ать"!

Я невольно улыбнулся, восхищаясь его деловитым оптимизмом. Джуффин
исподтишка скорчил мне лукавую рожу. Подразумевалось: "Ну что, съел, сэр
Макс?" Я был с ним совершенно согласен: "Съел"!

По дороге в замок Рулх Мелифаро продолжал радовать нас своим отличным
настроением. В конце концов, я решил, что все к лучшему: в обществе сэра
Шурфа я, конечно, чувствовал бы себя почти как за каменной стеной, зато в
компании Мелифаро было чертовски весело жить. Если учесть, что за порогом
загадочного Лабиринта Мђнина нас обоих, возможно, ждала Вечность... что ж,
по крайней мере, я мог быть уверен: скучной она не покажется!

- Это здесь, - лаконично сообщил Джуффин, когда мы миновали добрую дюжину
дворцовых коридоров, потом несколько огромных, роскошно обставленных комнат
и наконец оказались в сравнительно небольшом помещении, загроможденном
невероятным количеством предметов: от старинной мебели и отвернутых к стене
картин в драгоценных рамах до забавных игрушечных зверьков, сшитых из
лоскутов меха и кожи.

- Уж не знаю, как выглядит Лабиринт Мђнина, но это помещение больше похоже
на обыкновенную кладовую, - тут же презрительно фыркнул Мелифаро.

- Ничего удивительного: это и есть кладовая! - согласился шеф. - Здесь
хранятся вещи, которые в свое время стояли в детской Его Величества. Думаю,
у Гурига случился приступ сентиментальности, с ним это бывает. Наверняка он
пришел сюда за любимой меховой собакой или решил разыскать картину, которая
висела над его постелью. Слоняясь среди воскресших воспоминаний о детстве,
он случайно - если хоть что-то в этом Мире происходит случайно! - задел
гобелен, который и без того держался на одном честном слове, гобелен упал -
видите, до сих пор валяется на полу. И тут Гуриг обнаружил нечто такое,
мимо чего просто не смог пройти: любопытство - скорее достоинство, чем
порок, но иногда весьма опасное достоинство... Идите-ка сюда, мальчики, я
вам кое-что покажу. Вот он, вход в Лабиринт.

Джуффин указывал на неглубокую нишу в стене, в которой скрывалась низенькая
дверь, украшенная резьбой и обильно инкрустированная кусочками драгоценного
светлого металла. Она больше смахивала на дверцу какого-нибудь антикварного
одежного шкафа, чем на вход в неведомое, поэтому я недоверчиво покосился на
шефа.

- Не веришь - проверь! - лукаво подмигнул он.

- Да уж придется, - в тон ему усмехнулся я.

- Пошли! - нетерпеливо сказал Мелифаро. Осекся и вопросительно посмотрел на
Джуффина: - Или у вас есть еще какие-то инструкции, сэр?

- Какие уж тут инструкции! - Тот с досадой пожал плечами. - На сей раз я
знаю о предстоящих вам неприятностях ничуть не больше, чем вы сами. Я,
видишь ли, никогда не бывал в Лабиринте Мђнина.

- Ничего удивительного: до сегодняшнего дня его вообще считали одной из
самых завиральных страшилок, - утешил шефа сердобольный Мелифаро. И
повернувшись ко мне, бодро осведомился: - Ну что, пошли, чудовище?

- Сейчас, - деревянным голосом сказал я, поскольку уже несколько секунд
пребывал в глубоком шоке. - Смотрите! - Я только что заметил глубокие,
старательно прорезанные царапины в самом центре таинственной дверцы,
ведущей в неизвестность. Там было вырезано то самое одиозное слово из трех
букв, которое так любят писать на стенах общественных сортиров моей далекой
родины, - впрочем, заборы, стены, лифты, подъезды и гаражи обычно тоже
редко бывают обделены вниманием анонимных каллиграфов.

Мои коллеги отнеслись к этому открытию без особого энтузиазма, поскольку
ничего не поняли: жители этого прекрасного Мира жестоко обижены судьбой,
которая поскупилась вложить в их уста пару дюжин отборных матерных словечек
на все случаи жизни. Вообще-то, я периодически провожу среди них
просветительскую работу, но, увы, слишком редко, так что сейчас, когда дело
дошло до "полевой практики", ребята не смогли опознать самое короткое из
известных мне неприличных слов. Даже всеведущий сэр Джуффин довольно
растерянно взирал то на меня, то на скандальную надпись, очевидно пытаясь
вспомнить, где и при каких обстоятельствах он мог слышать это загадочное
слово. А мой единственный прилежный ученик, сэр Шурф Лонли-Локли, не
поленившийся записать и выучить наизусть все, что я сумел припомнить, был
далеко.

