не приходилось беспокоиться из-за денег. Ваш отец оставил вам кругленькую сумму по страховке после своей смерти. - Бардо не стал дожидаться ответа. - Уверен, что и ваш муженек позаботился о том же. А деньги обеспечивают надежную защиту.
     - Мой муж не оставил мне ничего. Профессор Мичиганского университета по английскому языку получает не так уж много. - Ей надоело сдерживать себя. Пора попросить его выйти из дома, подумала она, чувствуя, что с каждой минутой это будет все труднее сделать. - Преподаватели, как вы сами, наверное, хорошо знаете, не самые обеспеченные люди.
     - В Мичиганском университете и слыхом не слыхали про Марка Рэмзи, - ответил ей Бардо. - Конечно, кое-кто взял на себя труд ввести его досье в университетский компьютер на тот случай, если кто-то захочет проверить, числится он там или нет. Но самая обычная проверка сразу же показала, что он ногой не ступал в это учебное заведение. - Его холодный взгляд пробежал по ее лицу. - Похоже, что вы потрясены. Вы вышли замуж за человека, даже не попытавшись разузнать, чем он занимается на самом деле.
     - Нет! - Голова ее закружилась, она почувствовала приступ тошноты. Неужели Марк обманывал ее? Почему? Он должен был знать, что в его прошлом нет ничего такого, чего бы она не смогла принять. Впрочем, по какой бы причине он это ни сделал, у него были основания поступить именно так. Марк не мог заниматься дурным делом. - Значит, произошла какая-то ошибка. Мой муж не мог быть преступником.
     - Вы Хорошая актриса. Рэмзи сделал правильный выбор. - Бардо помолчал и затем коротко спросил:
     - Где вы были сегодня утром? У вас ведь нет занятий по пятницам?
     - А откуда вам это известно? - Она замолчала. Ну конечно, он не мог не знать этого. Если уж он сумел вытащить такие сведения про Марка, то выяснить расписание занятий для него - плевое дело. - Возила собаку к ветеринару.
     - Собаку? - легкая тень удивления пробежала по его лицу.
     Она кивнула с отсутствующим видом:
     - Как ни странно, но я не имею представления ни о каких заговорах, которые могли бы грозить национальной безопасности. Точно так же, как и Марк.
     - Имеете. И не надейтесь, что вам удастся обвести нас вокруг пальца. Кое-кого там, наверху, вам удалось одурачить. Они считают, что я свихнулся, доверяя донесениям внешней разведки, что поступают из Саид-Абубы. - В его голубых глазах вспыхнул фанатичный огонь. - Но вам меня не одурачить. Я знаю, кто вы, и сумею встать у вас на пути.
     Элизабет смотрела на него, не веря своим глазам:
     - Ваш начальник прав. Вы сумасшедший. Здесь некого останавливать. Может быть, Марк по какой-то причине умалчивал о своем прошлом, но я уверена: ему нечего было стыдиться своих поступков. - Голос Элизабет дрогнул, и она попыталась овладеть собой. - Вы просто ничего не понимаете. Марк был совершенно особым человеком.
     Смех Бардо походил то ли на лай, то ли на кашель.
     - Замечательно сказано. Боюсь, вы даже не представляете, насколько "особенным" человеком был ваш муж. У меня есть отчет, в котором говорится о том, какими уникальными качествами он обладал.
     Она непонимающе покачала головой:
     - О чем вы говорите?
     - Вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, - отрезал он. - И будет лучше, если вы перестанете изображать дурочку. Мне пришлось ждать довольно долго, и я потерял терпение. Если вы не собираетесь сотрудничать со мной, тогда я допрошу вас у себя в кабинете. Соберите необходимые вещи.
     За последние несколько часов, подумала Элизабет, ее во второй раз просят собрать вещи. Но на этот раз предложение прозвучало в весьма грубой форме.
     - Вы говорите так, словно собираетесь задержать меня... - сказала Элизабет, вспомнив, что она обещала Джону никуда не ехать с Бардо. Сейчас она не могла точно восстановить в памяти детали об их разговора, но вряд ли правительственный чиновник может причинить ей вред. На то есть закон, обеспечивающий... Хота она слышала рассказы о том, как сплошь и рядом нарушают законы.
     Рука ее инстинктивно легла на живот:
     - Нет. Я не собираюсь идти с вами. Мне предстоит скоро рожать, В нашей стране существуют законы, охраняющие права граждан.
