я за левое плечо, из которого по-прежнему торчал кинжал. Его оливковая кожа посерела, губы посинели.
     - Моя дорогая мадемуазель де Клеман, могу... сказать... - Его голос прервался. - Что вы... делаете... чертовски трудной задачу... спасти вас.
     Глаза Жюльетты расширились от удивления.
     - Спасти?
     - Я привел подкрепление на помощь гвардейцам, как только узнал о плане нападения на экипаж. Если бы вы остались на месте... - Мужчина вслепую схватился за ствол дерева, и лицо его исказилось от боли. - К этому времени... схватка была бы уже окончена.
     - Я же не знала, что происходит, - прошептала Жюльетта. - И кому доверять. А кто вы? Откуда вы взялись?
     - Жан-Марк... Андреас. Гостиница неподалеку... Гостиница "Слепая сова". - Его взгляд переместился на крестьянина, лежащего на земле в нескольких футах от них. - Глупо. Сапоги...
     Глаза Жан-Марка закрылись, и он медленно сполз по стволу в глубоком обмороке.

***

     - Не спорьте со мной. Пошлите за врачом в деревню, а мне приготовьте воду и чистое полотенце.
     Жан-Марк открыл глазами увидел Жюльетту де Клеман в воинственной позе против крупного дородного мужчины. Жан-Марк смутно припомнил месье Гийома, владельца гостиницы, где он прожил последние несколько недель.
     Владелец гостиницы покачал головой:
     - У меня нет ни малейшего желания оскорблять его высочество, посылая за врачом в деревню, если месье Андреас действительно спас жизнь принцу. Мы должны подождать придворного врача.
     - Версаль далеко. Вы возьмете на себя ответственность за его смерть?
     Да она же почти ребенок, как в тумане сообразил ЖанМарк. Когда он впервые заметил девушку, бежавшую по лесу, то в его глазах запечатлелись тоненькая, грациозная фигурка, вихрь блестящих темных кудрей и огромные испуганные глаза. Теперь же, когда она стояла, ее головка едва доставала до третьей пуговицы рубашки месье Гийома.
     - Вы что, не видите, что он истекает кровью и она капает на ваш пол?
     Жан-Марка поддерживали двое солдат, одетых в форму швейцарской гвардии.
     - Какая печальная картина!.. - прошептал он. - Я искренне надеюсь... что вы говорите не обо мне, мадемуазель.
     Жюльетта повернулась к Жан-Марку, и напряжение на ее лице сменилось выражением глубокого облегчения.
     - Вы пришли в себя. Я боялась... - Она снова обратилась к месье Гийому:
     - Что вы стоите как истукан? Надо немедленно вынуть кинжал из его плеча.
     Месье Гийом успокаивающе развел руками.
     - Поверьте, лучше послать за придворным врачом. Вы слишком молоды, чтобы понимать...
     - Не так молода, чтобы понять, что вы больше опасаетесь за свою шкуру, чем за него, - свирепо прервала его Жюльетта. - И я не позволю, чтобы он истек кровью и умер, пока вы тут стоите и дрожите.
     Жан-Марка передернуло.
     - Пожалуйста, перестаньте болтать о моей предстоящей кончине. Это вовсе... не утешительно.
     - Молчите! - Карие глаза Жюльетты сверкали. - Вам нельзя разговаривать. Вы ведете себя так же глупо, как этот трактирщик.
     Жан-Марк только вздохнул.
     - Так-то лучше. - Жюльетта кивнула двум солдатам, поддерживающим Жан-Марка. - Отведите его в комнату. Я приду, как только разберусь с этим месье Гийомом. И обращайтесь с ним осторожно, или, клянусь всеми святыми, вы мне ответите.
     Ухмылки солдат исчезли. Эта сопливая девчонка их раздражала. Господи, еще минута - и из-за нее они уронят раненого на пол. Жан-Марк содрогнулся и поспешно спросил:
     - А принц?
     - Я сказала вам не... - Жюльетта встретилась взглядом с Жан-Марком и коротко кивнула:
     - Он в безопасности. Я отправила его во дворец со своей няней и капитаном гвардии. Так будет для него безопаснее.
     - Хорошо. - Жан-Марк закрыл глаза. Он позволил солдатам взять на себя его вес, и они понесли его к лестнице.
     Следующие десять минут были самыми трудными для Жан-Марка. В жизни подобного ужасного состояния он еще не испытывал: под одеялами на широкой кровати он был на грани обморока.
     - Вы не умрете.
