на    множество
гипостазированных  абстракций,   которым   приписывается   неравномерное
отношение к абсолютному первоначалу.  Далее,  все  гностические  системы
отвергают самый корень общения между абсолютным и относительным  бытием,
отделяя непроходимою пропастью  верховное  Божество  от  Творца  неба  и
земли. Этому разделению  первоначала  мира  соответствует  и  разделение
Спасителя. Единого  истинного  Богочеловека,  соединившего  в  себе  всю
полноту абсолютного и относительного бытия, Г. не признает: он допускает
только Бога, казавшегося человеком, и человека, казавшегося  Богом.  Это
учение о призрачном богочеловеке, или докетизм, так  же  характерно  для
гностической христологии, как разделение  между  верховным  Божеством  и
творцом мира - для Г. теологии. Призрачному  спасителю  соответствует  и
призрачное спасение. Мир не  только  ничего  не  приобретает,  благодаря
пришествию Христа, а  напротив,  теряет,  лишаясь  того  пневматического
семени,  которое  случайно  в  него  попало  и  после  Христова  явления
извлекается из него.  Г.  не  знает  "нового  неба  и  новой  земли";  с
выделением высшего духовного элемента мир навеки  утверждается  в  своей
конечности  и  отдельности  от  Божества.  С  единством  Бога  и  Христа
отрицается в Г. и единство человечества. Род людской состоит из трех, по
природе безусловно разделенных, классов: материальных людей,  погибающих
с  сатаною  -  душевных  праведников,  пребывающих  навеки  в  низменном
самодовольстве, под  властью  слепого  и  ограниченного  Димиурга,  -  и
духовных или гностиков, восходящих в сферу абсолютного бытия. Но  и  эти
от природы привилегированные избранники ничего не выигрывают  чрез  дело
спасения, ибо они входят в божественную  плирому  не  в  полноте  своего
человеческого существа, с душой и телом, а только в своем пневматическом
элементе, который и без того принадлежал к высшей сфере.
   Наконец, в области практической неизбежным последствием  безусловного
разделения между божественным и мирским, духовным  и  плотским  являются
два противоположные направления, одинаково оправдываемые Г. : если плоть
безусловно чужда духу, то нужно или совсем  от  ее  отрешиться,  или  же
предоставить ей полную волю, так как она ни  в  каком  случае  не  может
повредить недоступному для нее пневматическому элементу. Первое из  этих
направлений - аскетизм - более прилично для людей душевных, а  второе  -
нравственная распущенность - более подобает  совершенным  гностикам  или
людям духовным. Впрочем, этот принцип  не  всеми  сектами  проводился  с
полною  последовательностью.  Итак,  Г.   характеризуется   непримиримым
разделением между Божеством и миром, между образующими  началами  самого
мира, наконец между составными частями в человеке  и  человечестве.  Все
идейные и исторические элементы, входящие в христианство, содержатся и в
Г., но только в разделенном состоянии, на степени антитез.
   III. Классификация гностических учений. Указанный. основной  характер
Г. по  степени  своего  проявления  может  служить  руководством  и  для
естественной классификации гностических систем. Неполнота  источников  и
хронологических данных  с  одной  стороны  и  значительная  роль  личной
фантазии в умозрении гностиков - с  другой,  допускают  лишь  крупные  и
приблизительные  деления.  В  предлагаемом   мною   делении   логическое
основание совпадает с этнологическим. Я различаю три главные группы:  1)
существенная для Г. непримиримость между абсолютным  и  конечным,  между
Божеством и миром является, сравнительно, в скрытом и  смягченном  виде.
Происхождение мира объясняется неведением  или  ненамеренным  отпадением
или отдалением от божественной полноты,  но  так  как  результаты  этого
отпадения  увековечиваются  в  своей  конечности,  и  мир  с  Богом   не
воссоединяется, то основной характер Г. остается и здесь во  всей  силе.
Творец неба и земли - Димиург, или Архонт, - является и здесь совершенно
отдельным от верховного Божества, но  не  злым,  а  только  ограниченным
существом.  Этот  первый  вид   представляется   Г.   египетским,   сюда
принадлежат как зачаточная форма Г., и учение Керинфа (современника  ап.
