ожных дел: пришло
время  отправляться в путь... Напоследок предводитель каравана пообещал, что
еще не раз будет развлекать нас своей беседой.
     - Он это серьезно? - Тоном  мученика спросил я. - Что, нам придется всю
дорогу вести светскую болтовню?
     - Ох,  Макс, ты опять ничего  не понял! -  Улыбнулся Кофа. -  Не "вести
светскую  болтовню", а слушать истории, которые собирается рассказывать  нам
этот достойный господин. Ты же любишь слушать разные странные сказки?
     - Еще бы! - Восхищенно кивнул я.
     -  Ну  вот,  считай,  что  тебе  крупно  повезло:  долг  гостеприимства
обязывает  сэра  Набундула  развлекать   нас  многочисленными  историями  об
удивительных событиях,  которые случились с ним, или с его приятелями. Между
прочим, по местным  понятиям это большая честь! Здесь считается, что слушать
приятнее, чем  рассказывать, поэтому  привилегия провести вечер, не размыкая
уста, выпадает исключительно на долю высокопоставленных особ...
     - Боюсь, что у  меня  вполне плебейские предпочтения: в глубине души  я
все-таки уверен, что  рассказывать истории  куда  приятнее,  чем слушать!  -
Вздохнул я.
     -  Оно  и  понятно:  ты  же, хвала  Магистрам,  не  уроженец Куманского
Халифата! - Зевнул Кофа.
     В   это  время   мир  задрожал  и  попытался  уйти   из-под  моих  ног:
меланхоличный куфаг, на спине  которого я так удобно  устроился, неторопливо
зашагал вслед  за  своими  тяжело  нагруженными  сородичами. Путешествие  из
Капутты в Кумон началось.
     Рыжая таможенница была совершенно права, когда  настоятельно советовала
нам странствовать по дорогам Куманского Халифата  только вместе  с караваном
халифа.  Она  ничуть  не  преувеличивала, когда  обещала, что здесь  к нашим
услугам будут все удобства, доступные тому, кто решился отправиться в путь -
скоре  уж преуменьшала! Я с удовольствием убедился  в  этом  на  собственном
опыте. Рогатые куфаги, внешность которых  повергла меня  в панику при первом
знакомстве,  показали  себя  не только хорошими  бегунами  - они  умудрялись
упрямо  брести  вперед даже  во  сне!  -  но и  редкостными  умницами.  Меня
совершенно обезоружило  их робкое дружелюбие. Вечером первого же  дня нашего
паломничества я уже кормил свою зверюгу медовыми коржиками. Куфаг  аппетитно
похрустывал лакомством и охотно отзывался на добрую дюжину довольно дурацких
имен, которые  я  для него с  энтузиазмом  придумывал, и тут же забывал - по
причине их абсолютной неудобоваримости...
     Дни сменяли друг друга самым приятным  образом. Я не уставал поражаться
своей способности  наслаждаться  жизнью,  невзирая  на  абсолютное безделие.
Оказалось,  что я могу часами неподвижно  лежать на спине и пялиться в небо,
которое по мере  нашего продвижения вглубь материка  приобретало  все  более
густой  оранжевый оттенок. Время  от времени я  переворачивался на  живот  и
переводил  взгляд  на  изумительный  ландшафт уандукских  степей:  синеватые
переливы  высокой, сочной травы,  которую на  бегу  пощипывали наши  куфаги,
молочно-белая   поверхность   круглых  валунов,   куда  больше  похожих   на
авангардные  садовые скульптуры, чем на обыкновенные камни, разбросанные  по
неухоженному  телу планеты... Я  сам себя  не узнавал:  меня не  тянуло даже
поболтать -  ни с Кофой,  ни теми, кто  остался  дома. Разумеется,  иногда я
все-таки  давал себе труд послать им зов, чтобы узнать, что у них творится и
рассказать  о себе, но  мной  руководило  скорее чувство  долга, чем желание
вынырнуть из сладкого  омута изумительной тишины, в  котором внезапно увязла
моя жизнь. Сэр Кофа тоже вовсю наслаждался процессом бытия: время от времени
до меня доносилось монотонное треньканье его шарманки - в кои-то веки кофино
музицирование никому не мешало  жить, разве что  его  горемычному  куфагу, у
которого не было возможности протестовать...
