аточной властью, чтобы приговорить тебя без суда?
     Зачем Робеспьер так кричит? Неужели он не понимает, что это больше не имеет никакого значения!
     - Нет, я знаю, что у тебя есть такая власть.
     - Я отрублю тебе голову и велю бросить в братскую могилу с другими предателями, стремящимися уничтожить меня!
     - Гражданин Робеспьер, могу я вернуться в дом? - вежливо поинтересовалась Анна Дюпре. - Сегодня очень холодно, и все это меня совершенно не касается. Я всего лишь мать Рауля. За эти годы я почти не видела его, пока он не явился сегодня вечером ко мне, умоляя спрятать его. Естественно, я собиралась отказать, когда ваш солдат...
     - Ты его мать? - перебил Робеспьер, переводя взгляд на ее лицо. - Да, девка Дюпре упоминала и твое имя. Я нахожу странным, что он прибежал к тебе после этой измены, если ты в ней не участвовала.
     - Я же сказала: он хотел, чтобы я его спрятала. Несмотря на его недостатки, я всегда была любящей матерью.
     Смерть.
     - Это так, Дюпре?
     Общая могила.
     Анна Дюпре нервно прокашлялась.
     - Скажи ему правду, Рауль.
     Вместе.
     Она была испугана. Он должен спасти ее. Его долг - служить ей и спасти ее.
     И вдруг молнией сверкнуло озарение, да с такой силой, что заполнило весь мир. Мать шагнула к нему.
     - Почему ты молчишь? Скажи гражданину Робеспьеру, что я невиновна.
     И как это он раньше не понял? - недоумевал Дюпре. Она же годами твердила ему это снова и снова. Она стояла перед ним на коленях и говорила, чего хочет, чего они оба хотят.
     И теперь наконец он может дать ей это.
     - Я не могу сказать ему этого, матушка. Это не правда.
     Глаза Анны Дюпре вылезли из орбит.
     - Рауль!
     Дюпре повернулся к Робеспьеру:
     - Разумеется, моя мать все знала. Она руководит мной во всем, что я делаю.
     - Рауль!
     Дюпре обернулся к матери и любовно улыбнулся ей.
     - Все будет хорошо, матушка! Не бойтесь. Вспомните, о чем вы меня молили? - Его голос вдруг стал высоким и жеманным. - "Обещай мне, что мы всегда будем вместе, Рауль". Вот о чем вы всегда просили меня. Теперь это может сбыться. Теперь мы будем вместе. Всегда.
     Дюпре слабо слышал крик матери, когда солдаты уводили их к тележке, остановившейся за экипажем Робеспьера. Бедная матушка! Она еще не поняла, но потом поймет.
     По-прежнему со счастливой улыбкой Дюпре забрался в тележку и стал ждать, когда к нему приведут его мать.

22 часа 47 минут

     Нана отвернулась от гильотины и быстро прошла через редкую толпу, собравшуюся на площади Революции. Поскольку в последние месяцы гильотина работала днем и ночью, обезглавливание стало слишком обычным зрелищем, чтобы собирать много зрителей. Если жертва не была какой-нибудь знаменитостью или высокого дворянского рода, работа палача проходила буквально незамеченной, не считая небольшой группы зевак, проявлявших к таким зрелищам нездоровый интерес, и фанатиков.
     Нана быстро пошла по улице, плотнее кутаясь в плащ, и вскоре гильотина и ее немногие приверженцы исчезли в тумане за ее спиной. Ей необходимо было стать свидетельницей казни Дюпре, чтобы освободиться от того страха и уродства, которые он внес в ее жизнь и которые, казалось, разъели всю ее душу. Но то, что сейчас она увидела, только усилило ее ощущение ужаса.
     Нана сомневалась, сможет ли она когда-нибудь забыть радостную любящую улыбку Дюпре, когда обезглавили Анну Дюпре.

23 часа 55 минут

     - Дюпре? - спросил Франсуа, как только Нана вошла в маленький домик месье Радона на правом берегу Сены.
     - Гильотинирован.
     - Ты уверена?
     - Я наблюдала за этим. - Нана обернулась к мальчику, сидевшему на диване рядом с Катрин. - Ты готов к путешествию, Людовик-Карл?
     - О да, все это так интересно! - Голубые глаза ребенка блестели от возбуждения, и он положил голову на плечо Катрин. - Катрин говорит, что я должен ехать в Америку, но она не уверена, остались ли еще в Чарлстоне дикари.