Иоанна Богослова и "наученного в Египте", по свидетельству св.  Иринея),
так и самые богатые содержанием,  наиболее  обработанные  и  долговечные
учения, а именно системы Валентина и Василида  -  Платона  и  Аристотеля
гностицизма, с их многочисленными и разнообразно разветвленными школами;
сюда же должно отнести египетских офитов, оставивших вам памятник своего
учения, на коптском языке, в книге: "Пистис София".
   2) Гностическое раздвоение выступает с  полною  резкостью,  именно  в
космогонии:    мир    признается    прямо    злонамеренным     созданием
противобожественных сил. Таков гнозис сиро-халдейский, куда  принадлежат
азиатские офиты  или  нахашены,  ператы,  сифиане,  каиниты,  элкесаиты,
последователи  Юстина  (не  смешивать  со  св.  Иустином   философом   и
мучеником), затем Сатурнил и Вардесан; связующим звеном между египетским
и сиро-халдейским гнозисом могут служить последователи Симона  Волхва  и
Менандра.
   3) Гнозис малоазийский, представляемый, главным образом,  Кердоном  и
Маркионом;  здесь  гностические  антитезы   выступают   не   столько   в
космогонии, сколько в религиозной истории; противоположность - не  между
злым и добрым творением, а между злым  и  добрым  законом  (антиномизм),
между ветхозаветным началом формальной правды и  евангельской  заповедью
любви.
   IV. Источники и литература:  "PistiV  Sojia",  изд.  Петерманна;  св.
Иринея Лионского пять книг  против  ересей  (многократно  издавались  со
времен Эразма Роттердамского: есть  русский  перевод  священника  П.  А.
Преображенского, М. 1871); Ипполита, "›Elegcox  kata  paston  airesewn",
первое  изд.  Е.  Miller  (Оксфорд,  1851;  англ.  перевод  в   собрании
"Antenicene   Christian   library");   Климента   Александрийского,    в
"Строматах"  и  в  "›Epitomai  ek  tvn   Qeodotou   ktl".   -   Значение
второстепенных источников имеют сочинения против гностиков  Тертуллиана,
св. Епифания и  блаж.  Феодорита.  Важнейшие  сочинения  о  Г.  с  конца
прошлого века:  Munter,  "Versuch  uber  die  christi.  Alterthumer  der
Gnostiker"; Neander, "Genetische Entwickelung d. gnost. Syst. "; Matter,
"Histoire critique du Gn. "; J. J. Schmidt, "Verwandschaft der gn. Lehre
mit den Rignssyst. des Or. "; Mohler, "Ursprung des Gn.  ";  Baur,  "Die
christi. Gnosis". Все эти сочинения значительно  устарели.  Из  новейших
исследователей Г. следует назвать Hilgenfeld'a и в особенности Harnack'a
("Zur Quellenkritik der Gesch. d. Gn. " и др.). На. русском  языке  есть
замечательное сочинение прот. А. М. Иванцова-Платонова: "Ереси и расколы
первых трех веков", посвященное преимущественно  Г.,  но,  к  сожалению,
остановившееся  на  первом  томе  (исследование  источников).   Владимир
Соловьев.
   Гну (Catoblepas) - род животных из подсемейства антилоп (Antilopina),
сем.  полорогих,  Cavicornia,  подотряда  жвачных   Ruminantia,   отряда
парнокопытных  млекопитающих,  Artiodactyla.  Туловище   Г.   напоминает
лошадь, голова похожа на бычачью. Ноздри прикрыты как  бы  крышечкой;  у
обоих полов сжатые, широкие, покрытые рубцами рога, загнутые вперед и  в
стороны, с концами загнутыми вверх; хвост  покрыт  длинными  волосами  и
напоминает лошадиный; над носом щетка длинных волос; на шее и  на  щеках
волоса удлинены в виде гривы; на остальном теле гладко  лежащие  волоса.
