плане  выбор  аккордов,  а  на  втором  -
голосоведение, не особенно рельефное. В К. на первом плане  рельефность,
самостоятельность  голосоведения,   а   на   втором   -   гармония.   К.
предшествовали орган (в конце Х ст.), параллельный (сочетание голосов  в
квартах, квинтах, октавах в прямом направлении), блуждающий (развился из
предыдущего,  вследствие  прибавления  других   интервалов),   фо-бурдон
(сочетание голосов преимущественно в секстах и квартах). Одновременно  с
последним развился дисканта, в котором  видны  попытки  придать  голосам
большую самостоятельность,  сообщая  им  противоположное  движение  (XII
ст.). С развитием нотного письма явилось слово К. К нотам данной мелодии
(Cantus firmus) приписывались ноты другой мелодии; нота (punctus)  одной
мелодии ставилась против ноты другой. Этот процесс сопоставления  нот  -
punctus contra punctam или нота (точка) против ноты (точки) - и  получил
название  К.  Сперва  развился  строгий  К.,  основанный  на  правильном
отношении всех мелодических голосов к  мелодии  баса.  В  таком  К.  все
голоса на сильных  временах  совпадают  с  басом  в  консонансах  или  в
приготовленных диссонансах (синкопа), имеющих правильное  разрешение  на
ступень вниз. На слабых временах допускаются тоже  консонансы  и  плавно
идущие диссонансы. Мелодия каждого голоса не может заключать в себе хода
на хроматический полутон, увеличенных и  уменьшенных  интервалов.  обеих
септим и большой сексты. Свободный К., развившийся позднее,  основан  не
только на контрапунктических, но и на  гармонических.  правилах.  В  нем
допускаются на сильных временах диссонирующие аккорды; движение  мелодии
гораздо свободнее, в ней только запрещены ходы на увеличенные  интервалы
и септимы. Как строгий, так и свободный К. делятся  на  простой  (всякое
правильное контрапунктическое сочетание) и  сложный,  в  котором  голоса
могут взаимно перемещаться при сохранении  полного  благозвучия,  т.  е.
каждый голос может быть перенесен на октаву или  другой  интервал  вверх
или вниз; напр. партия дисканта может быть перенесена в  бас,  а  партия
баса - в дискант. По числу голосов, способных перемещаться,  сложный  К.
называется двойным (два перемещающиеся голоса), тройным (три), четверным
(четыре). На почве К. развились полифонические формы  имитации,  канона,
фуги,  фигурованного  хорала  и  пр.  Величайший  композитор  в  области
строгого К. - Палестрина, в области свободного -  И.  С.  Бах.  Развитию
контрапункта содействовали теоретики: Франкон Кельнский (1047  -  1083),
Маркет Падуанский  (XIII  ст.),  Иоанн  Мурский  (1300  -  1360),  Иоанн
Тинкторий (XV ст.), Иоган Фукс (XVII ст.), автор  сочинения  "Gradus  ad
Parnassum", Кирнбергер (ХVIII  ст.),  новейшие:  Ден,  Керубини,  Маркс,
Рихтер и мн. др.
   Н. Соловьев.
   Контрасты  световые.  -  В  основе  относящихся  сюда  явлений  лежит
сопоставление в нашем сознании двух однородных  зрительных  впечатлений,
соседних по времени или по месту, т.  е.  подействовавших  на  наш  глаз
последовательно друг за другом, или одновременно. В том и другом  случае
получается некоторое извращение впечатлений (усиление, ослабление и даже
качественное изменение их) -  извращение  по  контрасту.  Соответственно
этому,  явления  делят  на  два  главных  отдела:   последовательные   и
одновременные К. Опыты  показывают,  что  зрительные  впечатления  могут
контрастировать друг с другом всеми своими сторонами (степенью освещения
или яркостью сопоставляемых предметов,  их  окрашенностью,  величиною  и
степенью удаления от глаз наблюдателя) и переходят из области ощущений в
психическую область  представлений.  Однако,  из  этого  обширного  ряда
явлений физиологически изучены собственно  только  случаи  сопоставления
впечатлений со стороны яркости и окрашенности предметов - об них  только
и будет здесь речь.
