онетки. И я не позволю больше управлять мной.
     - До чего же ты упрямая! Я всего лишь хотел сделать, как лучше для тебя.
     - Упрямство - одна из самых характерных черт американцев, так что тебе придется смириться с ней. Она мне досталась от моих предков, и мне никуда не деться от своего генетического кода. - Печальная улыбка появилась на губах Элизабет. - Вы - гарванианцы - ведь так сведущи в этом. А теперь ступай. И не смей входить, пока я сама не позову тебя.
     - Бет... - Он посмотрел на нее с огорчением и гневом, потом развернулся и вышел. Поднимаясь вверх по лестнице, Джон изо всех сил старался сдержать клокотавшие в нем чувства. - Прекрасно. Можешь биться с ним один на один. Я буду держать дверь открытой. И как только ты повысишь голос, я немедленно спущусь вниз.
     - Не удивлюсь, если окажется, что ты при пистолете.
     Он удивленно посмотрел на нее:
     - И если я пущу его в ход, то и ты сделаешь то же самое?
     - Н-не знаю. Когда-то мне казалось, что я никогда не смогу причинить вред другому человеку. А сейчас, когда Эндрю... - на лице ее промелькнула растерянность. - А сейчас я не знаю, как поступлю.
     - У меня нет оружия, Элизабет. Нам оно и не нужно, - спокойно сказал Джон. - И, надеюсь, наступит день, когда оно больше никому не понадобится. - Он продолжал подниматься вверх по ступенькам. - И не позволяй Бардо запугивать тебя.

***

     - Входите, мистер Бардо, я жду вас, - Элизабет посмотрела на двух мужчин, которые сопровождали его. - Но мое приглашение не относится к вашим спутникам. Попросите их подождать в машине.
     - Для беззащитной женщины вы ведете себя слишком самонадеянно, - усмехнулся Бардо. Но, обернувшись, бросил сопровождавшим его:
     - Посидите пока в машине. Скоро вам представится возможность познакомиться с леди поближе. - Улыбка его была отвратительной. - По существу, вы станете сожителями.
     Тот, что был пониже ростом, фыркнул, а потом он и его напарник неторопливо направились к седану, оставленному у дороги.
     - Удовлетворены? - медленно спросил Бардо.
     Элизабет кивнула и отступила в сторону, пропуская его в дом.
     - Не будем, мистер Бардо, водить друг друга за нос, - она закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. - Я позволила вам войти в дом только по одной простой причине: мне нужно получить ответы на кое-какие вопросы.
     - Вы позволили мне войти потому, что не смогли бы удержать меня. И я на короткое время позволил вам ощутить свою власть, потому что мне тоже нужно получить ответы на кое-какие вопросы. Что произошло с моими людьми?
     - Вашими людьми?
     - Не разыгрывайте святую невинность. Я говорил со своими людьми, которых оставил наблюдать за домом. Они передали мне по рации, что из дома вышел мужчина с ребенком. Я отдал им приказ задержать его.
     У Элизабет перехватило дыхание.
     - И...
     Сквозь стиснутые зубы Бардо пробормотал:
     - Где они, черт побери? Они не отвечают на позывные. И я не видел даже их следа на дороге. Что вы с ними сделали?
     - Понятия не имею, куда они подевались, - выдохнула она с облегчением. Эндрю и Гунер были вне опасности. Как же Гунеру удалось обвести их вокруг пальца?
     - Вы демонстративно вернулись в дом со своим выродком и...
     - Я бы попросила вас говорить повежливее, когда речь идет о моем сыне. - Холодная улыбка заиграла на ее губах. - И почему бы мне не вернуться? Это мой собственный дом.
     - Недолго он будет вашим. После того, как я смогу доказать, кто вы такая.
     - И кто же я, мистер Бардо?
     - Участница заговора.
     - Какого?
     - Заговора, который представляет угрозу безопасности страны.
     Элизабет глубоко вздохнула. Она хотела одного: прояснить ситуацию. И добилась своего. Не было ничего более ясного, чем эти бледно-голубые глаза, смотревшие на нее с подозрением и злобой.
     - Вы упомянули в прошлый раз об отчете вскрытия. Что так заинтересовало вас в этом отчете?
     Бардо жестко засмеялся:
     - Сами знаете, что я имел в виду. И вы прекрасно знаете, что было написано в отчете.
     - Почему вы не можете прямо ответить на мой вопрос?
