и?
     - Нет.
     Дыхание с хрипом вырвалось из груди Жан-Марка, и он ослабил хватку на плечах девушки.
     - И на том спасибо. Меня и так корежит чувство вины - не хватало, чтобы еще и с вами случилась беда.
     - Вины у вас больше чем достаточно. Почему вы не приехали?
     - У меня были срочные дела в Тулоне. Когда пришло письмо от преподобной матери, я заехал в Вазаро и послал Филиппа в аббатство за вами и Катрин. Он должен был приехать много дней назад и вывезти вас оттуда.
     - Возможно, у него тоже были "дела", и он не счел благополучие Катрин достаточно важным, чтобы тратить на нее свое драгоценное время.
     - Не знаю, почему его нет. - Губы Жан-Марка сжались в полоску. - Но я намерен отыскать его.
     - Зачем? Вы опоздали на два дня. - Жюльетта почувствовала слезы на глазах и заморгала, пытаясь справиться с собой и не заплакать. - Они причинили ей такую боль, Жан-Марк!
     - Я знаю. - Жан-Марк пристально посмотрел на девушку. - Я буду сожалеть об этом до конца своих дней. Теперь все, что я могу сделать, - это попытаться как-то исправить причиненный вред. Вы уверены, что с вами ничего не случилось?
     - Ничего существенного. - Жюльетта нахмурилась. - Ах да, забыла! Мне пришлось убить бандита.
     Еле заметная улыбка тронула суровые черты Жан-Марка.
     - Вы не считаете важным убийство человека?
     - Он был негодяем. Он насиловал Катрин.
     Улыбка слетела с лица Жан-Марка.
     - Сожалею, что вы лишили меня этого удовольствия.
     - Там был и другой. Если узнаете, кто он, сможете убить его.
     Жан-Марк поклонился.
     - Какое великодушие, Жюльетта! А теперь поведайте, как вам удалось спастись от резни в аббатстве.
     Девушка коротко рассказала ему о происшедшем и о помощи Франсуа Эчеле и Дантона.
     - Франсуа Эчеле... - задумчиво пробормотал Жан-Марк. - Я перед ним в долгу.
     - Уверяю вас, он помог нам очень неохотно.
     - Охотно или нет, он спас вас.
     - Верно. - Жюльетта откинула одеяло и выпрыгнула из постели в белой ночной рубашке с высоким воротом и длинными рукавами. - Нам надо поговорить. Пойдемте на кухню, я поищу вам что-нибудь поесть.
     - И мне будет даровано прощение?
     В голосе Жан-Марка за насмешкой скрывалась глубокая усталость и печаль. Жюльетта впервые заметила темные тени под его глазами и слой пыли, покрывавший элегантный темно-синий плащ. Она неожиданно ощутила острое желание оберечь его. Ее гнев и возмущение вдруг испарились.
     - Вы любите Катрин. И никогда не причинили бы ей вреда. Просто по глупости вы доверились легкомысленному Филиппу.
     Легкая улыбка тронула его губы.
     - Я и забыл ваш острый язычок. Помнил только... - На мгновение Жан-Марк замолчал, глядя на Жюльетту. - Как любезно с вашей стороны не подозревать меня в злом умысле, а только в глупости!
     - Но вы сами обязаны были приехать за ней. Какие дела могли быть важнее этого, что вы...
     - В прошлом году Национальное собрание конфисковало у меня для своего флота восемь кораблей, - прервал ее Жан-Марк. - Я надеялся спасти часть своих грузов, что оставались на складах в Тулоне, прежде чем эти все пожирающие ублюдки заграбастают и их. В тот момент это показалось мне очень важным.
     - Восемь кораблей? Но это же очень много!
     - Они бы забрали все, если бы я, предвидя это, не отослал большую часть флота Андреасов в чарлстонскую гавань два года назад.
     - Вы знали, что они заберут ваши корабли?
     Жан-Марк мрачно кивнул:
     - О да, при первой же возможности или под любым предлогом. Большинство блистательных членов их Национального собрания так же продажны, как аристократы, которых они свергли. Единственный способ справиться с ними - подкупить их или уклониться от обязательств.
     Жюльетта вздрогнула.
     - Похоже, мир полон воров и убийц. Франсуа пытался объяснить мне, почему напали на аббатство, но я так и не смогла этого понять. И никогда не пойму.
