й энергии,  чем  первые  и  сохранять
этот запас гораздо дольше, чем последние. Передача работы двигателей  А.
совершается  чаще  всего  гидравлическим  путем  (вода,  глицерин),  при
посредстве насоса; с машиной, которую  нужно  привести  в  действие,  А.
соединяется также соответственной системой труб, наполненных  водой  или
глицерином.
   Одна из употребительнейших форм  А.  в  сущности  не  что  иное,  как
обыкновенный   гидравлический   пресс,   поршень    которого    нагружен
какой-нибудь очень значительной  тяжестью  (камнями,  кусками  металлов,
водой). Как все гидравлические  прессы,  он  состоит  из  толстостенного
цилиндра, поршня и боковой трубки, по которой насосом вгоняется  в  него
вода. Особая боковая трубка соединяет цилиндр этого прибора с  цилиндром
такого же точно другого прибора, но без нагрузки, приводящего в действие
рабочие машины. Маленький двигатель накачивает насосом постоянно воду  в
цилиндр первого прибора, и поршень этого прибора медленно  подымается  к
верху, пока вода не наполнить наконец цилиндра,  тогда  закрываюсь  кран
трубки, соединяющей прибор с насосом, и открывают закрытый до сего  кран
боковой  трубки.  Вода,  под  громадным   давлением   нагрузки   поршня,
устремляется по трубке во второй прибор и с силою подымает  его  поршнем
до тех пор, пока давление воды не станет в обоих  цилиндрах  одинаковым.
А.  таким  образом  суммируют  в  себе  продолжительную,  незначительную
сравнительно  работу  (насоса),  чтобы  обратить  ее  в  гораздо   более
кратковременную, но в столько же раз более интенсивную работу, потребную
для приведения в действие тех или других машин.
   Кроме механических аккумуляторов есть еще  электрические,  называемые
также  поляризационными  или  вторичными  элементами.  Это   -   копилки
электрической энергии приобретающие в настоящее время с каждым днем  все
большее значение и представляющие злобу дня современного электротехника.
Аккумулятор не что иное, как гальванический элемент, только отличающийся
от обыкновенного элемента, как его до сих пор употребляли, особенностью,
которую  французы  назвали  "обратимостью".   Обратимость   аккумулятора
состоит в том, что после каждого разряжения не  нужно  возобновлять  его
химических  материалов,  как  это  приходится  делать   в   обыкновенном
элементе, но можно зарядить его, пропуская через  него  ток  от  другого
источника  электричества.  Ток,  проходя  чрез  аккумулятор,   разлагает
вещества, образовавшиеся во время  химической  реакции,  обусловливавшей
разряжение, и когда они совсем разложены, аккумулятор получается  в  том
же виде, в каком он был до  разряжая:  тогда  говорят,  что  аккумулятор
заряжен. Обратимость аккумулятора обусловливает его значение.  Он  может
служить для той же цели, как и механически, т.е.  с  его  помощью  можно
копить  энергию  хотя  бы  от  небольшого  источника  электричества,   и
накопленный запас энергии,  количество  которого  зависит:  1)  от  силы
источника, 2) длительности копления или заряжения  и  3)  емкости  самой
копилки  -  аккумулятора  (одного  или  целой  батареи),   можно   затем
расходовать сразу.
   (Электричество в аккумуляторе накапливается, как можно  заключить  из
вышесказанного, не  прямо,  как  напр.  в  Лейденской  банке,  но  через
посредство  химических  реакций,  производимых  током;  при   соединении
проводником полюсов заряженного аккумулятора, который  с  этого  момента
действует  как  простой  гальванический  элемент,  разложенные  вещества
вступают в реакцию между собою, и энергия последней проявляется  в  виде
электричества).  Планте,   изобретатель   аккумулятора,   делал   крайне
интересные опыты в этом отношении: с помощью двух элементов  Бунзена  он
заряжал долгое время  батарею  из  800  аккумуляторов,  соединенных  при
заряжении  параллельно,  и  накапливал  таким  образом  огромный   запас
энергии; количество электричества этой батареи, расходуемое в  несколько
часов  действия  ее,  можно  было  бы  получить  только   от   громадной
динамомашины. Аккумулятор может  служить  вообще  как  трансформатор,  и
обратно,  если  имеется  большой  источник  электричества  и   требуется
распределить его энергию, т.е. пользоваться ею по частям  или  в  разных
местах, как это часто приходится на практике. Для этого  можно  зарядить
батарею аккумуляторов и затем распределять их как угодно, по одному,  по
два и т. д., переносить и перевозить их, пользуясь их портативностью.  В
Париже и в других городах существует абонемент аккумуляторов. С  завода,
где заряжаются аккумуляторы динамомашинами, они развозятся по городу для
разных домашних потребностей, как напр.  для  электрического  освещения,
для приведения в действие двигателей к швейным и др. машинам и т. п.
