ма несочувственно относились к этой  реформе;
купцы даже вызывались, в случае освобождения их от повинности,  на  свой
счет содержать инвалидов. Еще в 1870 г. образована была, однако,  особая
комиссия для разработки вопроса, а 1 января 1874 г. состоялся Высочайший
манифест  о  введении  всеобщей  воинской  повинности.   Рескрипт   имп.
Александра II на имя М. от 11 января 1874 г. поручал министру  приводить
закон  в  исполнение  "в  том  же  духе,  в  каком  он  составлен".  Это
обстоятельство выгодно отличает судьбу военной реформы от  крестьянской.
Что особенно характеризует воинский устав 1874 г.  -  это  стремление  к
распространению просвещения. М. был  щедр  на  предоставление  льгот  по
образованию, увеличивавшихся сообразно с его степенью  и  доходивших  до
3-х месяцев действительной службы. Непримиримым противником  М.  в  этом
отношении был министр нар. просвещения граф Д. А. Толстой,  предлагавший
ограничить  высшую  льготу  1  годом  и  уравнять  окончивших   курс   в
университетах с окончившими курс 6 классов классич. гимназий. Благодаря,
однако, энергичной и искусной защите М., проект  его  прошел  целиком  в
государственном совете; не удалось гр.  Толстому  ввести  и  приурочение
воинской  повинности  ко  времени  прохождения  университетского  курса.
Непосредственно для распространения образования в среде войска  М.  было
также  сделано  очень  много.  Помимо  издания  книг  и   журналов   для
солдатского чтения, были приняты меры к развитию самого обучения солдат.
Кроме учебных команд, в которых был  в  1873  г.  установлен  3-годичный
курс, были заведены ротные школы, в 1875 г.  изданы  общие  правила  для
обучения и пр. Преобразованиям подверглись и средние, и  высшие  военные
школы,  причем   М.   стремился   освободить   их   от   преждевременной
специализации, расширяя программу их в духе общего образования,  изгоняя
старые  педагогические  приемы,  заменяя  кадетские   корпуса   военными
гимназиями. В 1864 г. учреждены им были юнкерские училища. Число военных
учебных  заведений  вообще  было  увеличено;  повышен  уровень   научных
требований   при   производстве   в   офицеры.   Николаевская   академия
генерального  штаба  получила  новые  правила;  при  ней   был   устроен
дополнительный курс. Основанные М. в 1866 г. юридич. офицерские классы в
1867 г. были переименованы в военно-юридическую академию. Все  эти  меры
привели к значительному подъему  умственного  уровня  русских  офицеров;
сильно развившееся участие военных в разработке русской науки - дело  М.
Ему же русское общество обязано  основанием  женских  врачебных  курсов,
которые в войну 1877 - 78 гг. оправдали возлагавшиеся  на  них  надежды;
это  учреждение  закрылось  вскоре  по  выходе   М.   из   министерства.
Чрезвычайно  важен  и  целый  ряд  мер  по  реорганизации  больничной  и
санитарной части в войсках, благоприятно отозвавшихся на здоровье войск.
Офицерские  заемные  капиталы  и  военно-эмеритальная  касса   были   М.
реформированы. организованы были офицерские собрания,  изменена  военная
организация армии, учреждена военно-окружная  система  (6  августа  1864
г.),  переустроены  кадры,  реорганизовано  интендантство.   Раздавались
голоса, что подготовка для  солдат,  по  новому  положению,  мала  и  не
достаточна, но в войну 1877 - 78  гг.  молодое  преобразованное  войско,
воспитанное без розог, в духе гуманности,  блестяще  оправдало  ожидания
преобразователей. За труды свои во время войны М. указом от 30 авг. 1878
г. был возведен в графское достоинство. Чуждый всякого желания  скрывать
погрешности своих подчиненных, он  после  войны  сделал  все  возможное,
чтобы   судебным   расследованием   пролить   свет   на   многочисленные
злоупотребления, вкравшиеся во время войны в интендантскую и др.  части.
В 1881 г., вскоре после отставки Лорис-Меликова, из министерства вышел и
М. Оставшись членом государственного совета, М. почти безвыездно живет в
Крыму. М. - почетный президент академий ген. штаба и военно-юридической,
почетный член академии наук  и  академий  артиллерийской,  инженерной  и
медико-хирургической, университетов Московского и Харьковского, общества
попечения  о  больных  и  раненых  воинах,   географического   общества.
