скорый,  склад
двухколенный.  У  Баха  и  Генделя  этот  танец  получил  полифоническую
художественную обработку, писался в форме фуги и составлял часть  сюиты.
В XII ст. Ж. называлась маленькая скрипка, на которой играли  танцы;  из
них один и получил свое название от этого инструмента.
   Жирафа   -   животное   из   сем.   жирафовых    или    покатоспинных
(Camelopardalidae s. Devexa),  подотряда  жвачных  (Ruminantia),  отряда
парнокопытных млекопитающих (Агtiodactyla).  Единственный  ныне  живущий
род и вид этого семейства - жирафа (Camelopardalis giraffa Schreb; слово
жирафа - испорченное арабское имя животного zorafeh). Ж.  самое  высокое
из млекопитающих, благодаря чрезвычайно длинной  шее  и  высоким  ногам.
Длина тела Ж. всего 2,25 м., высота же уже в плечах три метра, а  голова
подымается над землей на 5 - 6 м. Длина хвоста вместе с концевой  кистью
волос - 1,1 м., без нее же  всего  80  см.  Вес  -  до  500  кг.  Голова
маленькая, вытянута в  длину;  большие,  красивые  глаза;  слезных  ямок
(равно как и копытных желез) нет; большие очень подвижные уши.  У  обоих
полов на голове, на границе лобных и теменных костей, пара коротких  (16
см.) костяных рожков, покрытых кожей  и  снабженных  на  тупой  верхушке
пучком волос.  Впереди  рогов  непарное,  костяное  возвышение.  Тонкая,
сжатая с боков шея приблизительно такой же  длины,  как  передняя  нога;
вдоль шеи тянется прямостоячий  гребень  волос.  Держат  Ж.  шею  всегда
прямо, даже на бегу. туловище спереди гораздо шире, чем сзади.  Хвост  с
длинною кистью на конце.  На  ногах  большие  широкие  копыта;  побочных
копытец, существующих у других жвачных в виде рудиментов 2 и 5  пальцев,
у Ж. нет. Передние и задние ноги Ж. почти  одинаковой  длины;  покатость
спины зависит от длины остистых  отростков  позвонков,  уменьшающейся  к
заднему концу тела. На сгибах ног голые мозоли, как у  верблюда;  шерсть
короткая, плотно прилегающая; основной цвет ее  бледный  песчано-желтый,
переходящий на брюхе в беловатый; на этом фоне разбросаны многочисленные
большие, неправильные пятна более или менее темного красно-бурого цвета.
Брюхо и внутренняя поверхность ног без пятен. Замечательна  чрезвычайная
длина кишечника Ж. - 40 - 45 м. Родина Ж. - вост. Африка, между 16ё сев.
и 23ё южн. шир.; в западной Африке ее  нет.  Лишь  в  южной  части  этой
области граница распространения Ж.  доходила  прежде  до  Атлантического
океана; теперь однако в южной Африке преследования человека оттеснили ее
далеко внутрь страны. Ж. водится в степях с кустарниковыми  зарослями  и
рощами и предпочитает равнины гористым местностям.  Вытянутая  пятнистая
шея животного представляет такое сходство с покрытыми  лишаями  стволами
деревьев, что на некотором расстоянии  самое  острое  зрение  ошибается.
Обыкновенно Ж. встречаются небольшими группами в 6 - 8 штук, иногда  они
собираются в стада  в  30  -  40  голов.  Ж.  ходят  иноходью  и  скачут
неуклюжим, но довольно быстрым галопом, при чем прямо торчащая  шея  как
мачта качается из стороны в сторону,  а  хвост  закидывается  на  спину.
Рысью они не бегают. Для того чтобы пить или чтобы  достать  что-либо  с
земли Ж., сгибая шею, широко расставляет передние ноги. Главную пищу  Ж.
составляют листья и  ветви  деревьев,  преимущественно  мимоз  (особенно
одной мимозы, получившей название Acacia giraffae); для срывания листьев
ей служит длинный, далеко  высовывающийся,  необыкновенно  гибкий  язык.