   Особенное  значение  аккумулятор  имеет  как  копилка  даровой  силы,
которой столько пропадает в природе  (как  напр.  течения  рек,  падения
водопадов, сила ветра и т. д.). В настоящее время подобного рода попытки
утилизировать эти силы увенчались полным успехом и нужно думать,  что  в
будущем,  когда  запас  топлива  станет  иссякать,  аккумуляторы  окажут
громадную  услугу  человечеству:  турбины  и  ветряные  мельницы   будут
приводить в движение динамомашины, электричество можно будет запасать  в
аккумуляторы и, когда потребуется, посылать по проволокам или  развозить
куда угодно, тем более, что уже ныне существуют  электрические  железные
дороги, на  которых  поезда  приводятся  в  движение  аккумуляторами.  В
настоящее время употребляются аккумуляторы преимущественно свинцовые.  В
1859 году Гастон Планте устроил первый свинцовый аккумулятор. Его прибор
состоял из  двух  свинцовых  листов,  отделенных  изолирующим  веществом
(резиной), свернутых  в  трубку  и  погруженных  в  10%  раствор  серной
кислоты. При пропускании тока от  другой  гальванической  батареи,  один
лист покрывался черной перекисью свинца (PbO2), другой же восстановлялся
водородом и становился серым  и  губчатым.  При  замыкании  проводником,
после  заряжения  обоих  листов,  играющих  роль  электродов   элемента,
появлялся  ток,  но  очень  кратковременный,  так  как  листы  только  с
поверхности неглубоко изменялись при заряжении. Планте стал  заряжать  и
разряжать многократно свой аккумулятор, меняя при этом направление тока,
электроды разрыхлились, стали губчатыми, емкость аккумулятора  с  каждым
новым  заряжением  стала  увеличиваться  и  он  стал   давать   довольно
долговременный   ток.   Этот   процесс   Планте   назвал   формированием
аккумулятора. Его прибор получил название "поверхностного аккумулятора".
Чтобы сократить процесс формирования, Фор, вскоре после открытия Планте,
предложил покрывать электроды слоем сурика (Pb3O4). При заряжении  сурик
на одном электроде окисляется, как и в приборе Планте, в перекись свинца
(PbO2), на другом же восстановляется  в  губчатый  свинец.  Прибор  Фора
назван был массовым аккумулятором. Превосходя поверхностный  отсутствием
долгого формирования, он уступает ему в прочности, так как окислы свинца
легко отваливаются и портят аккумулятор.
   После  разряжения,  как  в  первом,  так  и  во  втором  аккумулятор,
окончательным продуктом реакции является на обоих  электродах  свинцовый
купорось (PbSO4). (Реакция имеет две фазы: сперва образуется,  вероятно,
окись свинца (PbO), а затем уже купорос).
   Обратимость  аккумулятора,  высокая  электровозбудительная  сила   (2
вольта  в  рабочем  токе),  ничтожно  малое   сопротивление,   качества,
обусловливающие достоинство гальванического элемента, - обратили на себя
сразу внимание  техников,  которые  принялись  за  усовершенствование  и
применение  этого  прибора.  В  настоящее  время  существует   множество
видоизменений  приборов  этого  рода.  Каждая   почти   американская   и
английская  эксплуатационная  электрическая  компания  имеет  свой   тип
аккумулятора. Существуют не только свинцовые аккумуляторы, но и  другие:
теперь принято, что каждый гальв.  элемент,  в  котором  при  разряжении
сумма веществ остается та же, т.  е.  не  происходить  выделения  газов,
может  быть  приспособлен  в  виде  аккумулятора.   Так   медно-цинковый
аккумулятор Коммелена - не что иное, как удачно приспособленный  элемент
Лаланда и Шаперона.
