ь  иногда  годы,  иногда  нисколько
дней. Обычная продолжительность  их  была  в  40  дней,  но  бывали  Т.,
продолжавшиеся по 30 лет, в течение которых запрещалось  стричь  волосы.
На все время  Т.  целые  округа  или  острова  становились  как  бы  под
карантин: даже приближаться к  табуированной  местности  было  строжайше
запрещено.
   Термин Т. у полинезийцев, как и  у  других  народов,  кроме  значения
"священный", имел и другое, противоположное -  "проклятый",  "нечистый".
Генезис этого второго значения очень сложный. Первая причина  кроется  в
том,  что,  кроме  божеств  добрых,  сообщавших  атрибут  "священности",
существовали и божества злые, причинявшие болезнь и смерть. Эти божества
сообщали предметам и лицам страшный свойства,  которых  необходимо  было
избегать. Поэтому умерший и все, что имело отношение к нему,  -  дом,  в
котором он жил, лодка, на которой его перевозили и т.  д.,  -  считалось
отверженным, "нечистым", носящим в. себе нечто опасное,  губительное,  и
должно было быть неприкосновенно  в  силу  своей  губительности.  Другим
поводом к образованию этого значения служили строгие  кары,  следовавшие
за нарушением Т. первого рода. Предметы и лица, считавшиеся "священными"
в силу  своего  отношения  к  божеству  и  потому  навлекавшие  страшные
бедствия на нарушивших их "священность" хотя бы простым прикосновением к
ним, согласны были в конце концов  вызывать  страх  и  даже  отвращение.
Известные роды пищи,  считавшиеся  запретными,  должны  были  выработать
инстинктивное чувство брезгливости. На практике Т. обоих родов сплошь  и
рядом ничем не различались. Так, лицо, очутившееся под Т. второго  рода,
т. е., как нечистое, не могло есть из собственных рук; его  должны  были
кормить посторонние. Но в том же положении были  и  "освященные"  вожди,
бывшие под вечным Т. первого рода: им  не  только  запрещалось  есть  из
собственных рук (их кормили жены), но они  не  могли  принимать  пищи  в
домах, а должны были есть на открытом воздухе. Множество Т. второго рода
касались женщин; во время родов они  считались  "нечистыми".  Совместная
еда с мужчинами для них безусловно не  допускалась.  На  овах  Гавайских
женщинам запрещалось употреблять в  пищу  мясо  свиней,  птиц,  черепах,
некоторые сорта рыбы, кокосовые орехи и почти  все,  что  приносилось  в
жертву (ai-tabu -  священная  еда).  Все  эти  роды  пищи  считались  Т.
(нечистыми)  для  женщин.  Женщина,  приготовлявшая   кокосовое   масло,
подвергалась Т. на нисколько дней и не могла прикасаться к пище.  Вообще
пища составляла предмет множества  Т.;  так,  например,  ее  запрещалось
носить на спине, иначе она становилась Т.  (нечистой)  для  всех,  кроме
того, который носил ее запретным способом. Больше всего Т. второго  рода
вызывало все что имело хотя бы отдаленное отношение к смерти и  умершими
Не только  прикасавшиеся  к  покойнику,  но  даже  бывшие  на  похоронах
становились Т. на продолжительное время. Кто убил врага на войне, тот на
10 дней лишался права общения с людьми и права прикасаться к  огню.  Два
вида Т. заслуживают особого внимания, как относящиеся  более  к  морали,
чем к религии. Женщина до браков считалась noa (доступной)  для  всякого
мужчины; после брака она становилась Т. для  всех,  кроме  своего  мужа.
Новорожденные пользовались Т. королей:  все,  к  чему  они  прикасались,
становилось их собственностью. Прикосновение к ребенку и питье  воды  из
его   рук   считалось   очистительными   средством.   Общественные    Т.
устанавливались либо посредством провозглашена, либо  знаками  (столб  с
бамбуковыми листьями). Частные Т. также устанавливались знаками  (надрез
на  дереве  означал  Т.   собственности).   Соблюдение   Т.   охранялось
репрессивными   мерами   (смертная   казнь,    конфискация    имущества,
разграбление садов, штрафы в пользу лиц, установивших  Т.  и  т.  д.)  и
страхом небесных кар (злой дух забирался в тело  и  поедал  внутренности
нарушителя Т.). Бывали случаи, когда люди,  имевшие  несчастье  нарушить
Т., умирали  скоропостижно  от  одного  страха  перед  неминуемой  карой
небесной.  Этот  страх  давал  повод  людям  сильным  и  власть   имущим
устанавливать с корыстной целью Т., разорительные для  массы  населения.
