.  Он  был  признан
верховным главой значительной общины, вскоре обнявшей собою  большинство
жителей города, и начал производить свои реформы.  Междоусобия  аусов  и
хезреджей прекратились: обе  партии  вскоре  слились  под  общим  именем
"ансаров"   ("помощников").   Чтобы   слить   ансаров   с    мохаджирами
("участниками хиджры",  т.  е.  мусульманами-мекканцами),  пророк  велел
каждому  мохеджиру  избрать  себе  ансара  и   считать   его   ближайшим
родственником  и  наследником:  таким  образом  в  основу   общественных
отношений была  положена  религия  вместо  прежнего  начала  племенного.
Правда, вскоре в исламе и при исламе были  признаны  также  и  племенные
отношения, так что в теории проповедовался новый  принцип  общественного
устройства,  а  на  практике  сохранялся  старый  (отсюда  раздоры   при
Омейядах); тем не менее новый принцип сыграл важную роль и ввел в  ислам
дисциплину, вещь неслыханную  до  тех  пор  для  арабов.  Совершалась  и
религиозная организация  общины:  была  построена  мечеть  (с  ней  было
соединено также жилище пророка и, впоследствии,  его  жен),  при  мечети
назначен был моэззин, определены были  некоторые  формулы  богослужения,
установлена ежегодная подать (десятина доходов),  известная  под  именем
"зекат" и предназначенная на  религиозные  цели.  Пользуясь  авторитетом
религиозным, М. постепенно регулировал и гражданские отношения мусульман
между собою и мусульман к немусульманам; к нему обращались за судом, его
решения бывали очень  удачны,  и  таким  образом  его  власть  в  Медине
постепенно  делалась  и  светской  -  очевидно,  благодаря  его   личным
качествам.   Решения,   данные   М.,   стали    впоследствии    основами
мусульманского права; они редко оригинальны, часто совпадают с  обычаями
древних арабов и с  установлениями  еврейскими,  особенно  о  браке.  М.
всячески старался привлечь к себе  и  мединских  евреев,  делая  большие
уступки их религии; но они вскоре убедились, что учение  нового  пророка
не тожественно с Моисеевым, и явились главными противниками М., ловя его
на слабом знании Библии и  талмуда.  В  негодовании  на  их  упорство  и
насмешки, М. объявил, что они извратили Священное Писание. В 623  г.  он
изменил киблу, приказав мусульманам обращаться на молитве лицом к Мекке,
а не к Иерусалиму; вместо еврейских постов  назначен  был  мусульманский
пост Рамадан (пятница, вместо субботы, была назначена  праздничным  днем
еще до ссор с иудеями). Вторая сура Корана содержит длинные  нападки  на
иудеев. Еще больше, чем на них, пророк негодовал на  "менафиков"  (букв.
"притворяющихся"), т. е. на тех мединцев, которые, видя увлечение  своих
молодых сограждан, явно  признавали  авторитет  М.,  а  тайно  замышляли
против  него  козни,  так   как   чрезвычайно   тяготились   религиозной
дисциплиной ислама (она вообще для большинства арабов была  невыносима).
Вождем монафиков (это были люди старые,  главы  семейств)  был  Абдоллах
ибн-Обейи, которого хезреджи, до прихода  М.,  собирались  было  сделать
царем.  Недовольные  мединцы  завели  сношения  с  мекканцами  и   стали
подстрекать их к войне с М., но тот и сам уж думал  об  этом.  Переменой
киблы Мекка была признана за святыню, к которой нужно было иметь  доступ
для хаджжа; кроме того, пророку нужны были деньги для  содержания  массы
бедняков, которым он дал приют в мечети. Раздор  между  обоими  городами
сеяли и поэты,  влияние  которых  можно  сравнить  с  нынешним  влиянием
журнальной  полемики;  чтобы  отражать   стихотворные   едкие   насмешки
противников,  М.  поручил  трем  мединским  поэтам  составлять  ответные
сатиры. В 623 г. М. приказал своему полководцу, Абдоллаху ибн-Джехшу,  в
священный месяц  реджеб  (treuga  Dei)  разграбить  мекканский  караван,
безмятежно  шедший  с  кожами,  вином  и  изюмом   в   Сирию.   Всеобщее
неодобрение,  которым  было  встречено  такое  кощунственное  коварство,
заставило М. свалить  всю  свою  вину  на  мнимое  своеволие  Абдоллаха.
