- Нет, ты хочешь услышать  как  можно  больше,  потому  что  Лион  не
относится к числу святых, которым поклоняется Бьянка. Он мой друг,  и  я
устал смотреть, как он отдает все, не получая ничего. Бьянка  не  только
Психея. Это ребенок, который никогда не станет взрослым. Что-то  в  этом
не так... Ей исполнилось четырнадцать, когда ее  просватали.  И  сначала
Лион принимал ее детскость как нечто само собой разумеющееся. Но она  не
менялась. Она ребенок, играющий во  взрослую  женщину  в  выдуманном  ею
мире. Лион дал Марко все возможности, чтобы  тот  наставил  ему  рога  в
течение первого же года, и был бы счастлив, если бы ребенок  Марко  стал
наследником Мандары. Но потом он понял, что Бьянка не примет  Марко  как
любовника. Она целомудренна, как ребенок, и не знает, что такое страсть.
А Марко полон такой возвышенной любви, что никогда не прикоснется к ней.
- Лоренцо помолчал. - Невероятно, но  Лион  специально  надолго  уезжал,
оставляя их вдвоем в Мандаре. А они в его отсутствие играли и резвились,
как дети.
   - Возможно, они все будут счастливы, если все останется, как есть?
   - Я был бы не против оставить все как есть, если бы госпожа  Катерина
не решила нарушить равновесие. При всяком  удобном  случае  она  находит
поводы, чтобы задержать Лиона в  Мандаре.  Ей  нужен  наследник,  и  она
достаточно умна, чтобы понимать: Марко никогда не наставит  Лиону  рога.
Это значит, что Лион должен уложить Бьянку в постель  и  исполнить  долг
перед Мандарой. - Он  направился  к  двери.  -  В  одном  я  согласен  с
Катериной - наступит момент, когда все может измениться. Но не так,  как
задумала она. Лион наконец скинет это ярмо.
   - Каким образом?
   - Благодаря тебе. Благодаря вашей любви, которая нарушает  все  планы
Катерины и освобождает Лиона от обязанностей перед  Мандарой.  Лион  был
так щепетилен, что никогда ни одну женщину  не  привозил  в  Мандару  из
боязни оскорбить Бьянку. Теперь все  изменилось.  Донна  Катерина  сразу
поняла, что твое присутствие нарушает установившееся равновесие.
   - Это ничего не значит. - Санчия, встав, посмотрела на него:
   - Ты хочешь, чтобы я снова стала пешкой в чьей-то игре?
   - Да, - ответил он спокойно. - Но ты станешь прекраснейшей из  пешек.
И если ты  подаришь  Лиону  ребенка,  ты  больше  ни  в  чем  не  будешь
нуждаться.
   - Ребенка?
   - А ты не думала об этом? Вполне вероятно, что ты его уже носишь.
   - Нет, я не могла...
   У нее еще не  подошли  сроки,  но  сама  мысль  о  такой  возможности
ошеломила Санчию. Раньше у нее не было  времени  задуматься  об  этом  -
слишком много событий произошло за последние дни.
   - И если ты еще его не носишь, то я надеюсь, это  скоро  случится,  -
добавил Лоренцо. - И ребенок будет принадлежать Лиону  так  же,  как  ты
принадлежишь ему.
   - Нет, ребенок раба - свободен.
   - Может быть, во Флоренции. Но во всех других городах ребенок так  же
принадлежит хозяину, как и его мать. - Он помолчал. - Пока ты не сможешь
убедить Лиона дать ребенку свободу. Не думаю, что ты  способна  покинуть
дитя и убежать к той призрачной свободе, которая так тебя манит. Кстати,
ты можешь пригласить своих маленьких друзей из Флоренции сюда.  Я  знаю,
что ты очень привязана к ним.
   Нет, конечно же, она не в состоянии будет покинуть своего ребенка.  А
как она сумеет ухаживать за ним, если сама будет скрываться  как  беглая
рабыня? А если она заболеет? Она видела не  раз,  какой  печальной  была
судьба детей, оказавшихся на улице. Ужас охватил ее.
   - У меня нет ребенка и  никогда  не  будет.  -  Она  смахнула  слезу,
навернувшуюся на глаза. - Я убегу и...
   - Я бы немного подождал на твоем месте. Может быть, уже поздно.
   - Как ты жесток, - прошептала она.
   - Нет, - в его глазах промелькнуло теплое чувство.  -  Но  ты  должна
смотреть правде в глаза. Мы все не имеем того,  чего  хотим.  Мы  должны
выбирать. Я выбрал Лиона.
   Она глубоко вздохнула:
   - А я нет.
