я в левое предсердие, левый желудочек,
уносятся в  большой  круг  кровообращения,  где  улавливаются  в  разных
органах, обыкновенно в так наз. конечных артериях. Конечными  называются
те артерии  который  пред  местом  их  перехода  в  капилляры  не  имеют
ответвлений или сообщений (анастомозы) с другими артериальными сосудами.
Конечные артерии находятся, кроме легких, в печени,  селезенке,  почках,
сердце,  яичках,  желудочно-кишечном  канале,  головном  мозгу,   глазу.
Последствия Э. зависят от  величины  и  состава  заносной  пробки  и  от
важности для организма закупоренного сосуда. При  закупорке  ствола  или
крупной  ветви  легочной  артерии,  венечной  артерии  сердца,  крупного
мозгового сосуда, наступает быстрая и даже моментальная смерть. Э. менее
важного  сосуда  ведет  к   расстройству   кровообращения   в   области,
обслуживаемой этим сосудом, причем степень расстройства зависит от того,
насколько  возможно  снабжение   кровью   этой   области   по   окольным
(коллатеральным) путям. Если эмбол индифферентный,  т.  е.  не  содержит
сильно раздражающих веществ, то реакция, вызываемая им в стенках  сосуда
и в окружности, незначительна,  и  он  может  со  временем  рассосаться,
замещаясь соединительной тканью. Если  же  пробка  инфицирована,  т.  е.
содержит  гноеродные  бактерии,  то  на  месте  Э.  образуется   гнойник
(абсцесс). Э. конечной артерии ведет к омертвению ограниченного участка,
лишенного притока артериальной крови, к так наз. эмболическому инфаркту.
Инфаркты реже образуются там, где  между  капиллярами  конечных  артерий
имеются обильные анастомозы. Чаще всего встречаются инфаркты  в  почках,
селезенке, легких и головном мозгу. Мозговая ткань  в  области  инфаркта
превращается в мягкую студенистую, а  потом  жидкую  массу  (размягчение
мозга).  В   других   органах   инфаркт   при   благоприятных   условиях
рассасывается,  замещаясь  рубцовой  тканью,   причем   форма   инфаркта
конусообразная,  с  обращенным  к  поверхности  органа  основанием.  При
неблагоприятных  условиях  инфаркт  может   подвергнуться   творожистому
размягчению или нагноению  и  вскрыться  в  соседнюю  полость  (брюшины,
плевры), вызывая серьезные, нередко смертельный воспаления. Э. частицами
злокачественной опухоли дают повод к развитию новых опухолей  (так  наз.
переносные или метастатические опухоли). В. О.
   Эмбрион или зародыш - наименование, применяемое к  яйцу  после  того,
как оно пройдет сегментацию, хотя строгой  определенности  в  применении
этого термина не установлено. Иногда его  применяют  и  к  более  ранним
стадиям. По вылуплении из яйцевых оболочек или после рождения  Э.,  если
он не похож на взрослое животное, (imago), получает название личинки.
   Эмерсон (Ральф-Вальд Emerson) - известный американский писатель (1803
- 1882). Сын унитарианского священника, он готовился к  профессии  отца,
изучал  теологию  в  Гарвардском  унив.  и  был   проповедником   общины
унитарианцев в Бостоне, но, отказавшись  подчинить  свою  независимую  и
свободную мысль обязательному толкованию некоторых  догматов,  порвал  с
церковью и с тех пор занимался чтением публичных лекций  и  литературой,
писал в журналах и  основал  религиознофилософский  журнал  "The  Dial".
Первые произведения Э. имеют чисто философский характер: "Man  thinking"
(1837),  "Litterary  Ethics"  (1838),  "Nature"  (1832,   много   изд.),
"Lectures on the Times", "Method of nature and man the reformer" (1841),
"Essays on the nature" (1841 - 44), "On new England  reformers"  (1844).
Путешествие в Англию, познакомившее его непосредственно с  традиционными
культурными формами Старого Света, раскрыло в нем талант психолога  -  и
он написал знаменитую свою книгу: "Essays on Representative Men" (1849).
