что это внезапное  пробуждение  под
стареньким клетчатым пледом могло бы стать глупейшим концом моей  стран-
ной биографии: я действительно забыл абсолютно все, что успело  со  мной
случиться. Мне казалось, что я недавно заснул в этой самой постели,  уже
под утро, как обычно, так что я здорово не выспался, правда  мне  что-то
снилось...
   Но я не любил забывать свои сны: эта часть жизни всегда казалась  мне
такой же важной,  как  бодрствование,  и  у  меня  с  детства  был  свой
собственный способ вспомнить ускользающий сон, так что я просто  рассла-
бился и позволил себе задремать, не заснуть, а  именно  задремать,  ока-
заться на хрупком неосязаемом пороге между сном и явью... И это сработа-
ло, черт, еще как сработало! Память о моей жизни в Ехо обрушилась на ме-
ня, это было похоже на купание в водопаде: все воспоминания нахлынули на
меня одновременно, в них можно было захлебнуться по-настоящему: их  было
слишком много для моей бедной головы, и они были такими реальными, таки-
ми сладкими...
   Но я не только вспомнил свою жизнь в Ехо. Хуже другое: я осознал, что
она была сном, всего лишь замечательным и невероятно длинным сном, кото-
рый уже закончился... Я никогда не бродил по мозаичным мостовым Ехо и не
сидел в "Обжоре Бунбе" с сэром Джуффином Халли, которого попросту никог-
да не было, впрочем, не было и остальных ребят, только  мое  бесконечное
одиночество и моя бесконечная нежность к этим несуществующим персонажам,
именно "персонажам": не зря же сэр Шурф Лонли-Локли, Мастер  Пресекающий
ненужные жизни, бывший Безумный Рыбник, мой невозмутимый товарищ по  са-
мым невероятным и опасным приключениям, был похож на  знаменитого  Чарли
Уотса, а сэр Кофа Йох - на комиссара Мегрэ,  даже  трубка  у  него  име-
лась... А в каком старом голливудском фильме я видел красивую боксерскую
физиономию Мелифаро? Даже леди Меламори - мой бредовый, несбывшийся,  но
головокружительный роман - кажется она немного  походила  на  английскую
актрису Диану Ригг... Все правильно, Макс, как ты любишь хорошее кино, и
какой ты тривиальный парень, смотреть на тебя противно! А  Теххи...  Что
ж, если разобраться, она была здорово похожа на меня самого, не знаю уж,
из какого ассоциативного погреба я извлек ее черные глаза и  серебристые
кудряшки, но манера выражаться у нее была моя собственная, даже  интона-
ции... А остальные, откуда я взял остальных? Да какая разница, пути вос-
паленного воображения неисповедимы, особенного моего воспаленного  вооб-
ражения! Что только не снится людям, но людям  свойственно  просыпаться,
рано, или поздно! Моя правая рука судорожно вцепилась в жесткую  поверх-
ность дивана, я сломал несколько ногтей, но тогда  мне  показалось,  что
болят не мои пальцы, а грубая кожа несчастной, ни в чем не повинной  ме-
бели... Что касается меня, я скорчился, как умирающий зародыш, но совсем
от другой боли. Что испытывает человек, когда рушится его Мир?  Или  еще
хуже - что испытывает какой-нибудь горемычный демиург, когда по  создан-
ному им Миру угрюмо галопирует великолепная четверка вестников Апокалип-
сиса? Кажется, для меня настало время получить подробную  информацию  по
этому вопросу, даже слишком подробную, на мой вкус...
   До сих пор не понимаю, как мне удалось справиться с безумной грызущей
болью в груди, я вспомнил боль в сердце, от которой я умер где-то  ближе
к концу своего длинного чудесного сна, было со мной и такое, когда милая
девушка со странным именем Теххи напоила меня приворотным зельем, но да-
же с той болью, кажется, было легче справиться, во всяком случае, от нее
можно было просто умереть... Я тихо завыл, и сам испугался диких  звуков
собственного голоса.
   А потом я внезапно успокоился. Тогда я так и не понял,  как  мне  это
удалось, теперь-то я знаю, что мое мудрое тело, не дожидаясь команды по-
шедших вразнос мозгов, само занялось знаменитой дыхательной  гимнастикой
Лонли-Локли, - грешные Магистры, сколько шуточек я отпустил в свое время
по ее поводу!