     - Ну, если их уже не осталось, я думаю, что Жюльетта найдет для тебя что-нибудь не менее интересное. Она может даже сама отправиться на поиски дикарей, чтобы написать их, - ласково улыбнулась ему Катрин. - У тебя там будет хорошая жизнь, Людовик-Карл.
     - Жаль, что ты не едешь со мной, - прошептал мальчик. - Я буду скучать по тебе, Катрин.
     - Может быть, ты когда-нибудь сможешь вернуться во Францию. - Катрин поцеловала ребенка в лоб. - Или, возможно, я приеду в Чарлстон навестить тебя.
     - Но не сейчас?
     - Есть еще много людей, которым Франсуа должен помочь. Наше место здесь, Людовик-Карл. - Катрин ощутила прилив болезненной жалости к мальчику. Стоило ему к кому-то привязаться, как его тут же отрывали. - Поверь мне, ты полюбишь Жюльетту и Жан-Марка.
     Людовик-Карл долго молчал.
     - Я хотел познакомиться с Мишелем.
     - Когда-нибудь. - Катрин с минуту поразмыслила. - Ты можешь писать ему. Мишель с огромным удовольствием будет получать письма из-за океана.
     - А он станет со мной переписываться?
     - Уверена, что станет. Но тебе надо будет очень осторожно выбирать слова.
     - К этому я привык. - Лицо Людовика-Карла осветилось. - Письма...
     В дом вошел Жан-Марк, и его взгляд тут же устремился к лицу Франсуа.
     - Все благополучно?
     Франсуа показал на мальчика.
     - Все хорошо.
     Жан-Марк улыбнулся Людовику-Карлу.
     - Я Жан-Марк Андреас. Счастлив с тобой познакомиться.
     - Месье Андреас. - Людовик-Карл церемонно наклонил голову. - Очень любезно с вашей стороны, что вы нам помогаете.
     Жан-Марк несколько удивился чопорному поведению мальчика и обернулся к Нана.
     - Дюпре не намекал вам на то, что он намеревался сделать с Жюльеттой?
     Нана обиделась.
     - Конечно, нет. Неужели вы думаете, что я позволила бы ей попасть в ловушку? Что за...
     - Подождите. - Жан-Марк поднял руку. - Я вас не обвиняю. По-моему, вы справились великолепно. Мы просто не ожидали, что он нанесет удар сегодня. Мы считали, что он вначале закончит дело в Тампле. - Он помедлил. - Жюльетта на улице, прощается с Мари и Робером. Они едут в фургоне с кое-какими нашими пожитками в Вазаро. Насколько я понимаю, вы едете с ними.
     - Что? - Глаза Нана округлились от удивления. - Я никуда не собираюсь ехать. Нет, ни в коем случае. Я не хочу покидать Париж.
     - Здесь сейчас для тебя небезопасно, - спокойно произнес Франсуа. - Робеспьер ударится в панику, не обнаружив мальчика в Гавре. Сегодня он тебя отпустил, но завтра он с новой силой примется трясти всех, кто мог принимать участие в побеге мальчика. Я уверен, он уже послал своих людей в Тампль арестовать Пирара, и тебя в кафе "Дю Ша" может ожидать отряд Национальной гвардии.
     - И прекрасно, тогда они заберут этого мерзавца Раймона. В эти последние недели я едва могла выносить его, - проворчала Нана. - Господи, но я же терпеть не могу деревню! Может быть, я поеду в Марсель? Не Париж, но по крайней мере там хоть будут люди.
     - Это ненадолго, - сказала Катрин. - И Вазаро вам может понравиться больше, чем вы думаете. Когда вам ничего не будет здесь грозить и вы сможете вернуться, мы сразу пошлем за вами.
     Нана устало пожала плечами и повернулась к двери.
     - Отлично. Наверное, это не имеет значения. - И она ушла.
     - Она не так активно возражала, как я ожидал, - нахмурился Франсуа. - И вид у нее нездоровый.
     - А как, по-твоему, она должна выглядеть? В течение последних недель ей пришлось вынести всю силу злобы Дюпре, - заметил Жан-Марк.
     Франсуа объяснил:
     - Но она сказала, что он не причинил ей вреда.
     - Не следовало нам ей верить, - сказала Катрин. Нана так много сделала для них. Франсуа рассказал Катрин, как Нана заподозрила, что Раймон Жордано и есть предатель в их группе, и связалась с графом Прованским якобы для того, чтобы выступить в роли союзницы Раймона и тем самым доказать его вину. Когда появился Дюпре, Нана настояла на том, чтобы именно ей поручили обратить планы Дюпре против него. Что ж, она с этим справилась. Но какой ценой - этого они, наверное, никогда не узнают.