     Жан-Марк открыл глаза и увидел Жюльетту. Она хмуро смотрела на него.
     - Надеюсь, вы правы. У меня нет...
     - Нет. - Ее пальчики быстро накрыли его губы, и, несмотря на мимолетность этого прикосновения, Жан-Марку оно показалось удивительно нежным. - Я сказала этому месье, что вы истекаете кровью, дабы заставить его пошевеливаться. Он не хотел меня слушать, считая просто глупым ребенком.
     - Он жестоко ошибался.
     - Вы шутите. - Жюльетта с любопытством посмотрела на Жан-Марка. - Вы очень странный человек, если можете шутить, когда у вас кинжал торчит из плеча.
     - Я вовсе не герой и все же оказался в положении, когда должен... - Жан-Марк замолчал - комната накренилась, стала темнеть...
     - Вы не считаете себя героем? - Голос Жюльетты прозвучал откуда-то издалека.
     - Становится дьявольски темно. По-моему, я собираюсь...
     Ладонь Жюльетты легла ему на глаза.
     - Поспите. Я присмотрю, чтобы вам не причинили вреда. Можете мне довериться.
     Она лжет. Нельзя доверять ни одной женщине. Мысль была вялая, ватная. Все плыло в голове Жан-Марка.
     Но Жюльетта еще только сильный, храбрый ребенок, чьи руки так же нежны, как резок ее тон.
     Да, сейчас Жан-Марк мог доверять Жюльетте де Клеман.
     Он расслабился и провалился в ожидавшую его темноту.

***

     Когда он снова открыл глаза, Жюльетта стояла на коленях у его постели.
     - Я надеялась, что вы еще поспите, - прошептала она. - Здесь деревенский врач.
     - Стало быть, вы... победили.
     - Конечно! У этого человека более щегольской вид, чем у придворного врача, но я надеюсь, что он не дурак. - Девочка замешкалась. - Сейчас он намеревается извлечь кинжал.
     Жан-Марк напрягся, и его взгляд устремился к камину. Маленький круглый человечек в фиолетовом парчовом камзоле и тщательно завитом белом парике стоял у камина, грея унизанные кольцами пальцы.
     - Теперь я тоже сожалею, что быстро пришел в себя. Не люблю боли, - сознался Жан-Марк.
     - Естественно. - Жюльетта по-прежнему стояла на коленях у его постели. - Будет больно, но есть способы ослабить страдания. Постарайтесь думать о чем-то прекрасном.
     Врач поправил галстук и отвернулся от огня. Жан-Марк весь подобрался.
     - Не напрягайтесь, так будет еще больнее. - Жюльетта взяла обе руки Жан-Марка в свои. - Думайте о... Нет, я не могу сказать вам, о чем думать. Это должна быть ваша собственная прекрасная картина.
     Жан-Марк наблюдал за врачом.
     - Боюсь, что не последую вашему совету, - сухо сказал Жан-Марк. - Красота что-то ускользает от меня.
     Пальцы девушки крепче сжали руки Жан-Марка.
     - Я, когда мне больно, думаю о том, что чувствую, когда рисую или смотрю на Танцующий ветер.
     - Танцующий ветер? - Жан-Марк напрягся, его взгляд скользнул от подходившего врача к лицу Жюльетты.
     - Вы слышали о нем? Это самая прекрасная статуэтка в мире. Иногда я смотрю на нее и думаю... - Жюльетта запнулась и замолчала.
     - Думаете о чем?
     - Ни о чем.
     - Нет, скажите.
     - Просто я не понимаю, как мог человек создать такую красоту, - ответила Жюльетта. - Это больше, чем красота, это...
     - Не говорите мне, - скривил губы Жан-Марк. - Мечта.
     Девушка кивнула:
     - Значит, вы его видели. Тогда вы можете думать о Танцующем ветре.
     Жан-Марк покачал головой:
     - Сожалею, но я никогда не видел эту статуэтку.
     Лицо Жюльетты затуманилось.
     - Ну, месье, вы пришли в сознание. - У кровати стоял врач, жизнерадостно улыбаясь. - Мое имя Гастон Сен-Лер, и я вытащу кинжал из вашего плеча. - Врач подошел ближе. - Ну, а теперь соберитесь с духом, а я...
     - Не слушайте его! - свирепо перебила Жюльетта. - Смотрите на меня.
     Карие глаза Жюльетты сияли, искрились. Ее тонкое лицо оживилось. Румянец на щеках цвел розами, на виске пульсировали голубые жилки.
     - Что из того, что вам доводилось видеть, было самым прекрасным?