     Каждый вечер мы с Кофой получали обещанную "сказку  на ночь": сэр Шухша
Набундул,  гостеприимный  предводитель нашего  каравана, честно  держал свое
слово! У его историй был такой же странный сладковатый привкус, как у лучших
блюд  местной  кухни  -  незнакомый,  чарующий  и  в  то  же  время  немного
действующий на  нервы. Но через несколько  дней  я привык  к  тихому  голосу
старика,  его  неторопливой  манере  произносить  слова, мягкому,  чуть-чуть
тягучему  уандукскому говору  и незамысловатым сюжетам его  историй. С  меня
даже  сталось  обогатить  свою  активную  лексику не  одной дюжиной  местных
фразеологических оборотов - сэр  Кофа изо всех  сил пытался с этим бороться:
он утверждал, что в Ехо с  таким жаргоном меня не пустят ни в один приличный
дом. Не  могу сказать,  что ему  удалось  меня  напугать: честно  говоря,  я
никогда  не был таким уж великим  любителем  посещения этих самых "приличных
домов"...
     Так  или  иначе,  но  я  быстро перестал внимательно  прислушиваться  к
ежевечерним выступлениям нашего проводника. На мой вкус, они были слишком уж
однообразными, несмотря  на  все  свое  экзотическое  очарование. Но однажды
вечером  старик  рассказал нам  историю об одном  странном типе, под началом
которого  он когда-то  служил  в  армии  прежнего  халифа  -  в  те годы наш
почтенный генерал был  совсем молоденьким рядовым Стражем границ. До сих пор
не  знаю,  что заставило  меня слушать  его  рассказ,  открыв  рот: поначалу
история  приключений Вукушиха Махаро ничем не отличалась от множества других
историй,  под которые я привык дремать  по  вечерам,  удобно устроившись  на
своем уладасе.
     Это  была  одна из многих восхитительно похожих  друг на  друга  теплых
ночей. Наше путешествие приближалось  к концу -  в полдень  сэр Кофа как раз
удосужился справиться, когда мы прибудем в Кумон, и мы оба были потрясены до
глубины души, услышав, что  сие долгожданное событие  непременно  случится с
нами "не позже, чем спустя три рассвета".  Может быть именно  поэтому  я так
внимательно слушал рассказ господина Шухши: до меня наконец дошло, что скоро
его неторопливые монологи  станут всего лишь  частью моего прошлого,  как  и
многие другие  чудесные вещи, которые  были моими,  но ушли -  в те  дни мне
казалось, что  они ушли  навсегда... Но  в любом случае,  мне  и в голову не
приходило, что эта экзотическая, но незатейливая сага надолго возьмет меня в
плен -  "повернет колесо моей судьбы", как сказал бы сэр Анчифа Мелифаро, уж
он-то знал, как это бывает...
     -  Во  времена халифа  Нубуйлибуни  цуан Афии жил в городе Кумоне  один
человек  неприметный  -  не то  холостяк,  не  то  вдовец. Он жил  одиноко в
небольшом доме в одном из тихих  кварталов, среди рощ, где благоухает дерево
Маниова. Мужчина он был статный и  телом дородный, и себе на уме. Но о жизни
имел суждение  странное.  А звали  его  Вукуших  Махаро.  -  Монотонно начал
старик. Такое вступление  неизменно предваряло любую его историю, даже когда
он   рассказывал  о  своих  хороших  приятелях.  Очевидно,  этого  требовали
какие-нибудь местные традиции устного творчества.  Мы  с Кофой придали своим
лицам страдальческие выражения и понимающе переглянулись. Старый генерал тем
временем невозмутимо продолжал свое повествование.
     - Отец его, Тринадцатый  купец  Хулбег, человек весьма почтенный,  мало
что оставил сыну  в наследство,  поскольку покинул этот Мир  не в лучшие для
себя  времена: ровно  через  полгода  после  того,  как  укумбийские  пираты
ограбили и  потопили  его  караван  из  десяти  кораблей  с  грузом  букиви,
следующий  в страну  Ташер. Хулбег  вложил  в это предприятие почти все свои
сбережения  и таким образом  оказался разорен, сохранив только самую малость
на достойные похороны...
     - Ох уж эти укумбийские пираты, как они любят отбирать букиви у честных
купцов...  - С напускной скорбью заметил сэр Кофа. - Между прочим, букиви  -
это  та  самая пряность, счастливыми владельцами которой мы  с тобой недавно
стали... Тебе стыдно, сэр Макс? - Ехидно осведомился он.
     - Мне?!  - Переспросил я,  скорчив самую невинную рожу. - Не забывайте,
Кофа:  не  я   создавал  этот  прекрасный  Мир,   частью  которого  являются
укумбийские пираты.
