достигнутым.  В  этом
отношении в лингвистической литературе замечаются далеко не  желательные
разнообразие  и  непоследовательность  приемов.  Система   научной   Т.,
построенная на вышеуказанном принципе, существует,  но  применяется  (не
одинаково  последовательно  по  отношению  к  разным  языкам)  только  в
изданиях нашей  Импер.  акад.  наук,  которой  и  принадлежит  честь  ее
составления. В основе ее лежит русский алфавит,  дополненный  некоторыми
латинскими и новыми, нарочно для того изобретенными знаками. На  том  же
принципе строил Лепсиус свою общую  лингвистическую  азбуку  (на  основе
латинского алфавита с теми  видоизменениями,  которые  выработались  при
применении его к славянским  языкам,  особенно  чешскому),  в  настоящее
время  устарелую.  Кроме  научных  Т.,  основанных  на  том  или  другом
европейском  алфавите,   существует   несколько   искусственных   систем
фонетического письма, изобретение и развитие  которых  тесно  связано  с
успехами физиологической  фонетики  или  антропофоники.  Таковы  системы
Брюкке,  Таузинга  и  особенно  замечательная  по   своей   точности   и
последовательности система  английских  фонетиков  Белля  и  Суита  (так
назыв. Visible Speech). О существующих способах научной Т. см.  Бругман,
"Grundriss der vergleich. Grammatik der indogerman. Sprachen" (2-е изд.,
т. 1, Страсбург, 1897, 60-76); его же статью "Zur transscriptionsmisere"
("Indogermanische Forschungen", Страсб., т. VII, стр. 167  ел.);  v.  d.
Gabelentz, "Die Sprachwissenschaft" (Лпц., 1891, стр. 38-39, 143144).
   Транскрипция - переложение вокального или инструментального сочинения
на фортепиано. Т. должна быть сделана так, как будто сочинение  написано
специально для фортепиано. Лист первый стал писать  Т.  и  нашел  многих
подражателей.  Капитальным  трудом  в  области  Т.  является  Листовское
переложение девяти симфоний Бетховена, на фортепиано. Т. делали Гензельт
(увертюра "Оберона"), Брассен (отрывки из опер Вагнера) и мн. др.
   Трансплантация или  пересадка  частей  одного  организма  на  другой.
Прививка у растений есть частный случай Т.  При  Т.  можно  пересаживать
сравнительно небольшие части одного организма на тело другого, но  можно
пересаживать примерно половину тела одной особи на другую, при чем  если
от этой последней тоже отрезается более или  менее  значительная  часть,
тогда  Т.  носит  характер  сращивания   частей   двух   особей.   Можно
пересаживать целый орган или только часть его,  напр.  известную  ткань.
Можно пересаживать наружные органы одной особи  на  тело  другой  -  это
будет Т. или  прививка  наружная  (greffe  exterieure  П.  Бэра).  Можно
пересаживать органы и ткани внутрь тела другой особи - это будет Т.  или
прививка внутренняя (greffe interieure). При Т. возможны три случая: или
около пересаженной части образуется нагноение и она удаляется  с  гноем;
или пересаженная часть прирастает к  телу  новой  особи,  живет  и  даже
растет  некоторое  время,  а  потом  все-таки  погибает;  или,  наконец,
пересаженная часть делается составной частью той  особи,  к  которой  се
пересадили, и  живет  вполне  нормальной  жизнью.  Наружные  прививки  с
успехом совершаются особенно между двумя родственными  животными.  Легче
всего прививка совершается  той  же  самой  особи,  которой  принадлежит
орган. Так, П. Бэр обнажал конец хвоста белой крысы от кожи и вводил его
в отверстие под кожу спины, а потом, по прошествии  10  дней,  перерезал
хвост посредине. Этот новый хвост прирос к спине, стал  увеличиваться  в
росте и даже обнаружил явственную чувствительность. В других  опытах  П.