Э. - самый выдающийся  представитель  американского  трансцендентального
индивидуализма,   доводящего   до   крайних   выводов   понятие   личной
самостоятельности; от природы люди равны способностями, каждый нуждается
лишь в условиях свободного развитая того зародыша гения,  который  он  -
герой, поэт, мыслитель - носит в себе; природа есть  инобытие  Божества,
Бог есть мудрость, сила,  красота.  Э.  написал  еще:  "English  Traits"
(1856), "The Conduct of Life" (1860), речь в  память  Линкольна  (1865),
"Society and Solitude"  (1870),  "Letters  and  social  Aims"  (1875)  и
"Parnassus.  Selected  Poems"  (1871).  Полные  собрания  его  сочинений
выходили не раз, последнее в II т. (Бостон, 1883). Ср. Аех. Ireland, "R.
W. Emerson" (1882);  Holmes,  "R.  W.  Emerson"  (1885);  С.  W.  Cooke,
"Emerson" (1882); Conway, "Emerson at, home and abroad" (1882);  Benson,
"Emerson as poet" (1883);  E.  Emerson,  "Emerson  in  Concord"  (1889);
"Correspondence of Th. Carlyle and R. Emerson" (1834 - 1872,  доп.  1886
г.).
   Эминеску  (Михаил  Eminescu,  1849  -  1889)  -  румынский  писатель.
Примкнув к труппе провинциальных актеров,  он  вместе  с  нею  некоторое
время странствовал по румынским  землям,  терпя  страшную  нужду;  позже
довершил  свое  образование,  изучив  классические  языки  и  философию.
Беспокойная  жизнь,   полная   материальных   лишений   и   нравственных
потрясений,  способствовала   развитию   наследственного,   по-видимому,
недуга, и уже в 1883 г. у Э. появились первые признаки душевной болезни.
Помещенный в лечебницу сначала в Бухаресте, потом в Вене,  он  продолжал
работать,   но   его   произведения    этого    времени,    печатавшиеся
преимущественно   в    журнале    "Fintina    Blanduziei",    отличались
меланхолическим  характером  и  обнаруживали  возрастающее   ослабевание
умственных сил. Он умер в больнице для душевнобольных в  Бухаресте.  Ему
принадлежат стихотворения, несколько новелл и ряд  политических  статей.
Последние статьи, написанные им в качестве редактора  журнала  "Timpul",
проникнуты консервативными идеями. Из его новелл на первом  плане  стоят
"Fat frгmos din  lacrima"  и  "Sarmanul  nul  Dionisie",  представляющие
соединение  метафизических  мечтаний   с   реалистическими   описаниями;
некоторые страницы достигают большой красоты и являются как бы исповедью
автора. Своей известностью Э. обязан, главным образом, стихотворениям. В
первых  из  них  по  времени  Э.  -  большой  патриот  и   свободен   от
пессимистических идей. Содержание стихотворений венского периода,  когда
Э. был уже болен, очень разнообразно: тут есть и песни любви, и  элегии,
и пьесы в народном духе. Особенно хороши его сатиры  и  сонеты,  которые
иными критиками признаются за  самое  лучшее  из  всего  написанного  на
румынском языке. Издавали его произведения: Т. Maiorescu, "Poesii Iui М.
Eminescu" (Бухарест, 1884; 4 изд., ib., 1892); Mortune, "Proza si versur
Iui M. Emenescu" (Яссы, 1890); "Culegere de articole d'ale Iui Eminescu"
(Бухарeст, 1891). О нем  писали:  Т.  Maiorescu,  "Critice"  (1874);  J.
Gherea, "Studii critice" (1890, 1 т.);  N.  Patrascu,  "Mihail  Eminescu
viata  si  operila  Iui"  (Бухарест,  1892);  Ar.  Densu†ianu,   "Mihail
Eminescu" ("Revista critica literara").
   Ир. П.
   Эмир (арабск. - "вождь") -  так  первоначально  у  арабов  назывались
полководцы. После Магомета так стали называться мусульманские правители,
претендовавшие одновременно на власть духовную и  светскую.  Халиф  Омар
первый  принял  титул  Э.  аль-муменин  (или  муминин),  т.  е.   "вождь
верующих". Позже первый министр халифата принял титул "вождя вождей", Э.
аль-омра (или  аль-омара),  последний  получил  значение  полновластного
майордома. Помимо Омаядов и Аббассидов титул Э.- альмуменин носился  еще
Фатимидами, Омаядами  Испании  и  Альмогадами.  Альморавиды  и  Мериниды
приняли другой титул - Э.-аль-муслемин (или аль-мослимин).  В  настоящее
время вождь большого каравана  паломников,  ежегодно  отправляющегося  в
Мекку,  называется  Э.  аль-хаджи,  т.  е.  предводитель  паломников.  С
падением арабских халифатов титул Э. уступил место другим титулам (напр.