     - Ваш муж не был такой, как мы все. Он был урод.
     - Речь идет о физических отклонениях?
     - Он был урод во всем. Аномалия. У него были некоторые особенности организма, в частности, его мозг отличался от мозга нормального человека.
     - Но, может быть, в отчет вкралась ошибка?
     - Так вот что вы хотите внушить нам! Вот почему вы с такой скоростью кремировали тело Рэмзи после катастрофы. В отчете не было никакой ошибки, но вы не хотели позволить нам во второй раз освидетельствовать тело, чтобы не появились и другие свидетели. Мы все эти годы следили за тем, что творилось в Саид-Абубе. И знали о том, что оттуда начали просачиваться к нам перебежчики.
     - Я вам не верю. И даже если бы Марк был тем, за кого вы его пытаетесь выдать, какое право вы имели преследовать его? Разве он представлял какую-либо опасность для страны?
     Бардо с ошарашенным видом смотрел на Элизабет.
     - Это же наши враги. Они не такие, как мы. Если бы их помыслы были чисты, для чего им понадобилось скрываться и прятаться?
     - Может быть, потому, что они поняли, что в мире существует довольно много таких людей, как вы, господин Бардо, - предположила она.
     - Именно такого ответа я и ожидал от суки, которая вышла замуж за урода, вроде Рэмзи.
     Элизабет выпрямилась и гневно сказала:
     - Марк не урод. Он был добрый и... - Она замолчала. Что толку говорить с этим человеком. Бардо не способен услышать слов правды, не способен поверить ее доводам. - Мне кажется, мы сказали друг другу все, что хотели. А теперь - прощайте.
     - Рановато нам прощаться, - скривился он. - Вы пойдете со мной. Мне позвать своих коллег или вы пойдете сами?
     Элизабет уже приготовилась к тому, что Бардо непременно произнесет эту фразу.
     - Если вы настаиваете, что мне остается делать? Прошлый раз вы предложили мне собрать вещи. Могу я это сделать?
     Его удивила легкость, с которой она дала согласие.
     - Только быстро. - Он прошел к дверям. - И не надейтесь, что вам удастся улизнуть от нас. Дом окружен. Даю десять минут на сборы. Если вы не выйдете сами, за вами придут мои люди.
     Элизабет не сказала ни слова. Дверь захлопнулась. Всего лишь десять минут на бросилась к двери и закрыла ее на задвижку. А потом взбежала по ступенькам наверх.
     Джон уже стоял на пороге спальни.
     - Теперь ты узнала то, что хотела?
     - Да, - ответила она и, встав коленями на подоконник, распахнула тяжелую оконную раму. - Теперь мне все понятно. И будь я проклята, если позволю, чтобы ты, Эндрю или Гунер попались в руки к этому кретину.
     Джон улыбнулся.
     - Мы с Гунером счастливы, что ты будешь стоять на страже нашей безопасности. Только позволь тебе напомнить об одной вещи: Бардо по-прежнему до конца не понимает, с кем он имеет дело. Единственный человек, который сейчас находится в опасности, это ты.
     - Из того, что я услышала от Бардо, мне стало ясно: он знает о вас больше, чем вы думаете, - ответила Элизабет. - И ему не понадобится много времени, когда он схватит тебя, чтобы узнать, что ты один из представителей Кланада.
     - Ты права, - нахмурившись, он смотрел, как Элизабет снимает ботинки. - А теперь ответь мне, что это ты делаешь?
     - Мы должны выбраться отсюда. Советую тебе снять куртку. Она только будет тянуть ко дну, когда мы окажемся в воде. Быстрее!
     - Похоже, ты собираешься немного поплавать? А как мы окажемся в реке? Они же услышат всплеск, если мы прыгнем в воду.
     - А мы не станем прыгать. Мы спустимся на лопастях мельничного колеса.
     - На лопастях? - усмехнулся он. - Теперь я верю каждому слову отзыва, который дал о тебе комитет, Элизабет Картрайт Рэмзи. "Сильная и предприимчивая" - так было написано там. - В его глазах сверкнули веселые искорки. - И я согласен с тем, что генетическое притяжение существует. Его ощущаешь с первого взгляда.
     - Опять ты о генах! - отмахнулась она нетерпеливо. - Здесь бы тебе всякий сказал, что это сильная кровь наших предков - первопроходцев-янки. - Она встала на подоконник. - Иди за мной.