     - Как можно понять безумие? - пояснил Жан-Марк. - Бог мне свидетель, Жюльетта, я послал Филиппа отвезти вас обеих в Вазаро, потому что в Париже было неспокойно. Если бы я только предположил, что на аббатство может быть совершено нападение, а вам грозит опасность, я бы примчался сам. - Его губы скривились. - Вы правы, я поступил глупо.
     - Может быть, вы не так уж и виноваты. - Жюльетте было больно слышать, как он бичует себя.
     - Вы смягчились? - Жан-Марк покачал головой. - Вина лежит на мне, и вы вправе сердиться. - Он протянул руку к крутому локону на левом виске Жюльетты. - Под шипами у вас притаилось нежное сердце.
     Кончик его указательного пальца слегка касался щеки Жюльетты, поглаживая шелковистую прядь. Какое наслаждение ощущать эту дивную кожу! Он старался не дышать, боясь выдать свое волнение.
     - Вздор! - отрезвил Жан-Марка голос Жюльетты. Глаза Жан-Марка притягивали ее взгляд.
     - Не показывайте своего сердца и никогда не позволяйте мне видеть вашу слабость, Жюльетта.
     - Я не... понимаю, о чем вы говорите.
     - Знаю, что не понимаете. - Жан-Марк цинично улыбнулся и отпустил локон - тот тут же свернулся в крутой завиток. - Один бог ведает, зачем я это говорю. Должно быть, угрызения совести и потрясение делают меня таким растерянным. Обещаю вам, отдохнув, я снова стану самим собой и вы найдете во мне готового к бою противника.
     - Противника? - Жюльетта пожала плечами. - У меня нет желания с вами сражаться.
     - Вы сражались со мной с первой встречи, - мягко произнес Жан-Марк. - Все это - часть игры.
     - Игры?
     Жан-Марк направился к двери.
     - Не теперь.
     - Я не понимаю и десятой доли того, о чем вы говорите. Вы меня ужасно злите. - Жюльетта поспешила к нему, увидев, что он открывает дверь. - И вы сейчас не можете уйти. Я поищу вам что-нибудь поесть, а потом мы должны поговорить о Катрин.
     - Сию минуту у меня нет ни малейшего желания обсуждать что-либо. Я сейчас слишком устал, чтобы есть или думать, - твердо объявил Жан-Марк. - С тех пор, как я покинул Тулон, я скакал день и ночь и уверен, что половина грязи с этой дороги все еще липнет ко мне. Я собираюсь вымыться и проспать следующие двенадцать часов.
     - Двенадцать часов! Вы не можете этого сделать! Нам надо обсудить, что делать дальше с Катрин!
     - Моя дорогая Жюльетта. - Ласковый тон не скрывал стальной решимости в его голосе. - Хорошо бы вам сразу уяснить, что я поступаю только так, как хочу, и питаю отвращение к словам "не можете".
     Это она могла понять, с неохотой признала Жюльетта. Она и сама не любила этих слов.
     - Я тоже, но если бы вы...
     - Завтра. Спокойной ночи, Жюльетта. - Дверь за Жан-Марком тихо закрылась.
     Жюльетта забралась в постель и медленно натянула на себя одеяло. Она забыла, что Жан-Марка невозможно заставить что-то сделать против его воли.
     Жюльетта повернулась на бок, и ее пронзило острое возбуждение, навалилась истома, сладко заныло внизу живота. Он здесь! Красивый, блистательный и такой же таинственный и загадочный, каким она его помнила. Ей хотелось протянуть руку и дотронуться до необычной линии его скул, до крепких мышц его бедер.
     Дотронуться? Жюльетта тут же поспешила найти приемлемое объяснение своему желанию. Ею движет лишь любопытство художницы к строению и линиям мужского тела.
     Жюльетта закрыла глаза и приказала себе спать.

***

     Руки Жан-Марка, когда он стоял, глядя на Катрин, медленно сжались в кулаки. Зачем он здесь? Ему следовало отправиться прямиком в постель, как он и сказал Жюльетте. Он не собирался будить Катрин и встречаться с ней до завтрашнего утра. И все же он у ее кровати.
     Катрин никогда не обвинит его в преступной небрежности. Она так похожа характером на его отца. И так же молча будет страдать и погибнет прежде, чем произнесет хоть слово осуждения.