- Это что? Руны Короля Мђнина? - озабоченно поинтересовался Мелифаро. И сам
себя перебил: - Нет, на руны не очень похоже. Тогда что? Заклинание?

- Считай, что и то и другое! - фыркнул я.

Меня душил смех, давать волю которому я, признаться, не решался: мне не раз
доводилось испытывать на собственной шкуре переменчивый тяжелый нрав
легендарного властителя древности по имени Мђнин, и я не был уверен, что
ему понравится мое ржание на самом пороге его знаменитого Лабиринта... И
потом - а вдруг в этом Мире слово из трех букв действительно является не
бранью, а заклинанием? Возможно, самым крутым заклинанием всех времен и
народов, так что даже всеведущий сэр Джуффин Халли еще не успел его
выучить...

- Наступил ответственный момент, - хмуро сказал Джуффин. - А ну-ка, Макс,
попробуй открыть эту дверь. Я почти уверен, что у тебя она откроется как
миленькая, но если все-таки не откроется...

- Придется вызывать дворцового слесаря! - мрачно хмыкнул я. - Среди ночи он
вряд ли быстро заявится, так что постараемся обойтись без его помощи.

Я взялся за дверную ручку и сразу понял, что дверь откроется, никуда она от
меня не денется: так порой бывает, когда берешь за руку малознакомую
девушку и уже знаешь, что она разрешит тебе все, не откладывая первый
невинный поцелуй на туманное послезавтра... Я тут же получил свою
традиционную, как британский "файв-о-клок", порцию страха: всего один, но
мощный удар в сердце - маленькую, глупую, чуткую и непомерно нервную мышцу,
доставшуюся мне от рождения. Впрочем, мое второе сердце - обычно
равнодушный к собственной судьбе загадочный комок призрачной плоти - тоже
вздрогнуло, как разнежившийся на августовском солнце пляжник от первого
порыва вечернего бриза. Мне чертовски хотелось отказаться от нашей
безнадежной затеи с поисками пропавшего короля и рвануть домой: Гуригом
больше, Гуригом меньше, "вода дала, вода взяла", как говаривали
флегматичные чукотские мудрецы - какая, к Темным Магистрам, разница?! Было
бы из-за чего соваться в пекло...

Но я сунулся, разумеется.

За дверью было так темно, что даже мои глаза, давно обретшие счастливую
способность видеть в темноте, поначалу отказались отправлять какую бы то ни
было информацию своему шефу, приютившемуся в черепной коробке. Здесь пахло
сыростью, где-то вдалеке журчала вода, и вообще у меня создалось
впечатление, что я скорее вовсе покинул помещение, чем просто перешел из
одной комнаты в другую. А потом я услышал за своей спиной бодрое сопение
Мелифаро и почти беззвучный хлопок закрывшейся двери - это было больше
похоже на аккуратный удар в солнечное сплетение, чем на настоящий звук. Я
тут же обернулся и сразу понял, что дверь исчезла. Если бы мы захотели
сразу вернуться назад, у нас бы все равно ничего не вышло: возвращаться уже
было некуда.

- Нет больше никакой двери, - деревянным голосом сказал Мелифаро. Он тоже
оглянулся и сразу все понял, бедняга. - Всегда подозревал, что прогулка в
твоей компании добром не кончится! Говорила мне мама: не ходи, сынок, на
службу в Тайный Сыск, становись лучше пиратом, как твой старший брат, - и
весело, и прибыльно, и почти безопасно! А я, дурак, ее не послушал...

- Она действительно так говорила? - недоверчиво поинтересовался я.

- Ну да, - невозмутимо ответил Мелифаро. - Любая мать хочет, чтобы ее дети
хорошо устроились в жизни!

Я завистливо вздохнул: все-таки засранцу чертовски повезло с родителями!

- Ну, пошли, что ли? - бодро вопросил этот счастливчик.

- Угу, - сумрачно согласился я. - Если бы еще нашелся добрый человек и
сообщил, куда именно следует идти...