     - Море.
     - Тогда думайте о море. - Пальцы Жан-Марка сжали запястье Жюльетты. - Держитесь за меня и расскажите мне о море. Расскажите, каким вы его помните.
     - Буря... сила... Волны бьются о корабль. Серо-синяя вода сверкает в...
     Пронзительная, добела раскаленная боль...
     - Море, - прошептала Жюльетта, не сводя с него глаз. - Вспоминайте о море.
     - Еще разок, - радостно сообщил врач, крепче ухватившись за рукоятку кинжала.
     - Тише. - Взгляд Жюльетты не отрывался от глаз Жан-Марка. - Расскажите мне еще о море.
     - В солнечном свете в спокойный день оно... мы словно плыли в гигантском сапфире.
     Сверкающие карие глаза отгоняли боль. Жан-Марк провел языком по пересохшим губам.
     - И когда корабль подходит к берегу...
     Ее кожа - роза в чаше со сливками.
     - Вода становится... изумрудной. Никогда нельзя быть уверенным...
     Боль!
     Жан-Марк, выгнув спину, приподнялся на кровати, когда врач выдернул кинжал из плеча.
     - Вот и все. - Врач отвернулся, держа в руке окровавленный кинжал. - Теперь я промою рану и сделаю вам перевязку.
     Жан-Марк лежал, перед глазами комната кружилась, потолок опускался. Он почувствовал, как по руке заструилась кровь.
     - Вам придется отпустить меня, - сказала Жюльетта. Жан-Марк непонимающе уставился на нее.
     Она потянула руки, пытаясь высвободить запястья из его пальцев.
     - Я не смогу помогать врачу, если вы меня не отпустите.
     Жан-Марк медленно разжал пальцы и выпустил ее руки. Жюльетта вздохнула с облегчением.
     - Так-то лучше. Худшее уже позади.
     - Разве? - Жан-Марк почувствовал себя страшно одиноким. Ему хотелось снова держать ее руки в своих. Странно. Он пересилил себя и пытался говорить как ни в чем не бывало.
     - Приятно знать, что самое худшее уже позади. Вы уже поняли, что я сделан не из того теста, из которого лепят героев. И для меня была бы ужасна мысль, что еще предстоит боль.
     - Немногие мужчины пережили бы такой ужас, не закричав.
     Слабая улыбка тронула губы Жан-Марка.
     - С чего бы мне орать? Я ведь думал о чем-то... прекрасном.

***

     Врач покинул гостиницу несколько часов назад. Сон Андреаса был беспокойным и прерывистым. Жюльетта обвела взглядом комнату. Она уже несколько часов провела в кресле, не решаясь потревожить его.
     Для деревенской гостиницы обстановка в номере была даже роскошной, а сама комната - по-видимому, лучшей из тех, что мог предложить месье Гийом, но Жюльетте она была неинтересна.
     Она перевела взгляд на лицо Андреаса, изучая его так же зачарованно, как и в первый раз, оно заворожило ее, еще когда она была в экипаже. Боже, как бы ей хотелось написать его!
     Жюльетта знала, что этому человеку будет все равно, как бы безжалостно честными ни были мазки ее кисти. Он не нуждался в приукрашивании, ибо точно знал, кто он, какой он, и ему было наплевать, какого мнения о нем придерживаются другие.
     Его бронзовое лицо было слишком длинным, скулы - слишком высокими, губы - слишком хорошо очерчены, а взгляд темных глаз под прямыми черными бровями и тяжелыми веками - слишком острым и решительным. Все вместе составляло гармонию целого, более притягательного, чем просто красота.
     Каким вызовом для нее было бы написать его портрет, разгадать тайны, скрытые за этими черными глазами! Жюльетта была уверена: будь у нее немного времени, она бы сумела воссоздать лицо, а не маску.
     Но что, если у нее не останется времени? Рана глубокая, опасная, и вполне возможно, что он будет отнят у нее, прежде...
     Веки Жан-Марка задрожали, он открыл глаза.
     - О чем вы думаете?
     Вопрос застал Жюльетту врасплох, и она выпалила:
     - Я надеялась, что вы не умрете до того, как я успею написать вас.
     - Как трогательно! Отправляйтесь в постель.
     Жюльетта замерла, потом заставила себя расслабиться.
     - Врач предупредил, что у вас может начаться жар. Или вы думаете, я спасла вас, чтобы позволить потом умереть из-за недостатка ухода?
     Жан-Марк слабо улыбнулся:
     - Мои извинения. Я постараюсь не покидать этот бренный мир, дабы вы не потратили времени даром.