     Жан-Марк знал, почему он здесь. Он хотел убедиться, что все не так страшно, что Катрин не уничтожена насилием. Этого подтверждения он не получил. От хрупкой бледности Катрин щемило сердце. А Жюльетта не утратила своей живости, некстати подумал он.
     Жюльетта!
     Судьба вновь привела ее под эгиду его власти, как это уже случилось в гостинице много лет назад. И черт побери! - ее уязвимость защищала Жюльетту от него так же, как когда-то оберегало от него ее четырнадцатилетие. Это почти заставило. Жан-Марка поверить в ангела-хранителя невинных мира сего.
     Почти. Катрин также была невинна, но ангелы не защитили ее.
     Жан-Марк протянул руку и ласково погладил светлые волосы Катрин, разметавшиеся по подушке. Он оказался не тем опекуном, каким хотел бы видеть его отец. Он всегда был слишком занят, слишком нетерпелив, все время торопился с места на место. Даже когда Катрин приезжала домой из аббатства, он уделял ей лишь мимолетное внимание.
     Жан-Марк, пытаясь справиться с болезненным комком в горле, отвернулся. Самобичевание теперь не поможет. Слава богу, что Катрин и Жюльетта остались живы!
     Они должны примириться с тем, что произошло, и найти способ продолжать жить.

8.

     Филипп Андреас явился на следующий день ранним утром. Он был бледен, трезв и испытал бесконечное облегчение, когда Жан-Марк сообщил ему, что Катрин и Жюльетте удалось спастись от резни.
     - Ты имеешь полное право сердиться, Жан-Марк, - с несчастным видом сказал Филипп. - Когда по приезде в город я услышал об этой бойне в аббатстве, я почувствовал... Ты не можешь винить меня больше, чем я сам виню себя.
     - Еще как могу, черт побери! Матерь Божья, что могло тебя так задержать?
     Филипп вспыхнул, и его зубы впились в нижнюю губу. Жан-Марк изумленно уставился на него.
     - Женщина?!
     - Одна из цветочниц. Она была... я думал, это не очень важно. Всего несколько ночей.
     Жан-Марк зло рассмеялся.
     - Господи, надеюсь, твои игры с цветочницей стоили того, что случилось с Катрин. - Он сжал зубы. - Ты не можешь просто извиниться и забыть об этом, Филипп. Почему, черт тебя побери, ты не сделал так, как я тебе велел? Я же специально заехал в Вазаро!
     - Я не думал, что такое может произойти, - просто ответил Филипп. - Ты же знаешь, у нас в Вазаро все спокойно, и кажется, что никакой войны и революции просто не существует.
     - Будь ты проклят, я же наказал тебе выехать немедленно и... - Жан-Марк замолчал. И что он на него кричит? Ему следовало самому ехать прямо в аббатство. Филипп был так далек от революционных бурь в своем Эдеме, что, несомненно, не понимал, какой вред может причинить его отсрочка. У Жан-Марка такого оправдания не было. Он уже имел опыт общения с фанатиками и вымогателями из Национального собрания, равно как и с умирающими с голоду бандами, бродившими по улицам города и сельским дорогам.
     - Ладно, что сделано, то сделано. А теперь попытаемся подумать о будущем. Жюльетта сообщила, что им помог человек по имени Франсуа Эчеле - он соратник Жоржа Жака Дантона. Я хочу увидеться с ним. Отыщи его и привези сюда.
     - Ты думаешь, это разумно? Дантон публично заявил, что одобряет массовые убийства и сам им способствует. В Париже меня уже просветили.
     - Нам необходима помощь, а у Эчеле есть причины нам ее предоставить. Филипп замялся:
     - Могу я сначала увидеть Катрин? Я хочу сказать ей, как сожалею...
     - Не думаю, что она захочет вас видеть. - В дверях стояла Жюльетта, обвиняюще глядя на Филиппа. - Я помню вас. Вы Филипп, а я Жюльетта де Клеман.
     Филипп кивнул и поклонился.
     - Я тоже помню вас, мадемуазель. Не могу сказать...
     - Почему, ради всего святого, вы не приехали за ней?
     Филипп вспыхнул:
     - Меня... задержали.
     - А Катрин изнасиловали.
     - Жан-Марк сообщил мне. Не могу передать, насколько я сожалею...
     - Ступай, Филипп, - велел Жан-Марк. - Я хочу, чтобы Эчеле был здесь еще до обеда.
     Филипп снова поклонился Жюльетте и быстро выскользнул из салона.
