- Да понимаю я, понимаю, - вздохнул я. - Но имейте в виду: интуиция нашей
леди Меламори - это нечто. Она ловит меня на вранье примерно за полчаса до
того, как я начинаю искажать факты.

- Да пусть себе ловит, - пожал плечами Джуффин. - На здоровье! Лишь бы
правды не знала. Скажи ей, если очень рассердится, может отвесить тебе
пару-тройку оплеух, я разрешаю... Официальная версия такова: ты срочно
улетаешь в Куманский Халифат по личной просьбе тамошнего правителя
Нубуйлибуни... как бишь его?

- Нубуйлибуни Цуан Афия, - растерянно подсказал я. Признаться, забывчивость
Джуффина меня ошеломила: до сих пор он никогда не путался в именах, даже
самых заковыристых. Это как же надо было заморочить голову моему
безупречному шефу, чтобы из его памяти вылетело имя куманского халифа!

- Ну да, ну да, - рассеянно согласился Джуффин. - Согласно нашей
официальной версии, у него при дворе что-то стряслось, а поскольку у халифа
остались весьма приятные впечатления от вашей достопримечательной встречи,
он попросил Его Величество Гурига... ну и все такое, дальше сам можешь
дофантазировать.

- Ага. А Цуан Афия подтвердит эту информацию в случае чего?

- Разумеется, не подтвердит, - шеф равнодушно пожал плечами, - но и не
опровергнет. Он попросту проигнорирует любой вопрос, а если даже и
соизволит что-нибудь ответить, то не раньше чем через полгода, поскольку
торопливость не считается достоинством, приличествующим правителям
Куманского Халифата.

- Тоже верно, - невольно улыбнулся я, вспомнив своеобразные традиции
куманского двора, от которых и сам пострадал немало, чуть ли не две дюжины
дней дожидаясь аудиенции у халифа, причем дело у меня было не просто
срочное, а безотлагательное[3].

- До заката можешь резвиться, - устало вздохнул Джуффин. - Заодно и нашу
официальную версию раструбишь на всех углах. И постарайся врать как можно
убедительнее, я тебя умоляю!

- Хорошо, - обреченно пообещал я. - Буду вдохновенно врать, если вы
считаете, что так надо... - И после небольшой, но напряженной паузы
спросил: - Думаете, я серьезно влип?

- Как всегда, - ехидно ответствовал шеф.

- Какая прелесть! - буркнул я уже с порога. Вообще-то я, пожалуй,
переборщил с выражением недовольства. Не такой уж скверной казалась мне
жизнь, когда я покидал дом сэра Джуффина. Во-первых, на пороге топтался мой
старинный приятель по имени Хуф. Я бережно взял собачку на руки, чтобы
подарить этому мохнатому малышу счастливую возможность облизать мой нос -
до сих пор не могу понять, что такого особенного он находит в этом весьма
заурядном предмете! Во-вторых, резвые солнечные зайчики, жизнерадостно
пляшущие на серебристой поверхности Хурона, не заботясь о безопасности
многочисленных возниц, вынужденных пересекать мосты почти вслепую, больше
не казались мне надоедливыми - напротив, я решил, что они редкостные
симпатяги. И в-третьих, пьянящий ветер дальних странствий уже кружил мою
бедную, с детства нафаршированную всяческими романтическими глупостями
голову. Не могу сказать, что перевозка умирающих стариков на летающем
пузыре Буурахри сквозь плотно сомкнутые ряды их старинных врагов является
моим давним хобби, просто я очень люблю жизнь во всех ее проявлениях, при
условии, что эти самые проявления отличаются некоторым разнообразием...

Одним словом, я был вынужден с некоторым удивлением признать, что настроен
скорее оптимистически, чем нет. Довольно странно, если учесть, что сам сэр
Джуффин Халли не был уверен в благополучном исходе моей странной миссии.
Мое настроение стало еще лучезарнее, когда я обнаружил, что владелец
крошечного трактирчика, приютившегося в конце Гребня Ехо, выставил
несколько столиков на свежий воздух - явление само по себе ничем не
примечательное, если бы за одним из столиков не сидела леди Меламори. Ее
яркое полосатое лоохи трепетало на ветру как флаг какой-нибудь неведомой
страны. Любовь всей моей жизни наворачивала мороженое с энтузиазмом
оголодавшего за зиму медведя-шатуна. Она еще и перемазаться умудрилась,
совсем как наш пернатый умник Куруш, который, в отличие от нее, не имеет
решительно никакой возможности пользоваться салфетками. Меня она упорно
отказывалась замечать, пока я не уселся напротив. Справедливости ради
следует отметить, что наличие моей физиономии в полуметре от ее собственной
заставило Меламори на мгновение оторваться от мороженого.