Впрочем, добыча была разделена между правоверными. К  этому-то  времени,
может быть,  и  относится  откровение,  по  которому  богоугодным  делом
признана война с неверными в  любое  время  года  (наступательная  -  по
толкованию  школы  Абу-Ханифы,  оборонительная  -   по   мнению   других
мусульман). В декабре 623 г. или в  начале  624  г.  мекканский  караван
возвращался  из  Сирии  домой,  нагруженный  товарами;  Мухаммед   решил
остановить его. Абу-Софъян, стоявший во главе путешественников,  заранее
проведал о замысле и послал вестника в Мекку с просьбой  о  помощи.  Так
как каждый мекканец из более видных имел свою долю в караване, то быстро
составился большой отряд и поспешил на встречу Абу-Софъяну.  Соединенные
силы мекканцев,  в  числе  около  600  человек  (Кор.  III,  12  -  13),
встретились, у колодцев долины  Бедр,  с  М.,  который,  не  зная  о  их
соединении, выступил в поход только с 314 чел.  Обстоятельства,  однако,
благоприятствовали М.: корейшиты разместились на вязкой почве,  размытой
накануне выпавшим дождем, и вдобавок солнце утром в день  сражения  било
им прямо в глаза. Эти обстоятельства, в связи с тем увлечением,  которое
удалось возбудить М. в своем отряде перед сражением (сам он не сражался,
а молился),  дали  мусульманам  решительную  победу:  когда  пало  много
старейших и знатнейших мекканцев,  то  остальные  обратились  в  бегство
(начало 624 г.). Для торжества ислама победа при Бедре  сделала  больше,
чем самые красноречивые проповеди: верующие были укреплены в своей  вере
и получили надежду  на  материальные  выгоды,  сомневающиеся  уверовали,
неверующие поколебались, и вообще все поняли, что М.  есть  политическая
сила, с которой нужно считаться. - Успех отуманил пророка. В дни гонений
это был человек симпатичный, кроткий; в свои откровения он,  несомненно,
верил, потому что твердо шел на встречу опасностям за свои убеждения,  и
хотя Вейль усматривает и в этом периоде один случай сознательного обмана
со стороны М., но даже противо-мусульманская литература не  поддерживает
такого обвинения ("Противомус. Сборник", вып. VI, стр. 10 и  15).  Но  с
того времени, как этот забитый, загнанный человек внезапно получил силу,
мы, наряду с порывами великодушия, сплошь и рядом видим  в  нем  тирана,
чувственного старика,  и,  быть  может,  даже  сознательного  сочинителя
откровений. Из  пленных  были  казнены  те,  которые  прежде,  в  Мекке,
издевались над М. - в том  числе  поэт  Надр  ибнХарис,  уверявший,  что
персидские рассказы о богатырях гораздо  интереснее,  чем  Коран.  Когда
Надр попросил заступничества  у  одного  из  мусульман,  бывшего  своего
друга, тот отвечал, что ислам уничтожает все прежние  отношения.  Тотчас
после победы при Бедре пала жертвой мести М. мединка  Эсма,  составившая
насмешливые стихи против него (родственники  ее  немедленно  после  того
обратились в ислам, так как, по наивному замечанию  арабского  биографа,
"увидали силу веры"). Через  несколько  недель,  также  за  сатиру,  был
зарезан во время  сна  престарелый  еврей  Абу-Афак.  Затем  последовала
расправа с целым  еврейским  племенем  беникейноке,  которое  занималось
выделкой оружия и золотым производством. Под первым попавшимся предлогом
М. занял то предместье,  где  жили  беникейноке,  и  собирался  всех  их
перерезать, но ограничился их изгнанием и разделом их богатого имущества
между правоверными; при этом поступке он ссылался на  откровение  свыше.
Вскоре погибло еще несколько иудейских  поэтов,  за  свои  сатиры  (Кааб
бин-Ишраф,  Сонейна).  Между  тем  борьба  с  корейшитами  продолжалась.