   - Посмотрим, - улыбнулся он и направился  к  выходу.  -  Думаю,  тебе
лучше какое-то время побыть в одиночестве и поразмыслить над тем, что  я
сказал. - Он открыл дверь. - Счастливо, Санчия.
   Она невидящим взглядом долго смотрела ему вслед, а затем  повернулась
и медленным тяжелым шагом прошла в гостиную. Ребенок? Почему она никогда
не задумывалась о ребенке? Если она носит его под сердцем, Лион  никогда
не оставит ее в  покое.  Нет,  господь  бог  не  может  проявить  такого
жестокосердия. Ей лишь надо набраться терпения и убедиться, что  Лоренцо
не прав.

***

   Как Лоренцо и предполагал, донна Катерина навестила Санчию чуть позже
- после обеда, ее провела в гостиную возбужденная и испуганная Роза.
   Санчия поднялась, закрыв книгу, которую дал ей Лоренцо, и  решительно
улыбнулась:
   - Вы оказали мне честь, моя госпожа.
   - Да.  -  Катерина  критическим  взглядом  обвела  комнату,  оценивая
изящные гобелены на стенах, узор на витражном окне  в  глубокой  нише  и
дубовый полированный секретер. Ее  внимание  привлек  огромный  аметист,
украшающий серебряный кувшин на роскошном венецианском столе.
   - Мебель  очень  хорошая.  Тебе  должно  быть  здесь  удобно.  -  Она
повернулась к Санчии:
   - Но как бы там ни было, а тебе придется уехать. Я не хочу, чтобы  ты
оставалась в Мандаре.
   Представляя себе  заранее  эту  встречу,  Санчия  думала,  что  будет
испытывать  неловкость  в  присутствии  матери  Лиона,  но,   к   своему
удивлению, обнаружила, что сохраняет полное спокойствие и уверенность  в
себе.
   - А я и не намеревалась оставаться  здесь,  -  ответила  она  так  же
бесстрастно. - Как только мне позволят уехать, я не премину сделать это.
Вы забываете, что у меня нет права выбора.
   Катерина посмотрела ей прямо в лицо:
   - Но ты заявила, что добьешься свободы, несмотря на  то,  хочет  того
мой сын или нет.
   - Да. - Она попыталась проглотить комок, застрявший  в  горле.  -  Но
есть  одно  обстоятельство,  которое  может  помешать  моему   намерению
немедленно покинуть Мандару.
   - Что же это? - язвительно спросила Катерина. - Тебе слишком нравится
жизнь в этом милом  домике,  где  Лион  тешит  тебя,  покупая  платья  и
украшения? Но этого не будет. Я не позволю.
   - Нет, - прервала ее тираду Санчия. - Мне  ничего  не  нужно.  -  Она
перевела дыхание. - Хотя нет. Это было бы не правдой. Глупо уверять, что
мне не нужны такие вещи. Конечно, они мне по душе. Но этого недостаточно
для... - она замолчала и затем продолжила:
   - Вы можете не беспокоиться - я не останусь здесь. Дайте  мне  только
немного времени, и я обещаю покинуть Мандару.
   - А что, если я не дам его?
   - Тогда я обойдусь без вашего разрешения.
   Удивленный взгляд Катерины сменился невольным уважением:
   - Ты весьма дерзкая рабыня.
   - Я не дерзкая, я решительная. - Санчия печально улыбнулась.  -  Рабу
не позволяется первое, но он не смог бы выжить без второго.
   - В самом деле, - Катерина опять изучающе оглядела Санчию, - но то же
самое может сказать и жена.
   - У меня нет опыта, который позволил бы судить о том, насколько верны
ваши слова.
   - А у  меня  есть,  -  Катерина  стремительно  повернулась  к  двери,
взмахнув шелковыми  юбками.  -  Я  не  очень  удовлетворена  результатом
разговора, но я, конечно же,  не  буду  добиваться  от  тебя  дальнейших
признаний. Я не настолько глупа, чтобы зря сотрясать воздух.  Постараюсь
сохранить перемирие на то время, пока это тебе необходимо, - Она бросила
взгляд на Санчию через плечо. - Но если ты не покинешь город  через  две
недели, можешь быть уверена, что я кое-что предприму. Клянусь.
   Она не стала ждать ответа и величественно выплыла из комнаты.
   Санчия  облегченно  вздохнула,  чувствуя,  как  напряжение   медленно
отпускает ее. Нелегко было ей встретить высокомерную мать Лиона лицом  к
лицу как равную, в то время  как  все  прежние  привычки  заставляли  ее
угождать даже лавочникам. В новой для нее жизни, в которую  ее  вовлекли
помимо собственной воли, Санчию подстерегали бесчисленные ситуации,  где
она могла бы растеряться,  не  зная,  как  себя  вести.  И  сегодня  она
выдержала одну из самых сложных битв.