   Последовательные К. Если человек оставался некоторое время  в  темной
комнате, то, при быстром переходи в светлую, свет, даже умеренной  силы,
действует в  первые  мгновения  на  глаза  ослепительно.  Наоборот,  при
быстром переходе от сильного света к  умеренному,  последний  действует,
как темнота. Тоже, в сущности, получается и при  сопоставлении  друг  за
другом двух цветовых ощущений разной яркости. - Темное,  рассматриваемое
поели светлого,  темнеет,  слабо  окрашенное  после  яркого  бледнеет  и
наоборот. Если днем держать некоторое время перед глазами цветное стекло
и быстро  отнять  его,  то  все  белые,  белесоватые  и  серые  предметы
окрашиваются на несколько мгновений в дополнительный цвет к цвету стекла
(зеленый или синий, если стекло было красное или  желтое,  и  наоборот).
Еще резче происходят те же явления в опытах с цветными бумажками. -  Для
этого на  листе  белой  бумаги  кладут  поочередно  маленькую  пластинку
черной, красной, желтой и т. д. бумаги; закрывают один  глаз,  а  другой
устремляют неподвижно на середину пластинки.  Продержав  глаз  некоторое
время в таком положении, пластинку быстро сбрасывают прочь, и  тогда  на
месте черной бумажки выступает из сравнительно тусклого поля яркое белое
пятно; - на месте красной зеленое пятно, на месте желтой - синее и т. д.
И чем, вообще, дольше смотрел глаз на пластинку, или чем ярче  была  она
окрашена, тем резче  последующее  контрастное  явление.  В  другом  ряду
опытов вместо белой бумаги берут цветную и  кладут  на  нее  цветную  же
бумажку, окрашенную в дополнительный  цвет  (зеленую  на  красном  поле,
желтую на синем и т. д.). Тогда, по сбрасывании  пластинки  из  под  нее
выступает пятно, окрашенное в цвет поля, но более  яркое  и  насыщенное.
Если  принять,  что  ощущение  черного  есть  ощущение  положительное  и
противоположное ощущению белого в  том  же  смысле,  как  ощущения  двух
дополнительных  цветов,  то  все  описанные  явления   можно   объяснить
следующими двумя свойствами зрительного аппарата, идущими всегда  рядом:
постепенным  притуплением  чувствительности   глаза   к   лучам   данной
преломляемости, по мере продолжения их действия на глаз,  и  постепенным
же  усилением  восприимчивости  такого  глаза   к   лучам   контрастного
(дополнительного) цвета.
   С этой точки зрения результаты опытов с переходом от темноты к  свету
(и обратно),  равно  как  результаты  предварительного  смотрения  через
цветные стекла, понятны сами собою. Для объяснения же опытов с  цветными
бумажками на белом или цветном поле, следует,  кроме  того,  принять  во
внимание следующее обстоятельство. Когда перед неподвижным глазом  лежат
на белом или  цветном  поле  пластинка  другой  окрашенности,  то  образ
последней лежит неподвижно  на  середине  сетчатки;  следовательно,  эта
часть сетчатки освещена иначе, чем ее окружность, на которой лежит образ
поля. Когда же  пластинка  сбрасывается,  то  на  соответствующее  место
сетчатки падают уже лучи поля, а окружность ее по-прежнему остается  под
действием последних. Объяснение это принято называть  физиологическим  в
отличие  от  приводимого  ниже  объяснения  явлений  одновременного  К.,
предложенного Гельмгольцем; и действительно, последовательный  К.  можно
считать в самом крайнем случай  извращением  наших  световых  и  цветных
ощущений, но никак не извращением "наших  бессознательных  суждений"  об
яркости и окрашенности предметов.
   Одновременные  К.  Поверхности,   контрастирующие   друг   с   другом
одновременно, должны лежать непосредственно друг возле друга и К. должен
выступать перед глазами мгновенно, сразу; иначе, т.  е.  при  более  или
менее   долгом   рассматривании   поверхностей,   явление    осложняется
последовательными К., вследствие невольного передвижения  глаз  с  одной
поверхности на другую. В виду этого обстоятельства, здесь будут  описаны
лишь такие  формы  опытов  и  наблюдений,  в  которых  одновременные  К.