     - Все равно тебе должно быть стыдно! - Безапелляционно заявил Кофа.
     - Не мешайте мне слушать!  - Гордо потребовал я. Кофа так удивился, что
действительно замолчал.
     - Похоронив  отца - да примет его  медоносная золотистая чаша Урмаха! -
Вукуших Махаро поступил на службу в войско старого  халифа, Нубуйлибуни цуан
Махифы, отца цуан Афии, да пребудут они  оба  в согласии со своими тенями...
Сорок лет Вукуших Махаро провел  в  военных походах против врагов Халифата и
побывал  во   многих  странах,  среди  которых  попадались  как  чудесные  и
восхитительные  во  всех  отношениях,  так  и  весьма   унылые  и  ничем  не
примечательные.  Однако  по  морю  он  ездил   лишь  один   раз,  памятуя  о
злоключениях отцовых караванов...
     На этом месте  сэр Кофа снова ехидно на меня покосился, я не выдержал и
хихикнул.
     -  По  истечении  долгого  срока  Вукуших  Махаро, покрытый  шрамами  и
дослужившийся  до  чина бугула, был назначен комендантом Валмохи  - каменной
крепости на окраине Хмиро, Великой Красной Пустыни, дабы блюсти непорочность
вертлявой границы, оберегая ее от злокозненных диких племен энго, с которыми
никогда  нет  ни мира,  ни войны а так  - сплошное  недоразумение.  Там он и
провел  следующие  двенадцать  лет  своей  военной службы  и совершил немало
подвигов, молва о которых дошла до золотых крыш Кумона... Однажды в  Валмохи
приехал  гонец  из  соседнего  местечка и  принес  весть  о том,  что напали
звероликие энго,  разграбили и сожгли город, и угнали  множество человеков и
скотины, и что пошли они вдоль черты Хмиро прочь в свои земли зловонные.
     - Именно зловонные? - Весело уточнил я. Старик молча кивнул, откашлялся
и продолжил:
     - Тогда Вукуших  Махаро велел двадцати  самым  лучшим  воинам  сесть на
боевых куфагов в полном снаряжении. И еще он дал каждому из них  на спину по
корзине, где лежал Дымный Камень.
     - А что это такое? - Заинтересовался я.
     - Это такая штука, которая очень сильно дымит. - Тоном университетского
профессора объяснил  сэр Кофа.  Мне пришлось  довольствоваться этим туманным
объяснением, поскольку  господин  Шухша явно  не собирался сопровождать свой
рассказ надлежащими пояснениями.
     - Остальных воинов он посадил на летающий пузырь Буурахри и  наказал им
следовать за отрядом  в тени дымного облака, таким образом, чтобы с земли их
не  было видно.  Так  они и  сделали,  и  были  весьма  довольны  свершенной
хитростью.  И  когда они  настигли безумных энго,  те  увидели только  кучку
воинов верхом  на рунорогих куфагах, и черное  облако над ними. И тогда энго
стали смеяться, как пустоголовые обезьяны  Бэо, показывая пальцами на воинов
халифа  и говоря, что  у  тех от страха исходят газы, и что, дескать, потому
над ними так черно и туча огромная.
     - Хорошая версия! - Прыснул  я. Кофа посмотрел на меня, как на больного
ребенка и демонстративно отвернулся, словно хотел торжественно сообщить небу
над нашими головами, что он со мной не знаком.
     - Пока энго  потешались и корчили рожи, - продолжил старик,  -  Вукуших
Махаро дунул в  золотой шар  Буньох, и раздался  звук, и с  неба  посыпались
воины.
     -  А что  такое "золотой шар  Буньох"?  - Жалобно  спросил я.  Сэр Кофа
виновато развел руками.
     - Вот этого, мальчик, и я не знаю! А вы знаете, сэр Шухша?
     -  Это  такая  волшебная  вещь  из тех, что остались от древних  владык
Красной Пустыни. - Важно пояснил тот. - Я сам никогда не держал ее в  руках,
поэтому не могу дать вам более подробного ответа...
     - Ладно, - вздохнул я, - тогда рассказывайте дальше!
