ести. Только  ты  можешь  помочь  ей.  -
Ричард беззастенчиво отрекался от жены.
   Бринн сгорала от жгучего желания повернуться  и  дать  ему  пощечину.
Никогда еще в жизни не чувствовала она себя такой беспомощной  и  полной
ненависти.
   - Послужи смиренно норманну, и я постараюсь вернуть тебя  в  Редферн.
Проявишь свой непокорный дьявольский нрав, и Эдвина отойдет в мир  иной.
- Ричард слегка разжал железные объятия. - Так мы понимаем друг друга?
   - Я буду служить норманну... - согласно кивнула Бринн, - пока.
   - Пока, - эхом отозвался он. - Ты  ведь  всегда  настоишь  на  своем,
никогда не уступишь, правда? - Ричард  злобно  рассмеялся.  -  Проклятая
тварь. Сколько раз я  в  бешенстве  оставлял  поместье  из-за  тебя!  Ты
вынуждала меня бежать. Смотрела сквозь меня своими огромными  глазищами,
как в пустоту. Как мне хотелось изнасиловать, раздавить, втоптать тебя в
грязь! Ты, верно, догадывалась?
   - Да.
   - И не вздумай проверять свои наглые штучки на норманне.  Лорд  Келлз
теперь ничто и больше не сможет покрывать тебя. - Ричард смаковал каждое
слово. - Если ты не спасешь  сарацина,  то  Гейдж  вначале  попользуется
тобой на славу, а потом бросит тебя на утеху своим солдатам. Он жестокий
человек и варвар, хуже даже, чем этот самозванец Вильгельм, которому  он
служит.
   Бринн едва удалось совладеть с собой от ужаса, но она постаралась  не
показать Ричарду, как испугало ее услышанное. Он так жаждал  ощутить  ее
страх, но она не доставит ему такого удовольствия.
   - Думаю, разница небольшая между нормандскими варварами и саксонскими
дикарями. Вы все на одно лицо.
   Он глухо выругался.

***

   - Ты, тварь, скоро сполна почувствуешь разницу на своей шкуре!
   До Гастингса было еще далеко, когда дыхание  ночи  донесло  до  Бринн
сладковатое зловоние смердящих трупов и крови.  Удушающий  запах  смерти
бросал в холодный пот, комком стоял в горле и  не  давал  ей  вздохнуть.
Такие муки были выше сил Бринн, и она судорожно забилась в истерике.
   - Нет, нет!
   - Что с тобой, черт побери?! - рыкнул Ричард, с трудом удерживая ее в
седле.
   - Смерть...
   - Сарацин не должен умереть! - рявкнул Ричард.
   - Нет, вы не понимаете. Когда так много мертвых... - Бринн  судорожно
хватала ртом воздух. - Я ничего не смогу сделать.
   - Ты спасешь сарацина, слышишь?
   Почему он упрямо твердит  об  одном  человеке,  когда  вокруг  тысячи
погибших и умирающих от ран. Тело Бринн сотрясали рыдания.
   - В чем дело? - К ним  галопом  подскакал  капитан  Лефонт.  -  Я  не
позволю причинить ей вред. Послушай, сакс, мне тоже, как и лорду Гейджу,
не понравится, если она не справится со своим делом.
   - Все в  порядке,  -  торопливо  заверил  Ричард.  -  Пустые  женские
капризы. - Он зашептал ей на ухо:
   - Прекрати стонать. Норманн должен поверить, что я  привез  для  него
самый дорогой подарок в мире. Будешь...
   - Вот его палатка.
   Капитан Лефонт спрыгнул с лошади и поспешил к входу.
   - Милорд, - заглянул он в палатку, - это я, капитан Лефонт. Малик еще
жив? Мы торопились...
   - Он жив. Едва. Вы привезли ее?
   Лефонт обернулся и щелкнул пальцами.
   - Давай сюда женщину, сакс.
   Ричард спешился и снял с лошади Бринн.
   -  Прекрати  скулить  или,  клянусь  небом,   ты   у   меня   взвоешь
по-настоящему, - едва слышно предупредил он.