выступают сразу, т. е.  с  первого  же  мгновения  смотрения.  На  кусок
черного сукна кладут  лист  белой  бумаги  и  через  край  этого  листа,
поперечно, полоску серой, так, чтобы одна половина последней  лежала  на
светлом, а другая на темном поле. - Закрывают глаза на  некоторое  время
и, быстро открыв, устремляют их на  полоску.  Половина  ее,  лежащая  на
черном фоне, кажется в первое же мгновение более светлой, чем другая.  -
Темное на светлом фоне  темнеет,  светлое  на  темном  светлеет.  Поверх
белого листа бумаги, в некотором расстоянии от него, помещают  пластинку
серой бумаги  и,  устремив  глаза  на  последнюю,  быстро  подводят  под
пластинку цветное стекло. Через это серая бумажка  мгновенно  окружается
цветным полем и в то же мгновение она словно покрывается легким  налетом
дополнительного цвета к цвету стекла. - Серое и темное на  цветном  поле
окрашивается дополнительно к цвету поля.  Если  вместо  серой  пластинки
поместить над белым полем цветную бумажку,  окрашенную  дополнительно  к
цвету стекла, то при  подведении  последнего  цвет  пластинки  мгновенно
становится более насыщенным, т.  е.  с  цветного  поля  опять  наводится
дополнительный цвет на пластинку.
   В классической форме опыт цветовой индукции с цветного поля на  серую
поверхность делается  следующим  образом.  На  Ньютоновский  кружок  для
смешения цветов наносят по белому полю  крестом  четыре  сектора  одного
того же цвета,  с  перерывами  посредине,  покрытыми  наполовину  черной
краской. При быстром вращении такого кружка должно  было  бы  получиться
серое кольцо на  более  или  менее  слабо  окрашенном  цветном  поле,  а
получается с первого же мгновения  кольцо,  окрашенное  дополнительно  к
цвету поля. Такое же в  сущности  значение  имеют  опыты  с  окрашенными
тенями. В наипростейшем виде они делаются следующим  образом.  В  темной
комнате с двумя горящими на столе свечами,  в  некотором  расстоянии  от
них, кладут лист белой бумаги и ставят на бумагу отвесно  карандаш,  так
чтобы на освещенном листе получились две не  очень  резкие  тени.  Затем
одну из свечей прикрывают цветным стеклом.  Тогда  тень  от  этой  свечи
окрашивается дополнительно к цвету стекла,  а  тень  от  другой  в  цвет
стекла. Во всех приведенных опытах большее  по  протяженно  индуцирующее
поле охватывает собою меньшее индуцируемое; но цветовой К. получается  и
в том случае, если оба поля равны по протяжению и лежат рядом. Однако, в
этом случае явления выступают явственно лишь при условии,  если  граница
соприкасающихся полей не резка, стушевана и самые поля  окрашены  слабо.
Так, если положить рядом две одинаковой ширины полоски цветной  и  серой
бумаги одинаковой яркости, то цветового К. между ними не замечается;  но
стоит прикрыть их просвечивающей белой бумагой, и серая  полоска  тотчас
же  окрашивается  дополнительно  к  цвету  соседней.  Чтобы   убедиться,
насколько важно влияние стушеванности контуров,  стоит  положить  поверх
листка просвечивающей бумаги над  серой  полосой  новую  полоску,  и  К.
пропадает. - Точно также, если соприкасающиеся  поля  отделить  друг  от
друга резкой черной полосой, или, вообще, придать индуцируемому полю вид
предмета, лежащего отдельно от индуцирующего поля (Гельмгольц).