Бэр пересаживал отрезанные хвосты на других крыс, при чем сначала  хвост
лежал на холоду (не  выше  12ё  С.)  около  семи  дней  или  подвергался
действию паров эфира, фенола, аммиака и т. п., и во  всех  этих  случаях
хвост сохранял живучесть и способность к пересадке на другие особи.  При
внутренней прививке близкое родство видов, по-видимому, одно из  главных
условий успешности прививки. Бэр обнажал от кожи крысиный хвост,  вводил
его под кожу  крысы  же,  тогда  мускулы  и  нервы  хвоста  подвергались
перерождению, а хрящевая и соединительная ткань росли, так  что  кусочек
хвоста вырастал спустя несколько  месяцев  вдвое,  втрое.  Однако,  если
крысиный хвост переносился  на  особь  другого  вида  и  иногда  другого
отряда, например на белку, кролика, собаку, кошку, то организм относился
к нему  как  к  постороннему  телу:  ткани  хвоста  всасывались  или  же
образовывалось нагноение и хвост удалялся с гноем. Олье, обнажив  кость,
снял с нее ее надкостницу и перенес кусочек ее в кожу другого животного.
Если оба животных были одного вида, то надкостница  привилась,  получала
из окружающей  ткани  сосуды  и  начинала  образовывать  кость,  в  виде
небольшой костной корочки, лежащей под надкостницей. Если  же  пересадка
совершалась между отдаленными животными (собака  и  крокодил,  собака  и
верблюд и т. д.), то кругом кусочка надкостницы образовывалось нагноение
или пересаженная ткань всасывалась или окружалась цистой, как это бывает
часто с посторонними телами,  попавшими  под  кожу.  Однако,  позднейшие
исследования Риббера (1898) и Любарша (1898) над внутренними  прививками
и Салтыкова (1900) над наружными  представляют  дело  в  несколько  ином
свете. Эти исследователи приходят к  тому,  что  настоящая  прививка  (у
высших животных, по  крайней  мере)  не  удается.  Салтыков  пересаживал
кусочки хвоста под кожу; ткани хвоста после пересадки начинали отмирать,
но все таки некоторая часть тканей остается живой  и  начинает  расти  и
регенерировать. В конце концов,  однако,  пересаженный  отрезок  гибнет.
Если  выдерживать  некоторые  отрезки,  прежде  чем  их  пересадить,  то
регенеративная  способность  их  уменьшается.  Гиалиновый  хрящ   теряет
способность регенерировать через 7 дней, а некоторые ткани сохраняют  ее
и после 14. При пересадке отрезков хвоста одного вида под кожу  другого,
случаи регенерации весьма редки. Молодые ткани (вырезанные  у  зародышей
или  у  молодых  животных)  обладают  гораздо   большей   регенеративной
способностью. Особенно молодые хрящи обладают по  сравнению  со  старыми
гораздо большей способностью к  регенерации.  Точно  также  при  вырезке
кости при операции можно вставить на ее место кусочек кости другой особи
и первоначально происходит весьма тесное срастание пересаженной части со
старой; но потом, по некоторым наблюдениям (Barth,  1895),  пересаженная
кость разрушается и замещается новой  костной  тканью.  Впрочем,  другие
исследователи (Wolff und David, 1894)  утверждают,  что  вставная  кость
может сохранить свои жизненные свойства. Carnot et  Deflandre  (1896)  и
Loeb  (1897)  показали,  что  у  морских  свинок  кусочек   светлой   не
пигментированной кожи,  пересаженный  в  темную  пигментированную  часть
кожи, вытесняется регенерирующими соседними частями ее. Наоборот кусочек
темной кожи на светлом  участке  принимается  хорошо  и  его  пигментные
клетки, разрастаясь, могут переселяться в соседние  не  пигментированные
части. Пересадки молодых развивающихся частей удаются лучше. Фере (1897)
пересаживал части куриного зародыша, напр. глаз, под  кожу  цыпленка,  и
они некоторое время развивались далее. Подобные опыты  были  произведены
над различными  животными  и  другими  исследователями.  Пересаженные  в
печень взрослого  животного  участки  расщепленной  эмбриональной  ткани
продолжали некоторое время развиваться, при чем  клетки  давали  ту  или
другую ткань (хрящевую,  эпителиальную,  соединительную)  смотря  по  их
природе. Молодая млечная железа морской свинки,  пересаженная  под  кожу
уха, развивалась и начинала выделять молоко с наступлением беременности.
Вообще пересадка органов,  особенно  молодых  или  зародышевых,  удается
лучше, чем  пересадка  тканей.  Железы  с  выводящими  протоками,  напр.
семенные, атрофируются и гибнут, но железы без выводящих  протоков,  как
яичники, щитовидная железа, иногда прививаются  хорошо  (Ribber,  1898).