Когда в 20-х годах прошлого  века  на  Гавайских  о-вах  явились  первые
европейцы, на глазах у всех безнаказанно нарушавшие самые священные  Т.,
народ  с  величайшей  радостью  последовал  примеру   некоторых   членов
королевского дома и раз навсегда освободил себя от страшного ига системы
Т.
   Т. - не специальный институт Полинезии: характерные черты его найдены
почти у всех народов на известной  ступени  развития.  Прежде  всего  мы
встречаем его у народов, родственных полинезийцам. В Микронезии  находим
даже самый термин Т. На Маркизовых о-вах среди множества других типичных
Т. встречается оригинальный запрет по отношению к воде: ни одна капля ее
не должна быть пролита в жилище. На о-ве Борнео, у даяков,  эта  система
известна  была  под  назв.  Porikh.  На  о-ве  Тиморе  (Вост.  Индийский
архипелаг) так назыв. Pomali запрещало, между прочим, во многих  случаях
есть руками, иметь общение с  женой  (после  удачной  охоты.)  и  т.  д.
Некоторые наиболее странные черты полинезийского Т., как напр. запрет на
прикосновение к пище, волосам и т. п., встречаются  в  самых  отдаленных
друг от друга местах, напр., в Индии и  в  Сев.  Америке  (у  одного  из
племен Frazer  Lake).  Случаи  скоропостижной  смерти  от  страха  перед
нарушением Т. известны среди юкагиров  на  прибрежье  Ледовитого  океана
(Иохельсон, "Материалы по изучению юкагирского языка  и  фольклора").  У
многих первобытных племен находим еще более резкие  примеры  Т.,  чем  в
классической страны Т., Полинезии; таковы, напр., запрещения говорить  с
родными братьями и сестрами, смотреть  в  лицо  родственникам  известных
категории близости и т. п., - запрещения, имеющие тот же генезис, как  и
религиозные Т. вообще, т. е. тенденцию  создавать  "распространительные"
ограничения  вокруг  основного  запрета,  имевшего  свой  raison  d'etre
(запрещение браков между родными братьями  и  сестрами  создало  запреты
разговоров между ними и т.  д.).  У  более  первобытных  народов  мы  не
встречаем только термина,  близкого  к  Т.,  но  за  то  находим  другие
термины, близкие нашим: "грех" и "закон"s, которые имеют такую же  силу,
как и Т. Крайне характерные черты  Т.  находим  у  народов  классической
древности. У римлян слово sacer означало и "освященный", и  "проклятый".
Так наз. feriae были настоящими сезонами Т. : всякая работа запрещалась,
исключая таких случаев, как когда вол попадал в яму или необходимо  было
поддержать  падающую  крышу.  Всякий.  кто  произносил  известные  слова
(Salus, Semonia, Seia, Segetia, Tutilina и др.), попадал под Т.  (ferias
observabat). Flamen dialis был огражден целой сетью Т.  Ему  запрещалось
ездить на лошади, даже прикасаться к ней,  смотреть  на  войска,  носить
кольцо,  которое  когда-либо  было  сломано,  иметь  узды   на   платье,
произносить имена, касаться трупа, собаки, козла,  бобов,  сырого  мяса,
плюща,  гулять  по  винограднику,  стричь  волосы  не  рукой  свободного
человека; ногти и волосы его зарывались под плодовым деревом.  Даже  его
жена находилась под многими Т. В  Гомеровский  период  цари,  вожди,  их
имущество, оружие, колесницы, войско, часовые считались  священными.  Во
время войны рыба была Т.: ее запрещалось  употреблять  в  пищу.  Даже  в
мирное время ее дозволялось есть только в крайних случаях.  Греки  никак
не могли решить вопроса,  питают  ли  евреи  отвращение  к  свиньям  или
считают их священными. У Гомера свинопасы  считались  священными.  Точно
также у арийских народов корова считалась то "священным"  то  "нечистым"
животным. Это  проливает  свет  на  происхождение  понятая  о  чистых  и
нечистых животных. У евреев особенно обильны черты Т. Соблюдение субботы
обставлено было строжайшими запретами. Некоторые  жертвоприношения  были
Т. для всех, исключая священников.  Первенцы  плодов,  животных  и  даже
людей была Т. (кодеш) и  становились  собственностью  левитов  (первенцы
людей выкупались), Прикосновение к мертвы м, даже  к  посуде,  бывшей  в
помещении умершего, требовало очищения. Женщины после родов и  во  время
месячных считались нечистыми.  Классификация  животных  как  "чистых"  и
"нечистых" и строгая регламентация употребления тех или других  животных
в пищу - характернейшие черты Т. - нигде  не  получили  такого  широкого
развития, как именно у евреев.  Самым  типичным  Т.  у  евреев  является
институт "назореев" (отделенных, посвященных).  Святость  волос,  как  в
Полинезии, здесь играла важнейшую роль. При разрешении от обета  назорей
остригал волосы у дверей храма, и священник давал ему в руки  пищу  (ср.