Петербургский унив. в 1866 г. присвоил ему ученое звание доктора русской
истории. Ср. "Исторический  очерк  деятельности  военного  управления  в
России за 1855 - 80 гг." (СПб.,  1880);  Г.  Джаншиеев,  "Эпоха  великих
реформ"; биографическая статья В. Якушкина в "Рус. Ведомостях" 1893  г.,
ј 308.
   Л.
   Мим - вид народной  комедии,  у  греков  и  римлян.  Греческие  М.  -
сицилийского   происхождения;   в   Сицилии   они   были   первоначально
импровизированными   сценическими    представлениями,    сопровождавшими
сельские праздники или игры: в них не было  законченности  действия,  не
было и хора, вся сущность  их  заключалась  в  карикатурном  изображении
каких-либо явлений или лиц. Поэт Софрн  в  V  в.  первый  дал  М.  более
художественную форму, сделав из них  сцены  современных  нравов,  иногда
серьезные, иногда карикатурные.  Другим  автором  М.  был  Ксенарх,  сын
Софрона, современник тирана Дионисия. Позже греческие М. перерождаются в
идиллии. Ср. Fuhr, "De mimis Graecorum" (Б., 1860). Римские М. развились
также из народных импровизаций. У римлян ранний народный М.  представлял
собой  подражание  животным  звукам,  передразнивания  лиц  и  различных
смешных   положений.   Наряду   с   ним   появился    театральный    М.,
присоединявшийся к трагедии в качестве песенных партий и дополнения, под
названием exodia; он  может  считаться  оригинальным  римским  явлением.
Сюжет  его  брался  из  обыденной  жизни:  если  даже  и   прибегали   к
мифологическим темам, то представляли их вполне реалистически. М. всегда
рассчитан был на возбуждение смеха зрителей  и  поэтому  содержание  его
было карикатурно и не без  скабрезного  элемента.  Обыкновенно  сюжетами
служили  прелюбодеяния,  мошенничества  и  обманы   всякого   рода   или
неожиданные катастрофы. Авторы мимов не давали  им  вполне  законченного
вида; доставлялся лишь пролог и как бы программа последующих действий, а
все  частности  оставались  на  долю  импровизации  актеров;  мимика   и
жестикуляция при этом  играли  большую  роль.  Главный  актер  назывался
архимимом и от него зависело ведение всего  действия;  остальные  актеры
ограничивались жестами или немногими словами. Актеры не носили масок, но
являлись на сцену в карикатурных одеяниях, обыкновенно  составленных  из
разноцветных тряпок; женские роли игрались актрисами, одетыми в короткие
и легкие платья, обнажавшие все формы тела.  Ноги,  в  противоположность
высокому трагическому  котурну,  были  обуты  в  легкие  тонкие  башмаки
(отсюда прозвание  рlаnipedae).  Сюжеты  М.,  требовавшие  представления
различных непристойностей и  соединения  их  с  выразительными  танцами,
должны были содействовать потере  чувства  человеческого  достоинства  у
актеров и полнейшей потере стыдливости у танцовщиц;  последние  (inimae)
часто в римской литературе  выставляются  прелестницами,  доводящими  до
разорения мужчин и  юношей;  таковы  были  во  времена  Цицерона  Ориго,
Ликорида и Арбускула. Тем не менее они имели доступ в  дома  и  общество
римских вельмож, особенно во времена империи. В театрах М.  игрались  не
на всей сцене, но лишь в  передней  части  просцениума,  отделенного  от
задней особой занавесью. Отдельно М. не давались, но лишь как придаток к
трагедиям. Вместе с пантомимами  М.  продержались  до  падения  империи.
Наиболее знаменитыми мимографами были Децим Лаберий и  Публий  Сир.  Ср.
Grysar, "Der romische Mimus" (В.,  1854);  Friedlanider,  "Darstellungen
aus der Sitlengenschichte Rums" (6 изд., Лпц., 1889).