На месте слезных ямок железистые бородавки. Один из видов этого рода Г.,
Catoblepas gnu Sund., достигает общей длины тела (вместе с  хвостом)  до
2, 8 м.; длина хвоста без волос 50 см., вместе с волосами 80 - 90  стм.;
высота в плечах 1,2 м. Основной цвет темный серо-бурый; грива на затылке
беловатая; длинные волосы над носом, на горле и груди бурые; венец щетин
вокруг каждого глаза белый; волоса хвоста у корня серо-бурые, на  концах
беловатые. Самка по окраске ничем не отличается, но ростом меньше и рога
ее слабее; новорожденные телята безрогие, но уже имеют гриву. Г. живет в
южной  Африки  большими  стадами,  предпринимает   по   степям   большие
странствования; в  южн.  Африке  нет  животного  быстрые  Г.  Они  очень
любопытны и приближаются ко всякому предмету, возбудившему их  внимание.
Их поведение и движения крайне странны и забавны; они напоминают то осла
или лошадь, то корову. Бегут иноходью. Самки приносят одного детеныша, к
кот. нежно привязаны. Пойманные Г. в неволе  не  приручаются.  Охота  на
ними довольно трудна, вследствие чрезвычайной  быстроты  их  бега;  мясо
очень вкусно. Второй вид этого рода, полосатый Г., Catoblepas taurina Н.
Sm., заметно крупнее первого: общая длина тела доходит до 3 м.,  выс.  в
плечах 1, 6 м. Отличается также более покатой  спиной  и  более  длинной
гривой. Основной цвет  темный  пепельно-серный,  с  явственными  черными
поперечными полосами; грива и хвост черные. Полосатый Г. живет  также  в
южной Африке, но идет далее на С, до  области  Верхнего  Нила.  Держится
преимущественно в травянистых равнинах. По образу жизни не отличается от
обыкновенного.
   Г.
   Гоббс (Фома Hobbes) - знаменитый английский философ, род. в  1688  г.
Отец его, английский священник, познакомил сына с  древними  писателями:
8-ми лет Г. перевел  "Медею"  Еврипида  латинскими  стихами;  15-ти  лет
поступил в оксфордский университет, изучал  схоластическую  философию  и
научался  презирать  Аристотеля.   В   качестве   воспитателя   молодого
Кавендиша, впоследствии гр. Девонширского, путешествовал  по  Франции  и
Италии. По  возвращении  в  Англию  сблизился  с  Баковом,  политические
взгляды которого, вероятно, имели влияние на Г. В  1628  г.  Г.  перевел
Фукидида,  чтобы  убедить  своих  сограждан  в  опасностях   демократии.
Совершил еще два путешествия на материк, благодаря которым  познакомился
со многими выдающимися лицами, напр., с Галилеем,  Гассенди,  Мерсенном.
Последний побудил Г. написать замечания о сочинениях Декарта,  вызвавшие
весьма презрительное суждение Декарта о Г. Когда началась  борьба  между
Карлом I в парламентом, боязливый Г. вновь уехал  в  Париж  в  оставался
около 13-ти лет на материке. В 1642 г. Г. издал,  в  ограниченном  числе
экземпляров, "Decive", вошедшую  впоследствии  в  состав  его  "Elementa
philosophica". Эта книга понравилась сыну Карла  I  (впоследствии  Карлу
II). Г. сделался его учителем математики  и,  по  словам  Бэрнета,  имел
пагубное влияние на будущего короля. В  1650  г.  Г.  издал  "Трактат  о
человеческой природе", а в 1651 г. - "Левиафан". "Левиафан" повредил  Г.
во  многих  отношениях.  Роялисты  усмотрели  в  "Левиафане"  оправдание
узурпации Кромвеля; теологи негодовали на Г. за его  отзывы  о  религии.
Возвратясь в Англию, Г. сблизился с Кромвелем, но политической  роли  не
играл; он жил в обществе Гарвея, Сельдена и др. и издал в  1665  г.  "De
соrроrе", в 1668 г.
   - "De homine". По смерти Кромвеля, опасаясь смут, Г.  снова  бежал  в
Париж, но реставрация сделала возможным его возвращение. Карл II  ничего
не сделал для своего учителя; в 1666  г.  "Левиафан"  был  запрещен.  Г.
имели  многих  поклонников,  но  и   многих   врагов,   напр.   Валлиса,
критиковавшего,  как  математические,  так  в  политические  учения   Г.
Полемика с Валлисом в неприятности теологического характера заставили Г.
