аго пропал не сегодня, и даже не вчера, так
что вряд  ли я  сумею  нащупать его  след. А  даже  если сумею  -  где
гарантия,  что  бедняга  переживет  такое  издевательство  над   своим
организмом?
    - Нет, дружище, -  вслух сказал я,  прислоняясь спиной к  холодной
каменной кладке, - мыслителя из тебя  явно не получилось. Это тебе  не
ядом плеваться!
    Все-таки, я не  был безнадежно сумасшедшим.  Кое-как смирившись  с
позорным провалом на поприще героя-спасателя,  я снова подумал о  том,
что мне следует позвать  на помощь Лонли-Локли.  Я уже почти  собрался
послать ему зов Но...  черт, иногда я  становлюсь таким азартным,  что
самому страшно делается! К тому  же моя новая идея действительно  была
не так уж плоха.  "Еще одна попытка,  - решил я. -  А потом пошлю  зов
Шурфу, и гори все огнем..."
    Просто до  меня наконец-то  дошло,  в чем  была моя  ошибка.  "Ха!
Подожди себя хоронить,  парень! - восхитился  я. - Сначала  попытаемся
выяснить, как все было на самом деле!"
    Мне стало немного стыдно: я так увлекся поиском решений, что  даже
не удосужился выяснить,  как все  было на самом  деле. Учинить  допрос
какому-нибудь предмету обстановки, и дело с концом. Самое смешное, что
именно за этим я сюда сначала и пришел, голова дырявая!
    Я тут же уселся на пол, прямо там, где стоял. И немедленно  взялся
за дело.  Мне  пришло  в  голову,  что  один  из  камней,  только  что
извлеченных из  стенной кладки  - наилучший  свидетель, какого  только
можно пожелать.  Возможно,  он расскажет  мне  не только  о  том,  что
происходило в  башне в  ту злополучную  ночь, но  и сообщит  некоторые
подробности о существовании господина Урмаго внутри стены.
    Сначала меня  постигло  еще  одно  разочарование:  камень  наотрез
отказался "давать показания". Он, если можно так выразиться, вообще не
шел на контакт. Через десять минут я взмок от напряжения, но так и  не
увидел ни одного  эпизода, имевшего  место в  этом грешном  помещении.
Вконец раздосадованный, я наконец оторвал свой взор от камня и сердито
уставился на  противоположную стену  - не  потому, что  обнаружил  там
что-то интересное  и  вообще  без  каких-либо  задних  мыслей,  просто
потому, что она была напротив. И вот тут у меня наконец получилось, да
еще как!
    Не так давно сэр  Джуффин мимоходом заметил,  что тому, кто  хочет
узнать "прошлое вещей", лучше всего остановить свой выбор на небольшом
предмете.  Чем  меньше  его  размеры,  тем,  дескать,  легче  добиться
результата. Затевать дискуссию  на эту тему  я тогда не  стал - не  до
того было.  Но признаться,  я был  изрядно удивлен,  поскольку не  раз
развлекался на досуге, учиняя "допрос" мебели в собственной  гостиной,
чтобы выяснить, что творилось дома в мое отсутствие. И никаких  особых
трудностей  не  испытывал,  даже  когда  выбирал  в  качестве  объекта
огромный  обеденный  стол,  или   свое  монументальное  кресло,   явно
рассчитанное на  задницу  великана.  Очевидно,  и  в  этой  области  я
оставался  оригиналом:  то   ли  давало  себя   знать  мое   нездешнее
происхождение, то ли приносила пользу моя принадлежность к загадочному
отряду млекопитающих  под названием  "Вершители"  - признаться,  я  не
слишком над этим задумывался. Получается - и хвала Магистрам, чего еще
желать-то... Но вот разговорить целое жилое строение, или хотя бы  его
часть, вот как эту  стену, например -  такой фокус мне  до сих пор  не
удавался. Впрочем, я  и не очень-то  пытался, если честно.  Безуспешно
попробовал пару раз "объясниться начистоту" со своим домом, и  бросил,
заключив, что сие чудо мне пока не по зубам.