   - Давай договоримся, дорогуша, - сказал я вслух, - сначала ты пойдешь
и умоешься, потом сваришь себе кофе, выпьешь  чашечку-другую,  покуришь,
соберешься с мыслями, а потом можешь продолжать выть, если тебе  так  уж
приспичило, ладно? - На этот раз звук собственного голоса оказал на меня
самое успокаивающее воздействие. Более того, я решил, что этот  странный
парень дело говорит...
   Я попытался встать. Ноги были ватными, меня шатало из стороны в  сто-
рону - лучше, чем агония, но гораздо хуже, чем тяжелое похмелье -  но  я
добрался до ванной и даже залез под душ. Только через несколько минут до
меня дошло, что я открыл холодную воду. Я взвыл и изо всех сил  крутанул
горячий кран... В конечном итоге выходило, что  все  к  лучшему:  добро-
вольно я бы ни за что не согласился принимать контрастный душ, а так са-
мо собой получилось!
   Потом я закутался все в тот же клетчатый плед -  никаких  там  банных
халатов у меня в жизни не водилось - и дисциплинированно пошел на кухню,
чтобы выполнить оставшиеся пункты собственной инструкции  по  выживанию.
Некоторое время я тупо глядел на электрическую кофеварку, пытаясь  сооб-
разить, что это такое. Потом я вспомнил и это, даже понял, как ей  нужно
пользоваться... Когда невозмутимая машина начала пофыркивать,  я  вспом-
нил, что людям свойственно чистить зубы. Немного подумал и пошел назад в
ванную: надо, так надо!
   Я чистил зубы, внимательно  разглядывая  свое  отражение  в  зеркале.
Что-то с ним было не так, вот только я не мог сообразить, что  именно...
Я поставил зубную щетку обратно в стаканчик, с отвращением покосился  на
небритый подбородок своего отражения: кошмар какой-то, недельная щетина,
патлы чуть ли не до плеч, осталось только сунуть в зубы  берцовую  кость
мамонта, и я наконец-то буду выглядеть, как настоящий мужчина! И тут  до
меня дошло, что именно "не так" с моим отражением: волосы! Они  действи-
тельно отросли почти до плеч, а этого не могло быть, никак не могло, по-
тому что неделю назад я заходил к Виктору, а у  него  недавно  появилась
эта замечательная машинка, так что я и подстригся заодно. У меня был ак-
куратный коротенький "ежик", и за неделю он не мог так отрасти,  это  уж
точно! "Вообще-то, людям иногда свойственно стричься", - кажется  именно
так говорил сэр Джуффин Халли в самом конце моего удивительного длинного
сна, и еще была очаровательная старушка,  могущественнная  ведьма,  леди
Сотофа Ханемер, она советовала мне "поберечь свою  собственную  лохматую
голову", именно "лохматую", какую же еще?!
   - Марш на кухню! - Строго сказал я себе. - Мы же договорились: снача-
ла ты пьешь кофе, а уже потом сходишь с ума, если это действительно  так
уж необходимо.
   И я пошел на кухню. По дороге мне пришло в голову, что я  вполне  мог
побывать у Вика не неделю, а целый год назад, просто потом  у  меня  был
провал в памяти, как у главного героя приснившегося мне  анекдота.  Идея
показалась мне не такой уж невероятной на фоне всего, что со мной твори-
лось этим утром. Я машинально взял со стола газету с программой  телеви-
дения. Нет, смотри-ка, даты были именно те, какие и должны были быть,  а
вчера показывали последнюю серию "Твин Пикс" -  все  правильно  -  после
фильма я как раз собирался прогуляться на Зеленую улицу, потому что  сэр
Джуффин, этот великолепный сэр Джуффин из моих снов, говорил, что...
   Я упал на кухонный табурет, обливаясь холодным потом. Все  правильно:
вчера ночью я действительно отправился на Зеленую улицу,  а  потом  туда
приехал этот сумасшедший трамвай, хотя по Зеленой улице никогда в  жизни
не ходили трамваи, и я уехал на этом трамвае, уехал в  другой  Мир,  где
мне было так хорошо, впрочем дело не в том, что мне было там хорошо, там
мне было ПРАВИЛЬНО, я был там на своем месте, и без меня там просто  не-
возможно обойтись - кому сказать, не поверят! Обычно обойтись  без  меня
легче легкого, все только это и делают, если разобраться...