     - Которые в военное время перестают действовать.
     - Но сейчас не военное время, - сказала Элизабет, чувствуя, что ее слова, не возымели никакого действия на этого человека. Он продолжал смотреть на нее, словно... Господи! Словно он ее ненавидел. Но ведь он даже не знает ее. Ненависть влечет за собой насилие. Как она может подвергнуть своего малыша такой опасности? Сейчас они оба настолько уязвимы... - И мне кажется, вам лучше уйти.
     - Я могу увести вас против вашей воли.
     - Попробуйте. - Она посмотрела ему прямо в глаза. - Но я буду сопротивляться. И думаю, вы знаете, что у меня на кухне дог, который кинется защищать меня. Это очень большая собака.
     Странное выражение промелькнуло на лице Бардо, когда он посмотрел краем глаза в сторону кухни и повернулся к двери:
     - Я вернусь. И как вы понимаете, довольно скоро. Дорога будет находиться под наблюдением.
     Серый седан. Элизабет вздрогнула и скрестила руки на груди:
     - Вы не имеете права вести за мной слежку. Это незаконно. Я позвоню своему адвокату.
     В его взгляде проскользнула едкая насмешка:
     - Все уловки вам известны. Недаром вы так быстро подписали медицинское заключение о гибели вашего мужа после автокатастрофы. Неужто вы считаете, что прокурор маленького городка сможет обеспечить вашу безопасность? К тому же он слишком большой проходимец. Элизабет почувствовала, как лицо ее вспыхнуло.
     - Вы что - обвиняете меня в убийстве?
     - Вы знаете, в чем я обвиняю вас. Кремировав его, вы поступили очень умно.
     - Умно?! Он оставил письмо, в котором просил, чтобы его кремировали после смерти. И я лишь выполнила его просьбу.
     - Что оказалось очень удобным для вас. - Он улыбнулся загадочной улыбкой. - До свидания, миссис Рэмзи. И на вашем месте я бы принялся незамедлительно паковать вещички. Мои люди не станут раздумывать, что вам пригодится, а что нет, когда я вернусь обратно. - Входная дверь за ним захлопнулась.
     Элизабет какое-то время стояла неподвижно. Она чувствовала себя совершенно раздавленной, словно по ней проехал бульдозер. Каждое сказанное слово Бар-до, несомненно, тщательно взвешивал. Его злоба была ничем не прикрытой. И ошибиться на этот счет она не могла. Но почему он питал к ней такую ненависть?
     Сэм рычал и царапался в дверь кухни, и Элизабет, ничего не видя перед собой, направилась к двери. Что ей делать? Оказаться в руках Бардо - смертельно опасно. Ей доводилось слышать о том, что федеральное агентство и местные власти действуют рука об руку, так что надеяться на защиту полиции вряд ли стоит.
     Сэм лаял и царапался все сильнее, когда она подошла к двери. Он бросался на дверь с такой силой, словно хотел выломать ее. Элизабет распахнула ее:
     - Сэм, ты же расшибешься! Перестань... - Она замолчала, потому что дог как пушечное ядро пронесся мимо и бросился к входной двери. И, остановившись перед ней, яростно зарычал.
     - Сэм? Что с тобой? - И вдруг Элизабет все поняла. Бардо! Она вспомнила удивленное выражение, промелькнувшее у него на лице, когда она сказала, что возила собаку к ветеринару. Его это удивило по той причине, что он был уверен, что застрелил пса. - О нет! - Из-за слабости, охватившей ее, она вынуждена была сесть. И не смотрела на Сэма, который бился в дверь, пытаясь добраться до человека, который оставил его умирать в роще. Как получилось, что вся ее жизнь вдруг перевернулась с ног на голову за последние двадцать четыре часа? В дверь уверенно постучали.
     - Бет, это я. Можно войти? У нас очень мало времени.
     - Джон!
     Вскочив на ноги, она бросилась к двери мимо Сэма и открыла ее.
     - Джон, он был здесь. Этот Бардо...
     Как только она открыла дверь, Сэм бросился вперед, так что Джон едва успел перехватить его.
     - Позови его. У нас нет времени на то, чтобы он гонялся за Бардо.
     - Сэм, сейчас же иди сюда!