Один кролик, которому пересадили его собственный яичник в  другую  часть
брюшной полости, забеременел и принес  пару  детенышей  (Knauer,  1898).
Однажды забеременела женщина, которой был пересажен чужой яичник, но  не
доносила  (Morris,  1895).  Переливание  крови,  представляющее  частный
случай Т., в опытах Понфика и Ландуа, оказывалось  полезным  только  при
условии близкого сродства животных, между коими совершалось переливание,
а  при  отдаленности  форм  самое  переливание  может   быть   гибельно.
Фриденталь (1900), показал, что можно взаимно. напр.,  переливать  кровь
мыши и крысы; зайца, белки и кролика; кошки и оцелота;  осла  и  лошади;
антропоморфной обезьяны и человека, но  нельзя  делать  переливку  крови
между человеком и  прочими  обезьянами.  Обыкновенно,  кровяные  тельца,
попавшие в кровь животного,  далеко  стоящего  от  него  в  генетическом
отношении, убиваются и разрушаются в его крови. При опытах  над  низшими
позвоночными и некоторыми беспозвоночными условия столь близкого родства
не составляют необходимости. Это наблюдалось главным образом при  опытах
над сращиванием. Борн сращивал  части  головастиков  амфибий  не  только
соседних видов, а иногда даже  совершенно  различных  родов  и  отрядов,
напр. жерлянки и лягушки, лягушки и тритона, а именно два задних  конца,
дна передних, так что получались особи, составленные из  двух  хвостовых
половин, и особи - из двух головных половин;  срастался  передний  конец
одной особи с задним другой, срастались два головастика своими  брюшными
сторонами и т. п. Говоря вообще, чем ближе родство сращиваемых форм, тем
двойник  долговечнее.  При  этом  многие  органы,  напр.  кожа,  нервная
система, органы чувств срастались очень легко, а другие, например хорда,
с  большим  трудом.  Вообще,  легче  всего  срастались  органы  еще   не
окончательно сформированные и состоящие из индифферентных клеток,  тогда
как хорда у головастика является  более  или  менее  законченным  и  уже
вполне сформированным органом, предназначенным для атрофии с  возрастом.
Срастался кишечник двух особей, срастались оба сердца в одно, получающее
кровь из задней части обоих головастиков. Срастания  разнородных  тканей
не происходило. Заслуживают внимания и  другие  опыты  над  сращиванием.
Так, Коршельт сращивал у дождевых червей, иногда двух  различных  видов,
два хвоста между собой, и они жили без пищи месяцами, или  два  головных
конца, при чем такой червяк принимал пищу с двух  концов,  но,  не  имея
заднего прохода, погибал от разрыва кишечника и т.  п.  Такие  же  опыты
были произведены над  дождевыми  червями  И„стом  (Joest,  1897).  Легче
происходит сращивание между особями одного и того же вида, хотя возможно
срастить особей  разных  видов,  но  при  этом  каждая  сросшаяся  часть
сохраняет все свои видовые признаки.  Опыты  с  молодыми  особями  также
успешнее, чем со старыми, И„ст вырезал середину и сращивал концы  червя.