покинуть Лондон и  поселиться  в  деревне.  В  1668  г.  он  издал  свои
сочинения; перед смертью он написал автобиографию латинскими  стихами  и
перевел Гомера. Ум. в 1679 г., на 91 году от роду, несмотря на  то,  что
появился на свет семимесячным ребенком и всю жизнь  был  весьма  слабого
здоровья. Полное собрание его сочинений, английских и латинских,  издано
в 1889 г. в Лондон ("Opera philosophica latina" и "English Works").
   Философия Г. представляет собой весьма талантливо  и  последовательно
проведенное механическое мировоззрение, со всеми его  крайностями  и  со
всей односторонностью. Философию Г.  отождествляет  с  наукою  вообще  и
видит в  ней  познание  следствий  из  причин  и  причин  из  следствий,
приобретенное путем умозаключений. Он делит ее  на  логику,  на  "первую
философию" (Г. удерживает старый Аристотелевский термин,  разумея  науку
об общих идеях, времени, пространстве причин etc.), на геометрию, физику
и астрономию  и  на  гражданскую  философию,  трактующую  о  человеке  и
государстве.
   Единственный предмет философии (в науке)  -  тела,  ибо  только  тела
существуют; всякое тело конечно и только конечное  может  быть  познано.
Бог непознаваем и не составляет предмета науки, а есть объект  теологии,
веры. Точно также не может быть предметом науки душа, ибо она  не  имеет
реальности. Орудием науки является мышление,  состоящее  в  сравнении  и
различении, в сложении в вычитании. Мышление, таким образом, сводится  к
вычислению, логика - к математике. Такое ограничение для Г.  возможно  и
естественно, ибо всю реальность он свел к телам,  а  качества  тел  -  к
движениям,  рассмотрение  которых  вполне  исчерпывается  математическим
вычислением. Это основное воззрение  Г.  вытекает  из  сенсуалистических
посылок. Движения вызывают во внешних органах  впечатления,  впечатления
вызывают движения внутри вас, благодаря чему возникают  идеи.  Все  наше
познание состоит из идей. Связь идей  становится  тем  более  прочной  и
воспроизведение их тем  более  легким,  чем  чаще  они  воспроизводились
вместе. Основой  ассоциации  идеи  служит  физиологическая  связь  между
следами движений.  Сравнение,  соединение  и  разделение  перерабатывает
первоначальные идеи в другие более сложные и отвлеченные, подобно  тому,
как идеи последовательных чисел мы получаем из соединения идей отдельных
единиц. Соединять  мы  можем  только  те  идеи,  которые  были  получены
деятельностью внешних чувств; поэтому идей бестелесных предметов  у  нас
быть не может. Все наши идеи касаются лишь конечных предметов;  идея  же
бесконечности  обозначает  или  нашу   неспособность   положить   предел
увеличению  количеств,  или  же  просто  неопределенность   ограничения.
Сравнение, соединение и разделение суть  только  виды  одной  в  той  же
деятельности; простые идеи, воспринятые путем ощущений, не  подвергаются
измерениям, а рассматриваются то рядом,  то  в  слиянии,  то  раздельно.
Весьма вероятно, что это участие  Г.  в  теории  познания  и  дальнейшее
развитие его в учении о языке имело некоторое влияние на Локка и  вообще
на всю ассоциационную психологию англичан, не исключая и  Джона  Стюарта
Милля, с которым, по-видимому, у Г. мало общего. Под опытом Г.  разумеет
знание единичных  фактов,  прошедших  и  настоящих,  дающее  возможность
некоторого предвидения будущего. Воля,  как  и  познание,  возникает  из
впечатлений, производимых внешним миром  на  человека.  Эта  впечатления
сопровождаются не  только  теоретическими  состояниями,  но  и  чувством
удовольствия и неудовольствия. Удовольствие человек  стремится  усилить,
неудовольствие - ослабить. Само по себе удовольствие  есть  ничто  иное,
как движение.  происходящее  в  сердце  человека,  как  восприятие  есть
движение, происходящее в голове человека. Стремление сохранить и усилить
удовольствие переходит в расположение, подобно тому как  противоположное
стремление - в нерасположение. Вещи, вызывающие в нас  удовольствие,  мы
считаем  добром,  противоположные  злом.  Стремления,  принявшие   форму
расположения, переходят  в  действия;  нерасположение  влечет  за  собой
воздержание  от  действий.  Действию   предшествует   обдумывание   его;
намерением называются отдельные расположения;  сочетание  их  называется
выбором; результат выбора называется волею, а вызываемое волею  действие
- произвольным действием. Воля обозначает  только  последнюю  ступень  в
акте обдумывания. Свободным мы называем то тело,  которое  не  встречает
внешних  препятствий.  Внутренние  препятствия  не  имеют  отношения   к
свободе. Все произвольные  действия  Г.  называет  свободными,  ибо  они
проистекают  из  внутренних   стимулов   и   совершаются   без   внешних
препятствий. Обычное учение о свободе воли несогласно, по мнению Г., и с
Священным Писанием,  и  с  законом  причинности.  Рассматривая  действия
человека, легко убедиться, что они все необходимы и, имея  в  Боге,  как
первопричине, достаточное основание, предвидимы им,  т.  е.  необходимы.