     Пес протестующе заворчал, но послушно вернулся в прихожую. Джон закрыл дверь. - Сюда приходил Бардо. Говорил какие-то безумные вещи. Он ужасный человек. - Слова сами собой срывались с ее губ. Глаза ее распахнулись, и она, не отрываясь, смотрела на брата своего мужа. - Мне кажется, что это он выстрелил в Сэма.
     - Думаю, что да. - Джон шагнул вперед и крепко обнял Элизабет. Он пах мылом, кремом для бритья. А еще от него исходило тепло, отчего Элизабет сразу почувствовала себя в безопасности. - Не волнуйся. Все будет хорошо. Я не позволю ему обидеть тебя. Ни один волосок не упадет с твоей головы.
     Элизабет безотчетно прижалась к нему. Грубоватая ткань его куртки колола ее нежную кожу.
     - Он сказал, что заберет меня куда-то. И совершенно не слушал, что я говорю. Он считает, что я убила Марка.
     - Убила Марка? - удивился Джон. - Он так и сказал?
     - Намекал. Так мне показалось. Не знаю. Во всяком случае, он что-то такое городил насчет экспертизы и кремаций. -
     Она подняла на него глаза, полные слез. - Он за что-то ненавидит меня, Джон. До сих пор я не встречала ни одного человека, который бы так ненавидел меня. Мой ребенок...
     - С ним будет все в порядке, --перебил ее Джон.
     - Бардо скоро будет здесь. Со своими сотрудниками. Он так сказал, Джон.
     - К тому времени нас уже здесь не будет. Ему понадобится не меньше часа, чтобы добраться до фермы и привезти своих людей. Мы успеем отъехать на порядочное расстояние.
     - Какая еще ферма?
     - Агентство Бардо арендует ферму неподалеку отсюда. Посторонним туда вход воспрещен. Со стороны дороги дома не видно. Представляю, что они там творят. - Джон мрачно усмехнулся. - Когда хочешь кого-то допросить, то лучше это делать без посторонних глаз.
     - И он хотел увезти меня туда?
     - Да. Но я не дам ему это сделать. - Джон нежно провел ладонью по ее лицу, глядя прямо в глаза. - Теперь ты поедешь со мной?
     - Я ничего не могу понять. Я знаю, что Марк ни в чем не виноват...
     - Не сомневаюсь, что ты, как и Марк, веришь в справедливость, - он едва заметно улыбнулся. - К сожалению, я далек от такого образца добродетели, в которую ты веришь. Но ты должна принять меня таким, какой я есть. По крайней мере, поверить, что я хочу уберечь тебя от опасности.
     Жесткость, которую она ощутила в тоне Джона, вызвала у нее желание убрать его ладони с ее лица, она отодвинулась от него, но он задержал ее руки в своих.
     - Нет, - строго сказал он. - Не отталкивай меня. Я, конечно, не такой, как Марк... Но я... - Он шумно вздохнул. - Кажется, мне никак не удается тебя переубедить?
     Элизабет покачала головой:
     - Объясни мне, что происходит, и я поеду с тобой.
     - Не могу. Во всяком случае, не сейчас. Но думаю, что вскоре смогу это сделать. Этого тебе достаточно?
     - У меня нет выбора. Или ты, или мистер Бардо. - Она взглянула на него. - Мне это не по душе, Джон. Мне не хочется бежать из собственного дома. Или выступать в роли подсадной утки, когда непонятно, за кем идет охота. Но больше всего мне не нравится, что в мою жизнь так грубо вмешиваются и угрожают жизни моего ребенка. Я иду с тобой, потому что понимаю: сейчас так будет лучше. Мне удалось договориться с профессорами, которые закончат за меня мой курс, пока не родится малыш. Но когда ребенок родится и я увижу, что с ним все в порядке, я докажу тебе и Бардо, что я не из тех, кем можно запросто манипулировать.
     Элизабет не знала, как он примет ее заверение, и удивилась, увидев на его лице смесь гордости и изумления.
     - Я ничего другого не ожидал, - и он снова бережно провел пальцем по ее щеке, прежде чем отступить на шаг. - Выключи свет и газ, пока я отведу и усажу Сэма в кузов. Сможет ли твоя подруга Серена позаботиться о нем, пока мы не вернемся за ним?
     Элизабет кивнула.
     - Что мне брать с собой?
     - Только теплое пальто и перчатки. Все, что тебе понадобится, мы купим на месте. - Он поднял собаку на руки. Еще совсем недавно пес был вне себя от гнева, но в руках Джона он совершенно успокоился.
