пильчатые, зубчатые или гребенчатые. Переднегрудь большая с заостренными
задними углами. Ноги короткие, слабые, с 5-члениковыми  лапками.  Тазики
(сохае) передних  и  средних  ног  шарообразные.  Задние  крылья  хорошо
развиты. Вследствие короткости и слабости ног Щ. не могут перевернуться,
упав на  спину,  как  другие  жуки  и  обладают  для  этой  цели  особым
устройством переднегруди. Желая перевернуться на  брюшную  сторону,  жук
сгибает переднегрудь на спинную сторону таким  образом,  что  тело  жука
опирается на переднегрудь и заднюю половину надкрыльев. При этом  особый
шиповидный  отросток  на  брюшной  стороне  переднегруди,   в   покойном
состоянии вдающийся в соответствующее углубление  среднегруди,  выходить
из этого углубления и концами своими  упирается  в  его  передний  край.
Затем жук быстро сгибает переднегрудь на брюшную сторону,  отчего  конец
шиповидного отростка соскальзывает обратно в  глубину  этого  вдавления,
ударяя при этом против упругого основания элитр, которое получает  таким
образом сильный удар о плоскость опоры жука, а тело жука  подбрасывается
вследствие упругости вверх, при чем слышен щелчок; падая, жук в  воздухе
переворачивается. Щ. встречаются на деревьях, кустах, траве; многие виды
хорошо летают. Как жуки, так и личинки преимущественно  растительноядны.
Иногда жуки объедают молодые побеги растений. О личинках  Щ.,  известных
под названием проволочных червей. К  семейству  Щ.  относится  множество
видов  (около  2500),  живущих  во  всех  частях  света.  Род   Agriotes
характеризуется усиками, равными по длине голове и переднегруди, грудной
щит  выпуклый;  лапки  сжатые  с  боков.  Agr.  segetis  (s.   lineatus)
темно-бурого  цвета  с  красноватыми   усиками   и   ногами;   надкрылья
желтовато-бурые с продольными полосками; длина 8 мм. Встречается часто в
большей части Европы. У рода Pirophorus усики пильчатые или  нитевидные,
глаза большие; грудной щит широкий  с  желтыми  возвышениями  по  бокам.
Многочисленные виды  этого  рода  живут  в  тропической  части  Америки,
преимущественно  в  Мексике  и  на  Антильских   островах   и   обладают
способностью  светиться.   Светящиеся   органы   помещаются   по   бокам
переднегруди и на брюшной  стороне  первого  сегмента  брюшка  (непарный
орган, в спокойном состоянии втянутый  в  заднегрудь  и  видимый  тогда,
когда насекомое приподнимает  брюшко).  У  некоторых  видов  наблюдалось
свечение яиц (вынутых из яичника) и всех личиночных стадий. У  некоторых
личинок  описаны  светящиеся  органы  на  8  первых  сегментах   брюшка,
находящиеся около стигм. Наиболее известный вид  P.  noctilucus  (кукуйо
туземцев) бурого цвета с желтовато-серыми волосками, длиной 3 -  4  стм.
Встречается  на  о-ве  Кубе.  Личинки  живут  в   сердцевине   сахарного
тростника. В Австралии светящимися Щ. являются виды рода Photophorus. Щ.
Lacon murinus обгрызает иногда молодые  побеги  роз,  дубков  и  др.,  а
личинки его вредят корням огородных растений. Ср. Candeze,  "Monographie
des Elaterides". (Льеж, IS57 - 81); его же,  "Catalogue  methodique  des
Elaterides connus  en  1890"  (Льеж,  1891);  Dubois,  "Contributions  a
l'etude de la production de  la  Iumiere  par  les  etres  vivants.  Les
Elatrides Iumineux" ("Bull. Soc. Zool. France", т. 11, 1886); Heinemann,
"Zur Anatomie u. Physiologie d. Lenchtorgane mexicanischer Cucujo's"  (в
"Archiv f. mikrosk. Anatom. ", 27 т., 1886). М. Р.-К.
   Щ„лочи (хим.) - В настоящее  время  говорят  почти  исключительно  об
едких щ„лочах, но прежде под Щ. разумели вообще вещества, растворы  коих
имеют щелочную реакцию и вкус. К числу Щ.  относили  тогда  и  карбонаты
щелочных металлов. Сода и поташ, например, имеют явно  щелочную  реакцию
по той, вероятно, причине, что находятся в растворах в  состоянии  -  до
некоторой степени по крайней мере - гидролитического разложения Na2CO3 +
Н2О = NaHCO3 + NaOH и потому относятся к лакмусу  и  другим  индикаторам
как едкие Щ. каковы же в этом отношении средние соли щелочных металлов с
некоторыми другими кислотами, например, с ортофосфорной.