     Жюльетта повернулась к Жан-Марку.
     - Вы послали за Эчеле? Хорошо. А почему вы не... Куда вы смотрите?
     - На вас.
     - У меня что, грязь на лице? - Девушка подняла руку к щеке. - Я сегодня утром скоблила пол и...
     - Скоблили пол?
     - Почему бы и нет? Робер и Мари уже не первой молодости, а других слуг в дом мы брать не должны. Я хорошо скоблю полы. В аббатстве я постоянно это делала. - Она отняла руку от щеки. - Потом смою. Одно пятнышко не имеет значения.
     - Не имеет. - Жан-Марк вряд ли бы увидел грязь на лице Жюльетта, будь оно все забрызгано ею. Он видел расцвет ее девичества. Ее кожа - розы со сливками, нежная, благоухающая юностью и свежестью. Прошлой ночью свет свечи озарял ее спутанные блестящие кудри и любопытные карие глаза. Храбрая и нетерпеливая, стояла она в своей белой ночной рубашке с высоким воротом и длинными рукавами. А этим утром яркий солнечный свет, струившийся сквозь окна, открывал Жюльетту во всей обольстительной красе. Надетое на ней ветхое шерстяное платье охватывало ее тонкую талию и плотно облегало небольшую высокую грудь, подчеркивая ее девичью прелесть. Жюльетта была среднего роста, но казалась выше. В ее осанке чувствовалась уверенность в себе. Походка ее была легкой и грациозной.
     Господи, да он хочет обладать ею! Его затопило вожделение. Он постарался сесть на ближайший стул. Вот вам и щит ее невинности.
     Жюльетта дерзко взглянула в лицо Жан-Марку.
     - Знаете, вам следовало выслушать меня вчера ночью.
     - Я не привык, когда от меня чего-то требуют. Гораздо лучше я реагирую на просьбы. - Жан-Марк слегка улыбнулся. - Вам следовало сказать: "Жан-Марк, прошу вас" или "Жан-Марк, будьте любезны". Тогда я бы не отказался выслушать вас.
     Щеки Жюльетты запылали.
     - Ваши любовницы, может, и говорят вам "прошу вас", но от меня вы этого никогда не услышите.
     - Нет? - Брови Жан-Марка удивленно поднялись. - Какое несчастье! В таком случае, боюсь, что вы получите от меня меньше, чем ожидаете.
     - Я ничего не хочу от... - Жюльетта замолчала и глубоко вздохнула. - Я уже поняла, что вы любите играть словами, наносить удар, отступать и смотреть, что получится, правда?
     - Разве? - Жан-Марку хотелось бы видеть Жюльетту менее вызывающей и более уязвимой. Ему трудно было помнить о ее недавних страданиях, ощущая только болезненный физический отклик. Когда же он сможет встать со стула? Его элегантные панталоны вот-вот лопнут.
     Жюльетта прижала руки к груди.
     - Я никогда не знаю, о чем вы думаете. Сейчас даже хуже, чем тогда, когда мы были в гостинице.
     - Зеркало. Так вы тогда определили мое лицо. - Жан-Марк вскинул голову. - Галерея зеркал.
     - Вы смеетесь надо мной! Я найду способ узнать вас, - не сдавалась Жюльетта.
     - Могу предложить ряд чарующих способов достижения этой цели, однако до этого радостного часа предлагаю попробовать "пожалуйста".
     Жюльетта поспешно отвела глаза.
     - Нет, я бы не смогла... - Она осеклась. - Что вы намерены делать с Катрин?
     Жан-Марк почувствовал отвращение к себе. Что с ним происходит? Девушка в опасности, а он думает только о себе, жаждет близости с Жюльеттой. Мысленно он уже не раз и наслаждался ею.
     - Я вывезу Катрин из Парижа как можно скорее. В Вазаро она будет в безопасности.
     Проклятие! Не может же он помышлять о том, чтобы держать Жюльетту в Париже, где она будет постоянно подвергаться риску попасть в лапы революционеров-якобинцев или жирондистов.
     - Не уверена, что Катрин когда-нибудь будет в безопасности. - Жюльетту пробрала дрожь. - Вы не знаете Дюпре?
     - Нет, я видел его пару раз в каком-то из клубов с Маратом, но нас так и не представили друг другу. - Глаза Жан-Марка сузились при взгляде на лицо Жюльетты. - Однако вы явно очень хорошо с ним знакомы? Что произошло в аббатстве Де-ла-Рен, Жюльетта?