- Здорово! - искренне обрадовалась она. - А я как раз тебя выслеживаю. До
меня доползли слухи, что ты сидишь дома у нашего шефа, - Кофа собственными
глазами видел, как твой амобилер пересекал мост, и я предположила, что рано
или поздно ты решишься покинуть сие священное место. И вот сижу караулю...

- Гениально! - вздохнул я. - Собирать информацию ты действительно умеешь. А
вот сидеть в засаде - не очень-то.

- Что, скажешь, я плохо сижу? - возмутилась она. - По-моему, так просто
отлично!

- Никаких возражений. - Моя улыбка помимо воли уползала куда-то за
священные границы, в пределах которых, по мнению матушки природы, должна
была оставаться моя рожа. - Сидишь ты великолепно. И развлечение нашла
достойное, - я многозначительно покосился на вазочку с мороженым. - Но вот
меня ты не заметила. Скажу больше: даже если бы я не ехал по этому мосту в
амобилере, а скакал по его перилам, в чем мать родила, распевая народные
песни жителей границ, ты бы вряд ли оторвалась от мороженого!

- Нет, - задумчиво возразила Меламори. - Ну, если бы ты просто скакал
голышом, я бы, пожалуй, действительно могла пропустить это замечательное
событие, но если бы ты еще и пел, мне бы кусок в горло не полез... А
вообще-то, я решила, что в таком наряде ты и сам меня заметишь. И, как
видишь, оказалась права. Так что я очень хорошо сижу в засаде, просто
отлично сижу, и попрошу без грязных инсинуаций!

- Инсинуации были, признаю, - покаялся я. - Но не грязные. Я их мыл перед
употреблением, честное слово!

- Ну извини, - снисходительно согласилась она. - Ежели мыл, тогда никаких
претензий. В знак примирения могу угостить тебя мороженым... только не
вздумай тянуть лапы к моему, обжора! Лучше уж я закажу еще одну порцию.

- Это кто еще обжора, - хмыкнул я. - Ладно, заказывай. Мороженого, камры и
вообще всего, что душа пожелает. Будем кутить напоследок.

- Ты что, умираешь? - хладнокровно поинтересовалась Меламори. - Я бы тебе
не советовала. Жизнь, знаешь ли, прекрасна и удивительна.

- Я не умираю, а уезжаю, - вздохнул я. - И теперь начинаю понимать, что это
ужасно: я уеду на этот грешный Уандук, а ты останешься здесь, и некому
будет вытереть твой замечательный ротик, когда ты в очередной раз дорвешься
до мороженого... вот так! - Я наконец сделал то, чего мне хотелось с самого
начала: использовал белоснежную салфетку по назначению и привел
изумительное личико Меламори в полное соответствие с собственными
консервативными представлениями об элементарных требованиях гигиены.

- А я измазалась? - смущенно спросила она. - С ума сойти: в детстве не
понимала, как людям удается есть мороженое и оставаться чистыми, и до сих
пор не понимаю... С другой стороны, Макс, если ты все равно уедешь, какая
разница: утираться или не утираться? По-моему, ты единственный человек во
вселенной, которого всерьез заботит этот вопрос. Правда, есть еще мама, но
с ней я вижусь так редко, что она не в счет... Ой, подожди, а ты что,
действительно уезжаешь? Надолго?

- Не знаю еще, - я пожал плечами.

- А что ты забыл на Уандуке? - строго спросила она.

- Могу соврать, могу промолчать, - честно признался я. - Выбирай, что тебе
больше нравится.

- Понятно, - вздохнула Меламори. - Расспрашивать бессмысленно, да? Ну тогда
хоть соври, чтобы я была в курсе официальной версии.

Я послушно пересказал ей очередной шедевр сэра Джуффина Халли, который уже
давно снискал себе славу если не самого талантливого, то самого плодовитого
автора в жанре художественной фальсификации. Господа журналисты могли
"откусить", как любил говаривать мой старинный приятель Андэ Пу, великий
поэт, а ныне гражданин далекого южного Ташера.