   Все вокруг нагоняло боль и тоску, округа дышала  смертью,  и  даже  в
море  слез  не  потопить  горечь  утрат.  Она  должна  овладеть   своими
чувствами. Эдвина. Надо думать о ней. Бесполезно: Эдвина слишком далеко.
Сарацин. Если  она  отдаст  все  силы  ему,  то  ей,  возможно,  удастся
держаться от остальных на расстоянии.
   - Где она? - снова послышался грубый нетерпеливый голос норманна.
   Ричард схватил ее мешок с травами, взял Бринн за локоть и  толкнул  к
палатке.
   - Бринн из Фалкаара, как и обещал. Мой подарок, чтобы угодить  вам...
по вашему вкусу.
   - Я сам решаю, что мне нравится.
   Гейдж Дюмонт поднялся с колен и повернулся  к  Бринн.  Она  внутренне
ахнула, и дрожь пробежала по ее телу. Над  ней  возвышался  двухметровый
исполин,  словно  оживший  греческий  бог.  Он  был  так  грозен  и  так
мужествен, что Бринн не  смела  дышать.  Широкие  плечи,  могучий  торс.
Казалось, природа, расщедрившись, изваяла это прекрасное тело, вложив  в
него все искусство прошлых веков и будущих. Рядом с  норманном  довольно
рослый Ричард показался ей вдруг маленьким и  неказистым.  Иссиня-черные
волосы струились по плечам Дюмонта,  закрывая  его  скулы  и  высвечивая
ярко-голубые глаза, излучавшие силу и власть.
   - Твой бывший хозяин уверял меня, что ты знахарка. -  Он  показал  на
лежавшего на деревянном лежаке человека, - Вылечи его.
   - Попробую. - Она взяла  у  Ричарда  мешок  с  травами  и  подошла  к
раненому. - Что с ним?
   - Ранен мечом в грудь. - Гейдж пристально посмотрел ей в глаза.  -  И
не попробуешь, а вылечишь. Он не должен умереть, иначе ты пойдешь следом
за ним в могилу.
   Гейдж Дюмонт  и  в  самом  деле  оказался  не  таким,  как  все.  Его
убежденность завораживала и пугала. Но Бринн, сталкиваясь лицом к лицу с
необычными людьми, научилась бороться со  страхом  и  стойко  переносить
угрозы. Она посмотрела Гейджу в глаза.
   - Ты собираешься мешать мне, запугивая своими глупыми  угрозами,  или
дашь заняться твоим человеком? Легкое удивление пробежало по его лицу.
   - Почему глупыми? Ты еще узнаешь, что я не бросаю слов на ветер.
   - Простите ее дерзость, - вступил в разговор лорд Ричард, - моя  жена
обращается с ней как с любимой собачкой, вот она и забыла свое место.
   Гейдж вновь опустился на колени у лежака раненого.
   - Я сумею ее приручить. Можешь идти.
   Щеки Ричарда вспыхнули малиновым румянцем от его ледяного тона, но он
сдержал свой гнев.
   - Как вы изволили заметить, она еще не  привыкла  к  покорности.  Вам
может понадобиться моя помощь.
   - Мне за свою жизнь еще  ни  разу  не  требовались  помощники,  чтобы
справиться с какой-то девкой. Ты отдал ее мне. Или, может, решил забрать
свои подарок обратно?
   - Нет-нет, но я...
   - Иди. Не мозоль мне глаза.
   - Я свободен?
   Гейдж Дюмонт кивнул в ответ, не отрывая глаз от бледного лица Малика.
   - Я прикажу Лефонту доставить тебя  невредимым  до  Редферна.  Но  не
слишком рассиживайся там. Вильгельму понадобится твое поместье и  другие
владения при раздаче своих долгов.
   Лицо Ричарда потемнело от злости, но он все-таки  сумел  выдавить  из
себя подобие улыбки.
   - Не волнуйся, эта женщина подчинится тебе. Я позаботился, чтобы  она
поторопилась вылечить сарацина.