     - Глупые энго  ничего  подобного  не  ожидали,  -  сэр  Шухша  с  явным
облегчением вернулся  к своему повествованию, -  и  посему,  утратив  всякое
достоинство, обратились в бегство, побросав награбленное. Но воины халифа во
главе с Вукушихом Махаро настигали их и били безжалостно - уж я-то знаю, я и
сам был в этом сражении! А тех, кто бросал оружие,  брали в плен и вязали их
друг с  другом.  Знающие  люди говорят,  что  один  из  энго  все-таки сумел
скрыться, а звали его Коцэ, и говорят, что он был колдуном.
     - Разумеется, а  кем же еще! - Неожиданно рассмеялся  Кофа. -  Ох, могу
себе представить колдуна из народа энго - срам, да и только!
     - Потом Вукуших Махаро приказал разбить лагерь,  и его воины  поставили
огромные котлы и развели под ними огонь. Затем они освободили от пут каждого
десятого из пленных и приказали им собирать  трупы  и бросать их в котлы,  и
варить  до  готовности,  а  потом  кормить   этим  варевом  своих  связанных
соплеменников.  А воины халифа  готовили  себе еду  в других котлах, так как
всем было ведомо,  для чего все  это делается... Так продолжалось семь дней,
пока все трупы не были съедены. И решил Вукуших Махаро что это хорошо.
     - Какой он, оказывается, милый человек, этот господин Вукуших Махаро! -
Саркастически сказал я. - Вам так не кажется, Кофа?
     - Не  следует судить о людях,  не зная условий их  жизни.  - Равнодушно
возразил сэр Кофа. -  На его месте так поступил бы любой Страж границ. Между
прочим,  эти грешные энго с  удовольствием питаются своими  соплеменниками и
без принуждения...
     - Да?  Значит  они тоже  очень  милые  люди, надо  отдать им должное! -
Невесело усмехнулся я. - Кстати, а в окрестностях не водятся эти самые энго?
     - Ну что ты! - Успокоил меня Кофа. - Мы же в трех днях  пути от Кумона,
а не на окраине Хмиро...
     - Тогда ладно. - Вздохнул я.
     -  К тому  времени  все людоеды раздулись, как курдюки  с венихумой.  -
Флегматично  сообщил старый воин. - И кожа их от непомерного натяжения стала
тонкой, как бумага. Тогда пленников прирезали, бережно содрали с них  кожу и
погрузили  ее  на  повозки, чтобы  отправить  в город Гурхаба,  что славится
своими кожевенными мастерами.
     - Какая практичность! - Ядовито прокомментировал я. Сэр Шухша воспринял
мое заявление как самый настоящий комплимент. Он важно кивнул и продолжил.
     -  А  тем  из энго, что кормили  своих  товарищей  и сами не раздулись,
отрезали уши и  отпустили  их, чтобы  пошли они  в  свои  земли никчемные  и
поведали там о своем позоре.
     Я хотел прокомментировать и это сообщение, но потом решил, что лучше не
выпендриваться: если бы кто-то  позволил себе  роскошь столько раз  перебить
меня самого, я бы уже начал плеваться ядом, и никакие дыхательные упражнения
не  помогли бы! Оставалось  только  удивляться  ангельскому терпению старого
генерала...
     - Уладив дела в Гурхабе, Вукуших Махаро вернулся на свое  начальство, и
о том  было  послано  известие халифу. А  люди, которых  он избавил от энго,
работали на него три  луны, как то  положено по  закону Куманского халифата.
Халиф же нашел  сей случай  презабавным  и  наградил Вукушиха Махаро золотой
поясной бляхой Барсука.
     - О,  это редкая  награда! - Тоном знатока заметил сэр  Кофа. Сэр Шухша
важно  покивал  и  приступил  к  изложению  следующей  главы  малоаппетитных
похождений своего бывшего командира.
     -  А  другой случай вышел во время большой войны с Куними, когда войска
Куними вместе с большими ордами энго и чефлау, которые  всегда рады услужить
врагам халифата,  отступили к  стенам Валмохи. Они уже долго разбойничали на
границе, время от времени проникая  во  владения халифа сквозь красные пески
Хмиро. И однажды добрались  до заставы, где начальствовал Вукуших Махаро. Но
тот  достойно  подготовился  к встрече врагов. Когда гонцы  принесли весть о
том, что подлые недруги уже близко, Вукуших  приказал снять тяжелые  створки
ворот и заделать проемы крепким камнем, чтобы казалось, что стена сплошная и
без  отверстий для выхода,  или  входа.  Так и было сделано со  всеми  тремя
воротами, что вели в  твердыню  Валмохи... И вот войска неприятеля встали  у
крепости и окружили ее кольцом. Военачальники Куними сразу поняли, в чем тут
дело  и  вознегодовали. Но  глупые  дикари  энго  и  чефлау были повержены в
недоумение от того, что  не смогли  найти ворот на месте, и  разум их, и без
того не слишком  крепкий, пошатнулся, и рассудок, в котором не  было и капли
рассудительности, подернулся дымкой безумия. И стали они спорить  с  воинами
Куними, говоря им, что крепость заколдована, и надо уходить отсюда поскорее.