     - Бет, нам нет нужды прибегать к таким мерам. Я могу... - Он замолчал.
     Она взглянула на него, обернувшись через плечо:
     - Что?
     Он некоторое время молча смотрел на нее.
     - Ничего, - наконец улыбнулся он. - Ничего. Я с радостью пойду следом за тобой хоть в ад. - Сняв куртку и сбросив ботинки, в носках подошел к подоконнику. - Вперед, моя дорогая янки!

8.

     - Сначала надо встать на лопасть ногами, а когда она опустится, хватайся за вторую лопасть руками, если хочешь сохранить свою драгоценную жизнь, тут нужно сделать всего лишь небольшой прыжок, чтобы оказаться на колесе.
     - Ты так хорошо изучила все?
     - Слава Богу, я выросла в этом доме. Неужели ты думаешь, что у меня в детстве хватило терпения удержаться от того, чтобы не поиграть с такой потрясающей игрушкой?! Каждое лето я... - Она прыгнула и, встав на лопасть, сразу же схватилась за верхнюю, которая оказалась на уровне ее глаз. Дерево под ее пальцами было влажным и скользким. - Быстрее, - прошептала она одними губами.
     Лопасть скрипнула под ее тяжестью. Колесо чуть дрогнуло, когда Джон прыгнул на другую лопасть, что находилась сверху.
     Холодный ветер насквозь продувал ее вязаный свитер. Холодно. До чего же холодно оказалось снаружи. Но сейчас станет еще холоднее. Спокойно бегущая вода под ней приближалась с каждым поворотом колеса.
     И наконец лопасть, на которой она стояла, медленно погрузилась в воду.
     У нее перехватило дыхание, и казалось, что кровь в одну секунду застыла в жилах. Элизабет разжала руку, отпустив лопасть, и медленно поплыла прочь от дома. Каждый гребок заледеневших рук давался с трудом. Ноги тянуло ко дну.
     - Как ты? - прошептал Джон. Он уже плыл рядом с нею.
     - Все в порядке, - еле шевеля губами, ответила она. - Но нам лучше выбраться как можно скорее на берег. В такой ледяной воде долго не пробудешь. Это опасно. Как ты считаешь, они нас уже не смогут увидеть? Я считала, что надо доплыть до рощи, но...
     - Тсс. Береги силы. Помолчи. - Он подставил ей плечо, направляясь к берегу. - Держись за меня. Сейчас я вытащу тебя из воды. - Гребки его оставались сильными и уверенными. Казалось, что он вообще не чувствовал холода, отметила про себя Элизабет. Как такое может быть? Ведь он должен был еще острее чувствовать холод, чем она. Он ведь вырос в жаркой стране.
     На секунду отпустив ее, Джон выбрался на берег и вытащил ее за собой.
     Зубы ее выбивали неудержимую дробь, когда Элизабет попыталась выжать воду из свитера. Взгляд ее скользнул по дому. Как он близко от них. Слишком близко. Они не преодолели и половины намеченного ею пути. Она вскочила на ноги.
     - Нам надо как можно быстрее добраться до рощи. Я знаю одно укромное место. Здесь мы слишком близко от дома. С минуты на минуту они войдут в дом и обнаружат, что меня нет.
     - Бет, нам незачем идти туда. В такой холод... - в его голосе слышалось раскаяние. - Боже, какой же я дурак! Я совсем забыл о том, что ты не...
     Но она не слушала его. Она уже бежала по заснеженному лугу по направлению к роще.
     Колючие стебли и камни скрывались о под снежным покрывалом. Они вонзались в ее ступни, мокрые носки не могли служить им преградой. Но зато она наконец-то снова почувствовала, как по ее жилам побежала жаркая кровь. Если бы только не этот пронизывающий ветер, который продувает насквозь, ей, пожалуй, было бы даже тепло. "А где же Джон?" - мельком подумала она. Они не должны схватить его. Ему будет во сто крат хуже, если он попадет к ним в руки, чем если бы это случилось с ней.
     - Джон! - обернулась она. Он бежал чуть поодаль. - Как ты? - с облегчением она перевела дыхание.
     - Отлично! - бодро ответил он. - А что это за место, куда ты меня ведешь? Надеюсь, там будет немного теплее.