   У  нее  вовсе  не  было  желания  оказаться  втянутой  в  мучительные
отношения семьи  Андреасов.  Выступать  же  против  такой  женщины,  как
Катерина, -  значило  наживать  себе  злейшего  врага.  В  то  же  время
необузданный характер  Лиона  и  холодные  глаза  Лоренцо  не  оставляли
сомнений в том,  как  они  поступают  с  теми,  кто  идет  наперекор  их
желаниям.
   Боже, как ей смертельно надоело быть лишь  пешкой  в  чужой  игре.  И
больше всего Санчия боялась, что  ребенок  вновь  сделает  ее  пленницей
Лиона.

***

   - Мне она понравилась. - Катерина, стыдливо  набросив  на  обнаженное
тело накидку, выскользнула из постели и, подойдя к  небольшому  столику,
наполнила вином высокий резной бокал. - Она не глупая...
   - И сильная, - Лоренцо сел и прислонился спиной к  изголовью  кровати
из красного дерева. - Я так и думал, что ты оценишь Санчию.
   - Но это ничего не значит на самом деле. Она должна покинуть Мандару.
- Катерина поднесла бокал к губам и улыбнулась:
   - Она пообещала мне, что уедет так скоро, как это будет возможно.
   - Значит, она выполнит обещание. Санчия, как я убедился,  чрезвычайно
правдива.
   Катерина внимательно посмотрела на него:
   - Она сказала, что ей необходимо время: похоже, тут дело не  обошлось
без твоего вмешательства.
   - Ты так считаешь?
   Катерина сделала еще один глоток:
   - Лоренцо, ты плетешь какие-то интриги. - И, протянув ему бокал,  она
присела на кровать. - Будь я поумнее, я бы налила в  этот  бокал  настой
болиголова, а не лучшее вино.
   - Ты достаточно умна. - Лоренцо отпил вино. - И болиголов относится к
тем видам ядов, которые мне не стоит никакого труда распознать. Если  ты
надумаешь убить меня, тебе придется проявить больше тонкости и хитрости,
Катерина. В конце концов, ведь я мастер в этом виде искусства.
   Катерина попыталась скрыть  удивление.  За  все  годы  их  знакомства
Лоренцо ни разу не упомянул о своем прежнем занятии.
   - Яды?
   Он пожал плечами:
   - Иногда. Это чище, чем другие способы,  и  относительно  безопаснее.
Однако  сейчас  в  Италии  развелось  много  невежественных  и  неумелых
отравителей.  Неудивительно,  что  знатные  люди  заводят  специалистов,
которые различают все это на вкус.
   - Но ты-то не невежественный.
   Он посмотрел на нее ясным  и  холодным,  как  отполированный  камень,
взглядом.
   - Я ангел смерти, моя дорогая Катерина, я весьма искусен в этом.
   Она натянула на себя одеяло, пытаясь справиться с внезапно охватившим
ее ознобом.
   - Но ты ведь больше не убиваешь по заказу. И очень давно  покончил  с
этим.
   - Ошибаешься. Мы всегда остаемся теми, кто  мы  есть,  независимо  от
того, как меняются обстоятельства. Если ты потеряешь все, ты  все  равно
останешься знатной дамой. Если я даже стану самим  папой,  я  все  равно
останусь убийцей.
   - Чепуха.
   Его длинные гибкие пальцы,  казалось,  изучали  узоры  на  серебряном
бокале.
   - Это правда. Почему ты такая воинственная? Разве это  не  связано  с
тем,  что  ты  делишь  ложе  с  убийцей?   Конечно,   убийцей,   который
переменился, но...
   - Почему ты заговорил об этом, - перебила она его живо. - Кем ты  был
до того, как пришел в Мандару, не имеет для меня значения. Важно то, что
ты делаешь в этой постели.
   - Для многих женщин имело значение, что я делал. И это  наполняло  их
ужасом. - Он улыбнулся:
   - А других - вожделением. Не так много женщин могут похвастаться, что
имели связь с ангелом смерти. Когда ты в первый  раз  пришла  ко  мне  в
постель, я подумал, что,  возможно,  ты  относишься  к  последнему  типу
женщин. И должен признаться, что разочарован,  так  как  зря  восхищался
твоей храбростью.
   - Так вот почему ты принял меня?
   - Я всего лишь мужчина, а ты очень красива.
   - Совсем не красива. У меня лошадиное лицо и высокая мужская фигура.