   - Пей кофе! - Грозно рявкнул я сам на себя. Встал, взял чашку,  налил
кофе, сделал глоток и чуть не выплюнул: кажется, я  действительно  успел
отвыкнуть, даже забыл, что обычно кладу в кофе сахар, то-то мне  так  не
понравилось! Потом я все-таки нашел сахарницу, бросил в чашку  несколько
смешных маленьких белых кубиков, теперь кофе действительно стал  божест-
венно вкусным, у меня голова кругом шла от его позабытого аромата! Я за-
курил и уставился на свое лохматое отражение в тусклом экране старенько-
го теливизора.  Оно  дарило  мне  смутную  надежду.  "Надежда  -  глупое
чувство", - кто-то говорил мне эти слова, да не кто-то, а сэр Махи  Аин-
ти, старый шериф Кеттари, еще одного полюбившегося мне города,  которого
никогда не было на самом деле...
   Первая чашка кофе подошла к концу, я налил  себе  еще  и  решил,  что
пришло время начать расследование. Если уж все равно приходится мыслить,
лучше делать это, придерживаясь хоть какой-то логики!  В  конце  концов,
разобраться с отросшими патлами я мог прямо сейчас: телефон стоял  приб-
лизительно в одном метре от меня, впрочем, в  этой  крошечной  квартирке
все находилось приблизительно в одном метре от меня, в какой бы  угол  я
не забился... Я немного посомневался, предвкушая предстоящий  диалог,  а
потом махнул на все рукой: Вик и сам - тот еще персонаж, да и моими экс-
центричными выходками никого особенно не удивишь, если разобраться!
   Я снова подлил себе кофе и решительно  снял  телефонную  трубку:  чем
раньше я покончу с этим бредовым делом, тем лучше. На мое  счастье,  Вик
был дома, он снял трубку сразу же, словно вот уже полчаса ни на  шаг  не
отходил от телефона, дожидаясь моего звонка.
   - Алло, кто это? - Удивленно спросил  он,  выслушав  мое  машинальное
бормотание насчет "доброго утра".
   - Это Макс. - Сообщил я.
   - Ничего себе, тебя не узнать! Что у тебя с голосом?
   - Не знаю, наверное какой-нибудь злой микроб укусил. - Вяло отшутился
я. - Знаешь, я хотел спросить...
   - Хотел? А сейчас что, больше не хочешь? - Невозмутимо поинтересовал-
ся он. Я не сдержал улыбку, хотя мне было здорово не до того...
   - Вик, ты ведь стриг меня неделю назад своей чудовищной  газонокосил-
кой?
   - Что, тебя совесть замучила, и ты решил оплатить мой труд? По  каким
расценкам, хотел бы я знать?
   - Как за стрижку газонов, разумеется. Так что ты не очень-то разбога-
теешь, если учесть ничтожную площадь поверхности моей  головы.  -  Маши-
нально огрызнулся я. - Так было дело?
   - Было, было... Но я не согласен с твоим мнением о расценках...
   Я перевел дыхание и вытер вспотевший лоб. Вик что-то там  бубнил,  по
ту сторону трубки, понятия не имею, что именно...
   - Макс, что с тобой случилось? - Голос моего приятеля  показался  мне
не в меру озабоченным. - Я говорю, а ты молчишь. Обычно  все  происходит
наоборот... Этот твой "злой микроб", он что, действительно имеет место?
   - Не думаю! - Искренне сказал я,  сам  удивляясь  странному  смешению
счастливых и истерических ноток в собственном голосе. - Спасибо, Вик.  Я
тебе позвоню попозже, ладно?
   - Ладно, - невозмутимо отозвался он, - звони на здоровье, кто  я  та-
кой, чтобы лишать тебя этого невинного удовольствия?
   Я положил трубку на рычаг. Один из хрупких постулатов моей  несформу-
лированной теоремы был доказан, что правда, то правда! Мой  удивительный
сон начинал все больше смахивать на реальность, хотя все это не  уклады-
валось в моей голове, да и ни в одной человеческой голове такое не может
уложиться...
   - Прекрати ныть, дорогуша! - Строго сказал я собственному  растрепан-
ному отражению в пыльном сером экране. - Кроме твоей  несравненной  при-
чески есть еще кое-что, правда? Сколько сердец колотилось  о  твои  нес-
частные ребра, когда ты набирал номер Вика? Одно, или два? Лично я  нас-
таиваю на последнем варианте...