   С. Колотов.
   Щелочные и щелочноземельные металлы (хим.),  или  металлы  щелочей  и
щелочных земель.  Нерастворимые  в  воде  окислы  металлов,  а  также  и
некоторых неметаллов, прежде называли  землями  за  их  порошковый  вид.
Среди этих земель легко отличить такие, который хотя и мало  растворимы,
но образуют более или менее прочные гидраты, обладающие  явной  щелочной
реакцией. Металлы, дающие щелочные земли, принадлежат к  более  основной
подгруппе II группы периодической системы, т. е. это Mg, Са, Sr,  Ва  и,
может быть, Rа (радий). Металлы, окиси коих хорошо растворимы в  воде  и
дают  прочные   гидраты,   которые   называются   едкими   щелочами   по
преимуществу,  принадлежат  к  более   основной   подгруппе   I   группы
периодической системы, т. е. это Li, Na, К, Rb и Cs. С. Колотом.
   Щепкин (Михаил Семенович - знаменитый артист, сын дворового  человека
графа Волкенштейна, управлявшего всеми имениями своего помещика. Родился
6 ноября 1788 г. в с. Красном, Курской губ., Обоянского у. Ему было семь
лет, когда на домашнем театре своего  барина  он  увидел  впервые  оперу
"Новое семейство", и так поразился зрелищем. что с  этого  времени  стал
бредить сценой. Отданный в народное училище в г. Судже, он как-то сыграл
роль  слуги  Розмарина  в  комедии   Сумарокова   "Вздорщица",   и   это
окончательно поразило воображение впечатлительного и способного ребенка.
Продолжая затем  ученье  в  Белгороде  и  живя  у  местного  священника,
обучавшего его Закону Божию и  латинскому  языку,  он  13  лет  от  роду
поступил в 3 кл. губернского училища в Курске и скоро  переведен  был  в
4-й  (последний)  класс.  Превосходно   занимаясь,   он   много   читал,
руководимый И. Ф. Богдановичем, автором "Душеньки", который встречал его
в доме гр. Волкенштейна. Страсть к театру поддерживалась в  Щ.  братьями
Барсовыми, антрепренерами курского  частного  театра,  где  он  приобрел
некоторые познания в сценическом искусстве и был допущен  в  1803  г.  к
исполнению роли в пьесе Княжнина: "Несчастье от  кареты",  Определенный,
по  воле  помещика,  помощником   землемера,   межевавшего   земли   гр.
Волкенштейна, Щ. 16  лет  блестяще  выдержал  выпускной  экзамен  и,  по
приказанию   помещика,   произнес   приветственную    речь    попечителю
харьковского унив., приезжавшему открывать гимназию, преобразованную  из
курского губернского учил. За превосходное исполнение поручения  помещик
"позволил Щ. заниматься, чем хочет". Щ. тотчас поступил к Барсовым  и  в
1805 г. сыграл роль почтаря Андрея в драме "Зоя",  не  без  успеха.  Лет
около двадцати вел он кочевую жизнь, пока, наконец, не был принят в 1823
г. на казенную сцену, в московскую труппу,  на  амплуа  первых  комиков.
Перед этим он играл с громадным успехом в Полтаве, где,  при  содействии
князя Репнина  и  при  его  денежной  помощи,  выкупился  из  крепостной
зависимости. Он уже поражал своею игрою, совершенно случайно подслушав у
себя тот правдивый тон, который стал основой игры великого  артиста.  Ф.
Ф. Кокошкин, директор московского театра, ввел Щ.  в  круг  писателей  и
профессоров  университета,  которые,  по  собственным  словам   артиста,
"научили его мыслить и глубоко понимать русское искусство". В 1825 г. Щ.
дебютировал в СПб., где также  изумлял  своею  игрою  и  сделался  общим
любимцем,  перезнакомясь  со  всеми  литературными   корифеями.   Пушкин
относился к нему с глубоким уважением  и  убедил  его  вести  "Записки".
