еяли своего рода  состязание: кто  глубже зевнет. -  Знаешь ли  ты,
девочка, что твое решение ни за что не рассказывать мне о том, что  на
самом деле случилось с Урмаго...
    - Я  уже  и сама  поняла,  - перебила  его  Ули. -  Тоже  проделки
Маркуло, да?
    - Разумеется.  Сам-то он  действительно  не знал,  куда  подевался
Урмаго, и добросовестно объехал всех соседей в округе, разыскивая  его
-  отчасти   потому,  что   ему  было   положено  проявлять   признаки
беспокойства, а отчасти потому, что  он растерялся: как это -  младший
брат пропал накануне дележки наследства, и не по его вине?! К тому же,
не было никаких гарантий, что Урмаго не вернется... А когда я  сообщил
ему, что намерен разыскать Урмаго, Маркуло запаниковал. Страх обострил
его интуицию - так,  кстати, часто бывает -  и он вдруг  почувствовал,
что ты как-то причастна  к этому делу. Вот  и принял меры, чтобы  твой
рот оставался на  замке -  на всякий  случай. Мне  кажется, он  больше
всего на свете боялся,  что мы и вправду  разыщем вашу пропажу:  тогда
ему пришлось бы  собственноручно убивать какого  никакого, а  все-таки
брата...
    - Да, - хмуро сказала Ули. - Это было странное ощущение: несколько
раз я собиралась сказать вам правду - не потому что действительно  так
уж  надеялась  на  вашу  помощь,  но  утопающий  хватается  за   любую
соломинку, верно?  И  всякий  раз,  когда я  открывала  рот,  на  меня
накатывала такая волна неприязни к вам обоим, что...
    - Ну да, нечто в таком роде я и имел в виду, - согласился Шурф.  И
обернулся ко мне: - Пошли спать,  Макс. Все мы уже порядком устали,  а
закончить разговор  можно  будет и  завтра.  Надеюсь, и  сам  господин
Урмаго будет в состоянии принять в нем участие.
    - А жену свою ко мне тоже Маркуло присылал? - весело спросил я,  с
некоторым сожалением покидая уютное кресло. - Еще одно покушение?  Она
должна была э-э-э... как бы это сказать потактичнее - зацеловать  меня
до смерти, так, что ли?
    - Вполне возможно, - равнодушно пожал плечами мой друг.
    - А что, Мичи к тебе приставала? - рассмеялась Ули. - Знаешь,  сэр
Макс, я думаю, что в данном случае Маркуло тут ни при чем. Она ко всем
мужчинам  пристает,  глупышка.  Однажды  Маркуло  ее  даже  с  Пурехом
застукал!
    На этой оптимистической ноте мы  и расстались, пожелав друг  другу
хорошей ночи.
    - Сегодня можем спать одновременно, я правильно понимаю  ситуацию?
- с надеждой спросил я Шурфа,  когда мы добрались до своего домика.  -
Или все-таки лучше перестраховаться?
    - Ну, хороший  сторож никогда не  помешает, - авторитетно  заметил
он. - Впрочем, сегодня с обязанностями охранников вполне справятся эти
господа, -  и он  указал на  двух совершенно  довольных жизнью  собак:
моего Друппи и говоруна Дримарондо.
    Черт, а я-то почти  забыл об их  существовании за этот  бесконечно
долгий день, начавшийся с котла яда на завтрак и закончившийся  долгой
и  занимательной  беседой  с  "ведьмочкой"  Ули,  которая  на  поверку
оказалась весьма милой юной леди.
    - Нас сегодня хорошо  кормили, - гордо  сообщил мне Дримарондо.  -
Как только твой  друг посадил  Маркуло в  подвал, бабушка  Фуа тут  же
вынесла нам котел мяса из кухни.
    - Ну вот видишь, жизнь налаживается, - улыбнулся я.
    Расходиться по  спальням  мы  все-таки  не  стали:  мало  ли,  что
взбредет в голову  тому же Йохтумаппу!  А вдруг он  решил, что  теперь
должен проделывать свой  фокус с  ядовитыми кустами  каждую ночь...  И
вообще, осторожность еще никогда никому не вредила. Так что из  одного
огромного "вороньего гнезда" из перин и одеял мы быстренько  соорудили
два поменьше. Нырнув в одно из них, я понял, что жизнь еще прекраснее,
чем мне казалось до сих пор.  И все-таки прежде, чем заснуть, я  задал
Шурфу еще один вопрос, последний на сегодня:
    - Скажи, а откуда ты все это узнал?
    - Что именно? - сонно переспросил он.