   Разговаривать вслух с самим собой - это уже готовый диагноз, во  вся-
ком случае, так принято считать. Но мне это здорово помогает взять  себя
в руки. Наверное, я просто настолько болтлив, что необходимость  молчать
дольше нескольких минут кряду выбивает меня из колеи быстрее, чем  самые
невероятные события. А стоит открыть рот - и все становится на свои мес-
та. Я допил остывший кофе и угрюмо уставился на потемневший  от  времени
линолиум. А потом я плюнул себе под ноги и некоторое время с  нездоровым
интересом разглядывал уродливую черную дыру  на  сероватой  поверхности:
свежий след от моего плевка. Мой знаменитый яд, из-за которого мне  даже
пришлось напялить на себя Мантию Смерти, по-прежнему оставался при  мне!
"Надо бы выйти на улицу и провести испытания на ком-нибудь из  прохожих!
- С нервным смешком подумал я. - Если подопытный умрет мгновенно -  зна-
чит все правда, а если просто даст мне по морде..." За неимением  потен-
циальной жертвы, я снова плюнул на пол. Еще один маленький  черный  ожог
появился на многострадальном линолиуме. Потом я прищелкнул пальцами  ле-
вой руки, почти машинально: а как там поживают мои Смертные  Шары?  Кро-
шечный шарик ослепительного зеленого света тут же разбился о стену,  все
правильно: убивать на моей кухне ему было некого, разве  что  тараканов,
но они благоразумно попрятались... Все мои опасные талантики  оставались
при мне, можно было не продолжать испытания: нормальные люди не  разбра-
сывают по кухне шаровые молнии и не прожигают линолиум своими  плевками!
И тогда я с облегчением и ужасом смог честно признаться  себе:  никакого
"меня" давным-давно не было, на моей крошечной кухне сидел сэр  Макс  из
Ехо, самый настоящий "грозный сэр Макс", вот только  его  Мантия  Смерти
осталась валяться на полу спальни на Улице Старых Монеток, и вообще  па-
рень здорово влип, но в отличие от моего старого знакомого  Макса,  того
самого, который неделю назад обкорнал свою сумасшедшую голову в ванной у
хорошего человека по имени Виктор, сэр Макс из Малого  Тайного  Сыскного
Войска города Ехо был вполне способен справиться с чем угодно, во всяком
случае, я здорово на это надеялся...
   Мое потрясение было так велико, что я просто не стал обращать на него
внимания, это был единственный способ сохранить  остатки  рассудка.  Так
что я просто снова достал с полки пакет с кофе, налил воды в кофеварку и
включил теливизор. Наверное в эпицентре многочисленых чудес, среди кото-
рых я так долго жил, я как-то умудрился  научиться  отрешенности...  Ка-
кой-то несипатичный человек средних лет с умным видом сообщил  мне,  что
президент США зачем-то вылетел в Японию.
   - Какой мудрый поступок! - Одобрительно кивнул я, закуривая еще  одну
сигарету. - Подумать только, в Японию! Самое время...
   Диктор сделал ответный ход. Он напрягся и попытался  выбить  меня  из
колеи прочувствованной речью о понижении курса доллара  по  отношению  к
немецкой марке.
   - Да ну! - Усмехнулся я. - А как насчет курса куманской унции? Что-то
у меня с утра оба сердца не на месте!
   Пока я ругался с теливизором, мои мысли из всех сил пытались прийти в
порядок. Получалось не очень-то, но лучше, чем ничего. К  тому  моменту,
когда жизнерадостная дама в свитере принялась вываливать на меня фантас-
магорические новости спортивной жизни, я более или менее уяснил для себя
две вещи. Во-первых, я действительно довольно долго жил в Ехо:  отросшие
волосы, ядовитые слюни и прочие оставшиеся при мне маленькие милые новые
привычки не оставляли места сомнениям, что бы там не вопила по этому по-
воду какая-то непробиваемо тупая здравомыслящая часть моей личности... И
во-вторых: я очень хотел туда вернуться, вернее, не  просто  хотел,  это
было единственным устраивающим меня выходом из невыносимой ситуации, мо-
им шансом выжить, в конце-то концов.
   Я решительно поставил на стол пустую чашку  и  пошел  одеваться.  Мне
нужно было прогуляться и подумать. Честно говоря, я не очень-то способен
соображать, сидя на месте, на ходу у меня это получается гораздо качест-
веннее.