Червеобразный язык Ж. служит ей органом хватания, как слону  хобот:  она
может схватывать им самые мелкие предметы. Длинная шея Ж. помогает ей  с
особенною легкостью ощипывать деревья, но при случае она не пренебрегает
и травой. Пока много свежей зелени, Ж. может,  подобно  верблюду,  долго
обходиться без воды; в сухое время года, когда деревья теряют  листья  и
главную пищу Ж. составляют сухие степные травы, они  издалека  ходят  на
водопой. Жвачку Ж. пережевывает стоя, преимущественно ночью.  Из  чувств
наиболее развиты зрение и слух. Характер Ж. очень смирный, в неволе  она
легко становится ручною. Доведенная до крайности, Ж. защищается сильными
ударами копыт. Рога она никогда не пускает в ход. О размножении Ж.  были
сделаны наблюдения  в  ее  неволе,  в  зоологических  садах.  Спаривание
происходить в марте или начале апреля, беременность длится  14  -  141/2
мес. Новорожденные Ж. имеют в высоту уже до 2 м.,  бегать  они  начинают
через несколько часов  после  рождения.  За  Ж.  усиленно  охотятся  как
туземцы, так и европейцы. Арабы преследуют их верхом на лошадях  или  на
верблюдах и, нагнавши, перерубают мечом Ахиллесово сухожилье задних ног.
Подойти на выстрел к Ж. трудно, благодаря  ее  крайней  осторожности;  с
высоты своей длинной шеи она обозревает огромное пространство.  Мясо  Ж.
употребляется в пищу, шкура и  копыта  идут  на  изделия.  Содержимые  в
зоологических садах Ж. требуют самого тщательного ухода, они  заболевают
обыкновенно своеобразною болезнью  костей,  происходящей,  вероятно,  от
недостатка  движения  и  необычного  питания.  В  настоящее   время   Ж.
представляет единственный вид особого семейства, стоящий особняком среди
других жвачных. Но существуют ископаемые остатки животных, близких к Ж.;
в миоценовых отложениях Греции  найден  особый  вид  Ж.  (Camelopardalis
attica), вместе с гелладотериями (Helladotherium)  отличавшимися  от  Ж.
главным образом более короткой шеей и менее стройным телом; гелладотерии
найдены также в третичных отложениях Индии и Франции. Близки к  Ж.  были
также ископаемые сиватерии (Sivatherium), найденные в Сиваликских холмах
Индии и гигантский череп которых не уступает черепу слона.
   В. Фаусек.
   Жирондисты  (Girondins)  -  одна  из  политических  партий  в   эпоху
французской  революции.  Свое   название   (заменяемое   иногда   именем
"Жиронда", la  Gironde)  партия  получила  от  департамента  Жиронды  (с
главным городом Бордо), выславшего в октябре 1791 г.  в  законодательное
собрание депутатами местных адвокатов Верньо, Гюаде, Жансонне, Гранжнева
и молодого купца  Дюко,  кружок  которых  и  был  первоначальным  зерном
партии. К ней скоро примкнули  Бриссо  с  своей  группой  (бриссотинцы),
Ролан, Кондорсе, Фоше, Инар (Isnard)  и  др.  Сторонники  индивидуальной
свободы, поклонники демократической политической  теории  Руссо,  весьма
скоро начавшие высказываться в республиканском духе, пламенные защитники
революции, которую они желали перенести  даже  за  границы  Франции,  Ж.
отличались   замечательным   красноречием,   но   не    обнаружили    ни
организаторского таланта, ни партийной дисциплины. Сначала Ж. думали для
достижения господства в  собрании  пользоваться,  как  орудиями  своими,
крайними демагогами, вождями клубов и деятелями революционной прессы; но
мало помалу между ними и  более  крайней  партией,  получившей  название
монтаньяров, возникло сильное соперничество и к этой  последней  партии,
отличавшейся  большею  последовательностью  и  решительностью  и   более
прочной   организацией,   перешло   господствующее    положение    среди
революционных элементов парижского населения. Первое  разногласие  между
жирондистами и монтаньярами возникло по вопросу о внешней войне, которую
Ж. считали  нужным  начать  против  иностранных  дворов,  "вступивших  в
заговор" против Франции; монтаньяры  также  были  не  прочь  начать  эту
войну, но сначала они хотели занять сами то влиятельное положение, какое
в начале 1792 г.  принадлежало  Ж.  Посредством  победоносной  войны  Ж.