    - Ну, все, - растерянно объяснил  я. - Про Маркуло, например.  Как
он приучил Пуреха к пьянству, как старый Хурумха по его милости не мог
написать завещание, как он  насылал на нас мои  детские страхи, и  про
остальные подвиги  этого  гения...  И  еще ты  говорил,  что  уже  сам
собирался отправиться в башню, поскольку понял, что Урмаго должен быть
где-то там...
    - Грешные  Магистры,  Макс, все  так  просто!  - зевнул  он.  -  Я
хорошенько расспросил всех  обитателей этого дома,  как и собирался  с
самого начала. Сравнил  их рассказы,  подумал, сделал  соответствующие
выводы... Между прочим,  этот маленький старик  по имени Тухта  всегда
знал, что Урмаго и Ули используют башню для ворожбы, и кстати,  видел,
как они поднимались туда накануне  его исчезновения. Было бы  странно,
если бы я не сделал соответствующие выводы... А что касается  Маркуло,
как я  уже  сказал,  он очень  глуп  -  и это  не  пустое  оскорбление
побежденного противника, а констатация факта. Этот человек никогда  не
умел по-настоящему прятать  концы в воду.  Просто его родственники  не
отличаются аналитическим умом, вот и все...
    - Знаешь, я даже не это имел в  виду, - вздохнул я. - Мне вот  что
интересно: как ты заставил их говорить правду?
    - А, ну это оказалось еще  проще, - отмахнулся Шурф. - Я  выяснил,
что мне достаточно строго смотреть в глаза своему собеседнику, чтобы у
того пропала охота меня обманывать...
    - Так  просто? -  изумился я.  Потом представил  себе, как  должен
выглядеть со стороны "строгий" Шурф  Лонли-Локли и тихо рассмеялся.  -
Да уж, вообще-то ребят можно понять!
    - Кстати,  прежде  я не  знал  о  том, что  могу  заставить  людей
говорить правду,  не  пуская  в  ход ни  магические  приемы,  ни  свой
авторитет профессионального убийцы, - удовлетворенно отметил мой друг.
- Так что можно сказать, я действительно не без пользы провел время  в
этом доме.  Да и  ты тоже,  насколько я  понимаю, -  не без  некоторой
иронии добавил он.
    - Да уж, - вздохнул я.
    Лонли-Локли не ответил. Кажется, он уже спал, и я с  удовольствием
последовал его примеру.
    А когда я  проснулся, комната была  насквозь пронизана  солнечными
лучами, в которых плясали тысячи пылинок - хорошо, что Шурфа не было в
комнате, он бы наверняка возмутился, увидев, как их много! Я  подумал,
что он наверняка отправился на последний тур переговоров с Кутыками  и
расплылся в счастливой  улыбке, когда  понял, что  мне не  обязательно
включаться в  этот процесс.  Вообще-то, каждый  человек вполне  хорош,
если правильно  рассчитать дозировку  - самые  невыносимые типы  могут
оказаться почти  душками, если  видеть их  один раз  в три  года и  не
дольше  тридцати  секунд  кряду.  Надо  отдать  должное  Кутыкам:  они
оказались отнюдь не такими монстрами, как мне казалось поначалу, и все
же я решил, что с меня хватит.
    К моему величайшему восторгу, сэр Лонли-Локли придерживался такого
же мнения. Он появился часа через два и как бы мимоходом заметил,  что
мы несколько загостились. Я был готов броситься ему на шею и  зарыдать
от  восторга,  честное  слово!  Но  в  последний  момент  решил,   что
практичнее будет заняться багажом: наши немногочисленные вещи каким-то
образом умудрились расползтись по всему дому.
    К  моему  величайшему  облегчению,  Кутыки  не  стали   устраивать
драматических сцен прощания. Они не  выстроились вдоль дороги, чтобы
залить горючими слезами  наши сапоги.  Собственно говоря,  попрощаться
вышла только Ули. Ее брат Урмаго все еще валялся в постели, приходя  в
себя после давешнего приключения. Бабушка и старый Тухта несли вахту у
его изголовья,  отлучаясь  только для  того,  чтобы помешать  в  котле
какое-нибудь очередное  лекарственное  зелье. Терпкий  запах  травяных
отваров медленно  расползался по  всему двору.  Отмороженные  "кузены"
молча сидели над свежей могилой  Пуреха, которого похоронили прямо  во
дворе - в  той самой яме,  в которой он  нашел свою смерть,  рассудив,
очевидно, что рыть еще одну такую же - дурная работа. Тугодум Арало  с
некоторым опозданием осознал свою причастность к гибели родственника и
теперь тихо  страдал, с  таким ожесточенным  упорством, словно  печаль
была  физической  работой,  требующей  добросовестного  исполнения.  А
босоногий "поэт" Йохтумапп, как мне показалось, отнесся к происшедшему
просто и практично: он  решил, что из  бесполезной могилы со  временем
может выйти неплохая цветочная клумба, и теперь медитировал на ее краю
в ожидании  первых  зеленых ростков.  Жена  и сын  Маркуло,  очевидно,
находились под "домашним арестом" - по крайней мере, их было не  видно
и не  слышно. Что  касается Тыындука  Рэрэ, он  всецело посвятил  себя
починке ворот... хотя, какая уж там  починка, после того, как Шурф  от
них пепла не оставил! Так или иначе, но дядя с головой ушел в работу.