султан, хан), но и теперь эмирами величают себя  бухарский  и  афганский
государи; в обоих последних случаях  титул  этот  приравнивается  титулу
"князь"  или  "светлейший  князь".  Персы  сократили  "Э."  в  "мир"   и
образовали слово "мирза" - сын князя или принц.
   Эмпедокл из Агригента - яркий представитель  сицилийской  культуры  V
в., необычайно живой, пестрой, отзывчивой ко всем духовным движениям, ко
всем литературным и философским  течениям  греческого  мира.  Величайшие
поэты Греции  -  Симонид,  Бакхилид,  Эсхил,  Пиндар  -  были  дорогими,
почетными гостями при дворе сицилийских тиранов. Лучшие художники Греции
работали на них; ни в одной  греческой  стране  не  воздвигалось  такого
множества великолепных храмов, как наприм. в  Агригенте  или  Селинунте.
Нигде не знали большей роскоши, как в этих  богатых,  быстро  расцветших
городах, где, по выражению  Э.,  граждане  торопились  насладиться,  как
будто им предстояло завтра умереть, и строили себе такие дома, как будто
им  предстояло  жить  вечно.  С  роскошью  и  утонченностью  соединялась
значительная литературная образованность и деятельная умственная  жизнь,
захватывавшая все более и более обширные круги  и  отражавшая  различные
влияния, шедшие с противоположных концов греческого  мира.  Литературное
образование  делается  потребностью  в  высших  кругах;   к   воспитанию
предъявляются новые требования. С систематическим изучением  словесности
соединяется изучение искусства слова  -  риторики,  которая  зарождается
впервые именно в  Сицилии,  и  притом  в  двоякой  форме  -  прикладного
искусства  судебного  красноречия  (впервые  разработанного   Тисием   и
Кораксом) и самостоятельного искусства изящного слова.  Самые  различные
философские  учения  -  ионийцев,  пифагорейцев,  элейцев  -   считались
общеизвестными, как это показывает комедия Эпихарма, другого выдающегося
представителя  сицилийской  культуры  того  времени.  Рационалистическое
просвещение  делает  быстрые   успехи;   спутницей   риторики   является
софистика, с ее эклектизмом  и  скептицизмом.  Горгий,  ученик  Э.,  был
сицилиец;  Протагор  и  Гиппий,  две  другие   знаменитости   софистики,
гастролировали в Сицилии и пользовались там  величайшим  успехом,  делая
громадные сборы не  только  в  больших  греческих  городах,  но  даже  в
маленьких   сикелиотских   местечках.   Наряду   с    рационализмом    и
вольнодумством сильно  сказывалось  и  мистическое  течение,  питавшееся
таинствами  Деметры,  учением  орфиков  и  пифагорейцев,  умозрениями  о
загробной жизни и высшей природе человеческого духа. Политическая  жизнь
представлялась тревожной, изменчивой и подвижной.  Общественный  порядок
был подточен политической и социальной борьбой, враждой между греками  и
сикелиотами, междоусобиями, постоянными заговорами.  Тирания  в  Сицилии
носила  военный  и  консервативно-аристократический   характер;   войско
состояло не из граждан, а из наемников; власть поддерживалась постоянным
насилием, опираясь на наемное войско и богатую  казну.  Отсюда  легкость
государственных  переворотов  и   отсутствие   каких-либо   политических
традиций. В Агригенте и Сиракузах после низложения  тиранов  водворяется
республиканский  строй,  но  рознь  между  господствующими  городами   и
подчиненными общинами, между греками и сикелиотами, между  гражданами  и
наемниками и переселенцами  не  прекращается.  Культура,  не  смотря  на
пышный расцвет, не имеет  глубоких  корней  в  отечественной  почве.  Э.
соединяет все различные стороны этой колониальной  культуры  и  в  самом
совмещении непримиримых противоположностей служит характерным  продуктом
своей  страны.  Он  является  зараз  политическим  деятелем   демагогом,
ритором, поэтом, врачем-философом, теософом и  чудотворцем,  притязающим
на сверхчеловеческие знания и сверхчеловеческие почести. В его философии
соединяются  мистицизм  и  рационализм,  умозрение  элеатов,  физиология
италийских  врачей  с  их  попытками  эмпиризма,   гилозоизм   ионийских
философов и откровения пифагорейцев. Э.  происходил  из  знатной  семьи.