    Но теперь  все  было  иначе. Мне  не  пришлось  прилагать  никаких
усилий, не понадобилось проявлять некое подобие инициативы, Какое там:
я даже не успел подумать,  что следует попробовать. Целый ворох  ярких
картин, чужих воспоминаний о недавних событиях, обрушился на меня, как
груда конфетти и  серпантина на  гостя, немного  опоздавшего к  началу
карнавала: он, вроде бы, знает, что это непременно случится - какой же
карнавал без цветной мишуры! - но совершенно не готов к тому, что  все
произойдет так  быстро. Это  было не  слишком похоже  на знакомую  мне
процедуру. Кадры сменяли друг друга с такой скоростью, словно это  был
слайд-фильм, демонстрировать который взялся какой-нибудь непоседа,  да
еще  и  сразу  после  солидной  внутримышечной  инъекции   адреналина.
Последовательность событий  явно  не  соответствовала  реальному  ходу
вещей, зато  кадры  были хороши,  словно  над ними  поработал  опытный
оператор: я видел то наполненные страхом и безумной тоской глаза  юной
ведьмочки Ули,  в отчаянии  заламывающей  тоненькие руки,  то  немного
испуганную, но все еще легкомысленную  улыбку на круглом румяном  лице
ее невезучего братишки Урмаго,  то их обоих сразу  - две копны  волос,
черных и каштановых, склонившихся друг к другу, две пары пересохших от
волнения губ, с которых срывался горячий шепот: чужие, незнакомые  мне
слова заклинаний.
    А потом, в самом конце,  уже совершенно обалдевший от  переизбытка
драгоценной информации, я увидел главный эпизод этого длинного и почти
бессвязного "фильма". Урмаго  с закрытыми глазами  и улыбкой  лунатика
медленно пересекал комнату по узкой сияющей тропинке на пыльном полу -
или это был  просто бледный  лунный луч, пробравшийся  в башню  сквозь
полуприкрытые ставни крошечного  окна? Он подошел  к стене и  плавным,
удивительно красивым  движением  погрузил широко  разведенные,  словно
открытые для  объятий,  руки  в камень,  который  вдруг  утратил  свою
обычную структуру  - теперь  стена дрожала  и переливалась  в  тусклом
свете далекой луны, как будто была  сложена из застывших как желе,  но
еще не затвердевших сгустков темной  тягучей жидкости. Передо мной  на
мгновение мелькнуло лицо Урмаго крупным планом, отрешенное, счастливое
и в то же  время откровенно безумное, как  у одержимого. И наконец,  я
увидел последний кадр: парень погрузился  в стену целиком, увяз в  ней
всем  телом,  и  только  тогда,  очевидно  осознал,  что   происходит,
испугался и  отчаянно  забился,  задергался  всем  телом,  как  мошка,
увязшая в  смоле,  которая  когда-нибудь станет  янтарем.  Мое  чуткое
второе сердце, будь оно неладно, взвыло, переполнившись его паническим
ужасом и сокрушительной тоской живого тела, которое внезапно  осознало
собственную роковую  уязвимость... Мой  разум умолк,  захлебнувшись  в
горьком мутном  потоке  чужого  отчаяния,  а  я  начал  действовать  -
наверное  потому,  что  это  был  единственный  способ  не   обезуметь
окончательно и бесповоротно.
    Повинуясь какому-то дикому, неконтролируемому порыву, я вскочил на
ноги и бросился вперед, к  стене, ничего не соображая, не  представляя
даже, во  что  именно  я  намерен  погрузиться:  в  настоящую  твердую
каменную кладку, или в постепенно оживающие обрывки чужих воспоминаний
о событиях прошлого. Уже позже  я оценил, насколько точно был  выбрано
время для моего  безрассудного прыжка:  в тот  самый момент  настоящее
стало мягким и  податливым, так  что сквозь него  можно было  нащупать
прошлое... а  я взял  такой  хороший разгон,  что с  треском  разорвал
истончившуюся ткань реальности. Я не  настолько силен в теории,  чтобы
убедительно  объяснить,  что  со  мной  произошло.  Знаю  только,  что
каким-то образом я слился с  собственным видением и повторил  нелепое,
но чудесное путешествие Урмаго, затеянное его неугомонной сестренкой -
к этому моменту я уже не сомневался, что именно ее алчное  любопытство
подгоняло эту парочку юных чародеев-любителей. Ребята хотели научиться
проходить сквозь стены, и это им, можно сказать, почти удалось.  Ровно
наполовину.