   Он поднял полог палатки и вышел; на Бринн пахнуло холодом.
   - Слышала? - обратился к ней Гейдж. - Так спасай его.
   Бринн подошла к сарацину и опустилась перед ним на  колени.  Дрожащий
свет лампы выхватил из темноты удивительно красивое лицо, и даже  черная
борода не могла  скрыть  его  совершенство.  Сарацин  поразил  ее  своей
молодостью: ему едва минуло двадцать лет.  Бринн  почувствовала  сильную
жалость к этому человеку. Смертельно раненный, в беспамятстве  он  лежал
неподвижно,  однако  его  крепкое  тело  все  еще  сохраняло   юношескую
гибкость.
   - Как его зовут?
   - Тебе ни к чему имя, чтобы лечить.
   - Не указывай мне, что надо делать.  Если  хочешь,  чтобы  он  выжил,
будешь отвечать на все вопросы  и  дашь  мне  все,  что  понадобится,  -
холодно предупредила она. - Так как его зовут?
   После минутного колебания Гейдж ответил:
   - Малик Калар.
   - Он говорит по-английски?
   - По-английски, и по-французски, и по-норвежски,  и  еще  на  четырех
языках, о которых  твои  саксы  и  не  слышали.  Считаешь,  если  он  не
христианин, то невежественный дикарь?
   - Да говори он хоть на языке всех ангелов  мира,  мне  до  этого  нет
дела. - Бринн осторожно сняла покрывало. - Просто необходимо,  чтобы  он
понимал меня. - Она сняла повязку. -  И  потом,  я  не  саксонка.  Я  из
Уэльса.
   - Какая разница!
   - Большая. Я никогда не буду... - Бринн  отпрянула,  увидев  кровавую
открытую рану. - Господь милостивый, ты хочешь, чтобы  я  вылечила  это?
Его проткнули, как жаркое на вертеле.
   - Все случилось четыре часа назад, а он до сих пор не умер. У  Малика
очень крепкое здоровье. Помоги ему, и он останется жив.
   - Порой умереть не так-то просто и быстро.
   Гейдж перегнулся через тело Малика и цепко схватил ее за плечи.
   - Не желаю слышать никаких  отговорок.  Вылечи  его,  ты  должна  это
сделать! - приказал он, впиваясь глазами в ее лицо.
   Его пальцы так вцепились ей в кожу, что Бринн вскрикнула от боли.
   - Если ты переломаешь мне кости, то я ничем не смогу  ему  помочь,  -
рассердилась она. - Не нравится слушать правду - прочь  из  палатки.  Он
умирает. Я сделаю все, что в моих силах, но не по твоему приказанию.
   Гейдж криво усмехнулся.
   - А по повелению  трусливого  красавчика  лорда  Ричарда?  Теперь  ты
будешь подчиняться только мне. Он тебе больше не хозяин.
   - Он  никогда  не  был  моим  хозяином.  Ни  один  мужчина  не  смеет
распоряжаться мной. - Бринн посмотрела ему прямо в  глаза.  -  Не  трать
попусту время на глупую  болтовню.  Угрозами  меня  не  запугаешь  и  не
заставишь вылечить этого парня. Так уж я устроена.  Я  знахарка  и  знаю
свое дело. А теперь прикажи принести горячей воды  и  чистый  холст  для
перевязки.
   Гейдж не сводил с нее глаз.
   - Священник уже промыл рану.
   Бринн поняла, что победила. Он не будет мешать ей.
   - Значит,  придется  сделать  это  еще  раз.  Если  сарацину  суждено
умереть, то я не буду потом упрекать  себя  за  чужие  ошибки.  По  моим
наблюдениям, священники не  всегда  отличаются  чистоплотностью.  -  Она
сняла шаль. - Разведите огонь у палатки и дайте мне небольшой  горшок  с
горячей водой. Я приготовлю отвары и снадобья.
   - Он может умереть, пока ты возишься со своей стряпней.