- Что ж, звучит вполне достоверно, - снисходительно отметила она и
загрустила - минуты на полторы, никак не меньше. Потом бодро тряхнула
отросшей челкой и снова принялась за мороженое.

- Макс, я давно хотела спросить: а ты очень ревнивый? - деловито
осведомилась она с набитым ртом.

- Очень, - растерянно ответил я. - С трудом удерживаюсь от желания запереть
тебя в подвале на все время своего отсутствия. Впрочем, этот злодей Джуффин
все равно быстренько тебя разыщет, выпустит и отправит на службу... И мой
тебе совет: больше никогда не задавай подобных вопросов глупым мужчинам
накануне их отъезда. Это травмирует нашу нежную психику.

Меламори звонко расхохоталась.

- Ты решил, что я подыскала тебе подходящего заместителя? - сквозь смех
спросила она. - Ты гений, Макс, я бы ни за что не додумалась! Но вообще-то
я имела в виду не себя, а Друппи. Собиралась узнать, будешь ли ты
возражать, если я заберу к себе твою собаку. Пусть поживет у меня, пока ты
проводишь ревизию многочисленных гаремов Его Величества Нубуйлибуни Цуан
Афин. Я с ней буду гулять - по крайней мере, я вполне способна удержать ее
на поводке, в отличие от некоторых...

- Не преуменьшай мое могущество, и без того весьма сомнительное, -
рассмеялся я. - А вообще это замечательная идея. Единственный известный мне
способ не разбить его большое нежное сердце. Он тебя очень любит.

- Я тоже так подумала, - гордо заявила Меламори. - Знаешь что? - деловито
сказала она, добивая мою порцию мороженого. - По-моему, нам с тобой просто
необходимо прогуляться по городу. Без всяких катаний на амобилере, скорбных
поцелуев на прощание и потоков джубатыкской пьяни, чтобы залить горе.

- Отличная идея, - улыбнулся я. - Хотя от пары-тройки поцелуев на прощание
я бы не отказался. Со своей стороны обещаю, что скорбными они не будут.

- Договорились, - кивнула она. А потом озабоченно поинтересовалась: - Но
ведь у тебя, наверное, куча дел перед отъездом?

- Наверное, - равнодушно согласился я. - И единственный разумный поступок,
который я могу совершить в данной ситуации, - это послать их подальше.
Прогулка с тобой - единственное и неповторимое дело, которое я просто
обязан довести до конца - под "концом" я разумею пресловутые прощальные
поцелуи. Все остальное - к Темным Магистрам!

- Здорово! - резюмировала она и торжественно отставила в сторону обе
опустевшие вазочки. В ее темно-серых глазах плясали мои старые приятели
солнечные зайчики. На сей раз они явились с официальным предупреждением,
что нам с Меламори предстоит не слишком долгий, но чертовски хороший
весенний день.

"Грешные Магистры! - подумал я. - Человек просто не может быть таким
счастливым, это противно его природе. Наверное, я все-таки сумасшедший..."

Определившись с собственным диагнозом, я расслабился и позволил себе и
дальше пребывать в этом замечательном настроении. Оно угасло только перед
самым закатом, когда выяснилось, что мне все-таки пора собираться и пулей
лететь на другое свидание - в Иафах. Меламори, впрочем, и не думала
устраивать мне на прощание какую-нибудь скорбную сцену. Сидела на краю моей
постели с неправдоподобно довольной физиономией и мечтательным голосом
расписывала свои планы касательно предстоящих прогулок с моей собакой.

- Не перегни палку, - попросил я, впопыхах запихивая в свою дорожную сумку
все подвернувшиеся под руку предметы гардероба. - Еще немного, и я решу,
что ты всю жизнь мечтала, чтобы я уехал как можно дальше. Я рад, конечно,
что ты не грустишь из-за моего отъезда... Ох, рад-то я рад, но мне обидно!

- Чего я точно не собираюсь делать, так это грустить из-за твоего отъезда,
- неожиданно серьезно сказала она. - Ни за что! Слишком мелочное чувство.
Не хочу его испытывать.

