алы, судя по тому, что  и  после  ее  К.  воеводствует  в
Юрьеве; да и царь,  упрекая  его  за  неудачу  (Сказ.  186),  не  думает
приписывать  ее  измене.  Не  мог  К.   опасаться   ответственности   за
безуспешную попытку овладеть городом Гельметом: если б  это  дело  имело
большую важность, царь поставил бы его в вину К. в письме своем. Тем  не
менее К. был уверен в близости несчастья и, после  напрасных  молений  и
бесплодного ходатайства архиерейских чинов (Сказ. 132 - 3), решил бежать
"от земли божия". В 1563 г. (по другим известиям - в 1564  г.)  К.,  при
помощи верного раба своего Васьки Шибанова, бежал из Юрьева в  Литву  (В
рукоп. "Сказании" К., хранящ. в моск. главн. архиве, рассказывается, как
Шибанов отвез царю I-ое послание К.  и  был  за  то  мучен.  По  другому
известию, Васька Шибанов был схвачен во время бегства  и  сказал  на  К.
"многия изменныя дела"; но похвалы, которыми осыпает  царь  Шибанова  за
его верность, явно противоречат этому известию.). На службу к Сигизмунду
К. явился не один, а с целою толпою приверженцев и слуг, и был пожалован
несколькими имениями (между прочим -  гор.  Ковелем).  К.  управлял  ими
через своих урядников из москвитян. Уже в  сентябре  1564  г.  К.  воюет
против России. После бегства К. тяжелая участь  постигла  людей  к  нему
близких. К. впоследствии пишет, что царь  "матерьми  и  жену  и  отрочка
единого сына моего, в заточение затворенных, тоскою поморил; братию мою,
единоколенных княжат Ярославских, различными  смертьми  поморил,  имения
мои и их разграбил". В оправдание своей  ярости  Грозный  мог  приводить
только факт измены и  нарушения  крестного  целования;  два  других  его
обвинения, будто К. "хотел на Ярославле государести" и будто он отнял  у
него жену Анастасию, выдуманы им, очевидно, лишь  для  оправдания  своей
злобы в глазах польско-литовских вельмож: личной ненависти к  царице  К.
не мог питать, а помышлять о выделении Ярославля в особое княжество  мог
только безумный. К. проживал обыкновенно  верстах  в  20  от  Ковеля,  в
местечке Миляновичах. Судя по  многочисленным  процессам,  акты  которых
дошли до нас, быстро ассимилировался московский боярин и слуга царский с
польско-литовскими магнатами и между буйными оказался во  всяком  случае
не самым смиренным: воевал с панами, захватывал силою имения,  посланцев
королевских бранил "непристойными московскими  словами";  его  урядники,
надеясь на его защиту, вымучивали деньги от евреев и проч. В 1571 г.  К.
женился на богатой вдове Козинской,  урожденной  княжне  Голшанской,  но
скоро развелся с нею, женился, в 1679 г.,  в  третий  раз  на  небогатой
девушке Семашко и с нею был, по-видимому, счастлив; имел от  ее  дочь  и
сына  Димитрия.  В  1683  г.  К.  скончался.  Так  как  вскоре  умер   и
авторитетный душеприказчик его,  Константин  Острожский,  правительство,
под разными предлогами, стало отбирать владения у вдовы  и  сына  К.  и,
наконец отняло и самый Ковель. Димитрий К.  впоследствии  получил  часть
отобранного и перешел в католичество. - Мнения о  К.,  как  политическом
деятеле  и   человеке,   не   только   различны,   но   и   диаметрально
противоположны. Одни видят в нем узкого  консерватора,  человека  крайне
ограниченного,  но  самомнительного,  сторонника  боярской   крамолы   и
противника единодержавия. Измену его  объясняют  расчетом  на  житейские
выгоды, а  его  поведение  в  Литве  считают  проявлением  разнузданного
самовластия и грубейшего эгоизма;  заподозривается  даже  искренность  и
целесообразность его трудов на  поддержание  православия.  По  убеждению
других, К. - умный, честный и  искренний  человек,  всегда  стоявший  на
стороне добра и правды. Так как полемика К. и Грозного, вместе с другими
продуктами  литературной  деятельности  К.,   обследованы   еще   крайне
недостаточно,  то  и  окончательное  суждение  о  К.,  более  или  менее
способное примирить противоречия, пока еще невозможно. Из сочинений К. в
настоящее время известны следующие: 1) "История кн. великого Московского
о делех, яже слышахом у достоверных мужей и яже видехом  очима  нашима".