   - А ты ждешь, что я пошепчу  над  ним  и  он  выздоровеет?  Мне  надо
промыть рану к смазать ее бальзамом. На первый случай у меня он есть, но
понадобится еще. - Она устало добавила:
   - Если он переживет ночь.
   - Он может не... - Гейдж отвернулся, чтобы Бринн не видела его  горя,
но дрогнувший голос выдал его боль за друга. - Не думай обо мне плохо. Я
отблагодарю тебя, - быстро пообещал он, - дам щедрый подарок, если Малик
останется жив.
   Он страдал, она чувствовала его отчаяние и страх потерять друга.
   Ему и вправду был дорог этот сарацин.
   - Как же ты можешь  торговаться  со  мной  в  обмен  на  человеческую
жизнь?
   - Почему бы нет? За сладкий кусок мы все торгуемся еще с колыбели.  -
Его лицо  снова  приняло  бесстрастное  выражение.  -  С  годами  в  нас
возрастает алчность, желание  иметь  все  больше,  но  и  расплачиваться
приходится дороже. Ненасытен глаз человека.
   Просунув  голову  в  приоткрытый  полог  палатки,   Гейдж   продолжал
говорить:
   -  Спустись  с  холма  и  взгляни  на  поле,  усеянное   мертвыми   и
искалеченными. Вот цена, которую Гарольд и Вильгельм заплатили  за  этот
клочок саксонской земли. Жизни отданы за бесценок.
   Зачем Гейдж напомнил ей о поле битвы!  Бринн  тогда  едва  проглотила
комок в горле от ужаса. Сейчас ее вновь охватило  удушье.  Кровь.  Боль.
Смерть.
   Гейдж тихо выругался.
   - Что с тобой? Тебе плохо? Ты стала бледная, как снег.
   - Все в порядке. - Бринн облизала  пересохшие  губы.  -  Принеси  мне
холст. Пора приниматься за работу.
   Гейдж круто повернулся и вышел из палатки.
   Раскачиваясь и тихо  постанывая,  Бринн  пыталась  сдержать  слезы  и
справиться с темнотой. Сосредоточиться она должна  только  на  сарацине.
Впрочем, его имя Малик.  Неважно,  из  каких  он  краев,  главное  -  он
человек. Ей ничем не помочь тем тысячам и тысячам погибших и изувеченных
в сегодняшнем сражении, но, может,  удастся  спасти  хотя  бы  одну  эту
жизнь.
   - Малик, - прошептала она. - Ты слышишь меня? Я знаю, ты  чувствуешь,
что я рядом с тобой. Я - Бринн из Фалкаара. Я постараюсь вернуть тебя  к
жизни и сделать все для твоего спасения, но и ты должен помочь мне.
   Ни одна жилка не дрогнула на молодом бородатом лице.
   Да она и не надеялась на его  ответ,  он  слишком  близко  подошел  к
смертному часу. Лишь бы он услышал  ее.  Ей  не  дано  было  знать,  что
ощущают и чувствуют люди под саваном забытья.  Она  принялась  осторожно
ощупывать разорванное тело вокруг раны. Боже, как холодна его кожа!
   - Что ты делаешь?
   Бринн резко отдернула руки и с  вызовом  посмотрела  через  плечо  на
стоявшего у входа в палатку Гейджа  Дюмонта.  Снова  присев  на  пятках,
пояснила:
   - Я проверяю, не застряло ли что-нибудь в ране - грязь, обломок меча.
Вроде бы все чисто,  но  маленькие  кусочки  металла  или  одежды  могут
вызвать нагноение...
   - Ты лжешь! - Гейдж не сводил с нее недоверчивых глаз.  -  Ты  щупала
его. Я велел привезти тебя не затем, чтобы ты оглаживала и ласкала  его.
Для этого я мог бы позвать одну из лагерных шлюх. Одному Богу  известно,
сколько раз в этой кровати он спал едва ли не со всеми ними.
   Она удивленно посмотрела на него. Он, конечно, решил, что ее  пленили
мужские достоинства сарацина.