    - Извините, что я одна вышла вас проводить, - тихо сказала Ули.  -
У нас дома сейчас  невесть что творится.  Большая радость сразу  после
большого горя... и еще мы никак не можем решить, что делать с Маркуло.
Не убивать же родича, в самом деле!  А жить с ним под одной  крышей...
нет уж, хватит!  И потом, им  просто нечего сказать  вам на  прощание,
потому что... - она внезапно смущенно умолкла, даже прикрыла рот узкой
ладошкой.
    - Можешь не краснеть, леди Ули, я и так понимаю, что твоим родичам
не слишком легко заставить себя вдруг  взять и полюбить меня, -  пожал
плечами Шурф.  - Ненависть  - та  же дурная  привычка, от  нее  трудно
быстро избавиться.
    - Твоя правда, -  кивнула она. - Вот  Урмаго с радостью пришел  бы
проводить своих спасителей, но он пока не может.
    - Еще чего, пусть  лежит смирно, пьет лекарства  и не рыпается!  -
ехидно усмехнулся я. - По  вашим законам его жизнь теперь  принадлежит
мне, так что пусть бережет ее как следует, а то я рассержусь!
    - Ой, а  ведь и правда!  - с ужасом  прошептала Ули. -  А мне и  в
голову не приходило...
    - И не  надо, -  усмехнулся я. -  Это шутка,  леди. Просто  глупая
шутка. Хотя... Знаешь,  а ведь у  вас в доме  живет человек,  которому
этот закон  стоил свободы.  Твой  отец был  не слишком  великодушен  с
Тыындуком. - Я кивнул в сторону увлеченного починкой ворот дворецкого,
который демонстративно не  обращал внимания на  наш разговор. -  Может
быть хоть Урмаго возьмет с меня  пример, и не станет слишком  серьезно
относиться к глупым старым законам?
    - Ты предлагаешь  обмен? -  тут же  оживилась Ули.  - Ты  оставишь
свободным Урмаго, а за это мы должны отпустить Тыындука?
    - Никаких обменов, - устало вздохнул я. - Это не ультиматум, леди.
Просто я даю тебе повод немного задуматься. Может быть до тебя дойдет,
что жизнь человека не может принадлежать  другому - даже тому, кто  ее
спас! Во всяком случае, так не должно быть. А если не дойдет... что ж,
это не моя проблема!
    - Одно удовольствие  слушать твои рассуждения  о свободе, Макс,  -
флегматично сказал Шурф.  Я так  и не  понял: то  ли он  действительно
выражал мне своей  восхищение, то  ли откровенно издевался.  - Тем  не
менее, мне хотелось бы сидеть в нашем амобилере еще до заката, поэтому
я позволил  себе прервать  твою  речь. Будем  считать, что  ты  сказал
достаточно...  Осталось  решить  еще   один  вопрос,  -  он   галантно
поклонился Ули и спросил:  - надеюсь, вы не  будете возражать, если  я
возьму с собой то, что полагаю своей частью наследства?
    Ее  темные   глаза  на   мгновение  снова   стали  враждебными   и
недоверчивыми, потом она взяла себя в руки и сухо согласилась:
    - Разумеется, сэр Шурф, это твое право. Возможно, тебе понадобится
повозка, чтобы доставить имущество к тому месту, где вы оставили  свой
амобилер? Я распоряжусь, но это отнимет некоторое время...
    Ули держалась с истинно королевским  хладнокровием, и все же  было
совершенно очевидно, что вопрос моего друга оказался для нее серьезным
ударом.  Наверняка  она  уже  привыкла  думать  о  нас  как  о   самых
благородных людях  во вселенной,  а  тут -  на тебе,  все  закончилось
дележкой добра!