2) "Четыре письма к Грозному". 3) "Письма" к разным  лицам;  из  них  16
вошли в 3-е изд. "Сказаний кн. К." Н. Устрялова (СПб. 1868), одно письмо
издано Сахаровым  в  "Москвитянине"  (1848,  ј  9)  и  три  письма  -  в
"Православном Собеседники" (1863 г. кн. V -  VIII).  4)  "Предисловие  к
Новому Маргариту"; изд. в первый раз Н.  Иванишевым  в  сборнике  актов:
"Жизнь кн. К. в Литве и на Волыни" (Киев 1849), перепечатано  Устряловым
в  "Сказ."  5)  "Предисловие  к  книге  Дамаскина  "Небеса"  (изд.   кн.
Оболенским в "Библиографич. Записках" 1858 г. ј 12). 6) "Примечания  (на
полях) к переводам  из  Златоуста  и  Дамаскина"  (напечатаны  проф.  А.
Архангельским в "Приложениях"  к  "Очеркам  ист.  зап.-русск.  лит.",  в
"Чтениях Общ. и Ист. и Древн." 1888 г., ј 1). 7) "История Флорентийского
собора", компиляция; напеч. в:Сказ. стр. 261 - 8; о ней см. 2 статьи  С.
П. Шевырева - "Журн. Мин. Нар. Просв.", 1841 г. кн. 1,  и  "Москвитянин"
1841 г. т. III. Кроме избранных сочинений Златоуста  ("Маргарит  Новый";
см. о нем "Славяно-русския рукоп." Ундольского, М.,  1870),  К.  перевел
диалог патр. Геннадия, Богословие, Диалектику и др. сочинения  Дамаскина
(см. статью А. Архангельского в "Журн. М. Н. Пр." 1888, ј 8),  некоторые
из сочинений Дионисия Ареопагита, Григория Богослова, Василия  Великого,
отрывки из Евсевия и проч. В одно из  его  писем  к  Грозному  вставлены
крупные отрывки из Цицерона ("Сказ." 205 - 9).  Сам  К.  называет  своим
"возлюбленным учителем" Максима  Грека;  но  последний  был  и  стар,  и
удручен  гонениями  в  то  время   когда   К.   вступал   в   жизнь,   и
непосредственным его учеником К. не мог быть. Еще в 1525  г.  к  Максиму
был очень близок Вас. Мих. Тучков (мать К. - урожд. Тучкова)  который  и
оказал, вероятно, сильное влияние на К. Подобно Максиму, К. относится  с
глубокой ненавистью к  самодовольному  невежеству,  в  то  время  сильно
распространенному  даже  в  высшем  сословии  московского   государства.
Нелюбовь к книгам,  от  которых  будто  бы  "заходятся  человецы,  сиреч
безумеют", К. считает  зловредной  ересью.  Выше  всего  он  ставит  св.
Писание и отцов церкви, как его толкователей; но он  уважает  и  внешние
или шляхетные науки -  грамматику,  риторику,  диалектику,  естественную
философию (физику и пр.), нравонаказательную философию (этику)  и  круга
небесного обращения (астрономию). Сам он учится урывками, но учится  всю
жизнь. Воеводою в Юрьеве он имеет  при  себе  целую  библиотечку;  после
бегства, "уже в сединах" ("Сказ.", 224),  он  тщится  "латинскому  языку
приучатися того ради, иж бы могл преложити на  свой  язык,  что  еще  не
преложено" ("Сказ." 274). По убеждению К.,  и  государственные  бедствия
происходят от пренебрежения  к  учению,  а  государства,  где  словесное
образование твердо поставлено, не только не  гибнут,  но  расширяются  и
иноверных в  христианство  обращают  (как  испанцы  -  Новый  Свет).  К.
разделяет с Максимом Греком  его  нелюбовь  к  "Осифлянам",  к  монахам,
которые "стяжания почали любити"; они в его  глазах  "во  истину  всяких
катов (палачей) горши".  Он  преследует  апокрифы,  обличает  "болгарсия
басни" попа Еремея, "або паче бабския бредни", и  особенно  восстает  на
Никодимово евангелие, подлинности  которого  готовы  были  верить  люди,
начитанные в св. Писании. Обличая  невежество  современной  ему  Руси  и
охотно признавая, что в новом его отечестве наука более распространена и
в большем поч„те, К. гордится чистотой веры своих  природных  сограждан,
упрекает католиков за их нечестивые нововведения и шатания  и  умышленно
не хочет. отделять от них протестантов, хотя и  осведомлен  относительно
биографии Лютера, междоусобий,  возникших  вследствие  его  проповеди  и
иконоборства протестантских сект. Доволен  он  также  и  чистотой  языка
славянского и противополагает его "польской  барбарии".  Он  ясно  видит
опасность, угрожающую православным польской короны со стороны  иезуитов,
и остерегает от их козней самого  Константина  Острожского;  именно  для
борьбы с ними он хотел  бы  наукою  подготовить  своих  единоверцев.  К.