   - Если я дотронулась с нежностью до него, то только из жалости, а  не
от возбуждения. Надо лишиться рассудка, чтобы желать умирающего.  -  Она
вернулась к главному:
   - Где горячая вода?
   - Сейчас будет. - Гейдж прошел к Малику  и  опустился  перед  ним  на
колени. - Лефонт принесет воду. Он посмотрел на Малика и вздохнул.
   - Черт возьми, он едва дышит.
   - Значит, еще есть надежда.
   Бринн набралась мужества, решив попросить Гейджа о том, что  вряд  ли
ему понравится, впрочем, как  и  всем  мужчинам,  а  он  был  упрямее  и
настойчивее других.
   - Я хочу, чтобы ты оставил меня с ним наедине.
   Гейдж даже не взглянул на нее.
   - Нет.
   - Делай, что я говорю.
   - Он вот-вот умрет. Он мой друг, и я не покину его в смертный час.
   - Оставь меня наедине с ним, - как можно жестче повторила она, -  или
я пальцем о палец не ударю.
   Гейдж поднял к ней  свои  ярко-голубые  глаза.  В  них  билась  такая
несокрушимая сила, что страх пробежал по ее телу.
   - Что ты сказала?
   Бринн облизала враз пересохшие губы.
   - Ты отлично слышал. Я не позволю тебе вмешиваться или  задавать  мне
вопросы. Ты должен оставить меня с ним одну.
   - Должен? - насмешливым эхом отозвался он.  -  Мне  не  нравится  это
слово. Ко мне оно не подходит.
   - Да, должен, - повторила она.
   Пресвятая Дева Мария,  как  он  посмотрел  на  нее!  Бринн  внутренне
сжалась, ожидая удара, который легко бы ее  расплющил.  Что  ж,  ей  уже
приходилось выносить  побои,  и  она  осталась  жива.  Надо  постараться
выдержать гнев этого чужестранца, его пристальный взгляд, хотя в глубине
души она не слишком-то была уверена в своей храбрости.
   - Тебе надо, чтобы он остался жив, тогда подчиняйся. Я  позову  тебя,
если замечу, что приближается конец.
   - Я не двинусь с места.
   Не мигая, он смотрел на нее. Его обуревали гнев и желание  вышвырнуть
вон эту  непокорную  девку.  Но  жизнь  Малика!  А  ей  еще  никогда  не
приходилось сталкиваться с более волевым и упорным человеком.  Бринн  на
мгновение ощутила себя хрупкой  тростинкой  на  ветру,  согнувшейся  под
натиском его глаз, но она не могла позволить себе  проявить  слабость  и
отступить.
   - Ладно, тогда оставайся и смотри, как он умирает.  Я  и  пальцем  не
шевельну. Ты этого добиваешься?
   Его огромные руки сжались и разжались, взгляд задержался на ее горле.
Ей показалось, что сейчас он бросится через  распростертое  тело  Малика
душить ее.
   - Проклятье! - Гейдж встал и направился к выходу  из  палатки.  -  До
рассвета можешь оставаться с ним.
   Он посмотрел на нее через  плечо.  Бринн  с  трудом  овладела  собой,
пытаясь не поддаться неподдельному ужасу от его угрожающего тона.
   - Мне не нравится, когда мной командуют. Всю жизнь я боролся за право
приказывать самому. Когда Малик поправится, я еще тебе припомню.
   С этими словами он вышел из палатки.
   Глубокий вздох облегчения вырвался из груди  Бринн.  Его  присутствие
рядом было подобно грозовой  туче:  не  давало  ей  дышать.  Теперь  она
займется лечением, не думая о самозащите.
   Буря. Именно таким был Гейдж  Дюмонт.  Вокруг  нее,  словно  не  было
палатки, сверкали  молнии  и  выл  ветер.  Бринн  сама  удивлялась  тому
радостному возбуждению, с которым ей удалось  отразить  напор  норманна.