Самым блестящим периодом  сценической  деятельности  Щ.  был  промежуток
времени с 1825 по 1855 г.. когда,  по  выражению  Погодина,  он  являлся
"достойным помощником, дополнителем и  истолкователем  великих  мастеров
сцены,  от  Шекспира  и  Мольера  до  наших  отечественных  писателей  -
Фонвизина,  Капниста,  Грибоедова,  Гоголя,  Шаховского,   Загоскина   и
Островского". У Щ.  был  высокий,  неподражаемый  комический  талант,  в
соединении   с   юмором   и   поразительной   веселостью,   ему   одному
свойственными. Игра его, чуждая  малейшей  фальши,  заключавшая  в  себе
бездну чувства, искренности и правды, магически действовала на зрителей.
Эту игру Белинский признавал творческой, гениальной: "Щ. - художник; для
него изучить роль не значит один  раз  приготовиться  для  ее,  а  потом
повторять себя в ней: для него каждое  новое  представление  есть  новое
изучение". Щ. был  крайне  самобытен  и  своеобразен  в  передаче  самых
трудных  характеров,  придавая  им  колорит  блестящий,  яркий,  поражая
естественностью и непринужденностью  игры.  Его  гениальному  исполнению
равно были доступны и иноземные характеры и типы, и  чисто  русские,  со
всеми оттенками национальности, со всеми  чертами  страны  или  века,  в
которых эти характеры и типы существуют.  Многие  мольеровские  типы  Щ.
передавал так, что сами французы  нередко  могли  бы  нам  позавидовать;
никто не играл  стариков  Мольера  лучше  Щ.  С  неподражаемым  талантом
воссоздавал он малорусские типы и часто знакомил публику с Украиной и ее
нравами  нагляднее,  чем   история   и   поэзия.   Евреи,   начиная   от
Шекспировского Шейлока и кончая нашими корчмарями в  Белоруссии,  ни  на
одной сцене не передавались с  такой  верностью,  как  в  исполнении  Щ.
Видевшие  знаменитого  Тальму  на  парижской  сцене,  а  Щ.  в   Москве,
исполнявшими одну  и  ту  же  роль  в  пьесе  Казимира  Делавиня:  "Урок
старикам", - не  знали,  кому  из  этих  артистов  отдать  преимущество.
Исполнение ролей Фамусова и  Гоголевского  Сквозника-Дмухановского  было
истинным торжеством таланта Щ. Последней роли, по  свидетельству  многих
очевидцев,  великий  артист  придавал,  так   сказать,   родовые   черты
провинциала; смотря на него в этой роли, можно  было  подумать,  что  не
артист исполнял роль, написанную Гоголем, а  творец  "Ревизора"  написал
своего городничего с исполнителя. Не смотря на свой могучий  талант,  Щ.
работал над развитием его с  необычайной  энергией,  не  доверяя  своему
вдохновению, и нередко пересоздавал роль, отыскивая в типе  и  характере
черты,  незамеченные  им  ранее.  Служба  несколько  тяготила   его,   в
особенности когда он уподоблялся поденщику и должен был нести  на  своих
плечах крайне плохой репертуар. Его  возмущало  и  отношение  публики  к
такому репертуару. "Мне бы легче было - писал Щ.  сыну  -  если  б  меня
иногда ошикали, даже это порадовало бы меня за будущий русский театр;  я
видел бы, что публика умнеет, что ей одной фамилии недостаточно, а нужно
дело". Так честно смотрел он на искусство, которое не любил,  а  обожал.
"Жить для Щ. - говорит С. Т. Аксаков - значило играть на театре;  играть
- значило жить". Театр был для него утешением в  горе  и  даже  целебным
средством.  Многие  были  свидетелями,  как  артист  выходил  на   сцену
совершенно больной и сходил  с  ее  здоровым.  Как  удивительный,  почти
идеальный образец, Щ. имел  самое  благотворное  влияние  на  московскую
труппу; благодаря ему она достигла совершенства в  свои  блестящие  дни.
Помимо своей игры, Щ. услаждал москвичей мастерским чтением  гоголевских
произведений на  литературных  вечерах,  которые  устраивал  с  1843  г.
Человек  с  гибким  умом,  пылким  воображением,  необыкновенно  добрый,
приветливый,  отличный  собеседник,  коротко  знавший  Россию,  по   его
собственному выражению, от дворца до лакейской, он интересовал весь цвет
интеллигенции  того  времени;  его  дружбой  дорожили  Пушкин,   Гоголь,
Белинский, Грановский, Кудрявцев. В 1855 г. было  с  большим  торжеством
отпраздновано 50-летие его служения русской сцене. В 1863 г., по  совету
врачей, он уехал на южный берег Крыма и скончался, 11 августа,  в  Ялте.