мрачно смотрит на свое время; это 8-я тысяча лет, "век звериный"; "аще и
не  родился  еще  антихрист,  всяко  уже  на  праге  дверей  широких   и
просмелых". Вообще ум К. скорей можно назвать крепким  и  основательным,
нежели сильным и оригинальным (так он  искренно  верит,  что  при  осаде
Казани татарские старики и бабы чарами своими наводили "плювию",  т.  е.
дождь, на войско русское; Сказ. 24), и в этом отношении его  царственный
противник значительно превосходит его. Не уступает Грозный  Курбскому  в
знании Св. Писания, истории церкви первых веков и истории  Византии,  но
менее его начитан в отцах церкви и несравненно  менее  опытен  в  уменье
ясно и литературно излагать свои мысли, да и "многая ярость  и  лютость"
его не мало  мешают  правильности  его  речи.  По  содержанию  переписка
Грозного с К. - драгоценный литературный памятник: нет  другого  случая,
где миросозерцание передовых русских людей XVI века  раскрывалось  бы  с
большей откровенностью и свободою и где два незаурядных ума  действовали
бы  с  большим  напряжением.  В  "Истории  князя  великого  московского"
(изложение событий от детства Грозного до 1578 г.), которую  справедливо
считают первым по времени  памятником  русской  историографии  с  строго
выдержанной тенденцией, К. является литератором еще в  большей  степени:
все части его монографии строго обдуманы, изложение стройно и  ясно  (за
исключением тех мест, где текст неисправен); он очень искусно пользуется
фигурами восклицания  и  вопрошения,  а  в  некоторых  местах  (напр.  в
изображении мук митрополита Филиппа) доходит до истинного пафоса. Но и в
"Истории" К. не  может  возвыситься  до  определенного  и  оригинального
миросозерция;  и  здесь  он   является   только   подражателем   хороших
византийских образцов.  То  он  восстает  на  великородных,  а  к  битве
ленивых, и доказывает, что царь должен искать доброго совета "не токмо у
советников, но и у всенародных человек" (Сказ. 39),  то  обличает  царя,
что он "писарей" себе избирает "не от шляхетского  роду",  "но  паче  от
поповичев  или  от  простого  всенародства"  (Сказ.  43).  Он  постоянно
уснащает рассказ  свой  ненужными  красивыми  словами,  вставочными,  не
всегда идущими к делу и не меткими  сентенциями,  сочиненными  речами  и
молитвами и  однообразными  упреками  по  адресу  исконного  врага  рода
человеческого. Язык К. местами красив и даже силен,  местами  напыщен  и
тягуч и везде испещрен иностранными словами, очевидно - не по  нужде,  а
ради большей литературности. В огромном  количестве  встречаются  слова,
взятые с незнакомого  ему  языка  греческого,  еще  в  большем  -  слова
латинские,  несколько  меньшем  -  слова  немецкие,  сделавшиеся  автору
известными или в Ливонии, или через язык польский.

   Литература о К. чрезвычайно обширна: всякий, кто писал о Грозном,  не
мог миновать и К.; кроме того его история и его письма с одной  стороны,
переводы и полемика за православие - с другой, настолько крупные факты в
истории русской умственной жизни, что ни один исследователь допетровской
письменности не имел возможности не высказать о них суждения;  почти  во
всяком  описании  славянских  рукописей  русских  книгохранилищ  имеется
материал для истории литературной  деятельности  К.  Мы  назовем  только
главнейшие работы, не поименованные выше. "Сказание кн.  К."  изданы  Н.
Устряловым в 1833, 1842 и 1868 гг.,  но  и  3-е  изд.  далеко  не  может
назваться критическим и не вмещает в себе всего того, что было  известно
даже и в 1868 г. По поводу работы С. Горского: "Кн.  А.  М.  К."  (Каз.,
1858) см. статью Н. А.  Попова,  "О  биограф.  и  уголовном  элементе  в
истории" ("Атеней" 1858 г. ч. VIII, ј46). Ряд статей З.  Оппокова  ("Кн.
А. М. К.") напечатан в "Киевск. Унив. Изв." за 1872 г., јј 6 - 8. Статья
проф.   М.   Петровского   (М.   П   -   ского):   "Кн.   А..   М.    К.