   В отношении истории усовершенствования этого прибора нужно  упомянуть
об аккумуляторе Селон-Фолькмара, в котором окислы свинца  вмазываются  в
ячейки свинцовых электродов. Емкость этого прибора очень значительна.  В
России выработан тип аккумулятора, известного под именем аккумул. Минных
классов (в Кронштадте). В этом специальном учебном заведении для морских
офицеров  усердно  разрабатывается  этот  вопрос,   вследствие   крайней
важности аккумуляторов в морском деле.  Можно  назвать  еще  аккумулятор
русского   ученого   Бернадоса,   употребляемый   в   изобретенном    им
электрическом сваривании металла.
   К недостаткам аккумуляторов нужно отнести потерю энергии, так как  он
не возвращает при разряжении, всего затраченного на него  электричества.
Если сравнивать аккумулятор с  копилкой  или  банком  электричества,  то
приходится сказать, что этот банк берет процент за свое  посредничество.
Процент этот был очень велик  в  первых  аккумуляторах,  но  в  нынешних
усовершенствованных,  он  не  более  15%  затраченной  энергии.   Второй
недостаток -  сравнительно  большой  вес  аккумуляторов.  От  устройства
аккумулятора, который при возможно малом весе вмещал  бы  большой  запас
энергии, всецело зависит вопрос воздухоплавания.
   Акоста,  Уриель   (прежде:   Габриель   Да-Коста),   известен   своею
трагическою  судьбою,  которая  послужила  предметом  для  драматической
поэзии. Род Да-Коста был древний  еврейский  род  в  Португалии,  давший
многих знаменитостей и ученых. Когда в начале XVI  с.  инквизиция  стала
свирепствовать в Португалии, многие из членов этого семейства выселились
в Голландию, где продолжали пользоваться всеобщим уважением  и  занимали
почетное место в обществе. В половине XVI с. мы встречаем Иосифа ДаКоста
главою евр. общины в Амстердаме;  другой  Да-Коста,  Duarta  Nunes,  был
агентом самого португальского короля в Гамбурге. Оставшиеся в Португалии
члены этого семейства были вынуждены принять католичество. Из  них  одни
сделались искренними христианами и занимали высокие должности,  светские
и духовные; мы  даже  встречаем  одного  Да-Коста,  по  имени  Валтасар,
приором иезуитского ордена на Малабаре. Другие же сделались  христианами
только для виду,  оставаясь  евреями  по  убеждению  и  исполняя  втайне
еврейские  обряды.  Они  принадлежали  к  так  называемым  марранам,  за
которыми инквизиция зорко следила  и  из  среды  которых  она  исторгала
многочисленные жертвы. Один из предков нашего А., Эммануил Да-Коста, был
сожжен на костре.
   Габриель Да-Коста  родился  в  Опорто  в  1594  г.,  был  воспитан  в
католической вере, изучал юриспруденцию и, в 1615 г., занял полудуховную
должность  казначея  при  капитуле  одной  соборной  церкви.  Но   сухая
догматика католицизма и интриги иезуитов не удовлетворяли пытливый ум  и
честную душу 22-х  летнего  юноши.  Он  знал  о  своем  происхождении  и
углубляясь в чтение книг Ветхого Завета и пророков, лелеял в душе другой
идеал о религии - идеал библейского еврейства, и думал найти  его  среди
евреев свободной Голландии После смерти отца своего, он  оставил  службу
при капитуле и вместе с матерью и  с  братьями,  которые  разделяли  его
образ мыслей, переселился в 1618 г. в Амстердам, вступил  в.  союз  евр.
веры, причем переменил свое имя Габриель в Уриель, а в сочинениях  своих
вместо португальской формы фамилии своей Da-Costa  он  стал  употреблять
латинскую форму - Acosta.
   Но и амстердамское еврейство не удовлетворяло А. и не соответствовало
его идеалу. Мертвящая обрядность талмудистов была противна ему не  менее
католической  догматики,  а  произвольное  толкование  ими  текстов  св.