    В  человеческом  языке  нет  слов,  подходящих  для  того,   чтобы
адекватно  описать  мои  тогдашние  ощущения.  Исчезли  все  привычные
системы координат:  больше  не  было времени,  и  поэтому  иногда  мне
кажется, что я оставался пленником стены целую вечность, хотя вряд  ли
секундная стрелка часов, если бы таковые имелись в моем  распоряжении,
успела бы  совершить  свой  коротенький прыжок  от  одного  деления  к
другому. Не было даже пространства в привычном понимании этого  слова.
Можно сказать,  я  сам стал  пространством,  и  в то  же  время  четко
осознавал, что  мое тело  больше  не занимает  никакого места  -  даже
крошечной точки  размером со  след  ангела -  одного из  тех,  мириады
которых способны  поместиться  на  кончике иглы,  если  верить  весьма
спорным гипотезам невменяемых средневековых теологов.
    Самое удивительное, что мне совсем не было страшно. Вообще-то, я -
отнюдь не  величайший герой  всех времен  и народов.  Как был  ходячим
хранилищем разнообразных  фобий,  так  им  и  остался.  Многочисленные
передряги,   в   которые   мне   доводилось   влипать   с   удручающей
регулярностью, не прибавили мне храбрости, скорее уж наоборот:  иногда
я вздрагиваю, заметив, как своевольно шевелится в дальнем углу комнаты
моя собственная тень -  слишком уж независимыми  от моей воли  кажутся
мне ее движения! Теперь-то я совершенно точно знаю, что окружающий мир
- еще более опасное место, чем это может показаться поначалу... Но тут
я оставался спокойным и вялым, как пляжник, задремавший на  солнцепеке
после пары бутылок пива. Я даже не пытался что-либо сделать, а  просто
наслаждался  совершенно  новым  для  меня  чувством  глубокого  покоя,
который - я  почему-то знал  это без тени  сомнения! -  был окрашен  в
ровный сумрачно-серый свет.
    И еще я знал,  что я здесь не  один. Интеллектуальное знание  того
факта, что где-то в  этой стене должен  находится пропавший Урмаго,  в
тот момент не  имело никакого  значения. Его присутствие  не было  для
меня благополучно  доказанной  логической теоремой.  Я  просто  ощущал
близкое присутствие такого же существа, как я сам - странного  сгустка
бесконечности и неописуемых ощущений. Каким-то образом я подобрался  к
этому сгустку: меня побуждал к этому слабый, отстраненный, словно даже
и не мой  собственный, интерес, совершенно  не похожий на  агрессивное
жизнерадостное любопытство,  свойственное представителям  органической
жизни. Наверное, морская волна, с убаюкивающим шипением  растекающаяся
по берегу,  испытывает похожий  нежный щекочущий  зуд, соприкасаясь  с
влажным следом своей предшественницы.
    А потом странное очарование моего нового существования было  грубо
нарушено. Мой  вечный,  верный  и могущественный  опекун,  меч  Короля
Мђнина, уже давно  не напоминавший  мне о  своем существовании,  решил
немедленно пресечь сие сомнительное удовольствие, и тогда  бесконечное
пространство, наполненное изумительными ощущениями - существо, которым
стал  я  сам  -  взорвалось  от  острой  боли,  которая   основательно
встряхнула мое сбрендившее  сознание и  вернула все на  свои места.  Я
снова стал  счастливым обладателем  человеческого рассудка,  мгновенно
оценил ситуацию, взвыл от неконтролируемого животного ужаса и совершил
инстинктивный, почти неосознанный рывок куда-то вперед.
    Только когда мне в лицо ударил холодный ночной ветер, я понял, что
все осталось позади:  я прошел сквозь  эту грешную стену,  и моя  рука
сжимала чужую  ладонь,  холодную и  влажную,  а воздух  сотрясался  от
пронзительного крика, способного мертвых поднять из могил - я и сам не
знал, чьи голосовые  связки потрудились над  созданием этого  шедевра.
Неужели все-таки  мои?  Во всяком  случае,  повод для  воплей  у  меня
имелся, и какой великолепный повод! Мы падали вниз, чуть ли не с самой
вершины высоченной башни, этого  проклятого "фамильного замка  Кутыков
Хоттских", построенного  умелыми  руками  великанов  эхлов,  будь  они
неладны...
    "Хана тебе, парень! - с  ужасающей отчетливостью подумал я. -  Вот
теперь точно хана,  и никакой  меч Короля  Мђнина..." Завершить  фразу
следовало словами "тебе не поможет", но  этого я просто не успел.  Мое
тело снова погрузилось  в какую-то странную  среду, мягкую, влажную  и
колючую, но скорее дружелюбную, чем враждебную. Я напрочь не  понимал,
что происходит, но успел по-детски  обрадоваться тому, что не было  ни
удара, ни боли - вообще никаких неприятных ощущений, к которым следует
готовиться, если уж  падаешь на  землю с  высоты девятиэтажного  дома.