Абу-Софъян (апрель 624 г.) сделал набег  на  Медину;  мохаммедане  опять
ограбили караван. В янв. 625 г. мекканцы, собрав войско в 3000  человек,
подступили к горе Оходу, невдалеке  от  Медины;  их  сопровождала  толпа
женщин, с дикой Хинд (женой Абу-Софъяна) во главе. М. мог собрать только
1000 чел., да и то 300 из них (монафики) ушли при начале битвы.  Перевес
сперва  склонился  на  сторону  мусульман,   и   они,   не   смотря   на
предупреждение М. бросились грабить  лагерь  противников;  тем  временем
мекканцы оправились и нанесли правоверным полнейшее  поражение.  М.  был
тяжело ранен, его с трудом спасли. Жены корейшитов в  диком  исступлении
предавали поруганию трупы  врагов;  особенно  в  этом  отличилась  Хинд,
грызшая зубами дымящуюся печень Хамзы, который при Бедре убил ее отца  и
брата. В Медине авторитет М.  сильно  пошатнулся.  Он  объяснял  неудачу
гневом Аллаха на непослушание пророку; впрочем, по словам его,  оходское
поражение имело  ту  выгоду,  что  обличило  монафиков,  и  при  пророке
остались лишь  несомненно  верные.  При  помощи  последних  М.  совершил
несколько мелких экспедиций против окрестных бедуинов, изгнал (летом 625
г.) из  предместья  Медины  еврейское  племя  бени-недыр  и  земли  его,
оправдываясь откровением Аллаха,  отдал  одним  мохаджирам  без  участия
ансаров (до тех пор у  мохаджиров  не  было  земельной  собственности  в
Медине). Около  М.  образовался  между  тем  целый  гарем.  Он  возбудил
всеобщий соблазн, когда женился на Зейнеб, жене  своего  приемного  сына
Зейда. Чтобы устранить всякие толки, М. произнес откровение,  в  котором
Аллах разрешал на будущее время вступать в брак  с  разведенными  женами
приемных сыновей. Самое учреждение гарема (терема) также  мотивировалось
получением откровения от Аллаха; на откровение  же  (Кор.  LXVI,  1)  он
несколько позже сослался для того, чтобы укротить ревность  обитательниц
гарема  к  христианке  Мариате   (628).   Изгнанные   мединские   евреи,
поселившиеся в  Хейбере,  подстрекали  против  М.  мекканцев  и  сильные
кочевые племена Солейм и Гетефан. В феврале или марте 627  г.  войско  в
10000 чел., в том числе 4000  мекканцев,  под  начальством  Абу-Софъяна,
окружило Медину. М. укрепил Медину окопами, отчего  эта  осада  известна
под  именем  "войны  за  окопами".  Осаждавшим  удалось  отвлечь  от  М.
последнее еврейское племя, жившее в Медине,  бени-корейзе;  но  М.,  при
помощи подосланных агентов, сумел внушить им подозрение в искренности их
новых  союзников.  В  лагере  осаждающих  начались   раздоры,   взаимное
недоверие, и они отступили. С  оставшимися  евреями  пророк  расправился
крайне жестоко: все мужчины племени  корейзов  (чел.  600  -  700)  были
избиты, женщины и дети проданы в рабство бедуинам Неджда  (на  красавице
Рейхане  женился   М.),   а   имущество   несчастных   разделено   между
правоверными. После того власть М. среди  окрестных  племен  упрочилась:
одно племя за другим подчинялось ему то из страха, то из  жажды  добычи.
Тогда он стал подумывать о Мекке и о необходимости совершить хаджж.  Для
совершения хаджжа был избран  священный  месяц  зулькааде  (весенний,  в
марте) 628 года, когда сражаться считалось у  арабов  грехом.  Окрестные
племена отговорились недосугом; за М. последовали к Мекке только мединцы
и асламиты (всего 1500 чел.), вооруженные лишь  мечами,  как  водится  у
пилигримов. Мекканцы встревожились и заранее загородили дорогу. Так  как
сражаться нельзя было, то М.  повернул  вправо  и  подошел  к  Ходейбии,
месту,  находящемуся  на  границе  священной   территории.   Последовали
переговоры и было заключено перемирие на 10 лет: корейшиты обязывались с
будущего года пускать мохаммедан на  три  дня  в  город  для  поклонения
святыне и даже предоставляли право всем  желающим  в  Мекке  и  в  целой
Аравии переходить в ислам; только лица подвластные, приставшие к М.  без
разрешения своего господина или покровителя, должны были быть  отсылаемы
обратно; М.,  с  своей  стороны,  обязывался  давать  свободный  пропуск
караванам, идущим в Сирию и  из  Сирии.  Спутники  пророка  сочли  такой
договор крайним позором, тем  более,  что  в  писанном  трактате  М.  не
удалось добиться для Бога титула "Рехман" ("милостивый"), и  сам  пророк
не был удостоен титула "посланника  Божия".  Они  пришли  в  ярость,  не
хотели было повиноваться, удерживали руку писца, а  Омар  позволил  себе
даже грубейшую выходку по отношению к М., но  тот  овладел  собою  и  не
показал вида  недовольства.  Последующие  обстоятельства  показали,  что
мнимопозорный договор был лучше всякой победы. Возвратившись  в  Медину,
М.  чувствительно  наказал  бедуинов,  отказавшихся  принять  участие  в
хаджже: они были устранены от участия в  таких  экспедициях,  где  можно
было рассчитывать на добычу.