запрет в Полинезии касаться пищи руками во время Т.). В Китае,  Ассирии,
Египте, древних американских государствах находим такую же  систему  Т.,
как у римлян и у евреев. Вообще наиболее типичные формы  Т.  встречаются
обществ,  в  которых  уже  выделилось  сословие  жрецов,  у  обществ   с
теократическим строем. J. G.  Frazer  первый  свел  воедино  все  факты,
относящиеся к Т., и дал этому термину право гражданства в социологии; но
он не указал, чем собственно Т. специфически отличается  от  религиозных
запретов вообще и в чем заключается психический  генезис  этой  системы.
После Фразера много внимания Т. уделил Джевонс, но  он,  как  и  Фразер,
придает этому институту слишком широкое значение, утверждая, что Т. было
творцом морали. Хотя Т. на известной ступени  развития,  часто  являлось
синонимом долга, закона, права и т.  д.,  но  не  оно  создало  право  и
мораль: оно было только формой,  в  которую  эти  последние  облекались,
объективной санкцией  их,  и,  как  всякая  форма,  всякая  санкция,  до
известной степени содействовало укреплению и росту моральных и  правовых
инстинктов и представлений. Спенсер относит Т. к обрядовым учреждениям и
сводит его на степень простого церемониала; но это так же  односторонне,
как и предыдущие мнения. Проф.  Тоу  думает,  что  "Т.  было  формой,  в
которой часть нравственного закона нашла  свое  выражение".  Во  всякому
случай, для прогресса Т.. имело  обоюдоострое  значение:  в  основе  его
лежал коренной порок  (суеверное  преклонение  перед  фетишем  "слова"),
обративший его в могучее орудие застоя и систематических злоупотреблений
жрецов и светской власти. Ср. J. G.  Frazer,  "Taboo"  (ст.  в  "Encycl.
Brit.", т. ХХIII, IX изд. и отд.) его же,  "The  Golden  Bough";  F.  В.
Jevons, "An introduction to the history  of  Religon"  (1895);  Спенсер,
"Обрядовые учреждения; С. Н. Toy, "Taboo and Morality" ("Journal of  the
American Oriental Society", XII т., 1899 г.). Л. Штернберг.
   Тавро - знак, которым каждый  заводчик  метит  свою  лошадь;  подобно
фамильному гербу, он переходит из рода в род и  лишь  в  редких  случаях
изменяется. По  Т.  узнают  завод  и,  следовательно  судят  о  качестве
предлагаемого товара. В Киргизских степях, где до сих  пор  производится
табунное содержание лошадей, при чем табуны  часто  смешиваются  друг  с
другом, Т. имеет значение  паспорта.  Поэтому  таврование  больше  всего
распространено в Среднеазиатских степях и на Кавказе. Таврят обыкновенно
жеребят по второму году, весной, на правом или левом бедре, а иногда  на
разных местах туловища; инструментом для таврения  служит  продолговатый
кусок  железа,   который   накаливается   до   необходимой   степени   и
прикладывается к телу  животного  на  нисколько  секунд,  чтобы  вызвать
небольшой ожог, В большинстве случаев киргизское Т, представляет из себя
одну черту, но если оно должно изображать нисколько  линий,  неправильно
расположенных по отношению одна к другой, то во избежание лишних мучений
лошади  сразу  накаливают  нисколько  кусков  железа  и  в  одно   время
прикладывают их. У более крупных коневодов Т. носит  более  определенное
изображение и налагается специально изготовленным инструментом.