   Таковы главные формы явлений одновременного контраста. С качественной
стороны  они,  очевидно,  сходны  или  даже  тождественны  с   явлениями
последовательного контраста: серое темнеет не только после светлого,  но
и рядом с ним, - окрашивается в зеленое не только после красного,  но  и
рядом  с  ним.  Отсюда  естественно  родится  мысль,  что  оба   явления
производятся одними и теми же причинами, именно измененною возбудимостью
сетчатки не только  в  местах,  на  которые  действовал  свет,  но  и  в
окружности освещенного места. К сожалению, прямых и несомненных  опытных
данных  в  пользу  этого  наипростейшего  (физиологического)  объяснения
явлений  одновременного  контраста  еще  нет.   Что   же   касается   до
психологического объяснения, предложенного Гельмгольцем, то оно сводится
в сущности  на  извращение  наших  суждений  об  окраске  предметов  при
различных условиях освещения. Так, лист белой бумаги мы называем  белым,
и он кажется нам таким, все равно, смотрим  ли  мы  на  него  днем,  при
желтоватом солнечном  освещении,  или  при  красноватом  закате  солнца,
смотрим ли в белой или в зеленой комнате; а между тем в действительности
лист освещен один раз  белым  светом,  другой  желтоватым,  красным  или
зеленым. Тоже самое, если вместо белого взять лист серой бумаги. Во всех
таких  случаях  суждение  об  истинном  цвете  бумаги  будет,  очевидно,
извращено, и извращение, очевидно, можно представить  себе  происходящим
таким образом, как будто человек отбрасывает или  вычитает  из  сложного
светового впечатления цветной тон данного освещения. По этой же  причине
зимой, в солнечный  день,  снег  кажется  нам,  несмотря  на  желтоватое
окрашение, белым, т. е.  и  здесь  из  сложного  впечатления  вычитается
желтоватый тон. Но вот на снег легла тень, - от затененного снега в глаз
наш идут лучи белые, не  окрашенные  в  желтый  цвет;  а  между  тем  мы
распространяем вычитание с фона на тень, и  получается  окрашение  ее  в
синий цвет, дополнительный к желтому, т. е. белый без желтого. Таким  же
образом объясняет Гельмгольц опыт цветной индукции с  слабо  окрашенного
цветного поля на соседнее (по месту), серое, при помощи прикрывающей оба
поля  просвечивающей  бумаги.  Здесь,  благодаря   слабой   окрашенности
цветного  поля  и  стушеванности  границы,  отделяющей  его  от  серого,
впечатление от цветного поля, как  господствующее,  распространяется  на
серое. Но серое при слабом окрашении  (напр.,  при  смотрении  на  серое
через слабоокрашенное цветное стекло) мы привыкли чувствовать серым,  т.
е. привыкли отбрасывать цветной тон, следовательно, и  в  данном  случае
происходит вычитание цвета поля из серого,  т.  е.  белого,  и  является
окрашение  в  дополнительный  цвет.  Ср.  Н.  Helmholtz,  "Handbuch  der
physiologischen Optik". (Лпц., 1867); Hering, "Zur Lehre von Lichtsinne"
("Sitzber. d. Wien. Akad.", 1872 - 1873).
   И. Сеченов.
   К. световые и цветовые имеют большое значение, как объяснил Шеврейль,
в технических  производствах,  в  которых  пользуются  красками  (тканье
ковров, печатание обоев и т. п.) и в живописи, в особенности в  связи  с
явлениями взаимно дополнительных цветов. В  коврах  и  цветных  материях
черные и тем более серые  полосы  на  цветном  поле  не  будут  казаться
таковыми.  Для  того,  чтобы  полосы  по   зеленому   полю   производили
впечатление черных, нужно их  окрасить  черно-зеленым  цветом,  так  как
наносимый вследствие К. от зеленого поля красноватый оттенок  на  полосы
нейтрализует их зеленоватость. Подобным образом полосы на  красном  поле
будут казаться  черными  лишь  в  том  случае,  если  будут  окрашены  в
темно-коричневый цвет (красноватого оттенка);  полосы  на  синем  должны
быть для той же цели черносиними и т. д.  В  живописи  каждое  небольшое
пространство,  покрытое  некоторым  цветом,   находится   под   влиянием
граничащих с ним цветных площадей, изменяющих его тон, что и принимается
во  внимание  живописцами.  Очень  часто  вместо  легких  цветных  пятен
накладываются на картине сероватые мазки,  в  расчете,  что  они  примут
надлежащий тон от соседних  красок.  Если  край  облака  на  синем  небе
написан желтоватою краскою, то он покажется от контраста гораздо желтее;
белая краска в этом случае тоже окрасится, а если для края облака  будет
взята сильно подбеленная синяя или голубая, то он может показаться чисто
белым. Вообще, задуманный художником тон верен не  тогда,  когда  он  на
палитре, а когда он помещен на картине  между  соответственными  тонами.