   Миманса  (санскр.  Mimansa,  первично  =  "размышление,   умозрение";
специальное значение этого термина развилось  уже  позднее)  -  название
одной из шести главных индийских школ. Под этим общим названием известны
два философских учения. Первое
   - Пурва  М.,  т.  е.  "древняя",  "первая"  М.,  основателем  которой
считается  мудрец  Джаймини,  есть  род  практического   руководства   к
правильному размышлению, имеющему целью "определить  смысл  откровения",
заключенного в ведах  и  брахманах.  В  связи  с  этой  целью  находится
стремление  определить  религиозные  обязанности  верующего   и   разные
благочестивые  упражнения  и  дела,  с  помощью  которых  можно  достичь
блаженства. Поэтому Пурва-М. называется  еще  Карма-М.  (Каrma  -  дело,
подвиг), в противоположность  второй  М.  -  "поздней"  или  "последней"
(Уттара-М.),  имеющей  более   умозрительный,   философско-теологический
характер. Уттара-М. носит  также  названия  Брахма-М.,  Шарирака-М.  (Сa
riraka M. = "учение о воплощенном духе") и  наиболее  употребительное  -
Веданта. Она приписывается мудрецу Вьясе и трактует о сущности  мирового
творческого начала и  его  отношениях  ко  всему  существующему,  причем
приходит к отрицанию материального мира. Право на  название  философской
системы имеет, таким образом, только последняя из М. хотя Пурва-М.,  или
М.  в  общеупотребительном  значении,  затрагивает   нередко   и   чисто
философские понятия. Учение  М.  изложено  в  виде  афоризмов  (sutras),
числом 2652. Афоризмы М.  крайне  темны  и  трудны  для  понимания,  что
вызвало многочисленные комментарии к ним. Лучшее введение в изучение  М.
-   Джайминия-ньяя-мала-вистара    (Jaiminiya-NyayaMala-Vistara,    изд.
Goldslucker и Cowell, Л. 1865 - 78), написанное в стихах  Мадхавачарьей.
Подробное изложение основ М. см. у Кольбрука: "Essays  on  the  Religion
and Philosophy of the Hindus"  (2  изд.,  Лпц.,  1858),  где  указаны  и
главные комментарии.
   С. Б - ч.
   Мимесис  (MimhsiV  -  подражание,  воспроизведение)   -   насмешливое
повторение чужих слов или подражание им.
   Мимикрия (подражание, маскирование, mimetisme, mimicry) -  выражение,
введенное в зоологию первоначально (Бэтсом)  для  обозначения  некоторых
особенных  случаев  чрезвычайного  внешнего  сходства  между  различными
видами животных, принадлежащих к различным родам  и  даже  семействам  и
отрядам; обыкновенно,  однако,  этим  же  именем  обозначают  все  резко
выраженные  случаи  подражательной  окраски  и   сходства   животных   с
неодушевленными  предметами.  Изучением  этих  явлений  с  точки  зрения
Дарвиновской теории  естественного  отбора  занимался  особенно  Валлас.
Самое широко распространенное и  давно  известное  явление  представляет
общее соответствие, гармония, в окраске животного с местом его обитания.
Среди арктических животных весьма часто наблюдается белая окраска  тела,
у одних  -  в  течение  круглого  года:  белый  медведь,  снежная  сова,
гренландский  сокол;  у  других,   живущих   в   местностях,   на   лето
освобождающихся от снега, бурая окраска сменяется только на зиму  белой:
песец, горностай,  заяц  беляк.  Выгода  подобного  рода  приспособления
очевидна.  Другой  пример  широко  распространенной  охранительной   или
гармонической окраски наблюдается в пустынях  земного  шара.  Насекомые,
ящерицы, птицы и звери представляют здесь огромный выбор форм  песчаного
цвета, во всевозможных его оттенках; это наблюдается не только на мелких
существах, но даже на таких  крупных,  как  степные  антилопы,  лев  или
верблюд. Насколько вообще подражательная окраска предохраняет от взгляда
врагов, хорошо известно всякому  охотнику;  рябчик,  вальдшнеп,  дупель,
куропатки могут служить примерами. То же самое явление и в самых широких
размерах представляет морская фауна:  рыбы,  раки  и  другие  организмы,
живущие на дне, благодаря своему цвету и неровностям  поверхности  тела,
бывают крайне трудно отличимы от дна, на котором живут; сходство это еще
усиливается в некоторых  случаях  способностью  изменять  свой  цвет,  в
зависимости от цвета дна, которой обладают напр.  головоногие  моллюски,
некоторые рыбы  и  ракообразные.  Между  пелагическими  животными  моря,
свободно  плавающими  всю  жизнь  в  воде,  наблюдается  одно  из  самых
замечательных приспособлений в окраске: между ними существует  множество
форм,  лишенных  всякого  цвета,  со  стекловидной  прозрачностью  тела.