- Ты такая же сумасшедшая, как я сам, - удовлетворенно констатировал я. -
Любой сведущий знахарь из Приюта Безумных был бы в ужасе, но мне это даже
нравится... Сумасшедшая птица, прилетевшая с Арвароха и ловко прикинувшаяся
женщиной, вот ты кто! - И нежно улыбнулся, вспомнив неуклюжую походку
взъерошенного буривуха, в облике которого в свое время свалилось на мою
голову это потрясающее существо.[4]

- Любая женщина - сумасшедшая птица, - все так же серьезно ответила
Меламори. - Любая - запомни это, сэр Макс! Проблема в том, что большинство
женщин стремятся научиться не летать, а только вить гнезда. Просто беда с
нашей сестрой!

- Отличная метафора, - одобрительно промычал я, пытаясь затянуть ремень на
дорожной сумке.

- Никакая это не метафора. Сухая констатация факта, - вздохнула Меламори. -
Мне-то повезло: я от рождения испытываю отвращение к витью гнезд... и
именно поэтому - заметь! - решительно отказываюсь грустить по поводу твоего
отъезда.

- А я решительно отказываюсь жить в мире, где нет тебя, - искренне сообщил
я. А потом с ужасом обнаружил, что сборы подошли к концу, и у меня больше
нет ни единого предлога, чтобы задержаться дома еще на несколько минут. -
Кажется, я уже иду, - удрученно сообщил я, взваливая на плечо изрядно
отяжелевшую сумку.

- Иди, - невозмутимо кивнула она. - А я, если не возражаешь, задержусь в
твоем дворце. Буду слоняться тут с хозяйским видом до тех пор, пока в
очередной раз не решу, что спать лучше дома...

- Благо сегодня некому будет возражать против столь спорного утверждения, -
вздохнул я. Еще немного помаячил на пороге и наконец нашел в себе силы
развернуться и уйти. Великий Магистр Ордена Семилистника Нуфлин Мони Мах
вряд ли должен был расплачиваться жизнью за мою маленькую нелепую слабость
к затянутым прощальным сценам.

Джуффин ждал меня в Доме у Моста, так что я решил пройтись пешком, даром
что ноги все еще гудели после многочасовых блужданий по узким улочкам
древнего центра Ехо в обществе неугомонной леди Меламори. Когда дело
доходит до пешей ходьбы, ее темперамент становится совершенно невыносимым!
Но одинокая прогулка по городу, который предстоит покинуть надолго, - это
нечто особенное. "Надолго, - говорил я себе, - всего лишь надолго". Я
упорно не желал извлекать из архива пассивной лексики паскудное словечко
"навсегда", поскольку паника - штука хорошая в том случае, когда под рукой
есть такой специальный полезный дядя вроде сэра Джуффина Халли, который
всегда готов развеять твои мрачные предчувствия одной-единственной
снисходительной репликой. Но сегодня утром мне показалось, что Джуффин и
сам не слишком-то уверен в благополучном завершении моего путешествия в
Страну Мертвых, поэтому пришлось поддерживать оптимистический настрой
собственными скудными силами. Впрочем, у меня обнаружились отличные
помощники: теплый, но свежий ветер, который донес до меня слабый аромат
цветущих садов Левобережья; оранжевые и голубые огоньки, один за другим
загорающиеся в окнах домов; тихие звуки музыки, доносящиеся из-за
распахнутых настежь дверей трактиров, которых в этой части Старого Города,
чуть ли не больше, чем жителей. Я люблю Ехо почти так же сильно, как саму
жизнь, и совершенно уверен, что у этого дивного города попросту не бывает
плохих дней: его мозаичные мостовые прекрасны всегда, в любую погоду, вне
зависимости от моего дурацкого настроения. Они были восхитительны за много
столетий до того дня, когда мои глаза впервые сощурились от сияния здешних
фонарей, и великолепие этих улиц будет кружить романтические головы после
того, как я отправлюсь на свою самую последнюю прогулку. И все же сегодня
город был особенно неотразим. Густая синева долгих сумерек, приправленная
ароматами дыма, меда и мяты, ластилась ко мне как огромная невидимая кошка,
пока я неторопливо шагал в направлении улицы Медных Горшков, - маленькое,
повседневное, но совершенно необъяснимое чудо, предназначенное, кажется,
для меня одного...