Историко-библиографические заметки по поводу его Сказаний" напеч. в "Уч.
Зап. Казанского Унив." за 1873 г. См. еще "Разыскания о жизни кн. К.  на
Волыни", сообщ. Л. Мацеевич ("Древ. и Нов. Россия" 1880, 1); "Кн. К.  на
Волыни" Юл. Бартошевича ("Ист. Вестник" VI). В 1889  г.  в  Киеве  вышла
обстоятельная работа А. Н. Ясинского: "Сочинения кн. К., как исторически
материал".
   А. Кирпичников.
   Курган - окружный  город  Тобольской  губ.,  в  юго-зап.  углу,  близ
границы Оренбургской и Пермской губ., на правом нагорном берегу  Тобола.
в 530 в. от губ. гор. и 2960 в. от СПб. На месте нынешн.  К.  находилась
прежде слобода ЦаревоГородище или Царев-курган, основ. в  1553  г.  близ
доныне сохранившегося огромного кургана, имеющего в окружности около  80
саж. Курган этот, окруженный валом и рвом, служил  становищем  какого-то
татарского князя, побежденного впоследствии Кучумом.  В  конце  XVII  в.
жители переселились на новое  место,  в  8  в.  ниже  по  течению  реки;
покинутая слобода была укреплена и  долго  служила  защитою  от  набегов
кочевников.  После  устройства  Ишимской   линии   крепость   была,   за
бесполезностью, снова превращена  в  слободу,  переименованную  в  К.  и
назначенную (в 1782 г.) уездн. городом Тобольского наместничества. К.  -
начальный пункт судоходства и пароходства по Тоболу, открытых в  верхнем
его течении лишь в конце  семидесятых  годов.  После  Тюмени,  К.  самый
промышленный город в губернии, обширная торговля продуктами земледелия и
скотоводства, Здесь проходит Великая Сибирская ж. д. 5 каменных церквей,
до 1000 домов,  свыше  150  лавок.  9465  жит.  (4110  жен.).  3  учебн.
заведения, общества попечительное об учащихся  (в  ведение  которого,  в
1895 г., управа  передала  городскую  библиотеку)  и  благотворительное;
общественное собрание, при нем читальня и ботанический сад; пристань  на
Тоболе. Предместья Тихановское и Шавринское составляют  с  городом  одно
целое. Оборот 4 ежегодн. ярмарок превышает 3 милл. руб. Главные предметы
отпускной торговли: хлеб в зерне и  муке,  сало,  кожи,  масло  коровье,
мясо, картофельная патока, а со времени открытия ж.  д.  -  дичь,  рыба.
Мука  отпускается  лишь  крупчатая,  изготовленная  на  местных  паровых
крупчатнях;  сало  обрабатывается  на  салотопнях  в  гор.  и  окрестных
селениях.  Местные   торговцы   скупают   огромные   гурты   скота   под
Петропавловском. на границе Киргизской степи, и, откормив в окрестностях
К., закалывают для продажи.  Привозная  торговля  уступает  отпускной  и
ограничивается  почти  одними  бакалейными  и  мануфактурными  товарами.
Еженедельно базары. Городской  обществ,  банк,  открытый  в  1865  г.  с
основным капиталом в 20 тыс. р., имеет теперь оборот  до  2  милл.  руб.
Ремесленников до 500 чел.; из них до 100 заняты изготовлением  пряников.
Фабрик  и  заводов  до  60,  которые  почти  все  занимаются  обработкою
сельскохозяйственных продуктов. В окрестностях К. развито огородничество
и табаководство. Городу  принадлежит  3615  дес.  земли  (вне  городской
черты), 5 домов и 52 камен. лавки. В 1892 г. городских доходов 52354 р.,
расходов 52500 р., в том числе на  содержание  городского  общественного
управления 6401 р. и учебных заведений 5499 р. (вдвое более  Тобольска),
благотворительных заведений 8156 р. (почти в 30 раз более Тобольска), на
медицинскую часть 2015 р., содержание пожарной команды 4071 р.
   Курганский  округ,  в  юго-зап.  части  Тобольской   губ.,   занимает
пространство 20364  кв.  в.;  поверхность  округа  по  прав.  б.  Тобола
представляет степную равнину с песчаною и  частью  глинистою  подпочвою,
местами усеянную солонцами. Левый берег  Тобола  представляет  несколько
возвышенную террасу. Тобол -  главная  р.  округа  -  пересекает  его  в
направлении к СВ. Длина р. в пределах округа 278 в. при  20  -  60  саж.