     - Я не это хотела сказать... - Жюльетта прикусила нижнюю губу. - Я не всегда выражаюсь точно. Маргарита говорит: у меня язык как у змеи, я жалю.
     - Кто такая Маргарита?
     - Маргарита Дюкло - моя няня. На самом деле она больше служит моей матери, чем мне.
     - И эта Маргарита не одобряет вашей прямоты?
     - Да. - Жюльетта нахмурилась. - Вам следует снова заснуть.
     - Мне не хочется спать. - Взгляд Жан-Марка изучал лицо девушки. - Почему бы вам не развлечь меня?
     Жюльетта изумленно уставилась на него.
     - Развлечь?
     Жан-Марк рассмеялся, но тут же охнул от боли.
     - Возможно, лучше вам меня не смешить. Оказывается, юмор сейчас для меня исключительно болезнен.
     - Раз уж вы отказываетесь спать, то с тем же успехом можете ответить на мои вопросы. Перед тем как упасть в обморок, вы сказали, что узнали о нападении. Кто вам сказал?
     Жан-Марк удобнее устроился в постели, щадя раненое плечо.
     - Слуга в версальском дворце.
     - Откуда мог дворцовый слуга знать о нападении крестьян так далеко от Версаля?
     - Еще поинтересуйтесь, каким образом кое у кого из парней в этой банде оказались мушкеты вместо вил. - Губы Жан-Марка скривились. - И почему бедный голодающий крестьянин, всадивший мне в плечо кинжал, так хорошо откормлен и сапоги на нем из кожи лучшей, чем на моих собственных.
     Так вот о каких сапогах он сказал перед тем, как потерять сознание!
     - А почему слуга пришел с этими сведениями к вам, а не к его величеству?
     - Деньги. - Жан-Марк насмешливо улыбнулся. - Король Людовик за такую верность раздает медали и свою бесконечную благодарность. А я обещал жирный куш за любую информацию о королевской семье. За деньги можно купить удобную жизнь и быстрого коня, чтобы он унес осведомителя подальше от тех, кого он предал.
     - Слуга не сообщил вам, кто в ответе за это нападение?
     - Человек с высоким положением. Он сказал лишь, что экипаж с принцем и мадемуазель де Клеман подвергнется нападению по пути в Версаль. Я собрал наемников и, подобно рыцарю без страха и упрека, бросился на выручку. - Он усмехнулся.
     - Вы что, никогда не бываете серьезным? Вы спасли жизнь принца. - Жюльетта помедлила. - И мою тоже.
     - Не из душевного благородства. - Жан-Марк спокойно взглянул на девушку. - Я деловой человек и никогда ничего не предпринимаю, не рассчитывая получить что-то взамен. Признаюсь, я был крайне раздражен тем, что вы так усложнили мою задачу.
     - А что вы рассчитываете получить в обмен на спасение принца?
     - Я хочу попросить ее величество об одолжении.
     С минуту Жюльетта молча смотрела на него.
     - По-моему, вы не такой расчетливый, каким хотите показаться. Вы волновались за Людовика-Карла, хотя и теряли сознание от боли.
     - Я не люблю детоубийц.
     - И вы приняли на себя удар, предназначенный мне. Разве так ведет себя жестокий и холодный человек, просчитывающий наперед свою выгоду?
     Жан-Марк скривился.
     - Нет, так повел себя человек в порыве чувств и получивший за это хороший удар. - Он покачал головой. - Добродетель наказуема, помните об этом. Я же не воин и не герой.
     - Разрешите думать так, как мне заблагорассудится. - Жюльетта нахмурилась. - Но я не знаю, о чем вы думаете.
     - Это вас беспокоит?
     Девушка кивнула.
     - Обычно многие люди так легко прочитываются. Мне важно проникнуть под кожу.
     - Зачем?
     - Я собираюсь стать великой художницей и должна познать суть человека, - просто ответила Жюльетта.
     - Припоминаю, что, когда я только проснулся, вы выразили желание написать меня. Вы серьезно хотите стать художницей?
     - Я просто буду великой художницей. Я намерена учиться и работать, пока не стану великой, как да Винчи или дель Сарто. Знаете его фреску "Рождество Богородицы"?
     - Да, и восхищаюсь как его росписью, так и вашей уверенностью.
     - Вы хотите сказать - самоуверенностью. Художникам нельзя скромничать, иначе их талант погибнет. Я не... Что вы так странно на меня смотрите?
     - Раздумываю, сколько вам лет?