При раскрашивании чертежей тоже бывает  нужно  принимать  в  соображение
явления К. В случае, если нужно расположить ряд соприкасающихся серых и,
вообще, однотонных полос  так,  чтобы  каждая  последующая  полоса  была
светлее  (или  темнее)  предшествующей,  то  ровно  покрытые  полосы  не
покажутся таковыми. Предельные  соприкасающиеся  части  будут  изменены:
край более светлый покажется светлее остальной части той  же  полосы,  а
край темный - еще темнее других частей полосы. Для уничтожения светового
К. опытный чертежник сделает светлую предельную часть  темнее  остальной
части полосы, а темную - светлее остальной части полосы.  О  значении  в
искусствах  явлений  К.  подробнее  см.  Брюкке,  Бецольд,  также  Rood,
"Theorie des couleurs"("Bibliotheque Internationale").
   Ф. Л.
   Контрибуция - дань, платимая неприятелю: во время войны -  населением
занятой территории, по  окончании  войны  -  правительством  побежденной
страны.  1)  Возникновение  контрибуций,  взимаемых  в  течение   войны,
относится еще к тому времени,  когда  неприятель  по  своему  усмотрению
располагал жизнью и имуществом слабейшего противника. Города  и  общины,
занятые  неприятельским  войском,  могли  избавиться  от  грозившего  им
разорения, уплатив добровольно известную дань  ("контрибуцию"),  которою
выкупали  принадлежавшее   неприятелю   право   добычи.   Следы   такого
происхождения контрибуции доныне сохранились в названии  Brandschatzung.
Контрибуции внесли в  прежнюю  военную  практику,  отличавшуюся  крайней
суровостью и необузданностью, элемент сравнительно  гуманный,  а  потому
находили поддержку и оправдание у писателей XVII и XVIII вв. (Ватель, Г.
Ф. Мартенс, Клюбер). С окончательным установлением в международном праве
начала неприкосновенности мирных жителей и их частной  собственности,  в
сухопутной войне исчезло юридическое  основание,  на  котором  покоилось
взимание К. В настоящее время безвозмездные поборы на  войне  безусловно
воспрещаются; неотложные нужды войска, находящегося на чужой территории,
удовлетворяются не отнятием собственности мирных граждан, а покупкою  ее
или принудительной экспроприациею, всегда предполагающею вознаграждение.
Тем  не  менее,  К.  продолжают  существовать  доныне,   изменив   лишь,
соответственно новым требованиям международного права, свой  юридический
титул. Они взимаются теперь не самостоятельно,  в  своей  первоначальной
форме ("чистые К."), а  под  разными  предлогами,  в  виде  определенной
денежной суммы, взамен других взысканий, правом дозволенных. Современное
международное  право  допускает  взимание   К.:   а)   взамен   налогов,
уплачиваемых населением, в мирное время, своему правительству, b) вместо
реквизиций, или доставки необходимых войску предметов натурою,  и  с)  в
виде штрафа, заменяющего другие  уголовные  наказания  (особенно  в  тех
случаях,  когда  преступник  не  открыт  или  убежал).  Взимание  должно
совершаться не иначе,  как  по  распоряжению  главнокомандующего,  через
посредство местных общинных властей; в получении К.  каждый  раз  должна
быть  выдаваема  расписка  (эти  правила  формулированы  в  брюссельской
декларации и в руководстве института международного права).  Как  широко
иногда пользуется оккупант правом  замены  разных  взысканий  К.,  можно
видеть на примере франко-прусской войны 1870 -  71  г.,  когда  пруссаки
совершенно восстановили старую систему К. (за разрушенный  при  Фонтенуа
мост на население наложен штраф в 10 милл. фр.; г. Руан в течение 5 дней
должен был уплатить 61/2, милл. фр.; городок Гагенау -  1  милл.;  чтобы
устрашить население и ускорить окончание войны, наложена была К.  по  25
фр. на каждого француза; всего в виде контрибуций было собрано: 49 милл.
- в виде налогов, 227 милл. - в виде реквизиций и 39 милл. - под другими
предлогами). Все ограничения, устанавливаемые междунар. правом и имеющие
целью внести соответствие между размером К. и заменяемых ими  взысканий,
останутся без результата, пока самый принцип К., т. е.  денежные  поборы
на войне, будет считаться правомерным. Воюющий  может  обойтись  без  К.
(Россия в Турции, в 1877 - 78 г.). К. должны быть  безусловно  осуждены,
как не имеющие ни разумного  основания,  ни  юридического  оправдания  и
служа