Сальпы, медузы, ктенофоры, некоторые  моллюски  и  черви,  и  даже  рыбы
(личинки морских угрей Leptoce-phalidae) представляют ряд примеров,  где
все ткани, все органы тела, нервы, мышцы, кровь,  сделались  прозрачными
как хрусталь. Среди различных случаев  так  наз.  гармонической  окраски
наблюдаются также приспособления к известным  условиям  освещения,  игры
света и тени.  Животные,  вне  обычных  условиях  жизни  кажущиеся  ярко
окрашенными и пестрыми, на  самом  деле  могут  вполне  гармонировать  и
сливаться  с  окраской  среды.  Яркая,  темная  и   желтая,   поперечная
полосатость шкуры тигра легко скрывает его от взоров в зарослях  камышей
и бамбуков, где он живет, сливаясь с игрой  света  и  тени  вертикальных
стеблей и повисших листьев. Такое же значение  имеют  круглые  пятна  на
шкуре некоторых лесных зверей: лань (Dama  vulgaris),  пантера,  оцелот;
здесь эти пятна совпадают с  круглыми  бликами  света,  которыми  играет
солнце в листве деревьев. Даже пестрота  шкуры  жирафа  не  представляет
исключения: на некотором расстоянии жирафа чрезвычайно  трудно  отличить
от поросших лишаями старых стволов деревьев, между которыми она пасется.
Подобное  же  явление  представляют  яркие,  пестро   окрашенные   рыбки
коралловых рифов. Наконец, известны случаи, когда  животные  приобретают
необыкновенное сходство,  не  только  по  окраске,  но  и  по  форме,  с
отдельными предметами, среди которых живут, что и называют  подражанием,
М.   Особенно   много   таких   примеров   среди   насекомых.   Гусеницы
бабочек-пядениц (Geometridae)  живут  на  ветвях  растений,  с  которыми
сходны  по  цвету,  и  имеют  привычку,  прикрепившись  задними  ногами,
вытягивать и держать неподвижно на воздухе свое тело. В  этом  отношении
они до такой степени напоминают маленькие сухие  веточки  растений,  что
самый зоркий и  опытный  глаз  с  трудом  может  их  разглядеть.  Другие
гусеницы имеют сходство с экскрементами птиц, с опавшими сережками берез
и т. п. Изумительные приспособления представляют тропические прямокрылые
из сем. Phasmidae: окраской и формой тела они  подражают  -  одни  сухим
палочкам, в несколько вершк. длины, другие - листьям.  Бабочки  из  рода
Kallima, на Зондских о-вах, ярко окрашенные на верхней стороне  крыльев,
когда садятся на ветку  и  складывают  крылья,  принимают  вид  увядшего
листа: короткими выростами задних крыльев бабочка упирается в  ветку,  и
они представляют сходство с черешком; рисунок же и цвет  задней  стороны
сложенных крыльев в такой степени напоминают цвет и жилкование засохшего
листа, что  на  самом  близком  расстоянии  бабочку  чрезвычайно  трудно
отличить от листьев. Подобные же примеры известны  и  в  морской  фауне;
так, маленькая рыбка из  породы  морских  коньков,  Phillopteryx  eques,
живущая у берегов  Австралии,  благодаря  многочисленным  лентовидным  и
нитевидным кожистым выростам тела, приобретает сходство  с  водорослями,
среди  которых  живет.  Понятно,   какую   услугу   оказывают   подобные
приспособления животным защиты от врагов. В других  случаях  маскирующее
сходство служит, напротив, хищникам средством для подкарауливания и даже
привлечения добычи, напр. у многих пауков. Различные насекомые из группы
богомолов   (Mantidae)   в   Индии   имеют,   оставаясь    неподвижными,
поразительное сходство с цветком, чем и  привлекают  насекомых,  которых
ловят.  Наконец,  явление  М.  в  строгом  смысле   слова   представляют
подражание животным другого вида. Существуют ярко окрашенные  насекомые,
которые по разным причинам  (напр.,  потому,  что  снабжены  жалом,  или
благодаря способности выделять  ядовитые  или  отталкивающего  запаха  и
вкуса вещества) сравнительно безопасны; и рядом с ними существуют иногда
другие виды насекомых, лишенные защитных приспособлений,  но  по  своему
