няется, причем в пределах южной части Томского округа уклоняется на З,
подмывая нагорный  левый  берег  и  занося  правый  илом  и  песком.  О.
покрывается льдом обыкновенно в верхней и средней частях своего  течения
во второй  половине  октября,  ниже,  в  Березовском  округе,  в  начале
октября; вскрывается в половине апреля в верхней части течения, в  конце
апреля - в средней, в первой половине мая - в нижней  части  течения.  В
Барнауле О. свободна от льда до 198 дней в году, в Обдорске - 180  дней.
Во время весенних разливов вода подымается до 14 фт. и разливы достигают
в Тобольской губ. обширных размеров, затопляя острова реки и  давая  ей,
ниже устья Иртыша, ширину от 30 до 40 в. - Зимою вода реки в  нижнем  ее
течении под льдом, обыкновенно в конце января приходит в гнилой  застой,
становится красноватой и делается негодной к употреблению,  по  местному
выражению "замирает" (причины - неизвестны); в это время  даже  рыба  не
живет в реке, а уходит в море или же дохнет. Это явление свойственно  не
одной О., но и прочим полярным сибирским рекам, имеющим как низовья  О.,
чрезвычайно тихое и медленное течете. Известно только, что "замор"  идет
сверху реки и обратно живая вода тоже приходит сверху весной. Рыбою река
чрезвычайно богата, в особенности ее  низовья:  ежегодно  добывается  не
менее полумиллиона пд. рыбы, икры и вязиги. Все лучшие рыболовные  пески
по  средней  О.  находятся  в  руках  томских,  нарымских  и  сургутских
рыбопромышленников,  а  низовые  -  тобольских,  березовских  и  отчасти
обдорских. Пески эти сдаются их владетелями-инородцами, остяками,  часто
почти  задаром  или  по  низкой  цене;  все  эти   инородцы   закабалены
промышленниками и  жестоко  эксплуатируются  как  ими,  так  и  местными
торговцами. Главные породы рыб, который со вскрытием реки,  в  начале  1
юня, поднимаются в ее верховья суть:  осетр,  стерляди,  налим,  максун,
сырок, шокур и сельдь. В устьях О.  добывают  также  дельфинов  (белух).
Рыбу ловят преимущественно неводами, инородцы -  острогой  и  колыданом,
вроде большого сачка. Весною по О. начинается  охота  на  водяных  птиц,
уток, гусей  и  лебедей.  Судоходство  по  О.  довольно  значительно,  в
особенности  сильно  развилось  пароходство,   как   грузовое,   так   и
пассажирское. В настоящее время  по  О.  и  ее  притокам  ходят  до  120
пароходов,  с  240  баржами;  из  них  около  20  занимаются  перевозкой
пассажиров и пенной клади, прочие буксируют баржи  с  хлебом  и  другими
товарами, идущими из Сибири или в Сибирь.  Грузовое  движение  превышает
10000000 пд. в лето, ценность перевозимых грузов  до  20  милл.  рублей.
Главные пристани - Бийск,  Барнаул,  Томск,  Сургут,  Березов,  Обдорск;
много   второстепенных,   преимущественно   хлебных   пристаней,   напр.
Быстроистокая,   Бердская.   Кривощоковская,   Усть-Чарышская.   -    Из
многочисленных притоков  О.  назовем  более  важные,  впадающие  справа:
Чемровка, Большая, Бобровка, Зудилова, Повалихина,  Чумыш,  Иня,  Сузун,
Бердь, Тоя, Икса, Томь, Чулым, Кеть, Тым, Асезон, Вах, Аган, Пим, Лямин,
Назым,  Там-вом-тор,  Чамаш-яган,  Казым,  Куновать  и  Полуй;  левые  -
Песчаная, Анюй, Чарыш, Алей, Барнаулка,  Касмала,  Юдиха,  Алеус,  Орда,
Чемь, Чик, Конда,  Шагарка,  Тотош,  Ягодная,  Чая,  Парбюга,  Парабель,
Васюган,  Ельяг,  Дар-яган,  Куль-оген,  Большой  Юган,  Салым,   Иртыш,
Юнь-яга, Выспуголь, Ендырь, Чупур-яган, Сосва,  Сынья,  Войкор,  Собь  и
Щучья.
   П. Л.