     Жюльетта нахмурилась.
     - Четырнадцать. Какое это имеет значение?
     - Может быть, очень большое. - Жан-Марк закрыл глаза.
     - Что вы хотите этим сказать?
     - Мне сейчас лучше поспать. Бегите в свою комнату.
     Жюльетта не двинулась с места. Жан-Марк открыл глаза.
     - Я сказал: идите к себе. А лучше всего вам отправиться во дворец завтра утром.
     У Жюльетты как-то странно сжалось сердце.
     - Вы хотите, чтобы я уехала?
     - Да. - Жан-Марк говорил резко. - Вы здесь мне не нужны.
     Жюльетта упрямо сжала рот.
     - Нет, нужна. Вы слабы, как младенец, и еще несете чепуху. Думаете, мне будет приятно вспоминать, что, будучи обязанной вам жизнью, я позволила вам умереть, не успев расплатиться? Я не такая, как моя мать. Я ничего не беру, не давая взамен.
     Жан-Марк сузившимися глазами посмотрел девушке в лицо.
     - Ваша мать?
     Жюльетта нетерпеливо тряхнула головой.
     - Я не желаю о ней говорить. - Она вздернула подбородок. - Я тоже должна оказать вам услугу. Я уже отослала сообщение королеве, что остаюсь до вашего выздоровления, до тех пор, пока вы не будете в состоянии приехать в Версаль и принять ее благодарность.
     - Вы скоро пожалеете, что остались. Я терпеть не могу болеть.
     - А я не жалую пациентов с дурным нравом. Вы быстро поправитесь, чтобы избежать моих забот.
     Губы Жан-Марка невольно тронула улыбка.
     - В ваших словах что-то есть. - Он неожиданно сдался. - Оставайтесь, если хотите. Кто я такой, чтобы отказываться от нежных забот отважной мадемуазель, ради которой пролил кровь?
     Жюльетта повеселела.
     - Естественно, я не допущу, чтобы мои занятия живописью были прерваны из-за ухода за вами. Пожалуй, поставлю мольберт в том углу у окна. Там очень хороший свет. - Девушка улыбнулась. - Я уверена, мы прекрасно поладим.
     Жан-Марк устроился поудобнее и закрыл глаза.
     - Когда-нибудь я, возможно, напомню вам, как пытался отослать вас прочь.
     - Когда-нибудь? - Жюльетта покачала головой. - Недели за две вы совершенно поправитесь, и мы расстанемся. Никакого "когда-нибудь".
     - Это верно. У меня, по-видимому, жар.
     - Правда? - Жюльетта дотронулась до его лба и тревожно нахмурилась. Потом она облегченно вздохнула. - Пока нет.
     - Нет? - Глаза Жан-Марка оставались закрытыми, но он странно улыбался. - Пока нет, - прошептал он. - Когда-нибудь...

***

     Жар у Жан-Марка начался поздно вечером.
     Жюльетта обмывала его прохладной водой, держала холодное полотно на лбу и старалась удержать его на кровати, когда он рвался бежать.
     В середине ночи жар сменился страшным ознобом. Жан-Марка трясло, судороги корежили тело. Они беспокоили Жюльетту больше, чем жар.
     - Мне... это... не нравится... - Жан-Марк стиснул зубы, чтобы они не стучали. - Это должно научить меня, как глупо... - Он замолчал, тело снова ломали судороги. - Дайте... мне еще одеяло.
     - На вас уже три. - Жюльетта быстро приняла решение. - Подвиньтесь.
     - Что? - Жан-Марк тупо смотрел на девушку.
     Она отбросила одеяла, легла рядом и прижала его к себе.
     - Успокойтесь! - Жюльетта почувствовала, как он напрягся. - Я не собираюсь делать вам больно, просто согрею вас. Я часто обнимала так Людовика-Карла, когда его ночью знобило.
     - Я не двухлетний ребенок.
     - Вы слабы, как писклявый младенец. Какая разница!
     - Полагаю, многие с радостью перечислили бы все... различия.
     - Ну так мы им ничего не скажем. Вам стало теплее?
     - Да, гораздо.
     - Вот и хорошо. - Жюльетта с облегчением ощутила, что Жан-Марк почти перестал дрожать. - Я буду лежать с вами, пока вы не заснете. - Она протянула руку и ласково погладила его по волосам - так она обращалась с Людовиком-Карлом. Через несколько минут девушка нетерпеливо заметила:
     - Вы не успокоились. Вы напряжены, как камень.
     - Надо же, как с