"Записки и письма Щ. " изд. в Москве в 1864 г. П. Быков.
   Щербатов  (князь  Михаил  Михайлович)  -  историк.  Родился  в  очень
зажиточной семье в 1733 г. Первоначальное образование  получил  дома.  С
1750 г. служил в лейб-гвардии Семеновском  полку,  но  сейчас  же  после
манифеста 18 февраля 1762 г.  вышел  в  отставку.  Рано  поняв  недочеты
своего образования, он старался пополнить их самостоятельным чтением. На
гражданской службе, куда он скоро поступил, Щ. имел  полную  возможность
хорошо ознакомиться с тогдашним положением  России.  В  1767  г.  он,  в
качестве депутата от ярославльского дворянства,  участвовал  в  комиссии
для составления нового уложения, где, в духе  данного  ему  избирателями
наказа, очень рьяно отстаивал интересы дворянства и всеми силами боролся
с  либеральнонастроенным  меньшинством.   Несколько   раньше   Щ.   стал
заниматься русской историей, под влиянием Миллера, о чем он сам  говорит
в предисловии к 1 т. "Истории российской". В 1767  г.  Щ.  вероятно  был
представлен Екатерине II, и она.  открыла  ему  доступ  в  патриаршую  и
типографическую  библиотеки,  где   были   собраны   списки   летописей,
присланные по указу Петра  I  из  разных  монастырей.  На  основании  12
списков,  взятых  оттуда,  и  7  собственных   Щ.,   не   имея   никакой
предварительной подготовки, взялся за составление истории. Не смотря  на
то, что в 1768 г. он был назначен в комиссию о коммерции и что ему  было
поручено императрицей разобрать бумаги Петра I,  его  работа  шла  очень
быстро: к 1769 г. он  дописал  2  первые  тома,  до  1237  г.  Тогда  же
начинается усиленная издательская деятельность Щ. Он  печатает:  в  1769
г., по списку патриаршей библиотеки, "Царственную книгу", в 1770 г.,  по
повелению Екатерины II -  "  Историю  свейской  воины",  собственноручно
исправленную Петром Вел.; в 1771 г. - "Летопись  о  многих  мятежах";  в
1772 г. - "Царственный летописец".  Собственная  его  история  несколько
замедлилась   вследствие   необходимости   к    летописным    источникам
присоединить и архивные, до него никем, кроме Миллера,  не  тронутые.  В
1770 г.  он  получил  разрешение  пользоваться  документами  московского
архива иностранной коллегии, где хранились духовный и договорные грамоты
князей с  половины  XIII  в.  и  памятники  дипломатических  сношений  с
последней четверти XV в. Энергично принявшись за разработку этих данных,
Щ. в 1772 г. окончил III-й, а в 1774 г. -  и  IV  т.  своей  работы.  Не
ограничиваясь одним историческими трудами, он в 1776 - 77 г.. составляет
замечательную работу по статистике, понимая ее в  широком  смысле  школы
Ахенвалля,  т.  е.  в  смысле  государствоведения.  Его  "Статистика   в
рассуждении России" обнимала 12 рубрик: 1) пространство, 2) границы,  3)
плодородие (экономическое описание), 4) многонародие (ст. населения), 5)
веру, 6) правление, 7) силу, 8) доходы. 9)  торговлю,  10)  мануфактуру,
11) народный характер, и 12) расположение к России соседей. В 1778 г. он
сделался президентом камер-коллегии  и  был  назначен  присутствовать  в
экспедиции винокуренных заводов; в 1779 г. был  назначен  сенатором.  До
самой  своей   смерти   Щ.   продолжал   интересоваться   политическими,
философскими и экономическими вопросами, излагая  свои  взгляды  в  ряде
статей. История его тоже подвигалась очень быстро. Последние тома, XIV и
XV (до свержения Вас. Шуйского) были изданы год спустя после его  смерти
(Щ. ум. в 1790 г.). В настоящее время сочинения кн.  Щ.  большею  частью
уже изданы и личность его, как историка и публициста, может быть  вполне
выяснена.

   Щ., как историк. Щ. еще при жизни приходилось защищать свой  труд  от
общих нападок, особенно против Болтина. В 1789 г. он напечатал "Письмо к
одному приятелю, в оправдание на некоторые  скрытые  и  явные  охуления,
учиненные его истории от г.  ген.-майора  Болтина",  что  вызвало  ответ
Болтина и отповедь в свою очередь Щ., напечатанную уже после его смерти,
в 1792 г. Болтин указывал на ряд ошибок Щ. : 1)  в  чтении  летописи,  в
роде превращения "стяга" в "стог", "идти по нем" в "идти на помощь" и т.