   В том же 628 г. были разосланы  М.  письма  к  соседним  государям  с
предложением принять ислам и  покорены  последние  опасные  для  пророка
богатые евреи хейберские (между ними находились и изгнанные бени-недыр),
при чем одна еврейка, по имени Зейнеб, едва не отравила М. Не бывшие при
Ходейбии не участвовали в дележе богатой добычи хейберской. При  разделе
добычи было установлено, что 1/5 часть ее принадлежит пророку. В феврале
629 г. М., во  главе  2000  чел.,  отправился  в  Мекку  и  торжественно
совершил  все  обряды,  бывшие  в  обычае  при  хаджже  у   до-исламских
пилигримов;  хаджж  пророка  очень  важен,  как  санкция  до-исламского,
языческого обычая и как пример для последующих поколений. В течение трех
дней, проведенных пророком в Мекке, он успел приобрести несколько важных
приверженцев, а его дядя Аббас, оставшийся язычником, но действовавший в
пользу племянника, сосватал ему влиятельную  вдову-мекканку  Меймуну.  В
сентябре того же 629 г. 3000 мусульман, вторгнувшихся  в  Сирию  разбиты
были на голову арабами, находившимися в подданстве Византии, при Муте, у
Мертвого моря. В декабре 629 г. мелкое бедуинское племя хозеытов, жившее
под Меккой и стоявшее  на  стороне  М.,  подверглось  нападению  другого
маленького племени - бекритов, союзного мекканцам. Получив это известие,
пророк  отклонил  мирные  предложения  мекканцев,  пославших  в   Медину
Абу-Софъяна, и, не говоря никому о цеди похода, поспешно  собрал  войско
из мединцев и союзных бедуинских племен. Только в  последнюю  минуту  он
сообщил своему десятитысячному войску, что идет на Мекку, к которой  ему
удалось подступить совершенно неожиданно для корейшитов. Дядя М., Аббас,
соединился с племянником  в  пути,  принял  ислам  и  вступил  в  тайные
переговоры с Абу-Софъяном. Не видя  другого  исхода,  Абу-Софъян  принял
ислам и больше всех других аристократов  содействовал  тому,  что  Мекка
сдалась почти без пролития крови (в начали янв. 630 г.). Водворившись  в
священном городе арабов, М. уничтожил там всех идолов Каабы, а  затем  и
идолов домашних, но к самой Каабе и к Черному камню отнесся с величайшим
почтением. Жителям была объявлена амнистия, важнейшим лицам города  были
разосланы подарки; казнены были только четыре лица, среди  которых  была
певица, слагавшая стихи в осмеяние пророка. Все мекканцы принуждены были
принять ислам. Новая религия не только не уменьшила значения  их  города
но, наоборот, укрепила  перевес  за  Меккой  (все  прочие  святые  места
языческой Аравии были упразднены) и дала ей гегемонию над всей  Аравией;
с этих пор мекканцы усердно помогают пророку обращать  к  исламу  прочие
аравийские племена. Покорив Мекку, М. было уже не очень трудно водворить
свою  религию,  или,  вернее,  свое  господство   в   остальных   местах
самостоятельной Аравии  (те  арабские  области  которые  находились  под
властью или влиянием Византии  и  персов,  подчинились  исламу  уже  при
халифах). Сильное сопротивление, сейчас же после взятия  Мекки,  оказали
М. хевазинцы и  дали  ему  битву  при  Хонейне.  Она  кончилась  победой
мусульман  и  дала  им  богатейшую  добычу.  При  разделе  было  оказано
мекканцам несправедливое преимущество перед  мединцами  (Кор.  IX,  60);
мединцы роптали, но в мекканцы считали себя  обиженными,  и  раздражение
дошло до  того,  что  с  самого  пророка  был  сорван  плащ.  Он,  держа
успокоительную речь к мединцам, говорил им, что они ведь и так тверды  в
вере, а  сердца  мекканцев  нужно  привлечь  к  вере  мирскими  благами.