     "До чего же он сильный", - подумала Элизабет, открывая дверь Джону. Дог весил не меньше ста фунтов, а Джон нес его словно пушинку.
     - Бардо предупредил, что дорога находится под наблюдением.
     - Да. За ней велось наблюдение, - бросил он через плечо. - Сейчас нет. Мне пришлось позаботиться об этом человеке, когда Бардо вышел из дома.
     - Позаботиться? - недоуменно переспросила Элизабет.
     - Убрать его, - нехотя ответил, Джон. - Только на время. Иногда насилия нельзя избежать. Но я не всегда прибегаю к такого рода методам. Поторопись. Нам пора ехать.

***

     - Господи! Это же настоящий самоубийца, - Элизабет в ужасе смотрела на лыжника, который мчался по склону горы впереди их машины, что ехала по дороге. Одетый в красный лыжный костюм блондин с грацией гиппопотама вилял то в одну сторону, то в другую, пытаясь сохранить равновесие. - Наверное, какой-то новичок. Почему же он пустился по такому опасному склону?
     - Потому что сумасшедший дурак, который не может устоять перед соблазном... - Джон замолчал, подогнав пикап к обочине и выключая зажигание. - Оставайся здесь.
     Выйдя из машины, он сложил руки рупором и закричал так, что горное эхо подхватило его голос.
     - Гунер! Черт тебя побери, я ведь просил тебя быть осторожнее. Что ты вытворяешь? Хочешь сломать себе шею?
     Светловолосый мужчина засмеялся и крикнул в ответ:
     - Все отлично. Но это оказалось немного труднее, чем на водных лыжах. Падать больнее. Но дай мне недельку, и я стану первоклассным горнолыжником.
     - Дай тебе неделю, так тебя закуют в гипс с ног до головы, - проворчал Джон.
     Лыжник несся вдоль дороги, согнувшись в три погибели.
     - Разве это хорошо с твоей стороны? Попросил бы меня достойно встретить вас, - засмеялся он в ответ, - и я бы развернулся, чтобы поздороваться с вами. Мешает только одна мелочь.
     - И какая же?
     - Я не знаю, как надо разворачиваться, - его оглушительный смех нарушил тишину, царившую в этих местах. - Придется вам подождать, пока мы не окажемся в домике.
     - Но останавливаться-то ты уже научился?
     - Конечно. Это первое, чему я обучился, как только встал на лыжи. Смотри!
     Лыжник откинулся на бок, так что лыжи его взлетели вверх, а он сам, ткнувшись головой вперед, зарылся в снег.
     Не расшибся ли он? Лыжник не шевелился. Еще секунду назад он летел так стремительно... Элизабет нажала на ручку двери и выпрыгнула на хорошо утрамбованный снег. Скользя, она бросилась через дорогу и взобралась на холм.
     Джон, склонившись над человеком в красном костюме, бережно перевернул его на спину.
     - Гунер? Ты и впрямь свихнулся! - в голосе Джона послышались грозные нотки. - Что ты вытворяешь? Где ты ушибся?
     - С какой стороны оказалось помятым мое чувство гордости? - Лыжник открыл голубые глаза, в которых плясали озорные огоньки. - Кажется, мне придется посидеть на подушках с неделю или две. Но зато все остальное в полном порядке.
     - Как обычно, - вздохнул Джон. Их взаимную привязанность нельзя было скрыть под насмешками, которыми они обменивались. - Но ты уверен, что ничего не сломал?
     - Абсолютно, - лыжник сел и принялся отстегивать лыжи. - Знаешь, Джон, думаю, мне придется поискать другой способ остановки. Этот, кажется, несколько грубоват и небезопасен. - Его взгляд остановился на Элизабет, которая смотрела на него из-за плеча Джона. - Привет! Я Гунер Нильсен. А ты - Элизабет Рэмзи? - Он с такой дружеской непринужденностью обратился К ней, что и Элизабет не составило труда сразу принять этот товарищеский тон.
     Джон повернулся к ней и нахмурился:
     - Я же просил тебя оставаться в машине.
     - Да, - спокойно ответила Элизабет, - Но я не обязана подчиняться. Как ты мог заметить, я никогда не подчиняюсь приказам. От меня можно добиться большего, если обращаться с вежливой просьбой.