Потом меня  поглотила  милосердная темнота  -  эх, умел  бы  я  терять
сознание по заказу, проделывал бы это по нескольку раз на день:  хлоп,
и никаких проблем!
    А когда я пришел в себя,  мир успел стать простым и понятным.  Моя
голова тут  же заработала  в  нормальном режиме:  ничего  выдающегося,
конечно но для повседневных нужд - именно то, что надо! Я сразу понял,
что мне отчаянно,  и как  мне тогда казалось,  необъяснимо повезло:  я
упал не на землю,  а в огромный стог  сена. Впрочем, назвать эту  гору
"стогом" было  бы  несколько  некорректно: уже  выбравшись  оттуда,  я
выяснил, что  она  достигала окон  третьего  этажа. Разумеется,  я  не
подозревал о существовании этой горы: она находилась на заднем  дворе,
в который я еще не успел забрести, да и в окна во время странствий  по
дому я  не выглядывал:  не  до того  было! Но  тогда  мне было  не  до
размышлений:  прежде   всего  следовало   убедиться,  что   мое   тело
по-прежнему согласно функционировать в  нормальном режиме, и в  случае
положительного результата попытаться как-то выбраться наружу, покинуть
маленькую  вселенную,   состоящую   исключительно  из   податливой   и
вездесущей, порядком отсыревшей травы. Для начала я пошевелил пальцами
рук и ног. Сей захватывающий трюк мне удался как нельзя лучше, чему  я
несказанно  обрадовался  и  героически  попробовал  немного  повертеть
головой. Осторожно  повернул  ее  вправо  -  грандиозно!  Окончательно
успокоился и повернул  ее влево  - скорее для  проформы: я  уже и  так
понял, что с моей драгоценной  шеей все в порядке. Слева  обнаружилась
человеческая нога, обутая в чудовищных размеров сапог. Сам  счастливый
обладатель конечности погрузился в сено  на куда большую глубину,  чем
я. Оно  и неудивительно:  парень весил  раза в  два больше,  если  вес
господина Урмаго хоть немного соответствовал его росту и комплекции...

    Разумеется, это был он - большой симпатичный парень, на эпизоды из
жизни которого я успел налюбоваться за сегодняшний день. В отличие  от
меня, он все еще пребывал в шоковом состоянии, и упрямое выражение его
осунувшегося лица свидетельствовало  о том, что  возвращаться к  жизни
парень пока не собирается. Впрочем, это не имело особого значения: его
могучие легкие  трудились,  вдыхая  и выдыхая  ночной  воздух,  сердце
билось, как миленькое, а все остальное, как я рассудил, приложится!
    - Макс,  тебе  не кажется,  что  это немного  слишком?  -  строгим
голосом директора  школы  просил меня  Лонли-Локли.  Его  невозмутимая
физиономия маячила всего  несколькими метрами  ниже. Я  и не  заметил,
когда он успел вскарабкаться почти на вершину этого, наверняка  самого
большого в мире, сеновала.
    -  Да,  пожалуй,   действительно  немного   слишком,  -   искренне
согласился я, от души радуясь его появлению.
    - Когда я был мальчишкой, мы с братьями тоже нередко развлекались,
прыгая с  крыши  отцовской  виллы  в стог  сена,  -  его  тон  немного
смягчился. - Но ты-то уже давно не мальчишка, что бы ты сам об этом не
думал! Да  и  здание  слишком  высокое,  чтобы  позволить  себе  столь
сомнительное развлечение. Не  понимаю, как  ты мог  решиться на  такую
глупость! Ты же, насколько я помню, всегда боялся высоты...
    Я был готов взвыть от  восторга: так этот парень искренне  уверен,
что я просто "развлекался"! Ничего себе!
    - Просто я увидел большой стог сена и решил как следует поискать в
нем пропавшего господина Урмаго - чем он хуже иголки? - расплываясь  в
идиотской счастливой улыбке, сказал я. Выдержал драматическую паузу  и
торжественно заключил: - Моя гипотеза оказалась верной. Как видишь, он
здесь! - и я выразительно потянул за сапог ногу своего бесчувственного
товарища по недолгому, но впечатляющему полету.