д., и  2)  на  полное  незнакомство  Щ.  с  исторической  этнографией  и
географией. Действительно, история Щ. очень страдает в  этом  отношении.
Щ.  не  сумел  ориентироваться  в  древней  этнографии,  а   ограничился
пересказом известий по французским источникам, да и то  "толь  смутно  и
беспорядочно, по  его  собственному  заявлению,  что  из  сего  никакого
следствия истории сочинить невозможно". Но дело в том. что  этот  вопрос
был наиболее темным, и только  Шлецеру  удалось  внести  туда  некоторый
свет.  Во  всяком  случае,  Щ.  зачастую  является  более   сведущим   и
осторожным, чем Болтин. В обработке летописи Щербатов, не смотря на  всю
массу промахов, в которых его упрекали, сделал шаг вперед сравнительно с
Татищевым в двух отношениях. Во-первых, Щ.  ввел  в  ученое  пользование
новые  и  очень  важные  списки,  как  синодальный  список  Новгородской
летописи (XIII и XIV вв.), Воскресенский свод и др. Во-вторых, он первый
правильно обращался с летописями, не сливая показания разных  списков  в
сводный текст и различая свой текст от текста источников; на которые  он
делал точные ссылки,  хотя,  как  замечает  Бестужев-Рюмин,  его  способ
цитировать по јј отнимает возможность проверки.  Как  и  остальные  наши
историки ХVIII в., Щ. еще не различает вполне источника  от  его  ученой
обработки и потому предпочитает, напр., Синопсис - летописи. Не по силам
еще Щ. и выбор данных; послушно следуя за источниками,  он  загромождает
свой труд мелочами. Много добра русской истории Щ. принес  обработкою  и
изданием актов. Благодаря его истории  в  "Библиотеке"  Новикова,  наука
овладела   первостепенной   важности   источниками,   как:    духовными,
договорными грамотами князей,  памятниками  дипломатических  сношений  и
статейными  списками  посольств;  произошла,  так  сказать,  эмансипация
истории от летописей и указана была возможность изучения более  позднего
периода  истории,  где  показания   летописи   оскудевают   или   совсем
прекращаются. Наконец, Миллер  и  Щ.  издали,  а  частью  приготовили  к
изданию много  архивного  материала,  особенно  времен  Петра  Великого.
Полученный из летописей и актов материал Щ. связывает прагматически,  но
его    прагматизм    особого    рода    -     рационалистический     или
рационалистическииндивидуалистический:    творцом    истории    является
личность. Ход событий объясняется воздействием героя на волю  массы  или
отдельного  лица,   при   чем   герой   руководствуется   своекорыстными
побуждениями своей натуры, одинаковыми для всех людей в разные эпохи,  а
масса подчиняется ему по глупости или по суеверию и т. п. Так, например,
Щ. не пытается отбросить летописный рассказ о  сватовстве  византийского
императора  (уже  женатого)  на  70-летней  Ольге,  но  дает  ему   свое
объяснение: император хотел жениться на Ольге с целью заключить  союз  с
Россией. Покорение Руси монголами он  объясняет  чрезмерною  набожностью
русских,  убившею  прежний   воинственный   дух.   Согласно   со   своим
рационализмом Щ. не признает в истории возможности чудесного и относится
холодно к религии. По взгляду на характер начала русской  истории  и  на
общий ход ее Щ. стоит ближе всего  к  Шлецеру.  Цель  составления  своей
истории он видит в лучшем знакомстве с современной ему  Россией,  т.  е.
смотрит на историю с практической точки зрения,  хотя  в  другом  месте,
основываясь на Юме, доходит до  современного  взгляда  на  историю,  как
науку, стремящуюся открыть законы, управляющие  жизнью  человечества.  У
современников  история  Щ.   не   пользовалась   успехом:   ее   считали
неинтересной и неверной, а самого Щ. - лишенным исторического  дарования
(имп. Екатерина II); но это,  как  видно  из  сказанного,  не  верно,  и
Карамзин нашел для себя. у Щ. довольно обильную пищу.

   Щ.,  как  публицист,  интересен,  главным  образом,  как   убежденный
защитник дворянства. Его политические и  социальные  взгляды  не  далеко
ушли от той эпохи. Из его многочисленных статей - "Разговор о бессм