- Идти следует вперед, это и менкалу понятно! - фыркнул Мелифаро. - Если мы
должны найти Гурига, следует учитывать, что подавляющее большинство людей в
аналогичных ситуациях идет именно вперед: к счастью, я прогуливал не все
лекции, когда учился в Королевской Высокой Школе, так что несколько простых
истин о законах человеческого поведения в обычных и необычных
обстоятельствах худо-бедно усвоил.

- А там вас и этому учили? - изумился я. - Ладно, тогда пошли вперед... Тем
более что найти Гурига нам все равно поможет только чудо, а не знание
законов человеческого поведения. Ну и ладно, будем надеяться на чудо!

"Чудо" не заставило себя долго ждать, правда, на мой взгляд, это было не
самое приятное из чудес вселенной. Не успели мы пройти и сотни метров, как
оказались на берегу огромного пруда. На темно-зеленом небе откуда-то вдруг
появилась ущербная луна, при свете которой темная поверхность воды казалась
густой и маслянистой. Над водой стелился дым, словно где-то рядом на берегу
угасал костер, но самого костра не было видно. Мы озадаченно переглянулись:
теперь предстояло решать, куда сворачивать, - вот уж воистину вечный
вопрос, куда уж там Гамлету с его знаменитой дилеммой!

Повинуясь внезапному порыву, я присел на корточки и опустил руки в темную
воду. Ни холода, ни влаги я так и не ощутил - больше всего это напоминало
погружение в чуть теплую кашу, густую, но податливую.

- Макс, не надо этого делать! - почти испуганно попросил Мелифаро.

- Почему? - равнодушно спросил я. К этому моменту соприкосновение с темной
гущей озерной воды начало доставлять мне странное физическое удовольствие:
не слишком интенсивное, но изысканное. Во всяком случае, извлекать руки из
воды мне уже не хотелось.

- Ты как маленький, честное слово! - сердито сказал он. - Откуда я знаю
почему? Но я совершенно точно знаю, что этого делать не надо. И ты знаешь.
Но почему-то делаешь.

- Твоя правда, - неохотно согласился я. Его тон немного меня отрезвил. Я
подумал, что парень прав: пока мы не знаем, во что именно влипли, лучше
вести себя осторожно. Так осторожно, словно нас тут вообще нет! Я заставил
себя вынуть руки из воды, подняться на ноги и растерянно посмотрел на
Мелифаро: - Сам не знаю, с чего меня угораздило устраивать ритуальное
омовение своих дланей?! - Я старался говорить подчеркнуто иронично, но мой
голос звучал как чужой: нюансы интонаций ему почему-то не удавались.

Вода в озере тем временем заволновалась, забурлила и внезапно явила нашим
изумленным взорам неподражаемо уродливую тварь, которую вряд ли пустили бы
даже в самый страшный сон конченого шизофреника. То ли покрытая чешуей
жаба, то ли неимоверно обрюзгший бородавчатый дракон - как бы там ни было,
но сие дивное творение веселой природы было размером со слона и перло на
нас с энтузиазмом любящей бабушки, встречающей малолетних внуков на
переполненном перроне.

Мы проявили себя безнадежными идиотами: растерялись. Если бы здесь был сэр
Джуффин Халли, он бы наверняка похлопотал о нашем немедленном переводе из
Тайного Сыска в Городскую Полицию: там нам и место! В течение длинной,
драгоценной, как черная жемчужина, секунды мы молча смотрели на кошмарного
представителя местной фауны. Потом моя левая рука наконец вспомнила, что
следует делать в таких ситуациях, и пальцы судорожно защелкали, выпуская
Смертные Шары. Удивительное дело: привычная, как утреннее умывание, ворожба
мне не удалась. Чудище, похоже, даже не поняло, что я предпринимаю какие-то
враждебные действия. Боковым зрением я заметил, что Мелифаро тоже попытался
атаковать гиганта, но к этому моменту защищаться было уже поздно: нас
разделяло всего несколько шагов, и мне хотелось кричать от отчаяния, когда
я понял, что сейчас эта тварь нас попросту раздавит. Но я не закричал, а
плюнул в жабу, моля небо, чтобы моя ядовитая слюна оказалась для нее
хорошим "лекарством от жизни". Жаба действительно остановилась как
вкопанная, а потом с душераздирающим, неожиданно писклявым стоном рухнула
вниз. Чего мы не успели - так это отскочить, за что и были наказаны
немедленно и жестоко.