Итак, в произвольных действиях свобода и необходимость соединены в одно.
Выбор склоняется всегда в сторону  сильного  расположения,  а  объектом,
склоняющим наш выбор  всегда  является  величайшее  представляемое  нами
благо. Абсолютного блага не существует;  то  что  для  нас  есть  благо,
является злом для наших врагов. Прекрасное и  полезное  по  существу  не
различаются  от  блага.  "Предмет,  поскольку  его  желают,   называется
хорошим, приятным, ежели его желают самого по себе,  -  полезным,  ежели
его "желают ради какого-либо иного предмета" ("De homine", XI, 5).
   Рассматривая человека с этической в политической точек зрения,  Гоббс
следует той же дедуктивной, математической методе, как и в физике. Этика
и политика тесно связаны, ибо все этические понятия  начинаются  лишь  с
перехода людей из состояния природы в состояние государства. По  природе
все люди равны между собой. Из этого естественного  состояния  равенства
всех людей должна возникнуть  война  всех  против  всех  (bellum  omnium
contra omnes). Люди не по природе общительны,  как  учил  Аристотель,  а
стремятся лишь к властвованию одного над другими, что и ведет  к  войне.
Но состояние войны  есть  состояние  страха  и  опасности,  из  которого
необходимо выйти;  поэтому  мир  есть  первое  требование  естественного
закона, выражающего правило воздержания каждого отдельного лица от того,
что ему вредно. Для достижения мира необходимо каждому  лицу  отказаться
от неограниченного его права на все. Этот отказ может быть сделан или  в
форме отречения, или же в форме перенесения прав одного лица на  другое.
Вторым способом, т. е. перенесением прав всех на одно или несколько лиц,
и создается государство. Все права без исключения переданы  государству,
которое является неограниченным.  Подчинение  государственной  власти  -
безусловное, ибо неповиновение государственной власти повело бы вновь  к
войне всех против  всех.  Перечислив  права  государства  (охрана  мира,
цензура   учений,   установление   законов,   суд,   объявление   войны,
установление  администрации,  награды),  Г.  приписывает  их   верховной
власти.  Государства  бывают  трех  родов:  демократия,  аристократия  и
монархия. Из этих трех форм государства  одна  лишь  монархия  достигает
своей цеди
   - безопасности граждан, и есть, таким образом, наилучшая. Обязанность
монарха - общественное благо (salus publica suprema lex). Для его охраны
верховная  власть  обладает  всемогуществом,  поскольку   оно   доступно
человеку, а отдельный гражданин по отношению к верховной власти является
вполне бесправным  и  ничтожным.  Представитель  верховной  власти,  как
источник законов, стоит выше их; он определяет понятие  справедливого  и
несправедливого, честного и бесчестного, моего и твоего. Он ответственен
только перед Богом. Лишь в том случае, когда верховная власть неспособна
охранять мир против внутренних или внешних врагов, граждане  не  обязаны
ей повиноваться. Верховная власть определяет и  религиозные  догматы,  и
культ. Духовная и светская власть  соединены  в  одном  лице  церковь  и
государство составляют неразрывное целое.
   Многое в политической истории Г. казалось и кажется несправедливым  и
отталкивающим;  но  нельзя  не  признать  последовательности  проведения
выставленного Г. принципа, нельзя  не  видеть  в  его  теории  зародышей
многих важных мыслей, напр. отделение нравственности от теологии.  О  Г.
см. Бершадский, "Очерки истории философии права" (СПб., 1892, стр.