     - Дюпре ухитрился навредить нам всем. Почему с ней должно быть по-другому?
     - Дюпре мертв, Жан-Марк, - спокойно ответил ему Франсуа. - Нана видела, как его гильотинировали.
     - Слава богу! - Губы Жан-Марка сжались. - Мне самому хотелось разрезать его на кусочки сегодня днем, когда я увидел Жюльетту в том шкафу.
     - Ты же знаешь, что не мог этого сделать. Нам ни за что не удалось бы вытащить мальчика из Тампля без помощи Дюпре, - сказал Франсуа. - Нана послала записку графу Прованскому о том, что мальчик мертв. Теперь убийцы графа не станут искать его. Робеспьер тоже не сможет организовать всеобщий розыск, потому что у него не будет уверенности в том, имеется ли еще что-нибудь, связывающее его имя с побегом. Это был самый лучший из всех возможных планов, и ты правильно сделал, что изображал мертвеца, пока Дюпре не убрался из квартиры.
     - Теперь-то это можно сказать. - В комнату вошла Жюльетта и покаянно улыбнулась возлюбленному. - Но Жан-Марк до смерти напугал меня. Как я могла быть уверена в том, что Дюпре налил ему ту самую настойку, которую подменила Нана? Ты сыграл даже слишком убедительно, Жан-Марк. - И она повернулась к Людовику-Карлу. - Как поживаешь? Меня зовут Жюльетта.
     - Привет. - Людовик-Карл ближе придвинулся к Катрин. - Катрин говорит, вы знали мою мамочку.
     - И очень хорошо знала, - улыбнулась Жюльетта. - И тебя тоже. Когда-то ты меня очень любил. Конечно, ты был слишком мал, чтобы отличаться хорошим вкусом, но я уверена, что с тех пор я исправилась. Катрин рассказала тебе, как мы собираемся миновать кордоны и уехать из Парижа?
     - Да. - Лицо мальчика вдруг осветилось ребячьим восторгом. - Какая блестящая идея!
     - Я тоже так считаю. Ты еще узнаешь, что раз за дело взялся Жан-Марк, то все будет в полном порядке. - Жюльетта обернулась к Жан-Марку. - Почему бы тебе не отвести его в сад и не показать это?
     Жан-Марк вопросительно посмотрел на мальчика.
     Людовик-Карл отодвинулся от Катрин и подошел к Жан-Марку.
     - Пожалуйста, мне бы очень хотелось его увидеть.
     - Я, пожалуй, тоже пойду, - сказал Франсуа. - Пора разводить огонь.
     Катрин кивнула, не сводя глаз с Жюльетты. Спустя минуту мужчины и мальчик вышли через боковую дверь.
     В комнате воцарилось молчание. Две женщины смотрели друг на друга.
     - Жан-Марк говорит, что, возможно, для нас еще долго будет небезопасно возвращаться сюда, - наконец произнесла Жюльетта. - Жаль, что вы не едете с нами.
     Катрин печально улыбнулась.
     - Ты же знаешь, что это невозможно.
     - Знаю. - Жюльетта сморгнула слезы. - Франсуа намерен спасти всю Францию. Не понимаю, как меня угораздило поощрять твою влюбленность в такой образец добродетели. С человеком, у которого есть идеалы, жить гораздо труднее, чем с повесой вроде Филиппа.
     Катрин засмеялась.
     - Франсуа вовсе не образец добродетели.
     - Тогда кто же он?
     - Радость, сила, - мягко произнесла Катрин. - Нежность.
     Жюльетта отвела глаза.
     - Когда вы вернетесь в Вазаро?
     - Когда сделаем все, что можно, чтобы прекратить это безумие. Когда заслужим свой сад.
     - Я ошиблась. Это ты стала образцом добродетели. - Жюльетта подошла к подруге. - Теперь я знаю, что мне не следовало оставлять тебя. А теперь вы с Франсуа скорее всего станете мучениками. - Она поморщилась. - Или самыми что ни на есть назойливыми резонерами. И в том, и в другом случае вам явно нужна буду я как разрушитель вашего покоя, вашей размеренной жизни. Или я стану третьим мучеником в вашей борьбе против террора.
     Катрин поднялась со стула.
     - Жюльетта, перестань нести чепуху и дай мне сказать, как сильно я буду скучать по тебе.