"Господи, неужели это все? - мелькнул изумленный вопрос в моем угасающем
сознании. - Неужели так просто?!"


Возвращение к жизни оказалось долгим и чертовски приятным, как пробуждение
в начале свободного дня, когда не нужно никуда торопиться и можно лежать не
открывая глаза и вспоминать только что прервавшийся сон или рассказывать
себе какую-нибудь уютную дремотную сказку; снова погружаться в дрему, но не
глубоко, как ночью, а лишь на краткое мгновение опускать лицо в ее сладкие
воды, улыбаться зеленоватым теням, мелькающим на дне, и с удовольствием
думать о том, что скоро придет время поднимать веки, уже исцелованные
нетерпеливыми солнечными зайчиками...

- Макс, ты понимаешь, где мы? - Голос Мелифаро ворвался в мое сознание, как
звонок будильника.

Сначала я ужасно удивился и даже возмутился: что этот гнусный тип делает
возле моего, с позволения сказать, ложа?! Небось приперся, чтобы за шиворот
вытащить меня на службу в неурочное время... Потом до меня дошло, что я
лежу не в постели, а на весьма жестком полу. Еще через мгновение я вспомнил
недавние события, и меня передернуло от запоздалого коктейля, смешанного из
равных частей страха и отвращения.

- Макс, почему мы живые? - требовательно спросил Мелифаро. - Нас же жаба
раздавила...

- Если уж жаба, то не "раздавила", а задавила, - машинально поправил его я.
И так же машинально добавил: - Вот уж никогда не думал, что это может быть
смертельно! - и криво улыбнулся, мысленно адресуя свое абсурдное заявление
друзьям юности, среди которых был столь популярен сей дивный
фразеологический оборот.

- Макс, ты в порядке? - озабоченно спросил Мелифаро. - Мелешь невесть
что... Слушай, я совершенно уверен, что эта дрянь нас расплющила! Она же
упала прямо на нас, а весу в ней... - Он осекся, очевидно прикидывая,
сколько именно могло весить чудовище.

- Весу в ней до хрена, - согласился я. - Но у меня, хвала Магистрам, ничего
не болит. Руки и ноги действуют, все пальцы шевелятся, голова крутится, я
уже проверял. Думаю, я даже встать могу... но пока не очень хочу, если
честно. Чувствую себя так, словно только что проснулся.

- Я тоже, - согласился он. - Но я уже заметил, что мы находимся не на
берегу того грешного водоема. Мы в каком-то закрытом помещении, только я
никак не могу понять, что оно из себя представляет: вроде просто комната,
но без мебели...

- Сейчас разберемся, - неохотно пообещал я. С трудом поборол
несвоевременный приступ лени, сел и огляделся по сторонам. Мы действительно
оказались в закрытом помещении, объективно говоря - довольно просторном
(хотя по сравнению с моей гостиной в Мохнатом Доме оно казалось почти
клетушкой!). На стенах определенно висели какие-то картины, но я все еще не
мог сфокусировать зрение, чтобы как следует разглядеть содержимое
окружающей нас темноты.

- Макс, мне это все не нравится! - гнул свое Мелифаро.

- Мне тоже, - согласился я. - Причем с самого начала... С другой стороны,
было бы гораздо хуже, если бы мы оказались не живыми, а мертвыми, правда?

- Ох, Макс, что-то здесь не так, - упрямо вздохнул он. - Ладно, давай
отсюда выбираться... или, если выбираться некуда, хоть осмотримся и
попробуем понять, куда попали.

К этому времени мои глаза наконец-то соизволили открыться как следует и
даже успели привыкнуть к темноте. Поэтому ответ уже был готов сорваться с
моего языка, но я решил сначала проверить свою версию. Встал, подошел к
стене и щелкнул выключателем. Помещение залил ровный рассеянный свет.
Мелифаро растерянно заморгал, озираясь по сторонам. А я подошел к дальней
стене и демонстративно уставился на висящую там картину - совсем небольшую,
в скромной раме, на первый взгляд напоминающую детский рисунок - в том
случае, если ваша юность не прошла в комнате, стены которой обклеены
репродукциями Алексиса фон Явленского.

- Знаменитая "Принцесса с белым цветком", - сентиментально вздохнул я. -
Вот уж не гадал, что когда-нибудь увижу ее в оригинале! Наверное, мы
все-таки умерли и попали в рай... вот только я не понимаю: почему ты попал
в мой рай, а не в свой собственный?