Побежденные и ограбленные хевазинцы должны  были  принять  ислам,  после
чего им были возвращены из плена их жены и дети. Одно арабское племя  за
другим приносило покорность М. или по своему почину, или по его приказу.
Сам по себе, как религия, ислам был для арабов вовсе  не  привлекателен:
молитвы и чтение  Корана  казались  им  несносными,  а  отдача  десятины
доходов - крайней несправедливостью; однако, выгоды союза с М.  и  страх
заставляли их кое-как примиряться  с  этим,  и  бедуины  уж  не  убивали
мусульманских миссионеров, как это иногда  бывало  до  покорения  Мекки.
Отречение от старой  религии  было  этим  язычникам  совсем  не  тяжело:
мусульманский Аллах был им известен и из прежней  религии,  к  почитанию
мелких богов (идолов) они и прежде  относились  равнодушно,  а  суеверия
можно было сохранить и в исламе. Характерно  обращение  в  ислам  города
Таифа. После  неудачной  осады  города,  М.  поручил  соседним  племенам
разграбить окрестности; тогда явились к нему (в  Медину)  таифсме  послы
для переговоров (в конце 630  г.).  Они  соглашались  подчиниться  М.  и
принять ислам, но не сразу,  а  через  три  года,  до  того  же  времени
выговаривали себе право не взносить десятины, не молиться и  оставить  у
себя неприкосновенным истукан своей богини Латы. М.  отговаривался  тем,
что общественное мнение неодобрительно отнесется к его уступке.  На  это
послы заметили: "а ты ответишь, что так  тебе  велел  поступить  Аллах".
Побежденный этим доводом, пророк уже начал  диктовать  своему  секретарю
текст договора, когда в дело вмешался страстный Омар. Обнажив свой  меч,
он крикнул послам: "Вы испортили сердце пророка,  -  да  сожжет  Господь
ваше!" - "Мы не с тобой говорим, а с М.", холодно заметил один  из  них.
Но тут и Мохаммед решительно отказался  от  всяких  сделок.  Поразмыслив
немного,  жители  Таифа  согласились  на  его  требования  и   дозволили
уничтожить Лату, при плаче женщин племени. Это был  единственный  случай
симпатии, выказанной по  отношению  к  идолам:  в  других  местах  арабы
равнодушно смотрели на их разрушение. Да и таифские послы  объясняли  М.
при переговорах, что сохранить идола они желали  бы  исключительно  ради
женщин и некоторых суеверных людей племени, а  им  самим  мало  дела  до
судьбы Латы. Обращение таифцев оказалось более искренним, чем  остальных
племен: когда, вскоре по  смерти  М.,  почти  вся  Аравия  отреклась  от
ислама, таифцы с мединцами остались верны новой религии. Летом 630 г. М.
собрал войско в 30000 человек пехоты и 10000 всадников и сам  отправился
в Сирию, чтобы отомстить за мутское поражение.  Воинам  М.  тяжело  было
двигаться по знойной  пустыне,  при  жгучем  ветре,  и  они  потребовали
отступления. Напрасно пророк увещевал их, говоря, что  огонь  ада  будет
жечь сильнее, чем летний  зной:  увещания  не  подействовали  на  хищных
бедуинов, и войско возвратилось домой с полудороги. Лежа уж на  смертном
одре, М. готовился к новому походу на Сирию, но ему не  пришлось  видеть
его окончания. Приближение смерти М. сам сознавал. В  марте  632  г.  он
совершил  торжественный  (со  всеми   обрядами)   хаджж   в   Мекку,   в
сопровождении 14000 мусульман, и, произнося  проповедь,  громко  заявил,
что сознает свою пророческую задачу перед Богом оконченной. Возвратясь в
Медину, М. совершил ряд добрых дел. От перемежающейся лихорадки силы его
ежедневно ослабевали,  но  он  отказывался  от  лекарств.  Жены  однажды
воспользовались бесчувственным положением пророка и напоили его каким-то
горьким напитком; очнувшись, пророк заставил все свое  семейство  выпить
это лекарство. 7 июня  632  г.  он  потребовал  чернил  и  бумаги,  чтоб
написать книгу,  которая  навсегда  предохранит  его  последователей  от
заблуждения. "Пророк бредит", сказал Омар, удерживая тех, которые хотели
исполнить требование М.: "ведь у нас есть Коран, слово Божие" (по мнению
Вейля, Омар боялся, как бы  М.  не  назначи