     - Ты всегда была чересчур сентиментальной. Я отказываюсь превращать этот разговор в слезливое прощание. Ты же знаешь, это не навсегда. Что такое океан для друзей? Я уверена, мы увидим... - Жюльетта бросилась к Катрин и крепко обняла подругу. Когда она снова заговорила, ее голос звучал хрипло от слез. - Пошли за мной, если будет во мне нужда. Я приду. Я всегда приду к тебе.
     - А я всегда приду к тебе. - Горло Катрин, когда она обняла Жюльетту, болезненно сжалось. Столько лет вместе, столько смеха, столько слез! - Поезжай с богом.
     Жюльетта засмеялась и отступила.
     - Я еду не с богом, а с Жан-Марком, но надеюсь, что милосердный боже тоже пребудет с нами. И с вами, Катрин. До свидания. - Жюльетта быстро пересекла комнату и вышла в дверь, ведущую в сад.

***

     Огромный черный воздушный шар уже начинал наполняться воздухом, в корзине ярко горела проволочная жаровня. Обогнув лужайку, к Жюльетте подошел Жан-Марк.
     - Мы должны лететь прямо сейчас. - И внимательно поглядел в ее напряженное лицо. - Может, не навсегда, Жюльетта.
     - А может, и навсегда. - Жюльетта трепетно улыбнулась и взяла его за руку. - Никто ведь никогда не знает, что готовит грядущий день, поэтому надо пользоваться сполна каждым мгновением. Где Людовик-Карл?
     - Сидит на охапке соломы в корзине, - улыбнулся Жан-Марк. - Ждет не дождется, когда мы тронемся.
     - Тогда не будем его разочаровывать. Мне надо попрощаться с Франсуа. Где... А да, вижу.
     Франсуа стоял по другую сторону корзины и ждал сигнала обрубить канаты.
     Жюльетта решительно поспешила в его объятия.
     - До свидания. - И свирепо прошептала:
     - Ты не допустишь, чтобы тебе или Катрин отрубили голову. Понял?
     - Понял. - Франсуа торжественно поцеловал Жюльетту в лоб. - Я сделаю все возможное, чтобы выполнить твой наказ.
     Жюльетта отступила на шаг.
     - И выполни для меня еще одну просьбу. Жан-Марку пришлось отдать этому негодяю Дюпре Танцующий ветер, чтобы спасти мою жизнь, а у нас не было времени забрать его из дома его матери. Я не хочу, чтобы ты подвергал себя опасности, но эта статуэтка очень дорога Жан-Марку.
     - Я найду способ достать ее для него, - сказал Франсуа. - Хотя на это, наверное, потребуется время.
     Жюльетта встала на цыпочки и поцеловала Франсуа в щеку.
     - Спасибо. - Затем повернулась и направилась к соломенной корзине, где стоял, вцепившись в ее края, Людовик-Карл с сияющими глазами. - Мы уже отправляемся, Людовик-Карл. Жан-Марк рассказал тебе, что мы собираемся сделать? Он дал заказ месье Радону, ученику Монгольфье, построить для нас эту машину. Это воздушный шар, такой же, как тот, что я видела в Версале, когда была маленькой девочкой. Он черный, так что на фоне ночного неба его трудно будет разглядеть, и мы взлетим вверх, вверх...
     - И над кордонами, - закончил Людовик-Карл. - А когда мы благополучно покинем город, спустимся на землю, нас будет ждать экипаж с быстрыми лошадьми, и он помчит нас к морю. - Он нахмурился. - Но что, если мы приземлимся не в том месте?
     - У нас есть фонари, и мы зажжем их, как только минуем кордоны. В экипаже увидят свет и последуют за нами, пока мы не доберемся до места посадки, - сказал, подходя к ним, Жан-Марк. - Наш корабль ошвартовался в Дьеппе, а люди Робеспьера обыскивают Гавр, что почти в двухстах километрах от Дьеппа. Так что, прежде чем они сообразят осмотреть другие порты, мы уже должны быть далеко в море.
     - А разве огонь, который двигает шар, не будет виден с земли? - поинтересовался Людовик-Карл.
     - Возможно, - усмехнулся Жан-Марк. - Но как часто солдаты на посту рассматривают небо в час ночи? А если они что-то и увидят, скорее всего решат, что это падающая звезда.
     - Падающая звезда, - повторил Людовик-Карл, глядя в ночное небо. - Мы будем падающей звездой.
     Жюльетта увидела, как из дома вышла Катрин и подошла к Франсуа. Фонарь в ее руке отбрасывал на лицо Катрин мягкий свет, и она казалась такой же юной, как в тот день, когда Жюльетта впервые встретилась с ней в версальской гостинице.