- Ах ты предатель! - ласково сказал мне сэр Кофа Йох, которого я поначалу
не заметил. Дело не в том, что в коридоре Управления Полного Порядка вечно
царит полумрак, просто Кофа успел как следует экипироваться для очередного
рейда по городским трактирам: закутался в свой знаменитый укумбийский плащ,
который способен превратить в невидимку даже такого солидного пожилого
джентльмена, как наш Мастер Слышащий.

- Почему предатель? - опешил я.

- Ну как почему? Едешь на Уандук, прямехонько в объятия гостеприимного Цуан
Афин - и без меня! Типичный предатель!

- Без вас - это ладно, он туда еще и без меня едет, гад такой! - сварливо
сказал Мелифаро. Он выглянул из своего кабинета, заинтригованный звучанием
наших голосов, и взирал на меня с таким упреком, словно я только что силой
отнял несколько килограммов конфет у оравы голодных сирот.

- Моему адвокату дадут слово, или меня сразу расстреляют? - несчастным
голосом спросил я.

- А что такого интересного может сообщить твой адвокат? - полюбопытствовал
Кофа. - И, кстати, давно хотел спросить: что это за нелепая профессия?

- Адвокат - это такой специальный человек, который помогает влипшим в
неприятности идиотам выкручиваться и оправдываться. Почему-то считается,
будто сами они слова в свою защиту сказать не способны, - тоном знатока
объяснил ему Мелифаро, большой любитель криминального кино моей
исторической родины. - Но наш сэр Макс сам себе адвокат, одно удовольствие
его слушать! Сейчас небось будет молоть какую-нибудь чушь о трудном
детстве.

- Не дождетесь! - фыркнул я. - Хотя детство у меня действительно было то
еще... Но по сравнению с предстоящей мне тоскливой поездкой в Куманский
Халифат, без вас обоих - единственных существ, которые могли бы хоть как-то
скрасить мое убогое существование, детство представляется мне отнюдь не
самой мрачной страницей биографии! Поэтому стреляйте, господа, мне терять
нечего.

- Разжалобил, сволочь! - огорчился Мелифаро. И доверительно сообщил Кофе: -
А я уж было морду ему бить собрался...

- Ни в коем случае. Теперь нам придется покупать ему пирожные, - тоном
опытного врача, выписывающего рецепт, сказал Кофа. - А то как бы руки на
себя не наложил. Макс умный мальчик и понимает, что без меня в Куманском
Халифате делать совершенно нечего...

- Нет, он наконец-то осознал, что это без меня там нечего делать, - гордо
возразил Мелифаро. - По крайней мере, такому зануде, как он. Я -
единственный, кто мог бы его как следует напоить, а потом, возможно, и
вытащить на увлекательную экскурсию по чужим гаремам, а теперь... Чем он
будет заниматься на досуге? Газеты читать?

- Хваленые куманские гаремы - ничто по сравнению с их кухней, -
снисходительно отметил Кофа. - Я в свое время как следует распробовал и то
и другое и могу тебя заверить...

Пока они препирались, я тихонько ускользнул в пустующий Зал Общей Работы, а
оттуда - в кабинет шефа. Будь моя воля, я бы болтал с коллегами до
наступления следующего утра, тем паче, что они уже были готовы начинать
меня утешать, но время поджимало.

- Наконец-то! - с явным облегчением сказал Джуффин. - Я уже собрался
посылать тебе зов, только никак не мог подобрать достойные ругательства,
каковые могли бы потрясти твое воображение и внушить тебе некоторое
уважение к начальству, а сэра Шурфа с его знаменитым конспектом рядом не
оказалось. Боюсь, он просто повел свою собаку на очередную лекцию в
Королевском Университете... Ладно, пошли, - и он, не откладывая дело в
долгий ящик, начал медленно погружаться в каменную стену.

Я судорожно сглотнул: сколько раз мне доводилось принимать участие в
подобных мероприятиях, но к некоторым вещам просто невозможно привыкнуть!
Зажмурился и героически ломанулся следом за шефом. Пережил несколько не
самых приятных секунд - с некоторых пор я ужасно боюсь застрять в стене![5]
- а потом с облегчением обнаружил себя в уютной темноте одного из
многочисленных подземных переходов, соединяющих Дом у Моста с Иафахом,
главной резиденцией Ордена Семилистника, "благостного и единственного",
если пользоваться выспренней казенной формулировкой, обязательной для
употребления в официальных документах.

- Я решил немного сократит