   Овес  (Avena  L.)  -  род  растении  из  сем.  Злаков.  Однолетние  и
многолетние травы. Соцветие - метелка, состоящая из крупных  колосков  с
большими кроющими чешуями, нередко замыкающими цветы, которых  в  каждом
колоске от 2 до 3; из них верхний обыкновенно недоразвит, а нижний несет
на спинке внешней цветочной чешуи. прямую или  согнутую  коленом,  внизу
скрученную ость. Нижняя цветочная чешуя на.  верхушке  более  или  менее
надрезана, цветочные пленочки раздвоены. Завязь на  верхушке  волосатая;
перистые рыльца выступают из основания или из  середины  колосков.  Плод
(зерно) плотно обвернут кожистою цветочною чешуею и снабжен  по  большей
части  продольным  желобком.  Сюда   до   40   видов,   распространенных
преимущественно в умеренных странах Старого Света, в  северной  и  южной
Америке очень мало. Разные авторы разделяют  этот  род  различно.  Самый
важный  вид  есть  A.  sativa  L.,  обыкновенный  или  кормовой  О.  Это
однолетник, с раскидистою метелкой;  кроющие  чешуи  длиннее  цветочных;
колоски содержать от 2 до 3 цветков; ость голая или под  нижним  цветком
пушистая;  внешние  цветочные  чешуи  туповато-двузубые,   в   ости   не
продолжаются; ость имеется только при нижнем цветке и внизу  скрученная;
иногда ее вовсе нет. Этот вид дал множество  разновидностей.  Отечеством
его считается страна, простирающаяся от нижнего течения Дуная (в Венгры)
и далее на ЮВ  до  Кавказа  включительно;  хотя  за  Кавказом  его  мало
разводят. Он на почву неприхотлив и родится на всякой, исключая  излишне
песчаной и известковой. Удается после всяких хлебов, но еще лучше  после
картофеля или клевера. Склонен к перерождению и  потому  полезно  менять
семена каждые 5 лет.
   А. Б.
   Овидий - (Публий Овидий Назон) -  один  из  самых  даровитых  римских
поэтов, род. в 43 г. до Р. Хр. (711 по основании Рима) в г. Сульмоне,  в
стране пелигнов, небольшого народа сабелльского племени, обитавшего к  В
от Лациума, в гористой  части  Средней  Италии.  Место  и  время  своего
рождения О. с точностью определяет в своей  автобиографии  (Trist.,  IV,
10). Род его издавна принадлежал к всадническому  сословию;  отец  поэта
был человеком состоятельным и дал своим сыновьям блестящее  образование.
Посещая в Риме школы знаменитых  учителей,  О.  не  чувствовал  никакого
влечения к ораторскому искусству,  а  с  самых  ранних  лет  обнаруживал
страсть к поэзии: из-под его пера невольно выходили стихи и в то  время,
когда ему нужно было писать прозой.  По  желанию  отца,  О.  вступил  на
государственную службу, но, прошедши лишь нисколько  низших  должностей,
отказался от ее, предпочитая  всему  занятия  поэзией.  Рано,  также  по
желанию отца, женившись, он скоро должен был развестись с  своей  женой;
неудачно и непродолжительно было его  и  второе  супружество,  и  только
третья жена его, из рода Фабиев,  осталась  с  ним  связанною  навсегда.
Вероятно, она и подарила его  дочерью  Периллой,  которая  также  писала
стихи (Trist., III, 7, 11). Дополнив  свое  образование  путешествием  в
Афины. Малую Азию и Сицилию и выступив на литературном поприще, О. сразу
был замечен публикой и снискал дружбу выдающихся поэтов, напр. Горация и
Проперция. Сам О. сожалеет, что ранняя смерть Тибулла помешала  развитию
между ними близких отношений и что Вергилия (который обыкновенно не  жил
в Риме) ему удалось только видеть. Первыми литературными опытами О.,  за
исключением тех, которые он, по его собственным  словам,  предавал  огню
"для  исправления",  были  "Героиды"  (Heroides)  и   любовные   элегии.
Героидами  озаглавливаются  в  изданиях  О.  любовные  послания   женщин
героической эпохи  к  своим  мужьям  или  возлюбленным,  обозначаемый  в
сочинениях самого поэта просто именем посланий, "Epistulae" (Epistolae).