     Глаза Жюльетты снова жгли слезы, и она заставила себя перевести взгляд на Людовика-Карла. Те времена в Версале и аббатстве остались уже в прошлом; обе они должны думать о будущем и научиться жить в нем.
     Жан-Марк подсадил Жюльетту в корзину, затем сам поднялся в нее.
     - Руби, Франсуа. - Он добавил соломы и дров в жаровню, шар поднялся, натянув канаты, и в этот момент Франсуа обрубил их.
     Жан-Марк с широкой улыбкой обернулся к Жюльетте.
     - Туман рассеивается, и дует сильный западный ветер. Кто-то сказал мне, что это добрый знак.
     - Этот кто-то, должно быть, очень умный. - Жюльетта отчаянно вцепилась в руку Жан-Марка, когда шар стал подниматься над землей. Она видела Катрин и Франсуа, стоявших рядом и махавших им руками. Их фигуры стали расплывчатыми, а потом она перестала их видеть. Шар взмыл в небо высоко над крышами Парижа. - Это очень добрый знак.

26.

     Золотой Пегас сиял при свечах красотой чистой и ужасной, как сама добродетель.
     - Это найдено в доме той женщины - Дюпре? - Робеспьер скрыл охватившую его радость. Он всегда мог контролировать свои эмоции. Танцующий ветер у него. Всю свою жизнь он слышал рассказы об этой статуэтке, и вот она перед ним.
     Лейтенант рассказывал:
     - Мы перерыли весь дом, но не нашли никаких бумаг или сведений относительно дофина. - Он бросил небрежный взгляд на статуэтку, поставленную им на стол перед Робеспьером. - Но нам показалось подозрительным, что в доме предателя оказалась дорогая статуэтка, и я принес ее тебе, а не в кабинеты Национального конвента, как мы обычно поступаем с конфискованной собственностью.
     - Ты правильно сделал. Нет сомнения, что изменники получили ее в награду за свое вероломство. - Робеспьеру отчаянно хотелось протянуть руку и дотронуться до изумрудного глаза, но он усилием воли подавил желание. Лейтенант явно не имел ни малейшего представления о том, какое великое сокровище он передал ему. И ни в коем случае не должен узнать об этом. - Естественно, эта находка должна остаться в тайне, как и все, что произошло сегодня вечером. От этого зависит безопасность республики.
     - Конечно, гражданин Робеспьер. - Лейтенант поколебался. - Но разве мы не должны сообщить Конвенту, что мальчик бежал из Тампля?
     - Нет! - Робеспьер постарался говорить спокойно и убедительно. - Я не сомневаюсь, что очень скоро мы поймаем его, но если пройдет слух, что вся Национальная гвардия оказалась не в состоянии предотвратить его побег, то честь республики будет непоправимо задета.
     - Но ведь все будут знать, что мальчика больше нет в Тампле. - Лейтенант так и не мог сообразить, что же придумал неподкупный Робеспьер.
     - Я уже направил в Тампль делегацию для того, чтобы взять его у Симонов под свое попечение. В распространенном заявлении мы укажем, что мальчик теперь находится в одиночном заключении и никому не разрешается его видеть.
     - А Симоны не станут...
     - Ты считаешь, Симоны откажутся подтвердить то, что я им прикажу?
     Лейтенант подавил дрожь, встретив взгляд холодных глаз Робеспьера.
     - Я уверен, что они повинуются тебе, гражданин. - И попятился к двери. - С твоего позволения, я проверю, нет ли сообщений от людей, обыскивающих Гавр.
     - Ступай. - Робеспьер поторопился его отпустить, он по-прежнему не сводил глаз со статуэтки. - Только помни, что под страхом казни никто не должен знать об этом.
     - Можешь рассчитывать на меня, гражданин. - Лейтенант почтительно склонил голову, повернулся на каблуках и поспешно вышел из комнаты.
     Как только дверь за ним закрылась, Робеспьер протянул дрожащую руку и дотронулся до Танцующего ветра, олицетворявшего символ власти и высшую добродетель.
     Годами Робеспьер стремился научить невежественный мир силе добродетели и террора - ее друга и защитника. А теперь словно некто высший глянул сверху и увидел свет, который он, Робеспьер, принес народу, и вознаградил этим великим даром.
     "Впрочем, найдутся такие, кто может оспорить мое право как законного хранителя добродетели, воплощенной в статуэтке, - досадливо подумал Робеспьер. - Они назовут это кражей из сундуков республики". Сама мысль об этом привела его в дикую ярость. Он, Максимилиан Робеспь