мечтали сделаться господами Франции, преобразовав ее государственный быт
согласно с своими политическими идеями, и освободителями всей Европы  от
деспотизма. Ж. с такою страстностью нападали, в первые месяцы  1792  г.,
на внешнюю политику двора, что Людовик XVI был  вынужден  дать  отставку
своим министрам и призвать на их места Ж. (24 марта  1792  г.).  Главная
роль в жирондистском министерстве принадлежала министру юстиции  Ролану,
жена которого была пламенной сторонницей политических стремлений партии;
но пост министра  иностранных  дел  занял  не  принадлежавший  к  партии
Дюмурье. Новое министерство настояло на  объявлении  войны  Австрии  (20
апреля), но само  оно  было  недолговечно.  Когда  Людовик  XVI  не  дал
согласия на некоторые требования Ж.,  принятые  национальным  собранием,
Ролан обратился к королю с весьма резким по форме письмом,  составленным
г-жою Ролан и заключавшим в себе прямые обвинения против  Людовика  XVI.
Результатом этого была отставка министерства, что в свою очередь вызвало
известное восстание парижского населения 20  мая  1792  г.  После  этого
особенно  выдвинулся  среди  Ж.  Верньо,  предложивший  законодательному
собранию (3 июля) объявить "отечество в опасности", а после восстания 10
августа  подавший   мысль   о   необходимости   приостановить   действие
исполнительной власти и предоставить решение вопроса о  форме  правления
чрезвычайному национальному конвенту. Крушение монархии  снова  передало
власть в руки Ж., из которых и составилось  новое  министерство;  членом
его сделался, однако, и  Дантон,  не  принадлежавший  к  этой  партии  и
совершенно оттеснивший ее во время роковых сентябрьских дней. В конвенте
сначала  наиболее   влиятельное   положение   заняли   Ж.,   к   которым
присоединились  Бюзо,  Ланжюнне,  Петион,  бывшие  члены  учредительного
собрания, и некоторые новые  депутаты,  как  Барбару;  но  у  них  стали
оспаривать влияние монтаньяры. Ж. обвиняли монтаньяров  в  стремлении  к
диктатуре, но сами подверглись обвинению в том, будто бы в их  намерения
входило расчленить  Францию  ("федерализм").  Солидарно  с  монтаньярами
выступив в деле провозглашения республики и возбуждения вопроса  о  суде
над королем, Ж. испугались мысли о казни Людовика XVI, когда поняли, что
эта казнь будет началом террора внутри страны и вызовет сильные  внешние
осложнения. Желая спасти короля, они  предложили,  чтобы  тот  приговор,
какой над ним постановить  конвент,  был  отдан  на  утверждение  народа
(appel au peuple). У них, однако, не хватило ни мужества, ни единодушия,
чтобы настоять на принятии своего предложения. Результатом  голосования,
приговорившего Людовика XVI в смертной казни, по отношению к Ж. было то,
что  они  утратили  прежнее  влияние  в  конвенте,  хотя  и   продолжали
выбираться в председатели конвентских комиссий и  занимать  министерские
места. Одно время с ними искал сближения  Дантон,  сильно  выдвинувшийся
вперед в качестве  министра  юстиции  и  влиятельного  демагога,  но  Ж.
отвергли союз с "сентябрьским убийцей и грабителем Бельгии".  Монтаньяры
воспользовались изменой Дюмурье, которого превратили  в  "жирондистского
генерала",  чтобы  погубить  всю  парию,  обвинив  и  ее  в  измене.   С
монтаньярами заодно стал действовать и Дантон, которого  Ж.  обвиняли  в
сообщничестве с Дюмурье. 10 апреля Робеспьер произнес в конвенте речь  с
прямыми обвинениями против Ж., а  Камилл  Демулен  выпустил  против  них
памфлет:  "История  бриссотинцев".  14-го   апреля   парижская   коммуна
потребовала исключения из конвента 22  Ж.  после  чего  и  Демулен  стал
советовать  "бриссотинцам"  добровольно  уйти  из  конвента.  Когда   Ж.
воспротивились   установлению   maximum'а   на   съестные   припасы    и
организовали, для  восстановления  порядка  в  Париже,  особый  комитет,
коммуна, якобинский клуб и революционные комитеты Парижа  потребовали  у
конвента исключения уже 34 жиронди