    - Спасибо  за заботу,  но повозка  без надобности,  -  невозмутимо
отказался Шурф.  -  Мое  имущество  и  само  как-нибудь  доберется  до
амобилера. Он обернулся вглубь двора и позвал: - Иди сюда, Дримарондо.
Как видишь, я держу свое слово!
    Дримарондо вихрем  вылетел из-за  угла одной  из пристроек.  Я  не
уверен, что его лапы действительно соприкасались с землей. До сих  пор
он казался  мне  не просто  говорящей  собакой, но  и  очень  разумным
существом -  куда  разумнее, чем  некоторые  двуногие! Но  счастье  на
несколько  минут  превратило  его  в  обыкновенного  лохматого  щенка,
визжащего и  скулящего от  восторга, словно  он не  мог выговорить  ни
единого  слова.  Мой  Друппи   тоже  выглядел  неописуемо   довольным.
Очевидно, пока мы  в поте лица  вели свое любительское  расследование,
эти двое уже успели распланировать свою будущую счастливую жизнь в Ехо
на несколько лет вперед:  как они будут ходить  друг у другу в  гости,
ежедневно уплетать  подкопченные в  ароматном  дыму окорока  и  прочие
милые глупости.
    - Ты  хочешь  забрать Дримарондо?  -  глаза Ули  стали  совершенно
круглыми и такими  огромными, теперь они  занимали добрую половину  ее
лица,  словно  она  был  героиней  японского  комикса  "манга",  а  не
нормальной живой женщиной.
    - Слово "хочешь" в  данном случае не совсем  уместно. Но мы с  ним
заключили своего рода договор,  - проворчал Шурф, награждая  визжащего
Дримарондо таким  строгим взглядом,  что будь  я на  месте  несчастной
собаки, дело вполне  могло бы  закончиться позорной лужей!  Но пес  не
дрогнул: сейчас ему море было по колено.
    - И это  все, что ты  хочешь забрать?  - Ули ушам  своим не  могла
поверить.
    - Знаешь, леди  Ули, было  бы довольно  странно, если  бы я  начал
выволакивать из  погреба сундуки  с приданым  твоей бабушки,  -  пожал
плечами Лонли-Локли. - Ну сама подумай: зачем они мне?
    Ули еще  долго  растерянно  смотрела нам  вслед.  Перед  тем,  как
свернуть  в  густые  заросли  каких-то  низкорослых  деревьев,   густо
покрытых мелкими желтыми цветами, я обернулся и помахал ей рукой.  Она
нерешительно махнула  в  ответ, развернулась  и  пошла в  дом  твердой
походкой полководца, которому еще предстоит немало сражений...
    - Как ты решился взять собаку? - весело спросил я Шурфа. - До  сих
пор мне казалось,  что твое жилище  - не совсем  подходящее место  для
домашних животных.
    - До сих пор мне тоже так казалось, - флегматично ответил он. -  А
вот Хельна всегда хотела завести собаку, но была вынуждена смириться с
некоторыми неудобствами,  связанными с  моим  присутствием в  доме.  И
когда я встретил Дримарондо,  я решил, что  это мой единственный  шанс
доставить ей  радость,  не  причиняя  чрезмерного  ущерба  собственным
интересам. В  конце концов,  с этим  псом всегда  можно поговорить  по
душам, причем не только высказать  ему свои претензии, но и  выслушать
его мнение. К тому  же он заблаговременно дал  мне честное слово,  что
никогда не будет заходить в мою комнату.
    - Да уж,  в Мире  не слишком  много собак,  которые способны  дать
честное слово! - рассмеялся я. - А когда вы с ним успели договориться?

    - Вчера,  когда же  еще,  - объяснил  Лонли-Локли. -  Надо  отдать
должное этому  псу:  большую часть  нужной  мне информации  я  получил
именно от него. Да почти всю, если уж говорить откровенно: эти  разини
Кутыки не так  уж много  знали о том,  что творится  в их  собственном
доме... - он  посмотрел на мою  изумленную физиономию и  добавил: -  А
чему, собственно,  ты удивляешься?  Люди  редко обращают  внимание  на
собак. Поэтому  Дримарондо  присутствовал  почти  при  всех  событиях,
которые меня  интересовали.  Он  сидел на  пороге  спальни  умирающего
Хурумхи, он прятался в  подвале, где ворожил  Маркуло, и вообще,  чего
только он не повидал! Этот пес  наблюдателен и любопытен, к тому же  в
последнее время  он был  вынужден  постоянно шарить  по всему  дому  в
поисках пищи...