     - Неужели ты замерз? А еще говорил, что вырос в пустыне... - "Как странно сейчас звучат эти слова", - подумала Элизабет про себя, представив на миг огромное горячее южное солнце. И теплые солнечные лучи, коснувшись ее кожи, согрели Элизабет. - Не думаю, что там будет очень тепло. Но зато они не смогут отыскать нас. По крайней мере до утра. Там в одной из скал есть пещера, где я любила играть в детстве. Я собиралась потом показать ее Эндрю. Да вот она. - Она указала на покрытую лишайниками скалу, с трудом переводя дыхание. - Ты сможешь откатить камень, который закрывает вход в нее? Господи, когда же уймется эта дрожь! - Это была не просто дрожь. Элизабет било как в лихорадке. - Непонятно, что это со мной творится. Я же почти согрелась, пока бежала.
     - Правда? - мрачно спросил Джон, откатывая в сторону валун. - Постой пока здесь. Я посмотрю, не ждут ли нас там пришельцы.
     - Если верить Бардо, то ты должен быть с ними на "ты".
     - Ты случайно не оставила там фонаря?
     Она покачала головой:
     - Но есть масляная лампадка и коробка спичек слева от входа.
     Джон отсутствовал всего несколько минут и вышел с зажженной лампадкой в о руках.
     - Заходи. Как жаль, что ты не предусмотрела ничего для того, чтобы развести огонь.
     - Но я приходила сюда только летом. Зимой слишком холодно. Где-то здесь должны быть два стеганых лоскутных одеяла. - Она осмотрелась. - Вот они. Моя мама помогла мне сшить одно из них. Мне было тогда восемь лет. Мама сказала, что гордится мной.
     - Какое красивое одеяло. Правильно, что она похвалила тебя, - заметил Джон. - А теперь подожди, пока я не задвину валун на место.
     - Хорошо.
     Она смотрела, как он легко придвинул большой камень. Мускулы на его спине отчетливо проступили под влажной клетчатой рубашкой.
     - Ты промок до нитки. Как жаль, что здесь невозможно развести огонь. - Она отбросила мокрую прядь волос со щеки. - Можно было бы попробовать поискать упавшие ветки, но, боюсь, это бесполезно. Снег... ненавижу зиму. Кажется, я тебе уже говорила об этом?
     - Говорила, - Джон расстелил одно из одеял на земле. - Иди сюда, Бет.
     - Думаешь, мы сможем заснуть? - спросила она покорно, как маленький ребенок.
     - Да. - Он стянул ее свитер через голову и бросил его на землю. - Но сначала тебе надо согреться.
     - Мне уже тепло. Не понимаю даже, почему меня так трясет.
     - А я понимаю. Эта штука называется переохлаждение. - Голос его вдруг стал жестким. - И это моя вина, черт побери. Зачем я позволил тебе прыгать в воду? Мне следовало... - Голос его дрожал. - Бет, я могу согреть тебя. Если ты не согласишься, то можешь погибнуть от шока. Ты сказала, что больше не веришь мне, но другого выхода нет. - Он расстегнул ее блузку.
     - Ты уже делал это прежде. Ты всегда раздевал меня.
     - У тебя возникло такое ощущение? Я рад, что это забавляет тебя. Надеюсь, когда ты вернешься в свое нормальное состояние, ты вспомнишь об этом с улыбкой. - И он стащил с нее тяжелые мокрые джинсы, трусики и носки.
     - Ты не находишь это странным: раздевать человека, которого ты хочешь согреть?
     Джон молча разделся, лег рядом с ней на одеяло.
     - А как иначе мы сможем поделиться теплом? - спросил он и накрылся вторым одеялом. - Но это еще не все, Бет. Довольно холодно. И тебе так просто не согреться. Позволь мне помочь тебе. Для этого нужно только одно: чтобы ты перестала бояться.
     - Я и не боюсь. Я продрогла до костей, а ты всего лишь хочешь согреть меня.
     - Не иронизируй, - серьезным тоном сказал Джон. - Надо, чтобы ты понимала все. И тогда твой организм сам справится. Он устроен удивительным образом, и у него есть огромные возможности. Стоит только подтолкнуть в нужном направлении, объяснить, что делать. - Взяв ее лица в руки, он всмотрелся в ее глаза.
     Какие же у него замечательные глаза, подумала Элизабет сонно. Темные, сверкающие, они излучали какую-то непонятную энергию.