   Каждое Т. носит название по сходству с  изображаемым  предметом  или,
вернее, с предметом, который оно должно  изображать:  например  Т.  рода
жагал-байды называется молотком (балга). На Кавказе Т. более замысловаты
по изображению, так как большинство крупных коневладедьцев принадлежит к
султанским и княжеским родам, гербы которых отличаются вычурностью.
   Таинство  (musthrion,  sacramentum).  -  Слово  Т.  в  Свящ.  Писании
первоначально обозначает вообще всякую глубокую, сокровенную мысль, вещь
или действие (1 Кор. XIII, 2). В особенности  этим  словом  обозначается
божественное домостроительство спасения рода человеческого (1 Тим.  III,
16), которое изображается тайной, непостижимой ни  для  кого,  даже  для
самих ангелов (Римл. XIV, 24 Ефес. 1, 9; III, 39; Колос. IV,  3;1  Петр.
I, 12). В еще более частном смысле слово Т.  в  Свящ.  Писании  означает
такое отношение  божественного  домостроительства  к  верующим,  в  силу
которого невидимая благодать Божия непостижимым образом сообщается им  в
видимом (1 Кор. IV, 1). В приложении к церковным священнодействиям слово
Т. обнимает и то, и другое и  третье  понятие:  по  учению  православной
церкви "таинства суть богоучрежденные священные действия, в которых  под
видимым образом сообщается верующим невидимая благодать  Божия",  Отсюда
необходимые признаки таинств: богоучрежденность,  невидимы  благодать  и
видимый образ совершения. Таинства имеют божественное происхождение,  т.
е. установлены Самим Иисусом Христом. Если о некоторых из них., напр.  о
причащении крещении и покаянии Спаситель  говорил  уже  во  время  Своей
земной жизни, то потому, что эти Т. суть важнейшие и непостижимейшие.  О
других Т. нет столь же ясных свидетельств в Евангелии,  но  указания  на
божественное происхождение их находятся в  посланиях  апостольских  и  в
книге  Деяний,  а  также  в   свидетельствах   апостольского   предания,
сохраненных творениями отцов и учителей церкви первых веков христианства
(св. Иустин  Мученик,  св.  Ириней  Лионский,  Климент  Александрийский,
Ориген, Тертуллиан,  св.  Киприан).  Внешние  знаки  в  таинствах  имеют
значение не сами по себе, а для человека, который по  самому  устройству
своей природы нуждается в видимых средствах для усвоения невидимой  силы
Божией Таинства существенно  отличаются  от  обрядов  (каковы  освящение
воды, погребенье умерших и проч.). Обряды имеют, во-первых, церковное, а
не божественное происхождение. Во  вторых,  таинства  сообщают  человеку
благодать Божию, которая вселяется  во  внутреннюю  духовно-нравственную
жизнь человека и изменяет ее; обряды призывают  благословение  Божие  на
внешнюю жизнь и деятельность человека. В каждом Т. сообщается  верующему
христианину определенный дар благодати, свойственный  именно  известному
Т.; так напр., в Т. крещения сообщается благодать, очищающая от греха  и
возрождающая человека;  в  Т.  миропомазания  -  благодать,  укрепляющая
человека в духовной жизни; в Т.  елеосвящения  -  благодать,  исцеляющая
недуги; в Т. покаяния
   -  благодать,  прощающая   грехи,   и   проч.   В   противоположность
православному учению, лютеране  утверждают,  что  таинства  суть  только
внешние знаки или символы нашего союза со Христом и нашего пребывания  в
церкви Христовой; цель их и существо  состоят  в  напоминании  нам  дела
спасения, совершенного Христом, и через то в возбуждении и укреплении  в
нас веры во Христа. Реформаты  учат,  что  таинства  суть  символические
знаки,  сами  по  себе  бессодержательные,  свидетельствующее   лишь   о
принадлежности верующего к христианской  церкви.  Социтане  и  арминиане
видят в таинствах одни внешние обряды, которыми отличаются христиане  от
иноверцев. Анабаптисты считают таинства аллегорическими знаками духовной
жизни, сведенборгиане - символами взаимного  соединения  между  Богом  и
человеком. Квакеры и наши духоборцы, отвергая совершенно видимую сторону
таинств, признают их только за внутренние, духовные  действия  небесного
света. По православному учению, условиями для совершения и действенности
таинств  признаются  присутствие  двух  сторон  таинств:  объективной  и
субъективной.  Первая  сторона  (объективная)   состоит   в   правильном
совершении Т. законно поставленным иерархическим лицом,  при  соблюдении
известной определенной внешней формы и словесной  формулы  Т.,  согласно
божественному установлению; субъективная же сторона таинств  заключается
во  внутреннем  настроении  и  расположении   христанина,   принимающего
таинство. Первая сторона таинств составляет условие для действительности
таинств;  вторая  служит  условием  для  их  благодатной  действенности.