шир. и 1 1/2 с. глубины. Из притоков Тобола наиболее значительный -  Ик,
впадающий с левой стороны. - Из всех  округов  губ.  К.  наиболее  богат
озерами, которых насчитывается 478. Самые значительные из озер находятся
в вост. части округа, на так наз. Ишимской степи:  Куртал  занимает  125
кв. в., Салтасарадек 50 кв. в. и Стеклянное 40 кв. в.  Большинство  озер
солено-горькия, непроточные, и разбросаны в беспорядке по степной полосе
округа  вперемежку  с  озерами   пресноводными.   Непресноводные   озера
разделяются на соленые, если в  них  значительно  преобладает  хлористый
натр, и горькие - если главная составная часть воды сернонатровая  соль.
Из соленых озер самое значительное в округе Ахтобол. Болота, которых  до
10% всей площади, встречаются по течению Тобола, но они незначительны  в
сравнении с болотами других округов  губ.  Самое  большое  из  болот  не
длиннее 24 в. Из 2214778 дес. зап. часть уезда занимает 1135640 дес.: из
них 107652 (9,5%) неудобной земли, пашни 324091 дес., усадьбы  и  выгона
251164,  сенокоса  75235,  солонцев  1З6,  лесной  площади  295503  дес.
Восточная часть  занимает  1079138  дес.  :  под  пашнями  221961  дес.,
усадьбами и выгонами 323410, сенокосом 44278,  солонцами  58103,  лесной
площадью 99006 дес., неудобной земли 332380 дес. (30,8%). Когда-то округ
был богат лесами, но теперь сплошных лесов  уже  нет;  они  перемежаются
обыкновенно с луговыми пространствами и береговыми перелесками;  хвойные
леса сохранились по течению Тобола и в  сев.-вост.  углу  округа.  Более
значительные лесные дачи сосредоточились в сев.-зап. углу округа, в виде
остатков от некогда обширного Илецкого  бора.  Климат  округа  виден  из
следующих метеорологических данных, собранных в Кургане: средняя годовая
температура - +1,2, минимум - 18,6, максимум +20,4,  амплит.  39,0  Если
сравнить среднюю месячную температуру округа с другими местами  Империи,
то будет видно, что округ находится  в  области  изотермы  Новой  Земли,
Перми, Екатеринбурга, Троицка, Акмодинска и Семипалатинска. Январская  и
февральская изотермы связывают округ с Новой Землей,  апрельская  изот.,
проходящая и около Тобольска, связывает его на З с  такими  местностями,
как Финдяндия и средняя Швеция; майская изот. связывает  округ  на  З  с
Казанью,  Нижним-Новгородом,  Владимиром  и  местностями  сев.  Пруссии.
Апрель и май, по своим  средним  температурам,  также  благоприятны  для
хлебопашества в этом округе как в сев. полосе центральной России. Летняя
изотерма округа идет к дер.  Сидоровой  от  Смоленска,  Вятки  и  Перми;
августовская от южной  части  Финляндии,  а  изотермы  осени  постепенно
приближаются к изотермам декабря. 1 город,  36  волостей,  446  селений,
45366 дворов  крестьянских,  357  некрестьянских.  Жит.  268540  (128311
жнщ.); на 1 двор приходится 32,1, на 1 душу  6  дес.  земли.  На  1  кв.
версту приходится 12 сельских жит. Жители  занимаются  хлебопашеством  и
скотоводством, которые здесь тесно связаны. При плодородии почвы  урожаи
превосходны   и   доставляют   значительный   избыток   хлеба.   Лошадей
приблизительно до 200 тыс., крупного рогатого скота до  150  тыс.,  овец
(простых) до 300 тыс., свиней до 50  тыс.  Закупки  скота  в  Киргизской
степи, откармливание его. Велико-Сибирская жел. дор. значительно развила
также рыбопромышленность  и  все  прочие  отрасли  хозяйства.  Фабрик  и
заводов  в  1893  г.  насчитывалось  247;  из  них  72  кожевенныых,  17
маслобойных,  62  салотопенных,  6  пряничных,  58   мукомольных   и   3
стеклянных. На всех заводах до 2000 рабочих,  производящих  на  2  милл.
руб. 68 церковных приходов, 114 училищ. из них  23  церковно-приходских,
31 школа грамоты. Учащихся 3849 (1072 дев.).
   Д. Вейнберг.
   Курильские  острова,  по-японски  Чишима,  т.  е.  "1000   о-вов"   -
архипелаг, простирающийся на 1270 кв. км. в  длину  и  состоящий  из  36
больших о-вов, поверхностью в 14825,79 кв. к