И тогда воины Куними  стали  поносить глупых варваров, и началась между ними
перебранка, которая вскоре переросла в настоящее побоище...
     - А вот это  гениально! - Восхитился  я.  - Грешные Магистры,  как мало
надо людям, чтобы сойти с ума! Чуть-чуть изменить привычную картину мира - и
готово, знахари из Приюта Безумных могут приступать к работе!
     - Ты прав, мальчик. - Неожиданно мягко согласился Кофа. Немного подумал
и добавил: - Боюсь, ты сам не понимаешь, насколько ты прав...
     Я озадаченно на него покосился: такие печальные интонации  не  очень-то
соответствуют моим представлениям о возможностях сэра Кофы Йоха!
     - Вукуших Махаро наблюдал  за происходящим с крепостной стены, пребывая
в состоянии сладостном после того, как вкусил пэпэо.  - Продолжил сэр Шухша.
Посмотрел на меня и неожиданно улыбнулся: - Если вы хотите узнать, что такое
пэпэо,  блистательный  господин, вам  следует отправиться в лавку  Хамиддона
сразу  же по  прибытии в  Кумон.  Там  вы  сможете  получить  лучшее  пэпэо,
произрастающее под  небесным ковром...  В любом  случае, у  меня  не  хватит
красноречия, чтобы  описать вам, как чувствует  себя  человек, вкусивший это
дивное лакомство!
     -  Верю. - Улыбнулся я. - И не премину воспользоваться вашим советом. А
что было дальше, сэр Шухша?
     -   Дождавшись  темноты,  Вкуших  Махаро  проник  на   место  сражения,
воспользовавшись подземным ходом. И с  ним  были  его  лучшие воины. Но меня
среди  них в ту  ночь не было,  поскольку в то  время я был очень молод  для
такого ответственного дела... И погнали они остатки неприятельского войска и
рассеяли их по  красным пескам Хмиро. И  то была великая хитрость  и славная
победа...
     "А  ведь этот  парень,  Вукуших Махаро,  здорово  похож на гомеровского
Уллиса!  -  Неожиданно  подумал  я.  -  Хитроумный  воин со  всеми задатками
классного  мошенника,  многочисленные   победы  которого  поначалу  вызывают
некоторое раздражение  у читателя... Что ж, посмотрим: по  законам жанра ему
предстоит долгое путешествие, из которого почти невозможно вернуться домой!"
     Не прошло и  нескольких минут,  и мне пришлось убедиться, что я угадал.
Может быть, согласно каким-то неизвестным мне законам природы, в каждом Мире
должен быть свой Одиссей - или хотя бы своя "Одиссея"...
     - Как-то раз Вукуших Махаро  полез за какой-то надобностью  в  летающий
пузырь Буурахри  в  то время, когда там никого не было.  И тут пузырь унесло
ветром, и полетел он за горизонт над жгучими песками Хмиро. И случилось так,
что  Вукуших Махаро приказывал пузырю вернуться, а пузырь не повиновался его
голосу,  поскольку  была  в его устройстве  какая-то неисправность... Долгое
время Вукушиха Махаро никто не  видел, и люди считали его погибшим. Но через
много лет он вернулся...
     - Смотри-ка, и этот вернулся! - Я не удержался от комментария.
     - "И этот"? - Удивленно переспросил Кофа. - А кто еще вернулся-то?
     - Не обращайте внимания. - Вздохнул я. - Это просто размышления вслух -
о законах жанра, и так далее...
     - Много дней и ночей Вукуших Махаро носился над Хмиро, и проплывали под
ним  разрушенные  города и селения  - чаще  пустые, иногда населенные всякой
нечистью.  И  там  горели  зловещие огни, в  тусклом  свете  которых поганые
совершали мерзкие  обряды  и предавались  оргиям... Полагаю, это были весьма
зловещие  места!  -  Мрачно  сообщил  наш  "рапсод".  У  старика было  такое
виноватое лицо, словно именно на нем лежала ответственность за то, что такие
"зловещие места" все еще встречаются в нашем прек