Действительность таинств, по правосл. учению, не зависит от  заслуг  или
достоинств лиц,  совершающих  и  приемлющих  таинства;  спасительное  же
действие  таинств  обусловливается  известным  нравственным   состоянием
человека, приемлющего таинство; оно требует от человека  веры,  сознания
великого значения и важности таинства и, наконец, искреннего  желания  и
полной готовности принять его. При отсутствии этих последних требований,
принятие таинства служит  к  осуждению  человека  (1  Кор.  XI,  26-30).
Древние еретики  -  донатисты  средневековые  -  вальденсы,  альбигойцы,
последователи Викдефа, -  учили,  что  для  совершения  и  действенности
таинств требуется священнослужитель не только законно поставленный, но и
благочестивый,  так  что  таинства,  совершенные  порочными  служителями
алтаря, не имеют никакого значения. По учению лютеран,  действительность
и действенность каждого Т. зависит  от  веры  лиц,  его  приемлющих.  По
учению католич. церкви, от достоинства и  качества  лиц,  совершающих  и
приемлющих таинства, не только не зависит действительность  таинств,  но
не зависит и спасительное действие их. Эта теория таинств  известна  под
особенным латинским термином  "opus  operatum".  В  православной  церкви
таинств признается семь: крещение, миропомазание, причащение,  покаяние,
священство, брак и елеосвящение. Это число таинств  всегда  содержала  и
содержит от начала христианства вселенская церковь.  Кроме  соответствия
седмиричного числа таинств семи дарам Св. Духа (Исаи  XI,  2,  3),  семи
хлебам, чудесно насытившим несколько тысяч человек  (Матф.  XV,  36-38),
семи светильникам золотым,  семи  звездам,  семи  печатям,  семи  трубам
(Апокал. I, 12, 13, 16; V, 1; VIII, 1,  2)  и  т.  д.,  семь  Т.,  через
которые   сообщается   благодать   Св.    Духа,    соответствуют    всем
существеннейшим потребностям нашей  духовной  жизни.  Седмиричное  число
таинств содержит не только церковь православная, но и римская,  а  также
общества несториан и монофизитов, существующие на Востоке с V и Vl стол.
Формула седмеричного числа Т. на Западе является ранее, чем на  Востоке.
В начале XII в.  она  встречается  в  так  называемом  завещании  Оттона
Бамбергского  (ум.  1139  г.)  к  жителям  Померании,  им  обращенным  в
христианство - затем у Гуго Виктора (ум. ок. 1140 г.) и  Петра  Ломбарда
(ум. 1164). На Востоке свидетельства, сюда относящиеся, восходят к  XIII
веку. Монах Иов (ум. 1270 г.), у которого в первый раз появляется  этого
рода формула, шестым Т. считает посвящение в  монашество,  а  седьмым  -
елеосвящение, вместе с покаянием; первые пять Т. у  него  же,  что  и  у
западных. Второй древнейший  памятник,  в  котором  встречается  формула
седмеричного числа Т. - грамоты (1277) Иоанна Векка, императора  Михаила
Палеолога и сына его Андроника: в них встречается исчисление таинств без
всякого  отличия  от  нынешнего.  Таинства  церкви  разделяются:  а)  на
неповторимые, каковые: крещение, миропомазание и священство,
   - и повторяемые, каковые проч. Т.; б) обязательные для всех  верующих
- крещениe, миропомазание, причащение,  покаяние  и  елеосвящение,  -  и
необязательные для всех, предоставленные собственному жел