писания  возмущало  его  так  же,  как  криводушие  иезуитов.  Он   стал
пренебрегать талмудическими предписаниями, публично нарушал их и называл
раввинов фарисеями. Стало  также  известным,  что  А.  готовит  книгу  в
опровержение талмудического учения. Эта книга и  появилась  впоследствии
(в  1624  г.),  под  заглавием:   "Ехаmеn   traditionum   Pharisaeicarum
collatarum cum lege scripta, etc."  (Исследование  традиций  фарисеев  в
сопоставлении  с  писанным  законом).  Естественно,  что   амстердамские
раввины не могли оставаться равнодушными  ко  всему  этому.  Они  решили
отлучить А. от синагоги, а когда появилась его книга, в которой он между
прочим отрицает бессмертие души,  на  том  основании,  что  об  этом  не
говорится прямо в св. писании
   - то они обжаловали ее перед  магистратом  как  книгу  еретическую  и
вредную. Магистратский суд действительно осудил ее, приговорил автора  к
штрафу в 300 гульденов, а книгу - к сожжению  на  костре.  Произнесенное
над А. отлучение поставило его в изолированное положение,  даже  близкие
его родственники, которые были все ревностными  приверженцами  синагоги,
стали избегать его. Он однако ж не падал духом и не поддавался; он  даже
названную книгу напечатал будучи уже под анафемой. Лишь по истечении  15
лет он видел себя вынужденным искать примирения с раввинами. Его к  тому
побудило, по одним - угрожавшая  ему  опасность  лишиться  всего  своего
состояния,  находившегося  в  обороте  у  одного   родственника,   также
поклонника раввинизма и не одобрявшего его борьбы с синагогою; по другим
- желание устроить наконец свой  домашний  очаг  и  жениться,  что  было
немыслимо, пока он находился под анафемой. По  требованию  раввинов,  А.
подписал формальное отречение от прежних своих воззрений, был  помилован
и снова принять в лоно синагоги. Но вскоре оказалось, что раскаяние  его
было не искреннее: он и после того продолжал  пренебрегать  талмудическ.
предписаниями, и хотя из осторожности уже не выказывал  этого  публично,
как делал раньше, но один из его родственников, фанатик, подстерег его и
донес на него  раввинскому  трибуналу.  Его  вызвали  для  объяснений  и
предложили ему, как рецидивисту, подвергнуться  публичному  и  позорному
синагогальному покаянию.  Он  отверг  это  предложение  и  был  вторично
отлучен от синагоги. Этим счастье его окончательно  разбилось.  Женитьба
его не могла состояться; родня отвернулась от него;  его  все  избегали,
уличные мальчишки преследовали и оплевывали его. Он не  мог  себе  найти
защиты в светском суде, так как  действия  главных  его  преследователей
были тайные, неуловимые, и не наказуемые судом по бездоказательности. Он
все-таки крепился и выдержал и второе  отлучение  в  течении  семи  лет;
наконец невзгоды и лета сломили его стойкость и он явился к  раввинам  с
повинною, соглашаясь подвергнуться требуемой  ими  процедуре  публичного
покаяния. Он должен был явиться  в  синагогу,  битком  набитую  народом,
взойти на эстраду и громогласно прочесть исповедь во всех сотворенных им
прегрешениях; затем, тут же, пред всем народом, раздели его, обнажили до
пояса и подвергли установленным 39 ударам ремнем по спине (малкус).  Еще
не удовлетворенные этим, его положили на  порог  в  преддверии  синагоги
так, что  все  при  выходе  должны  были  перешагнуть  через  него.  Это
неслыханное публичное унижение до того  огорчило  его,  что  он  решился
покончить  с  собою.  Он  составил  свою  автобиографию  под   заглавием
"Exemplar humanae vitae" (образец  человеческой  жизни),  в  которой  он
сильно нападает на раввинское еврейство; затем, зарядив  два  пистолета,
он  подстерег  на  улице   злейшего   врага   своего   -   фанатического
родственника,  виновника  всех  его  невзгод,  чтобы  отомстить  ему,  и
выстрелил в него, но промахнулся и не попал, и вторым зарядом  застрелил
себя. По сообщению его биографов, А. ум. в апреле  1647  г.  53  лет  от
роду.