   Уже в коридоре я сообразил, что у меня нет теплых ботинок. Ну разуме-
ется: свои единственные и неповторимые ботинки я надел, когда отправлял-
ся прокатиться на трамвае, который привез меня в прекрасную столицу Сое-
диненного Королевства, так что теперь они лежали в каком-то из моих мно-
гочисленных шкафов, этакий ностальгический сувенирчик, память о  родине,
можно сказать. Так что мне пришлось надеть летние туфли - не совсем  то,
что требуется человеку, который  собирается  побродить  под  мелким  но-
ябрьским дождиком, но у меня не было выбора... В  последний  момент  мне
пришло в голову, что я могу просто купить себе новые ботинки. В этом Ми-
ре я был не таким уж богатым человеком, скорее наоборот, но я больше  не
чувствовал необходимости экономить. Я понятия не имел, как отсюда  выбе-
русь, но был твердо уверен, что оставаться не собираюсь: ни за что! Кро-
ме того, мои благоприобретенные таланты внушали опасную уверенность, что
мне светит блестящая уголовная карьера, в случае крайней нужды...
   Пока я добрался до ближайшего  обувного  магазина,  мои  ноги  успели
превратиться в две никчемные ледышки. Поэтому ботинки я  выбирал,  руко-
водствуясь исключительно одним-единственным принципом: теплые, как можно
теплее! Выложив за них чуть ли не половину  своих  сбережений,  я  сунул
размокшие старые туфли в мусорный контейнер и усмехнулся: вот уж к  чему
я теперь никогда не смогу привыкнуть, так это к собственной бедности!  Я
попытался прикинуть, сколько же мне платили в Ехо за мою службу Его  Ве-
личеству Гуригу VIII? Несколько минут я путался  в  эквивалентах,  мучи-
тельно соображая, какова покупательная способность  короны  Соединенного
Королевства. В конечном итоге у меня вышла какая-то совершенно  неземная
сумма: мое жалование составляло то ли миллион зеленых в год, то  ли  еще
больше... "Самая веская причина вернуться туда как можно скорее! Где те-
бе будут столько платить, да еще и за любимую работу, парень?!" - Ехидно
подумал я, выходя под моросящий дождь.
   Я шел, куда глаза глядят. Город, в котором я  прожил  несколько  лет,
казался мне очень странным местом: высокие дома, гладкий асфальт тротуа-
ров - ерунда какая-то... Особенно поражали лица прохожих, мне было очень
трудно понять, в чем, собственно, состоит разница, но она была огромной:
совсем другие типажи, совсем другие выражения... В конце концов,  я  уже
успел привыкнуть к лицам обитателей другого Мира!
   В какой-то момент мне стало совсем паршиво. Я  как  раз  спустился  в
подземный переход, один из великого множества подземных переходов, через
которые я проходил, пока мотался, как угорелый, по бесконечному незнако-
мому городу, который в свое время - вчера, или два года назад - был моим
городом. Но именно ступив на грязный бетонный пол этого  убогого  подзе-
мелья, на фоне щербатого светлого кафеля стен, окруженный толпой  озабо-
ченно несущихся куда-то людей, я внезапно осознал весь ужас своего поло-
жения: я понятия не имел, каким образом мне  удастся  вернуться  в  Ехо,
поскольку в этом Мире у меня не было никакой "Двери между  Мирами",  так
что я купил билет в один конец,  прощайте,  мои  милые,  передайте  сэру
Джуффину Халли, что он связался с идиотом, а теперь будьте любезны, пос-
тарайтесь не слишком шуметь, заколачивая гвозди в  мой  новенький  гроб,
господа! Знакомая боль в груди снова напомнила о себе, кажется два  моих
сердца сошли с ума и набросились друг на друга, как бойцовые петухи. На-
верное я плакал, во всяком случае по щеке медленно ползла какая-то  мок-
рая дрянь. Толстая тетка в серой куртке покосилась на меня, как  на  су-
масшедшего... Грешные Магистры, да я и был самым настоящим сумасшедшим!
   Не так уж долго все это продолжалось - возможно, всего несколько  се-
кунд, а потом до меня дошло, что я, кретин, умудрился забыть о  главном:
в этом Мире, и даже именно в этом городе находилась моя собственая Дверь
между Мирами, запредельный трамвай, курсирующий по  Зеленой  улице,  где
никогда не было никаких трамвайных рельсов! Сэр Маба Калох говорил