Изобретателем этого рода поэтических произведений был сам О., как он  об
этом и заявляет в своей "Науке  любви"  (III,  346).  Заглавие  "Героид"
явилось впоследствии и встречается у грамматика VI стол.  Присциана  (X,
54: Ovidius in Heroidibus).  Taких  любовных  посланий  или  "Героид"  с
именем О. до нас дошло  двадцать  одно;  но  они  далеко  не  все  могут
считаться подлинными. Сам О. в одной из своих любовных элегий ("Amores",
11, 18, 21 след.) поименовывает только восемь "Героид"  (значащихся  под
јј 1, 2, 4, б, 6, 7, 10 и 11). Но  это  не  значит,  что  все  остальные
"Героиды" подложны, хотя Лахман и утверждал  это.  Очень  вероятно,  что
подложна 15-я "Героида", так как ее нет  в  древнейших  списках  О.;  но
несомненно подложны лишь шесть последних, заключающая в  себе  переписку
между героями и героинями, они явно подделаны под стиль О.  да  и  своим
характером переписки резко отличаются от того, как задуманы и  исполнены
несомненно  принадлежащая  перу  О.  послания.  По  своему  поэтическому
достоинству не все"Героиды" одинаковы; некоторые из них, и именно те, на
которые указывает  сам  О.,  обличают  руку  мастера,  с  необыкновенною
легкостью входящего в положение и настроение  избранных  им  лиц,  живо,
остроумно и в удачных выражениях воспроизводящего их  мысли,  чувства  и
характеры.  Любовные  послания  героинь,   высказывающихся   в   чертах,
свойственных индивидуальности каждой из них, тоску и страдание от долгой
разлуки, являются, в известной степени, плодом риторического образования
О.; это - как бы увещательные речи (suasoriae), в составлении которых на
вымышленные темы любили  упражняться  в  риторских  школах  у  римлян  и
которые у О., по свойству его дарования, принимали, как это заметил  еще
слышавший его школьные декламации ритор Сенека,  поэтическое  выражение.
Яркость поэтического дарования  О.  высказывается  и  в  "Героидах",  но
наибольшее внимание римского  общества  он  обратил  на  себя  любовными
элегиями, вышедшими, под заглавием "Amores", сначала в пяти  книгах,  но
впоследствии,  по   исключению   многих   произведений   самим   поэтом,
составившими три книги, которые и дошли  до  нас,  заключая  в  себе  49
стихотворений. Эти любовные эллегии, содержание которых в той или другой
степени несомненно  основывается  на  любовных  приключениях,  пережитых
поэтом лично, связаны с вымышленным именем его подруги, Коринны, которое
и прогремело на весь Рим, как об этом заявляет сам поэт  (totam  cantata
per Urbem Corinna). В этих более или менее сладострастных  произведениях
О. удалось проявить в полной силе яркое дарование, уже тогда,  т.  е.  в
очень молодые годы его жизни, сделавшее его имя  громким  и  популярным;
оканчивая последнюю из  этих  элегий,  он  воображает  себя  столько  же
прославившим свой народ. пелигнов, сколько Мантуя обязана  своей  славой
Вергилио,  а  Верона  -  Катуллу.  Бесспорно,  поэтического   дарования,
свободного, непринужденного, блистающего остроумием,  естественностью  и
меткостью  выражения,  в  этих  элегиях  очень  много,   как   много   и
версификаторского таланта, для которого,  по-видимому,  не  существовало
никаких метрических трудностей; но все-таки поэт, выпустив в  свет  свои
"Amores", не имел достаточного основания ставить себя на одну  доску  не
только с Вергилием; но и с Катуллой. Он не превзошел здесь  ни  Тибулла,
ни Проперния, у которых, как и у самого Катулла, он делает даже не  мало
дословных или почти дословных заимствований (см. Zingerle, "Ovidius  und
sein  Verhaltniss  zu  den  Vorgangern  und   gleichzeitigen   Romischeu
Dichtern", Инсбрукк, 1869 - 71). Не менее шума наделало в свое  время  и
то произведете О.; о приготовлении которого он возвещал своим  читателям
еще в 18-й элегии II книги и которое в рукописях  и  изданиях  О.  носит
заглавие  "Ars  amatoria"  ("Любовная  наука",  "Наука  любви"),   а   в
сочинениях самого поэта - просто "Ars". Это - дидактическая поэма в трех
книгах, писанная, как и почти все сочинения О.; элегическим  размером  и
заключающая в себе наставления, сначала для  мужчин,  какими  средствами
можно приобретать и сохранять за собой женскую любовь (1 и 2  книги),  а
потом для женщин, как они могут привлекать к себе мужчин и сохранять  их
привязанность. Сочинение это, отличающееся  во  многих  случаях  крайнею
нескромностью содержания - нескромностью, плохо оправдываемою заявлением
будто  он  писал  эти  наставления  лишь  для  публичных  женщин,  solis
meretricibus (Trist., II, 303), -в литературном отношении превосходно  и
обличает собою полную зрелость таланта и  руку  мастера,  которая  умеет
отделать каждую подробность и не устает рисовать одну картину за другой,
с блеском, твердостью и самообладанием. Написано это произведение в  752
- 753 (2 - 1 г. до P. Хр.), когда поэту было  41  -  42  года  от  роду.