    - Так  это Дримарондо  тебе всех  заложил? -  восхитился я.  -  И,
небось,  не  просто  так,  а  в  обмен  на  иммиграцию  в  Соединенное
Королевство. Гениально!
    - Отчасти  ты прав,  - невозмутимо  согласился Шурф.  - Мы  с  ним
заключили своего рода джентльменский договор. Дримарондо очень умен  и
осторожен. Пока он предполагал, что ему придется и дальше жить в  этом
доме, он делал вид, что ему не так уж много известно.
    - А как же твой строгий взгляд? - с улыбкой спросил я.
    - Видишь ли, у этого пса  есть один серьезный недостаток: на  него
почти невозможно искренне рассердиться, - объяснил он.
    Главный герой нашего диалога вынырнул  из густых зарослей и  тоном
опытного дипломата обратился ко мне:
    - Макс, твой пес попросил меня узнать, не рассердишься ли ты, если
мы вас немного обгоним, а потом вернемся?
    - Когда это я на него сердился? - рассмеялся я. - Только  смотрите
не заблудитесь в этом лесу: меньше всего на свете мне хочется  браться
за  еще  одно  расследование.   -  А  потом   сказал  Шурфу:  -   Кому
действительно повезло, так это Друппи.  Теперь у него появился  личный
переводчик!
    К тому месту, где был  спрятан наш амобилер, мы добрались  задолго
до заката. Там нас ожидал еще  один сюрприз - я здорово надеялся,  что
он будет последним  на сегодня.  За время  нашего отсутствия  амобилер
Шурфа превратился в своего  рода фундамент огромного птичьего  гнезда.
Собственно говоря,  несчастная  машина  была  попросту  погребена  под
грудой веток,  камней и  сухой  травы. В  гнезде сидела  его  хозяйка:
большая птица с орлиным клювом, оперением насыщенного ультрамаринового
цвета  и   блестящими   оранжевыми  глазами,   сердитыми   и   немного
испуганными.  Вместо  того,  чтобы  вежливо  поздороваться,   крылатая
экспроприаторша  зашипела  на  нас  как  змея  и  угрожающе  захлопала
крыльями.
    - Мамочка!  Синяя  птица!  -  растерянно  воскликнул  я,  невольно
отступая на шаг от гнезда. Еще немного, и я мог бы закатить небольшую,
но  эффектную  истерику:  самая  настоящая  "Синяя  Птица",  живая   и
сердитая, кто  бы мог  подумать!  Шурф не  понял причину  моих  бурных
эмоций: Метерлинка я ему из Щели между Мирами пока не извлекал.
    - Это и  есть птица  сыйсу, Макс  - спокойно  сказал он.  - Ты  их
никогда прежде не видел? Впрочем, это неудивительно: они  предпочитают
жить в безлюдных местах.
    - Это заметно, - кивнул я. - Городская птица никогда не  позволила
бы себе роскошь свить гнездо в чужом амобилере... Что делать-то будем?

    - Ничего, - Шурф пожал  плечами. - Если бы  у нас был только  один
амобилер, нам, разумеется, пришлось бы ее прогнать, что было бы весьма
прискорбно. Но поскольку мы предусмотрительно запаслись еще одним...
    - Ты решил  подарить этой  птице свой  амобилер? -  я улыбался  до
ушей. - На добрую память?
    - А почему нет? - безмятежно спросил мой друг. - Если ты  помнишь,
у меня с самого начала было предчувствие, что нам понадобится запасное
транспортное  средство.  И  я  искренне  рад,  что  причина  оказалась
настолько безобидной.
    Я  послушно  вытряхнул   из  пригоршни   свой  амобилер.   Бедняга
Дримарондо от  неожиданности припал  к земле,  закрыв морду  передними
лапами. Друппи смотрел на него снисходительно, как столичный житель на
провинциала.
    - Не  бойся,  дружок,  - сказал  я  собаке.  - Если  уж  ты  решил
перебраться в Ехо, тебе придется привыкнуть к чудесам.
    - Ничего, вежливо откликнулся пес. - Я быстро ко всему привыкаю.
    Мы уезжали  под торжествующие  крики "синей  птицы". Кажется,  она
всерьез решила, что ей удалось нас напугать.
    - Послушай,  дружище, -  спросил я  Шурфа незадолго  до  окончания
нашего путешествия, - я вот все думаю: почему все-таки ты вытащил меня
в эту поездку? Если у тебя было предчувствие, что без меня в этом деле
не обойтись, то  оно тебя,  наверное, все-таки  обмануло. Насколько  я
могу судить,  ты  бы отлично  справился  и  без моей