   - Если сила и храбрость имеют воплощение в определенной форме, то нет
никого более красивого на земле, чем ты, Катерина.
   Она почувствовала себя неловко из-за его неожиданной серьезности:
   - Меня привлекают к тебе не такие низменные чувства, как тех  женщин.
Ты умный, властный и ты восхищаешься мной - именно это вызывает  во  мне
желание. Вот почему я прихожу к тебе. И ни по какой другой причине.
   - Есть еще одна.
   Она нахмурилась, недоумевая:
   - Какая?
   - Таким образом  я  перестаю  представлять  угрозу  для  тебя  и  для
Мандары.
   Внезапно она наклонилась и прижалась к его лбу:
   - Да, почему-то с тобой я чувствую себя  в  безопасности,  как  ни  с
одним другим мужчиной, Лоренцо. Интересно, почему?
   - Меня это удивляет еще больше. То, что ты без  колебаний  доверилась
мне. Ни один человек не чувствовал себя в безопасности рядом со мной уже
тогда, когда я был подростком.
   - Придвинься поближе, я замерзла. - Она взяла  кубок  из  его  рук  и
поставила на пол. - Давай снова ляжем в постель.
   Она свернулась калачиком спиной к нему и, глядя в огонь, мерцающий  в
камине, спросила:
   - Сколько тебе было лет тогда?
   - Когда я стал ангелом смерти? Одиннадцать.  Но  мне  бы  не  удалось
достичь такого высокого мастерства, если бы я не  посвятил  многие  годы
упорным занятиям. Сначала я был довольно неуклюжим.
   - Меня не интересуют приемы твоего мастерства, - нетерпеливо перебила
она. - Меня интересует, почему ты выбрал такое занятие?
   - Жадность.
   - Не верю.
   - Но это правда. Впрочем, за исключением самого первого случая.
   - И кто был этим первым?
   - Вито Мартинадо. Но не вздумай спрашивать имена  тех,  кого  я  убил
впоследствии, я все равно их не помню.
   - А кто был этот Вито Мартинадо?
   - Капитан торгового  судна,  очень  неприятный  человек.  Он  отдавал
предпочтение молоденьким мальчикам. Поймав меня  в  доке,  этот  подонок
затащил в свою комнату в гостинице и держал там неделю или около того.
   - Для чего?
   - Разве ты не понимаешь? Для того же, для чего и  другие  перед  этим
хватали меня. Когда мальчишка остается один на улицах Неаполя - он сразу
становится добычей этих  омерзительных  типов.  Если  повезет,  то  тебя
накормят и даже приоденут, пока не найдут другого мальчика для забавы.
   Его бесстрастный тон задел  Катерину  сильнее,  чем  если  бы  в  нем
слышался гнев или мука. Она почувствовала,  как  ее  горло  перехватило,
словно от боли.
   - Этот бравый капитан, как и наш приятель  Дамари,  был  садист.  Ему
нравилось истязать меня.
   - И ты не мог убежать?
   - Он  держал  дверь  комнаты  на  запоре,  потому  что  понял,  какую
необыкновенную ценность я для него представляю.  -  Рука  Лоренцо  очень
нежно начала гладить ее шею. - У  тебя  восхитительная  шея.  Длинная  и
грациозная...
   - И ты убил его, чтобы вырваться на свободу?
   - Его судно направлялось в Бомбей, и он решил взять меня  с  собой  в
это путешествие. Меня это  решение  по  многим  причинам  совершенно  не
устраивало. Я отказался. Мы начали драться. Я схватил нож и вонзил ему в
сердце. - Он поцеловал ее за ухом:
   - Твои волосы пахнут цветами.
   - Только сегодня я вымыла их. И тебя не наказали за это?
   -  В  Неаполе?  Убийство  -  самое  обычное  дело  на  улицах   этого
великолепного города. - Он втянул в себя воздух:
   - Лаванда?
   - Да, - она с трудом сглотнула. - А что ты делал потом?
   - К  сожалению,  у  меня  выработалось  необыкновенное  отвращение  к
прикосновениям чужого тела за то время, пока  я  у  него  находился,  но
есть-то надо было. И я решил,  что  поскольку  все  равно  загубил  свою
бессмертную душу и все равно попаду в ад, то  надо  как-то  использовать
это получше. Убийство  было  к  тому  же  самым  прибыльным  занятием  в
Неаполе. Меня посвятили в секреты мастерства: мое дело требовало  знания
и образования. - Его пальцы двигались по  ее  подбородку.  -  У  лаванды
очень хороший запах, но мне кажется, что тебе больше подошли бы духи  из
Аравии: в них есть экзотика и зрелость... - Он замолчал. - Слезы?