Одновременно с "Наукой любви" появилось к тому  же  разряду  относящееся
сочинение О., от которого до нас дошел  лишь  отрывок  в  100  стихов  и
которое носит в изданиях заглавие "Medicamina faciei". На это сочинение,
как на готовое, указывает женщинам О. в III  книге  "Науки  любви"  (ст.
205), называя его  "  Medicamina  formae"  ("Средства  для  красоты")  и
прибавляя, что оно хотя и не велико по объему, но велико по старанию,  с
каким написано (parvus, sed cura grande,  libellus,  opus).  В  дошедшем
отрывке рассматриваются средства, относящиеся к уходу за  лицом.  Bcкоpе
после "Науки любви" О. издал "Лекарства от любви" ("Remedia  amoris")  -
поэму в одной книге, где он, не отказываясь и на будущее время от  своей
службы Амуру, хочет облегчить положение тех, кому  любовь  в  тягость  и
которые желали бы от нее избавиться. Он исполняет  и  эту  задачу  рукою
опытного поэта, но, сравнительно  с  "Наукой  любви",  "Remedia  amoris"
представляют скорее понижение таланта,  не  обнаруживающего  здесь  того
богатства фантазии, той непринужденности в образах и  даже  той  живости
изложения, какими блистает "Ars amatoria". В направлении, которого О. до
сих пор держался, ему дальше идти было некуда, и он стал  искать  других
сюжетов. Мы видим его вскоре за разработкой мифологических и религиозных
преданий,  результатом  которой  были  два  его  капитальных  сочинения:
"Метаморфозы" и "Фасты". Но  прежде,  чем  он  успел  эти  ценные  труды
довести до конца, его постиг внешний удар, коренным  образом  изменивший
его судьбу. Осенью 9-го  г.  по  Р.  Хр.  О.  неожиданно  был  отправлен
Августом в ссылку на  берега  Черного  моря,  в  дикую  страну  гетов  и
сарматов, и поселен в г. Томах (нын. Кюстенджи, в  Добрудже).  Ближайшая
причина  столь  сурового  распоряжения  Августа  по  отношению  к  лицу,
бывшему, по связям  своей  жены,  близким  к  дому  императора,  нам  не
известна. Сам О.  неопределенно  называет  ее  словом  error  (ошибкой),
отказываясь сказать,  в  чем  эта  ошибка  состояла  (Trist.,  II.  207:
Perdiderint cum me duo crimina, carmen et error:  Alterius  facti  culpa
silenda mihi est), и  заявляя,  что  это  значило  бы  растравлять  раны
кесаря. Вина его была, очевидно, слишком интимного характера и связана с
нанесением  ущерба  или  чести,   или   достоинству,   или   спокойствию
императорского  дома;  но  все  предположения  ученых,  с   давних   пор
старавшихся  разгадать  эту  загадку,  оказываются   в   данном   случае
произвольными. Единственный луч света на эту  темную  историю  проливает
заявление О. (Trist. II, 5, 49), что он был невольным зрителем какого-то
преступления и грех его состоял в том, что у  него  были  глаза.  Другая
причина опалы, отдаленная,  но  может  быть  более  существенная,  прямо
указывается самим поэтом: это - его "глупая наука", т. е. "Ars amatoria"
(Ex Pont. II, 9, 73;  11,  10,  15),  из-за  которой  его  обвиняли  как
"учителя грязного прелюбодеяния". В одном из своих писем  с  Понта  (IV,
13, 41 - 42) он признается, что первой  причиной  его  ссылки  послужили
именно его "стихи" (nоcuerunt  carmina  quondam,  Primaque  tam  miserae
causa fuere fugae). - Ссылка на  берега  Черного  моря  подала  повод  к
целому  ряду  произведений,  вызванных  исключительно  новым  положением
поэта. Свидетельствуя о неиссякаемой силе таланта О.  они  носят  совсем
другой колорит и представляют нам О. совсем в другом настроении, чем  до
постигшей его катастрофы. Ближайшим результатом этой катастрофы были его
"Скорбные Элегии" или просто "Скорби" (Tristia), которые он начал писать
еще в дороге и продолжать писать на месте ссылки  в  течение  трех  лет,
изображая  свое  горестное  положение,  жалуясь  на  судьбу  и  стараясь
склонить Августа к помилованию. Элегии  эти,  вполне  отвечающие  своему
заглавию, вышли  в  пяти  книгах  и  обращены  большею  частью  к  жене,