внешнему виду и окраске представляющие  обманчивое  сходство  со  своими
хорошо  защищенными  собратьями.  В  тропической   Америке   чрезвычайно
обыкновенны бабочки из сем. Heliconidae. У  них  большие,  нежные,  ярко
окрашенные крылья, причем цвет их один и тот  же  на  обеих  сторонах  -
верхней и нижней; полет  у  них  слабый  и  медленный,  они  никогда  не
скрываются, а садятся всегда открыто, на  верхнюю  сторону  листьев  или
цветов; они легко могут быть  отличены  от  других  бабочек  и  издалека
бросаются в глаза. Все они обладают жидкостями, издающими сильный запах;
по наблюдениям многих авторов, птицы не едят их и не  трогают;  запах  и
вкус служат им защитой, а яркая окраска имеет предупреждающее  значение;
этим объясняется их многочисленность, медленный полет и привычка никогда
не скрываться. В тех же местностях летают некоторые другие виды бабочек,
из родов Leptalis и Euterpe, по  строению  головы,  ножек  и  жилкованию
крыльев принадлежащие даже к другому семейству  Pieridae;  но  по  общей
форме и окраске крыльев они представляют столь точную копию с геликонид,
что в любительских коллекциях обыкновенно смешиваются и  принимаются  за
один вид с ними.  Бабочки  эти  не  обладают  неприятными  жидкостями  и
запахом геликонид, и, следовательно, не защищены от насекомоядных  птиц;
но обладая внешним сходством с геликонидами и летая с ними вместе  также
медленно и открыто, они благодаря этому сходству избегают нападения.  По
числу их гораздо меньше; на несколько десятков и  даже  сотен  геликонид
приходится  одна  лепталида;  затерянные  в  толпе   хорошо   защищенных
геликонид, беззащитные депталиды, благодаря своему внешнему  сходству  с
ними, спасаются от своих врагов. Это  и  есть  маскировка,  М.  Подобные
примеры известны из  различных  отрядов  насекомых  и  не  только  между
близкими группами, но часто  между  представителями  различных  отрядов;
известны мухи, похожие на шмелей, бабочки, подражающие осам, и т. п.  Во
всех этих  случаях  М.  сопровождается  сходством  в  образе  жизни  или
взаимной зависимостью обоих сходных видов. Так мухи из  рода  Volucella,
благодаря своему сходству  со  шмелями  или  осами,  могут  безнаказанно
проникать в гн„зда этих  насекомых  и  откладывать  яички;  личинки  мух
питаются здесь личинками хозяев гнезда. Аналогичные явления  известны  и
между растениями: так глухая крапива (Laimum album  из  губоцветных)  по
своим листьям чрезвычайно напоминает жгучую крапиву  (Unica  dioica),  а
так  как  крапива  защищена  своими  жгучими  волосками  от   травоядных
животных, то это сходство может служить защитой  и  глухой  крапиве.  Но
вместе с этим в последнее время стали  известны  такие  случаи  сходства
двух  отдаленных  видов  животных,  которые   отнюдь   не   подходят   к
Валласовскому объяснению этого явления, по которому  один  вид  является
подражанием другому, в силу большей защищенности второго вида, обманывая
этим своих врагов. Таково, напр., необыкновенное  сходство  между  двумя
европейскими ночными бабочками Dichonia aprilina и Моmа orion,  которые,
однако, никогда не летают вместе, так как первая летает в мае, вторая  в
августе - сентябре. Или, напр., замечательное сходство между европейской
бабочкой Vanessa prorsa и между бабочкой из рода Phycioides, водящейся в
Аргентинской республике, при  таком  географическом  распределении  этих
видов не может быть случаем  М.  В  общем  М.  представляют  собой  лишь
частный  случай  того  явления  конвергенции,  схождения   в   развитии,
существование которого мы наблюдаем в природе, но  ближайшие  причины  и
условия которого  нам  неизвестны.  Ср.  Уоллэс  "Естественный  подбор",
перев.  Вагнера  (СПб.,  1878);   Wallace,   "Darwinism"   (Л.,   1890);
Порчинский,  "Гусеницы  и  бабочки  Петербургской  губ."  ("Труды   Рус.
Энтомологическо