По-видимому уже отец его Метон был противником тирании; таким является и
сам Э., который, если верить позднейшим  преданиям,  не  отступал  перед
крайними мерами против лиц, подозреваемых им  в  политическом  заговоре.
Когда  после  изгнания  Фрасибула  (466  г.)  в  Агригенте   установился
аристократический строй,  Э.  выступил  вождем  демократической  партии,
которой удалось восторжествовать после трехлетней борьбы. Однако, и  ему
пришлось поплатиться изгнанием за свою политическую  роль;  по-видимому,
он и умер изгнанником  в  Пелопоннесе,  хотя  о  смерти  его  существуют
различные баснословные рассказы. Э. был  поэтом  и  ритором;  Аристотель
признает  его  изобретателем  риторики.  В  поэмах   Э.   можно   видеть
систематическое употребление  многих  риторических  фигур  и  ухищрений,
составляющих особенность Горгия (Diels, "Grorgius u. E.", в  "Sitzungsb.
d. Akd. d. Wiss. in Berlin", 1884). Далее,  Э.  был  знаменитым  врачом,
которого признавали в древности одним из  основателей  италийской  школы
врачей.  В  медицине  Э.  находился  отчасти   под   влиянием   Алкмеона
Кротонского, как по отдельным вопросам эмбриологии и физиологии, так и в
общем взгляде на природу организма: по  Алкмеону,  здоровье  зависит  от
"равноправия",  т.  е.  равновесия  и  согласия  изначального  множества
элементов, входящих в состав организма,  тогда  как  болезнь  вызывается
"монархией" какого-либо одного из них. Однако, и в медицине Э. шел своим
путем, имел последователей и оказал влияние  на  позднейшие  медицинские
теории. Судя по росказням, где он обращается в  целителячудотворца,  его
врачебная  слава  была  велика;  по-видимому,   и   сам   он   об   этом
свидетельствует  и  во  всяком  случае  высоко  ценит  свои  медицинские
познания, соединяя их со своим общим учением  о  природе.  Как  философ,
стремившийся примирить различные философские и научный тенденции  своего
времени,  он  оставил  по  себе  памятник  в  поэме  "О  природе";   как
практический мистик и теософ, он выступает в другой  поэме,  "Очищения",
по всей вероятности написанной после первой (Diels,  "Die  Gredichte  d.
Е.", "Ber. d. Berl. Akd.", 1898). Обе уцелели лишь в  отрывках  -  всего
450 стихов, которые были неоднократно изданы (последнее издание  Дильса,
"Fragmente d. Vorsokratiker", 1903). В  "Очищениях"  Э.  описывает  свое
появление,  как  явление  какого-то  бессмертного  божества;  увенчанный
повязками и венками из цветов, он шествует, окруженный  последователями,
и принимает поклонение, которое ему всюду воздается. Тысячи идут за ним,
ища получить от него пользу: одни ждут оракула,  другие  -  целительного
слова   от   разнообразных   недугов.   "Однако,   что   мне   об   этом
распространяться, будто я делаю нечто великое, - замечает он, -  ведь  я
же выше этих людей, обреченных на  множество  гибелей".  В  общем,  путь
спасения,  которому  учит  Э.,  есть   пифагорейский.   Он   проповедует
душепереселение; предписывает воздержание  от  мясной  пищи  и  кровавых
жертв, в которых видит убийство ближних; допускает  только  растительную
пищу, за исключением бобов, запрещенных пифагорейскими  правилами,  хотя
такое вегетарианство трудно обосновать его  учением  о  душепереселении,
так как он признает,  что  наша  душа  переселяется  не  только  в  тела
животных, но и в тела растений: он помнит, что он сам  был  уже  однажды
"юношей, девой, кустом, птицей и рыбой безгласной". Он говорит  о  былом
блаженстве  золотого  века,  о  превосходстве  человеческой  природы  до
грехопадения  и  о  сверхчувственности  божества,  которое  он,  подобно
Ксенофану,  определяет   как   не   имеющее   человеческих   органов   и
человеческого  образа,  как  "священный  и  неизреченный   дух"   (134).