При этом удалялись половые органы. Новых  половых  органов,  однако,  не
образовывалось, хотя такие черви и жили до  13  месяцев.  Если  срастить
двух червей, одного прикрепив головой, к задней части  другого,  то  или
передняя часть отбрасывает заднюю вследствие автономии, как это делают и
нормальные черви  с  поврежденным  хвостом,  или  же  происходит  разрыв
вследствие задержки пищи в пищеводе второй особи, И„ст сращивал червей в
кольца, составленные из одной или из двух особей, и при этом происходило
срастание нервной системы. Если сшить два хвоста, то они срастались,  но
между ними вырастали две головы или иногда одна голова, при чем довольно
трудно было определить,  которой  особи  она  принадлежит.  И„ст  вшивал
прирастающую часть перпендикулярно к телу червя  и  при  этом  хвостовые
отрезки прирастали легче, чем головные. Возможно срастить  двух  червей,
положенных один параллельно другому. У такого двойника  является  общими
полость тела и мускулатура, а  прочие  органы  остаются  независимыми  и
разделенными.  Точно  также  можно  вызвать  срастание   двух   отрезков
дождевого червя, при чем  одного  червя  можно  повернуть  на  несколько
градусов, т. е. так, чтобы срединная спинная  линия  одного  отрезка  не
совпадала с таковой другого. Если поворот не велик, напр., на 10-30ё, то
это нисколько не мешает срастанию, и органы примут постепенно нормальное
положение. Если же повернуть один отрезок на 90 или  180ё,  т.  е.  так,
чтобы срединная спинная линия одного соответствовала боковой или брюшной
линии другого, то тогда сначала тоже происходит  срастание,  но  нервная
система одного отрезка не может срастись с таковой другого,  так  как  у
одного отрезка она будет на одной, положим, нижней стороне, а у  другого
на верхней. Мало-помалу  задний  отрезок  червя  начинает  восстановлять
недостающий у него хвост, а  передний  -  недостающую  голову,  как  это
делают многие животные. Оба отрезка, в конце  концов,  расходятся.  Иест
пересаживал участки стенки тела с одного червя на другого.  Иногда  этот
кусок смещается вследствие того, что ткани червя, к которому  пересадили
кусок, восстановляются, а иногда этот кусок прирастает. Если этот  кусок
принадлежал другому виду, то он сохраняет все свои видовые особенности и
никакому изменению под влиянием тканей его окружающих  не  подвергается.
Точно такой же результат получили Крамптон (1897 и 99),  сращивая  части
куколок  различных  видов   бабочек,   и   Гаррисон   (1898),   сращивая
головастиков различных видов. В том  и  другом  случае  сросшиеся  части
сохраняли свои видовые особенности и, если замечались изменения  то  они
вовсе не были похожи на те, которые происходят и  при  скрещивании  двух
различных видов и у их потомства. Опыты Ранда (1899)  над  пересадкой  у
зеленой гидры не дали удачных результатов,  но  сращивание  частей  двух
гидр и притом при весьма  различном  положении  удавалось  г-же  Peebles
(1900). Так,  можно,  отрезав  оральные,  несущие  щупальца  концы  двум
гидрам, и срастить их. При этом в месте срастания образуется новый рот и
новый венчик щупалец, а тела обеих  гидр  сливаются  в  одно.  Срастание
происходит и при ином положении, напр. при  соединении  переднего  конца
одной особи с задним другой и т. п. Отрезав у таких составных особей тот
или другой конец, можно вызвать  путем  регенерации  образование  вполне
нормальной гидры, при  чем  оральный  конец  может  возникать  на  месте
аборального и наоборот. Таким образом, Т. совершается тем успешнее,  чем
ближе родство  взятых  животных,  чем  моложе  пересаживаемые  части  и,
по-видимому, чем ниже стоит  животное.  Впрочем,  весьма  возможно,  что
способность к Т. стоит в некоторой связи с способностью  к  регенерации.
Успешность Т. стоит также в зависимости от природы пересаживаемых тканей
и органов. Замечательно, что при Т. между  различными  видами  сросшиеся
части   сохраняют   свою   видовую   индивидуальность.   См.   Шимкевич,
"Биологические основы зоологии" (СПб., 1901).
   В. Шимкевич.
   Трансцендентальный и трансцендентный - философские термины, введенные
в новейшую  философию  Кантом.  Первый  из  них  означает:  определяющий
априорные  условия  возможного  опыта;  в  этом  смысле  выражение   "Т.
философия" почти равносильно современному  термину  "Erkenntnisstheorie"
(теория познания - наука о всеобщих и  необходимых  условиях  возможного
опыта). Второй термин  -  "трансцендентный"  -  означает:  переступающий
границы возможного  опыта  (в  противоположность  термину  имманентный);
поэтому "трансцендентная философия" все равно, что "метафизика",  т.  е.