     Гунер Нильсен издал звук, похожий то ли на кашель, то ли на сдавленный смешок. Джон взглянул на него, и Гунер тотчас вскинул руки:
     - Извини. Не помню, когда в последний раз тебя так вежливо и мягко сажали в лужу. Кажется, это было в тот раз, когда глава комитета...
     - Гунер! - Голос Джона просвистел, как мачете. - То, каким мешком ты плюхаешься в снег, свидетельствует о том, что у тебя совершенно нет мозгов. Остается еще окоротить язык.
     - Прошу прощения, - повторил Гунер, но в голосе его не было и тени раскаяния. Он расстегнул крепления с левой лыжи и встал на снег. - Я совсем забыл, о том, что ты не имеешь представления о том, насколько я неуязвим.
     "Неуязвим?!" - с сомнением подумала Элизабет, и на смену гневу и раздражению пришло полное недоумение:
     - Надеюсь, в ближайшее время ты посвятишь меня в свою тайну.
     - Предоставляю сделать это Джону, - Гунер притопнул ногой и безмятежно улыбнулся ей. - Я всего лишь бедный наемный работник на службе у беспощадно эксплуатирующего его хозяина, приказания которого я вынужден выполнять беспрекословно.
     "Бедный работник" снова улыбнулся. И его улыбка являла собой нечто среднее между улыбкой цыгана, торгующего лошадьми, и человеком, которого любая фирма с удовольствием бы пригласила рекламировать свой товар. Он был, несомненно, образцом настоящего мужчины. Выше, чем Джон, хотя и ненамного, покрытый ровным золотистым загаром, он излучал обаяние, которое исходило и от Марка. Только во взгляде ее мужа отсутствовала сексуальная притягательность, которой природа щедро оделила жизнерадостного Гунера. Обаяние Марка таилось скорее в его мягкости, глубине чувств, уме и... Элизабет быстро отвела взгляд от Гунера.
     - Ты больше похож на Марка, чем Джон. Может быть, и ты тоже его двоюродный брат, о котором я ничего не знала?
     Джон окинул ее быстрым взглядом:
     - Он напомнил тебе Марка?
     - Немного.
     В косом взгляде, который бросил на Джона его спутник, чувствовались удивление и легкая тревога:
     - Мне вообще не следовало участвовать в этом ответственейшем мероприятии. В комитете за мной закрепилась слава хулигана.
     Элизабет в полной растерянности нахмурилась:
     - Что?
     - Гунер, - снова осадил товарища Джон уже с нескрываемым недовольством.
     - Ну вот! - Гунер собрал лыжи и вскинул их на плечо. - Если я не заткнусь, то, чувствую, мне придется добираться до дома пешком, по пояс в снегу, вместо того чтобы с комфортом доехать на машине. Так я понимаю?
     - Именно, - ответил Джон, выпрямляясь и поворачиваясь к дороге. Крепко взяв Элизабет под руку, он бережно помог ей спуститься вниз по склону. Гунер с беззаботным видом соскользнул следом за ними, забросил лыжи в кузов пикапа, а потом забрался в машину и сам.
     Джон, не отрываясь, изучал лицо Гунера:
     - Не вижу ни малейшего сходства.
     - Что? - переспросила Элизабет, не понимая, о чем идет речь. Она успела позабыть о том сравнении, которое сделала несколько минут тому назад. - Ты все об этом? Быть может, когда специально ищешь сходства, то его трудно найти. Но золотистый загар и выражение такой доброты нечасто можно встретить на лицах людей.
     - Да, нечасто. - Джон помолчал немного и с хмурым видом уточнил:
     - А ты предпочитаешь иметь дело с красивыми мужчинами?
     - Никогда не задумывалась о том - пожала плечами Элизабет. - Наверное. Но в Марка я влюбилась сразу.
     - Ну конечно, как ты могла не влюбиться в моего дорогого братца Марка! - Джон открыл дверцу. - До чего же легко это далось ему!
     Дверца захлопнулась. Элизабет почувствовала болезненный укол. И попыталась успокоить себя: ну и что из того, что он счел ее слишком доступной? Она старалась смотреть прямо перед собой в стекло, не глядя на то, как он взбирается в кабину, садится за руль и нажимает стартер. Но предательская слеза скользнула на щеку.
     - Да, ему это ничего не стоило, - по-прежнему не глядя на Джона, продолжила Элизабет. - Я была настолько влюблена в него, что, если бы он позвал меня с собой в цирк и предложил укрощать тигров, я б