   Горестная судьба несчастного  А.  послужила,  как  известно,  сюжетом
Карлу Гуцкову для трагедии "Уриель Акоста", хорошо известной; и  русской
публике; но уже раньше А. явился героем беллетристического рассказа "Der
Sadducaer v. Amsterdam" (1834). Его автобиография, автограф которой  был
найден  в  квартире  А.  после   его   смерти   Филиппом   Лимборхом   и
принадлежавший сначала епископу Симону, была издана этим же Лимборхом  в
латинском подлиннике (Гуда, 1687), а затем вторично с немецким переводом
Вильгельмом Еллинеком (Лейпциг, 1847), который написал также "A.'s Leben
u. Lehre" (Цербст, 1847).  Раньше  об  А.  писали  Pierre  Baile  в  его
"Dictionnaire" (Ил. 69 ид.), Шудт, "Jud. Denkwurdigkeiten"(l, 286  ид.).
- Гретц ("Geschichte d. Juden" X, прим. I) оспаривает  годы  рождения  и
смерти А., выставленные его биографами и приходит к  заключению  что  А.
род. ок. 1590 и ум. 1640 г.
   Акробат, слово взятое с  греческого,  которое  собственно  обозначает
человека, который ходить на цыпочках, осторожно входит или лезет  вверх.
В новейшем употреблении это  слово  обозначает  плясуна  на  канате  или
вообще гимнастического артиста.
   Аксаковы - в старану  Оксаковы  -  происходят,  судя  по  родословным
книгам, от знатного варяга Шимона (во св. крещении Симона)  Африкановича
или Офриковича, -  племянника  короля  Норвежского  Гакона  (или  Якуна)
Слепого, прибывшего в Киев в 1027 г. с 3 т.  дружины  и  соорудившего  в
Kиeвo-Печерской лавре, на свои средства, церковь Успения Божией  матери,
где он и погребен. Сын его, Юрий  Симонович,  был  боярином  при  в.  к.
Всеволоде Ярославиче. У правнука Юрия Симоновича,  Протасья  Федоровича,
был сын Вениамин. У Вениамина - Василий  (прозв.  Взолмень),  московский
тысяцкий. У Василия - сыновья: Юрий (Грунка), Феодор (Воронец) и другие.
У Юрия Васильевича был сын Андрей-Феодор (Колома), у которого - 4  сына:
Вениамин, Феодор (Пьяница), Александр  (Телец)  и  Даниил  (Соловец).  У
Вениамина Андреевича или Феодоровича  было  2  сына:  Феодор  и  Алексей
(Великий) Вениаминовичи. У первого, Феодора, был сын Иван, прозв. Оксак,
от которого "и повелися" Оксаковы (встарину),  а  ныне  Аксаковы.  Члены
этой  фамилии  в  допетровское  время  служили   воеводами,   стряпчими,
стольниками, были в моск.  дворянах  и  были  жалованы  за  свою  службу
поместьями от московских Государей.
   Иван Сергеевич, А., младший сын Сергея  Тимофеевича  А.,  родился  26
сентября 1823 г. в селе  Надежине-Куроедове  тож,  Белебеевского  уезда,
Уфимской губернии. В 1842 г. И. С. окончил курс Училища Правоведения  и,
не без колебаний, поступил на службу в существовавший еще тогда в Москве
сенат. Канцелярская служба, однако не  могла  удовлетворить  его  и  он,
пренебрегая связями отца, сулившими молодому юристу  блестящую  карьеру,
скоро перебрался в провинцию,  сначала  участником  сенаторской  ревизии
князя П. П. Гагарина, а  потом  в  качестве  члена  Калужской  уголовной
палаты. Но и судейство свое И. С. скоро оставил; он жаждал  деятельности
более живой и практически полезной, чего при условиях  той  жизни  прямо
невозможно было найти на поприще провинциального судейства. В 1848 г. он
стал чиновником особых  поручений  при  министерстве  внутренних  дел  и
тотчас  же  выхлопотал  себе  командировку   в   Бессарабию   по   делам
раскольничьим, а потом в Ярославль для  ревизии  городского  управления,
введения единоверия и изучения секты  "бегунов".  К  поручениям  Аксаков
относился серьезно, и донесения его  начальству  отличались  столько  же
правдивостью, сколько и изяществом изложения. В 1852 г. И.  С.  вышел  в
отставку и посвятил себя журналистике,  -  с  этих  пор  начинается  его
публицистическая деятельность, принесшая в конце столько славы, а  рядом
с нею, вплоть до самой смерти, и борьбы как с литературными врагами, так
и с условиями цензуры. II том его "Московского Сборника", этого  первого
шага его редакторства, уничтоженный и причинивший столько неприятностей,
кроме всего принес И. С. и запрещение когда бы