Сейчас главной наградой ей стали мир и покой. Когда-то, как ей казалось,
давным-давно, еще в раннем детстве, она носилась под  дождем,  испытывая
счастье и перед буйством стихии. Но теперь, когда  ей  пришлось  столько
пережить за последние три года, ее единственной несбыточной мечтой стала
надежда на покой в лесах Гвинтала.
   Она склонилась над Маликом и коснулась его виска. Ее  пальцы  уловили
еле пульсирующую жилку.
   - Он ушел, - шепотом сообщила она. - Удивительно беспокойный  у  тебя
друг, Малик. Думаю, нам без  него  будет  лучше.  Мы  просто  посидим  и
поговорим, а пока я приложу свои лекарства к твоей ужасной ране. Ты ведь
не хочешь оставаться там, где ты сейчас. Может, там тише и спокойнее, но
у тебя еще много дел в этом мире...
   Ока положила руку почти на самую рану.
   - ..Ну, о чем теперь поговорим? Только не  о  кровавых  сражениях.  Я
страдаю от таких рассказов не меньше,  чем  ты  от  своей  раны.  Хочешь
послушать о моем милом сердцу Гвинтале? Скоро  я  вернусь  туда,  думаю,
тебе бы там тоже понравилось. Он такой же красивый, как и те  места,  по
которым ты сейчас бродишь, нет, пожалуй, еще прекраснее... Она поудобнее
устроилась возле него.
   - ..В лесах прохладно  и  тихо.  Каждое  дерево  таит  свои  чудесные
тайны... ночные цветы  или  диковинные  птицы,  которых  ты  никогда  не
слышал. В густой чаще  вдруг  услышишь  тихое  журчание  ручья,  сбегают
чистейшие струйки его  по  скалистым  утесам,  переливаясь  в  солнечных
лучах...

***

   Порывы холодного пронизывающего  ветра  не  смогли  охладить  гневный
запал Гейджа. Он  едва  не  придушил  эту  мерзавку,  с  трудом  поборов
страстное желание сдавить руками ее тонкую шею и не разжимать  их,  пока
она не заскулит о пощаде.
   - Она выставила тебя? - услышал он голос лорда Ричарда.
   Гейдж раздраженно покосился на  костер,  у  которого  Ричард  грелся,
протянув руки к огню.
   - Я предполагал, что она и  над  тобой  попытается  покомандовать,  -
притворно посочувствовал Ричард. - Она никогда  и  никому  не  позволяла
оставаться в комнате жены во время ее лечения. Не  будь  Бринн  подарком
моего тестя, я бы проучил ее. Лорд Келлз,  отец  моей  жены,  был  самым
влиятельным бароном на юге Англии, и я не хотел обидеть его, наказав эту
женщину. Мне следовало...
   - Почему ты до сих пор здесь? - грубо прервал его  Гейдж.  Он  и  без
того злился и не намерен был терпеть рядом этого смазливого  Иуду.  -  Я
думал, ты давно убрался из лагеря.
   - Я так и сделал, но с полдороги вернулся в  надежде  оказаться  тебе
полезным, - улыбнулся Ричард. - Мне хотелось убедиться, пришелся ли тебе
по душе мой подарок?
   - Если именно он не придется  мне  по  душе,  то  ты  пожалеешь,  что
остался, - сквозь зубы процедил Гейдж. - Мне не нравится,  что  какая-то
рабыня занимается лечением друга без меня, и я не потерплю,  если  Малик
умрет на ее руках.
   - Поэтому я и вернулся, - едва заметно скривился  Ричард.  -  Уверен,
эта женщина вылечит твоего друга, а если нет... - он поднял руку,  Гейдж
напрягся, - и Господь вдруг решил призвать сарацина к себе, я  хотел  бы
убедиться, что ты понял, насколько она искусна в другом...
   - Искусна?
   - ...в сделает все, чтобы утешить тебя в твоем горе. Она  ведь  очень
привлекательна, не правда ли?
   - Нисколько. Я не помню, как она выглядит.
   Гейдж действительно не увидел ее, вернее, не обратил внимания  на  ее
внешность. Для него она прежде всего оставалась знахаркой  и,  в