- Макс, прекрати ломать комедию! - потребовал Мелифаро. - Если ты хоть
что-то понимаешь - объясни, если нет - так и скажи! Мы что, попали в тот
Мир, где ты родился?

- Похоже на то, - я пожал плечами. - В тот Мир или в его искусную
имитацию... Во всяком случае, фон Явленский - мой, с позволения сказать,
земляк, а на этой стене висит его картина, и пусть разразит меня гром, если
это не подлинник!

Гром меня не разразил, из чего можно было сделать вывод, что я имею полное
право претендовать на гордое звание искусствоведа.

- Ну-ну! - обреченно вздохнул Мелифаро. Поднялся и подошел ко мне. - Ну да,
ничего картинка, - вежливо сказал он, не слишком обременяя себя созерцанием
"принцессы". - Ну, если этот Мир как минимум очень похож на твою родину,
может быть, ты скажешь, где мы сейчас находимся?

- Скорее всего, в музее, - ответил я. - И я, кажется, даже знаю, в каком
именно: я в свое время интересовался, где хранится фон Явленский, чтобы
посмотреть при случае... Но не думаю, что это имеет значение: та кошмарная
жаба явно была из какого-то совсем иного Мира, да и Джуффин говорил, что
Лабиринт Мђнина соткан из обрывков разных Миров, так что вряд ли мы здесь
задержимся, хотя... заранее, конечно, никогда не скажешь!

- Вот именно! - веско согласился Мелифаро. И сочувственно заметил: -
Знаешь, Макс, кажется, смерть не пошла тебе на пользу: ты скверно
выглядишь. Ты уверен, что с тобой все в порядке? Имей в виду: я в свое
время немного учился знахарству, к тому же ни за что не упущу возможность
вдоволь поизмываться над твоими телесами...

- Спасибо, дружище, - улыбнулся я. - Но я в порядке, а рожа у меня всегда
со сна припухшая, как с похмелья. Ничего удивительного, что после смерти
она тоже выглядит не лучшим образом!

- Нет, не припухшая, - серьезно возразил мой друг. - Но что-то с ней явно
не так, только я не могу понять, что именно...

- Зато тебе следует умирать почаще, особенно перед свиданиями с красивыми
девушками, - усмехнулся я, разглядывая его озабоченную, но излучающую
полное физическое благополучие физиономию. - Ты даже помолодел вроде... Или
это освещение здесь такое удачное?

- Вот! - торжествующе и в то же время почти испуганно выпалил он. - Я
понял, что именно с тобой не так. Ты выглядишь старше, чем обычно, только и
всего.

- Ничего хорошего, конечно, - равнодушно заметил я. - Но если учесть, что я
не собираюсь на тебе жениться, все в порядке!

- Ох, Макс, в порядке ли? - недоверчиво протянул Мелифаро.

Куда только подевалось его обычное счастливое настроение, ради которого я с
таким удовольствием терпел этого, в сущности, невыносимого парня?! Но тогда
я не обратил на его замешательство никакого внимания: все происходящее было
настолько необычно, что в кои-то веки нахмурившиеся брови моего спутника
казались мне слишком незначительным происшествием.

- Ладно, - вздохнул я. - Фон Явленский тебе не по вкусу, по лицу вижу. Но
от культурологического диспута, переходящего в дружеский мордобой, пожалуй,
воздержимся. Идем, не век же тут топтаться...

- Вот эта картинка вроде ничего - забавная, - нерешительно заметил
Мелифаро, указывая на знаменитый автопортрет Отто Дикса с гротескной
грудастой музой. - Только женщина какая-то... слишком уж страшненькая, хотя
сиськи у нее очень даже ничего! - откровенно добавил он. - Это ее для смеху
так нарисовали?

- Считай, что для смеху, горе мое! - вздохнул я. - Пошли уж!

По правде сказать, меня одолевали прескверные предчувствия - откровенно
говоря, столь омерзительных предчувствий мне еще никогда не доводилось
испытывать, - но я старался казаться бодрым и жизнерадостным. Интересно,
насколько достоверно у меня это получалось?


Только распахнув дверь, которая, по идее, должна была вести в следующий
зал, я начал постепенно понимать законы странного места, где нам предстояло
странствовать: кажется, оно действительно представляло собой своего