   - Дымоход очень плохо почистили. И дым ест глаза...
   Его пальцы с нежностью прошлись по ее щеке:
   - Да, должно быть, так. Ты не  настолько  чувствительна,  чтобы  лить
слезы по такому негодяю, как я.
   - Не настолько.
   - И я надеюсь, тебе  не  придет  в  голову  испытывать  сочувствие  к
мальчику, который умер много лет назад.
   - Нет. - Она помолчала немного. - Но умер ли он, Лоренцо?
   - Да, жизненный опыт не дается даром. Спроси  Санчию.  Она  прошла  в
Солинари через то же пламя, что и я. Но она сумела возродиться.  Я  нет.
Должно быть, я слишком приземлен и не могу восстать как феникс из пепла.
Пламя опалило мою душу и оставило там  выжженную  пустыню.  И  с  каждым
годом эта пустота все больше и  больше  разрасталась  так,  что  я  даже
удивлялся тому, как люди еще видят меня - превратившегося в ничто.
   Его пальцы осторожно коснулись ее влажных ресниц:
   - Ты тоже страдала слишком много, Катерина, и ты понимаешь, что,  как
бы мы ни старались, нам никогда не удастся заполнить эту пустоту.
   Было ли это  предупреждение  или  мольба  о  понимании?  Катерина  не
осмеливалась взглянуть в глаза Лоренцо, боясь, что он прочтет в них  то,
что ей хотелось скрыть.
   - Да, я понимаю. - Еще одна слеза медленно скатилась по ее щеке:
   - Как я тебе уже говорила, это всего лишь дым...

13.

   Лион вернулся в Мандару спустя семь дней.
   Санчия сидела на балконе, наслаждаясь послеобеденным  солнцем,  когда
увидела Таброна, медленно направлявшегося  по  извилистым  улицам  к  ее
двору. Она перевела взгляд с лошади на хозяина и  ощутила  такой  прилив
чувств, что у нее закружилась голова. Это нельзя было назвать  радостью.
Боже милосердный, нет, это была не просто радость. Это безмерная тяжесть
свалилась с ее души - Каприно не причинил вреда Лиону.
   Как будто почувствовав на себе  ее  взгляд,  Лион  вскинул  голову  и
придержал Таброна. По его лицу довольно долго нельзя было  угадать,  что
он чувствует.
   - Я привез тебе подарок, - он кивнул на кого-то, кто ехал за  ним.  -
Один бог знает, почему он так нужен тебе. Это такой же  упрямец,  как  и
мул, на котором он едет. Он не давал мне ни отдыха,  ни  даже  маленькой
передышки, не позволял останавливаться, чтобы поесть или поспать, -  так
торопился к тебе
   Взгляд Санчии обратился к маленькой фигурке на муле, который  шел  за
Таброном.
   - Пьеро? - прошептала она, не веря  своим  глазам.  -  Пьеро!  -  Она
стремительно бросилась вниз, к входной двери.
   Когда она подбежала к воротам, Пьеро  уже  вертелся  на  спине  мула,
пытаясь сползти с него.
   - Постой! - сказал Лион, успевший спешиться. - Я вез тебя так  далеко
не для того, чтобы ты разбил свою упрямую голову  о  камни!  -  Он  снял
Пьеро с седла и  опустил  на  землю.  -  Что  же  за  подарок,  если  он
разобьется?
   Пьеро кинулся в объятия Санчии и сжал ее изо всех сил:
   - Санчия, я хочу остаться, - сказал он с тем решительным  выражением,
которое она так хорошо знала. - Я собираюсь остаться с тобой.
   - Говорю тебе, что это тот  еще  упрямец.  -  Лион  мягко  улыбнулся,
наблюдая за ними. - У него мертвая хватка, он вцепился в  тебя  так  же,
как в мула, который вез его из Флоренции.
   - Пьеро! - Слезы бежали по  щекам  Санчии,  а  руки  ласково  гладили
пушистые волосы мальчика.
   Прижав к себе маленькое, но крепкое  тельце  малыша,  она  посмотрела
поверх его головы:
   - Но почему?
   - Ты любишь его. Разве этого не достаточно?
   Она попыталась что-то проговорить, но он опередил ее:
   - Элизабет уже обручилась и  выглядит  вполне  довольной.  Бартоломео
горит желанием стать лучшим печатником во Флоренции, и его хозяин весьма
им доволен.
   - Ты ходил повидать их? - удивилась она. Он кивнул.
   - Я знал, что ты захочешь узнать об их судьбе.  И  когда  я  закончил
свои дела, у меня ещ