    Неподдельное изумление  на  обычно бесстрастном  лице  Лонли-Локли
стало своего рода кульминацией моей  биографии и самой высокой  платой
за малоприятные переживания последних минут...
    Разумеется, потом мне  пришлось рассказать  ему, как  все было  на
самом деле. Урмаго в это время медленно, но верно приходил в себя  под
неусыпным надзором бабушки Фуа. Старуха отлично поняла, что наличие ее
младшего  внука  в  мире  живых  -  непременное  условие   дальнейшего
благополучия всех членов семьи.  К тому же,  эта "баба-яга" отнюдь  не
была столь отъявленной злодейкой, как мне показалось поначалу.  Теперь
она  целеустремленно  накачивала  беднягу  Урмаго  травяными  отварами
собственного приготовления - их интригующий пряный запах расползся  по
всему дому. Можно  было с уверенностью  предсказать, что парень  скоро
поправится: на  его  месте я  бы  постарался сделать  это  немедленно,
просто чтобы избавиться от  необходимости и дальше заглатывать  всякую
целебную дрянь.  А  мы  сидели  в уютной  гостиной  на  втором  этаже,
обставленной с таким безупречным вкусом, словно ее хозяйка с  отличием
закончила какие-нибудь элитные курсы по дизайну интерьеров. На сей раз
леди Ули все-таки пустила нас в  свою комнату. Впрочем, я был  уверен,
что сейчас она пошла бы  ради нас еще и  не на такие жертвы,  особенно
ради меня: пока я сбивчиво рассказывал о том, как разыскал и извлек из
стены ее  братца,  Ули сидела  напротив  и пожирала  меня  восхищенным
взглядом. Я подозревал, что навсегда  останусь в ее памяти в  качестве
заезжего "доброго  волшебника",  могущественного и  благородного.  Ули
была еще слишком молода, чтобы знать: большинство героических подвигов
люди совершают  скорее по  глупости,  и я  являюсь не  исключением,  а
скорее уж ярким подтверждением этого смешного правила...
    Зато у Лонли-Локли не было никаких иллюзий касательно моей роли  в
этом деле.
    -  Все  просто  ужасно,  Макс,  -  бесстрастно  констатировал  он,
выслушав мою пространную  исповедь. - Впрочем,  само расследование  ты
провел быстро и эффективно, что само по себе заслуживает уважения.  Но
мне, признаться, и  в голову  не приходило,  что ты  все еще  способен
совершить такое количество роковых ошибок за столь короткий промежуток
времени!
    - Да я и сам от себя не ожидал, - примирительно улыбнулся я.
    Сейчас я  мог  бы  согласиться не  только  со  столь  справедливым
утверждением, но даже с откровенным поклепом. Мне было так хорошо, что
описать невозможно: измученное тело удобно расположилось в  стареньком
кресле-качалке - я  дал себе клятву,  что немедленно обзаведусь  таким
же, как  только попаду  домой! Передо  мной стояла  огромная кружка  с
горячим отваром из каких-то лесных  ягод каковой, по утверждению  леди
Ули, должен был  успокоить мои  взвившиеся на  дыбы нервы,  а по  моим
собственным наблюдениям, оказывал удивительно приятное воздействие  на
вкусовые рецепторы. Все  опасные приключения  остались позади,  сердца
пели дуэтом, наслаждаясь сознанием  успешно выполненного дела -  одним
словом, я был совершенно счастлив и не собирался оспаривать  священное
право сэра  Шурфа  пару раз  вежливо  назвать меня  безумным  идиотом,
каковым я, по собственному  глубокому убеждению, действительно  иногда
становлюсь.
    - Наверное я должен принести  тебе извинения, дружище, -  смущенно
сказал я. - Надо было дать тебе  вволю покопаться в этом деле, раз  уж
мы договаривались, что не будем колдовать,  и все такое... Но знал  бы
ты, какой меня азарт разобрал!
    - Что ж, тебя вполне можно  понять, - спокойно согласился Шурф.  -
Впрочем, я на тебя не в  обиде. К тому моменту, когда всех  обитателей
дома потряс твой душераздирающий крик,  я уже твердо знал, что  Урмаго
надо искать в башне, и нигде больше. Более того, я догадывался, что он
стал жертвой  неумелого  колдовского  трюка:  развоплотился,  или  еще
что-нибуд