Ритуально-очистительные таинства или средства Э. нам неизвестны. Что  он
принадлежал к пифагорейской секте - это явствует  из  вышесказанного,  а
также и из того преимущественного значения, какое имел в  его  проповеди
Аполлон -  главное  божество  пифагорейского  очистительного  культа.  В
Пифагоре он видел человека, обладавшего сверхъестественным  знанием.  От
Алкидама, ученика Горгия, мы знаем, что Э. был учеником Парменида, также
принадлежавшего к пифагорейскому союзу. Философское учение Э. не  вполне
согласуется  с   пифагорейской   мистикой.   Это   заставило   некоторых
предполагать, что его две  поэмы  относятся  к  различным  периодам  его
жизни: сначала он был религиозным учителем и гностиком, а затем сделался
натуралистическим  философом  -  или,  наоборот,  под  конец  жизни   от
натурфилософии обратился к мистике. Но строго  логическая  связь  вообще
отсутствует в эклектической системе  Э.,  мистицизм,  притом  окружающий
себя риторикой и несвободный от своего рода шарлатанства, сказывается  в
обеих поэмах. Во второй и, по всей  вероятности,  позднейшей  поэме  Э.,
по-видимому, более останавливался на своем сверхъестественном могуществе
и достоинстве; но уже в первой ("О природе") он обещает верному  ученику
научить  его  снадобьям  против  старости  и  болезней,  средствам   для
укрощения ветров, дождя или  засухи  и  даже  для  воскресения  мертвых.
Соединение медицины с философским умозрением сказывается прежде всего  в
том, что Э.  не  отвергает,  подобно  Пармениду,  свидетельства  чувств.
Наоборот, он требует от ученика наблюдения каждого предмета  посредством
тех органов чувств, которым он доступен и насколько он им  доступен;  он
признает, однако. человеческое знание немощным, потому  что  чувственные
способности наши ограничены, мысль притупляется  нуждою  и  заботами,  а
жизнь быстротечна. Люди верят лишь в то, на что они случайно  натыкаются
в своих блужданиях; каждый хвалится тем, что он нашел целое,  между  тем
как оно недоступно зрению и слуху и даже непостижимо уму. Такое скромное
начало, однако, вовсе не служит признаком скептицизма, являясь введением
к  смелому  мистико-умозрительному  построению,  которое  выдается   или
принимается  за  откровение   свыше.   В   этом   откровении,   впрочем,
впечатлительный Э. многим обязан своим предшественникам,  в  особенности
Пармениду. Подобно ему, он признает началом всего полноту бытия, которую
и  он  представляет  себе  в  виде  всеобъемлющего  шарообразного  тела;
описывая  ее  подобно  элейцам,  он  вместе  с  ними  приписывает  ей  и
физические, и духовные  свойства,  признавая  ее  божеством.  Далее,  Э.
отрицает всякое происхождение или уничтожение истинно сущего, и притом в
тех же выражениях, как и Парменид. Сущее тожественно  себе  и  не  может
произойти из ничего или обратиться в  ничто.  Вне  полноты  нет  ничего;
пустое пространство безусловно не существует, а потому к  полноте  ничто
не может прибавиться и ничто не может из ее  исчезнуть.  Эта  полнота  и
есть божественный "Сферос". До сих пор согласие с  Парменидом  очевидно;
но, в отличие от  него,  Э.  признает  реальное  множество,  движение  и
качественные различия вещей, о которых свидетельствуют наши  чувства.  У
Парменида нет перехода от Единого Сущего к миру явлений; есть только это
Единое Сущее, все прочее - ложь. Но откуда  в  истине  могла  возникнуть
иллюзия или ложь? Сказать, что она есть заблуждение человека  -  значить
признать  существование  человека,  а  с  ним  вместе   и   всего   миpa
ограниченных существ, возникших ранее человека  и  независимо  от  него.
Чтобы объяснить этот  мир,  во  множестве  и  движении  его  частей,  из
первоначального единства, надо признать  его  продуктом  реальной  силы,
которая  рождает  его  посредством  деления,  раздробления,  расчленения
первоначального единства. Э. называет эту силу Враждою. Но не все в мире
объясняется  ею  одною:  Гераклит  и  пифагорейцы  разглядели  в  борьбе
противоположностей внутреннее  согласие,  гармонию;  это  согласие,  это
внутреннее единство во множестве определяется у  Э