     - Я никогда не преступлю границы дозволенного, не стану врываться в твой внутренний мир, но я должен сделать это, - его обнаженное тело было горячим, и жар, исходящий от него, начал проникать в нее. - А сейчас слушай очень внимательно, что я буду тебе говорить. Ты сделаешь это ради меня?
     - Да.
     - Хорошо, - улыбнулся он. - Сейчас тебе станет жарко, так же, как жарко мне, и тело будет вырабатывать это тепло до самого утра. - Его губы
     Коснулись ее виска с такой осторожностью, словно он оплетал ее тончайшей золотой паутиной нежности.
     - Закрой глаза и расслабься. - Он теснее прижал Элизабет к себе, так что ее голова оказалась у него на плече. - Тебе не из-за чего беспокоиться. Я не дам тебе заснуть, пока ты не будешь в безопасности. Просто слушай, что я говорю.
     Потом она, сколько ни старалась, не могла вспомнить, что говорил ей Джон. Звук его голоса окутывал ее, проникал в глубь ее сознания и заставил вспыхнуть факелы там, где всегда царил полумрак. Картины ясного солнечного дня, заливающего поросшие цветами поляны, медленно проступили сквозь туманную дымку. И куда бы она ни двигалась, в какую бы сторону ни шла, все тотчас вспыхивало и расцвечивалось такими радужными цветами, наполнялось такими звуками, что ей начинало казаться: вынести долее столь сильные впечатления ей будет не под силу. Она даже не заметила, как прошла дрожь, как каждая клеточка ее тела наполнилась этим теплом.
     Его голос продолжал звучать где-то в глубине ее сознания, действуя на нее уми-ротворяюще. Нет, кажется, он уже перестал говорить, вдруг осознала Элизабет, но она по-прежнему продолжала слышать его. Как странно. Но ей не о чем беспокоиться. "Джон позаботится обо всем", - повторила она про себя его фразу. Ей надо просто лежать и дать ему возможность зажигать факелы в ее сознании.
     - Бет, - сказал он дрогнувшим голосом. - Теперь ты можешь заснуть.
     Паутина, окутавшая ее, пропала. Она почувствовала легкую растерянность, которую испытывала до того, как Джон соткал ее. И ей стало жаль, что исчезли эти необыкновенные ощущения. Словно она осталась в одиночестве. Никогда еще ей не доводилось переживать такое чувство потерянности.
     - Джон...
     - Я знаю, - проговорил он, коснувшись губами виска Элизабет.
     Он не мог не знать того, что она переживает. Связь между ними еще сохранилась.
     - Свет... - голос ее слабел по мере того, как она погружалась в дрему. Это было так прекрасно. - Пусть это вернется.
     - Я не могу, любовь моя.
     - Пожалуйста, - голос ее был почти таким же тихим, как и ее дыхание.
     - Когда-нибудь.
     Он пообещал, что это ощущение вернется, а Джон всегда держит свое слово. Элизабет осознала это столь же ясно, как явственно осознала и многие другие свойства его характера за несколько последних, совместно проведенных часов.
     - Когда-нибудь, - повторила она, поудобнее устраиваясь у него на плече. Но что-то было еще такое, что продолжало беспокоить Элизабет. Взгляд, которым смотрел на нее Джон до того, как вспыхнул этот удивительный свет. - Ребенок...
     - Что?
     Не открывая глаз, она проговорила:
     - В ту ночь, когда родился Эндрю... Что ты положил в молоко?
     Джон нежно погладил ее волосы:
     - Ничего. - Она знала, что он ответит подобным образом.
     - Тогда тебе незачем было заставлять меня пить теплое молоко. Я его терпеть не могу.
     - Я не знал, сможешь ли ты принять мою помощь, если не прибегнуть к эффекту плацебо.
     - Может быть, ты и прав. - Глубокая дрема так сильно сковала ее, что не было сил говорить. И ей хотелось отдаться на волю волн, которые подхватили ее и понесли прочь оттуда, где уже не светил этот волшебный свет...
     Она еще продолжала ощущать тепло, когда на следующее утро открыла глаза. В пещере стоял глубокий мрак, только сквозь щель между валуном и входом пробивалась серая полоска утреннего света. Ее нагие груди прижимались к горячей сильной груди Джона. И при каждом дыхании она чувствовала, как ее кожа касается шелковистых волнистых волос. Что это? Боль или острое желание, вдруг пронзившее ее, заставившее соски напрячься? Элизабет в смущении от