философская  область,  претендующая   познать   лежащее   за   пределами
возможного опыта. Кант оттеняет различия между этими двумя терминами, но
сам употребляет их небрежно. Оба термина  употреблялись  и  до  Канта  в
схоластической  философии.  В  XIII  в.  говорят   об   actio   immanens
(реrmаnens), как о действии, происходящем внутри субъекта,  и  об  acrio
transiens, как о действии, выходящем за его границы)  а  также  о  causa
immanens  -  причине,  заключающейся  в  действующем  объекте,  и  causa
transiens - причине, лежащей вне  его.  Такое  же  словоупотребление  мы
находим у  Спинозы,  когда  он  говорит  о  Боге,  как  имманентной,  не
трансцендентной причине всех вещей: "omnium  rerum  causa  immanens  non
vero transiens". У Фомы Аквинского понятия: ens, unum, verum, bonum, как
возвышающиеся над категориями, означаются термином transcendentia. Затем
вскоре   стали   употреблять   в   этом   последнем   значении    термин
transcendentalis. - После Канта  термин  часто  смешивается  с  термином
трансцендентный. Так, напр., в заглавиях сочинений Шеллинга: "System des
transcendentalen Idealismus" и  Гартманна:  "Kritische  Grundlegung  des
transcendentalen Realismus", с Кантовской  точки  зрения,  следовало  бы
заменить слово "трансцендентальный" словом "трансцендентный". Это давало
повод в Англии и во Франции в начале минувшего  столетия  причислять  Т.
философию Канта к метафизическим  системам  одного  порядка  с  учениями
Фихте, Шеллинга  и  Гегеля.  В  этом  смысле  английские  критики  Канта
иронически говорят о его "пуризмах" и " трансцендентализмах".  Такое  же
смешение  встречается  и  в  нашей  журнальной   литературе.   Любителям
бесполезных схоластических тонкостей можно рекомендовать по  вопросу  об
истории обоих терминов книгу Файингера: "Commentar zu Rant's Kritik  der
reinen  Vernunft"  (т.  1,   стр.   467-475).   Специально   вопросу   о
происхождении термина "трансцендентный" посвящена диссертация Ф. Шмидта,
"De  origine  terminis  Kantiani  transctndens".   См.   также   Eucken,
"Geschichte der Philosophischen Terminologie" (стр. 144, 205).
   И. Лапшин.
   Трапеция - четырехугольник, две стороны которого параллельны,  а  две
другие стороны не параллельны. Расстояние между параллельными  сторонами
наз. высотою Т. Если параллельные стороны и высота содержат  а,  b  и  h
метров, то площадь Т. содержит квадратных метров.
   Трахея (Trachea) -  трубка,  начинающаяся  гортанью  и  делящаяся  на
бронхи,  иначе  дыхательное  горло  дышащих  воздухом  позвоночных.  Она
совершенно  не  обособлена  у  некоторых  амфибий,  у   которых   легкие
открываются простой щелью в пищевод. Щель эта окружена кольцевой мышцей,
и по бокам ее  лежат  два  хряща,  служащие  для  прикрепления  мускулов
расширителей и представляющие собой гортанные хрящи. Таковы отношения  у
Proteus и Menobranchus, но у Siren уже обособляется Т. в виде трубки,  в
стенке которой залегают неправильные, в два  ряда  расположенные  хрящи,
которые у саламандр и др. сливаются с каждой стороны в хрящевую  полосу.
У бесхвостых амфибий гортанные  хрящи  уже  налицо,  кроме  щитовидного,
появляющегося  лишь  у  млекопитающих,  но  Т.  не  выражена  и   легкие
открываются в  общую  ларинготрахеальную  камеру,  прикрытую  сказанными
хрящами. Начиная с  гадов,  в  стенке  Т.  залегают  настоящие  хрящевые
кольца, причем хрящи начинают появляться и в бронхах (черепаха), как это
имеет место у птиц и  еще  более  у  млекопитающих,  у  некоторых  хрящи
находятся и в ветвлениях бронх. У птиц на границе Т. и  бронх  находится
нижняя гортань. Хрящи Т. птиц обнаруживают наклонность к окостенению,  а
сама Т. у некоторых птиц, например у лебедя и журавля,  входит  в  полый
грудинный гребень (crista sterni), образует там загиб  и  выходит  около
того же  места,  где  вошла,  а  у  некоторых  скворцовых  она  образует
многочисленные  спиральные  завитки  между  кожей  и  грудными  мышцами.
Наклонность  к  образованию  петли  замечается  и  у  некоторых  черепах
(Cynixis)  и  крокодилов.   У   других   черепах   (Sphargis)   и   птиц
(буревестников,  пингвинов  р.  Aptenodytes)  Т.   поделена   продольной
перегородкой на две половины. Хрящевой скелет Т. млекопитающих  состоит,
обыкновенно, из неполных  (незамк