некоторые  -  к  дочери  и  друзьям,  а  одна  из  них,  самая  большая,
составляющая вторую книгу - к Августу. Эта последняя очень интересна  не
только отношением, в какое поэт  ставить  себя  к  личности  императора,
выставляя  его  величие  и  подвиги  и  униженно  прося  прощения  своим
прегрешениям, но и заявляющем, что его нравы совсем не так дурны, как об
этом можно думать, судя по содержанию его стихотворений: напротив, жизнь
его целомудренна, а шаловлива  только  его  муза  -  заявление,  которое
впоследствии делал и Марциал, в оправдание чудовищно-грязного содержания
многих из своих эпиграмм. В этой же элегии приводится целый  ряд  поэтов
греческих  и  римских,   на   которых   сладострастное   содержание   их
стихотворений не навлекало никакой кары; указывается  также  на  римские
мимические представления, крайняя непристойность  которых  действительно
служила  школой  разврата  для  всей  массы  населения.  За   "Скорбными
элегиями" следовали "Понтийские письма" (Ex Ponto),  в  четырех  книгах.
Содержание этих адресованных разным лицам писем в сущности тоже,  что  и
элегий, с тою только разницею, что сравнительно  с  последними  "Письма"
обнаруживают заметное падение таланта поэта. Это чувствовалось  и  самим
О., который откровенно признается  (I,  5,  15),  что,  перечитывая,  он
стыдится  написанного  и  объясняет  слабость  своих  стихов  тем,   что
призываемая им  муза  не  хочет  идти  к  грубым  гетам;  исправлять  же
написанное - прибавляет он - у него не хватает  сил,  так  как  для  его
больной души тяжело всякое  напряжение.  Тяжесть  положения  отразилась,
очевидно,  на   свободе   духа   поэта;   постоянно   чувствуемый   гнет
неблагоприятной обстановки все более и более стеснял полет его фантазии.
Отсюда утомительная  монотонность,  которая,  в  соединении  с  минорным
тоном, производить в конце концов тягостное  впечатление  -  впечатление
гибели первостепенного таланта, поставленного в жалкие и  неестественные
условия и теряющего  свое  могущество  даже  в  языке  и  стихосложении.
Однако, с берегов  Черного  моря  пришли  в  Рим  два  произведения  О.,
свидетельствующие о том, что  таланту  О.  были  под  силу  и  предметы,
обработка которых  требовала  продолжительного  и  серьезного  изучения.
Первым из таких произведений были "Метаморфозы" (Превращения),  огромный
поэтический труд в 15 книгах, заключающий в себе изложение относящихся к
превращениям  мифов,  греческих  и  римских,  начиная   с   хаотического
состояния вселенной до превращения Юта Цезаря в звезду. Этот высокий  по
поэтическому достоинству труд был начат и, можно сказать, окончен О. еще
в Риме, но не был издан по причине внезапного отъезда. Мало того:  поэт,
перед отправлением в ссылку, сжег, с горя  или  в  сердцах,  даже  самую
рукопись, с которой, к счастью,  было  уже  сделано  несколько  списков.
Сохранившиеся в Риме списки дали О. возможность пересмотреть и дополнить
в Томах это крупное произведение, которое таким образом и  было  издано.
"Метаморфозы" - самый капитальный труд О. в котором богатое  содержание,
доставленное поэту главным образом греческими мифами, обработано с такою
силою неистощимой фантазии, с такою свежестью красок, с такою  легкостью
перехода от одного предмета к  другому,  не  говоря  о  блеске  стиха  и
поэтических оборотов,  что  нельзя  не  признать  во  всей  этой  работе
истинного  торжества  таланта,  вызывающего   изумление.   Недаром   это
произведение всегда много читалось и с давних пор переводилось на другие
языки, начиная с греч. перевода, сделанного Максимом Планудом в XIV  ст.
по Р. Хр. Даже у нас есть немало  переводов  (как  прозаических,  так  и
стихотворных); четыре из них появились в свет в  течение  семидесятых  и
восьмидесятых годов текущего столетия. Другое серьезное и также  крупное
не только по объему, но и по значению  произве