     - Я рассказывала вам о Катрин.
     - Но не о Жюльетте.
     Девушка отвела глаза.
     - Не о чем тут рассказывать.
     - Что случилось в аббатстве? Я должен знать.
     - Зачем вы задаете мне все эти вопросы? Самое важное - это Катрин.
     Жан-Марк помедлил.
     - Хорошо, поговорим о Катрин. Вы беспокоитесь, что Дюпре может проследить ее до Вазаро?
     - Если он узнает, что она - ученица из аббатства. Он не допустит, чтобы остались свидетели преступления, способные опровергнуть его обвинения против монахинь.
     - Что ж, тогда надо сделать так, чтобы он не узнал. Как только будет безопасно, Катрин уедет в Вазаро.
     - Она должна отправиться немедленно. Ей надо уехать от всего, что напоминало бы об аббатстве. Вы не понимаете. - Зубки Жюльетты впились в нижнюю губу. - Здесь я боюсь за нее. В последние два дня она похожа на привидение и ходит как во сне. Всех она отталкивает, даже меня.
     - Со временем она придет в себя. Я не могу отправить ее через кордоны, пока это не будет безопасно.
     - Что же делать?
     Жан-Марк покачал головой:
     - Понятия не имею. Мне надо изучить ситуацию, а потом подумать об этом.
     - Подумать? Да сделайте же что-нибудь!
     - Я послал за Эчеле.
     - Позовите меня, когда он придет. Я пойду к Катрин. Она сегодня снова не притронулась к завтраку, и я должна уговорить ее поесть. - Она помедлила и спросила:
     - Почему вы сохранили ее?
     - Что, простите?
     - Мой Танцующий ветер. - Жюльетта показала на стену, где висела картина. - Конечно, она прекрасно написана, но ей не хватает мастерства, присущего другим полотнам салона.
     Взгляд Жан-Марка устремился к картине.
     - Мне она нравится. Мне приятно видеть ее, когда я приезжаю в Париж.
     - Потому что это изображение Танцующего ветра?
     - Возможно, под своим "зеркалом" я так же сентиментален, как мой отец, в том, что касается семейных сокровищ.
     Жюльетта скептически посмотрела на Жан-Марка.
     - Вы не верите, что у меня сентиментальная душа?
     Девушка проигнорировала его вопрос и сама спросила, не знает ли он, где может быть статуэтка.
     - Никто не знает. Она таинственно исчезла в тот день, когда толпа вынудила королевскую фамилию оставить Версаль и отправиться в Париж. Ходят слухи, что королева спрятала ее во дворце или на его территории, чтобы уберечь от революционеров.
     - Что ж, почему бы и нет? - резко спросила Жюльетта. - Статуэтка принадлежит королеве. Все остальное у нее отняли. Почему бы ей не сохранить Танцующий ветер?
     - Скажем так, она не насытила этих добрых господ из Национального собрания. Кое-кто из них желал бы использовать Танцующий ветер в качестве символа революции.
     - У них предостаточно символов. А у нее теперь ничего нет.
     - По-прежнему верны монархии? - Улыбка Жан-Марка исчезла. - В наше время это опасная позиция. На вашем месте я бы пересмотрел ее.
     - Меня не волнует ни монархия, ни республика. Мне наплевать на политику. Я была бы вполне довольна, если бы меня оставили в покое в аббатстве, если бы этим негодяям-убийцам не понадобилось на нас набрасываться.
     - Не могу себе представить вас в монашеском облачении.
     - Я не говорила, что хочу стать монахиней. Мне надо было, чтобы меня оставили в покое и не... Ох, вы опять надо мной смеетесь! - Жюльетта отвернулась от картины. - Вас, кажется, не очень огорчает исчезновение статуэтки. Разве она вам больше не нужна?
     - Нужна. Я обещал своему умирающему отцу позаботиться о возвращении статуэтки нашей семье. - Жан-Марк помедлил. - Если я проявляю терпение, то обычно получаю то, что хочу.
     - А я нетерпелива.
     Жан-Марк улыбнулся.
     - О, но я тоже, малышка! Однако надо взвесить ценность того, чего хочешь, отметая раздражение, вызванное ожиданием.
     У Жюльетты перехватило дыхание - она поняла, что Жан-Марк говорил уже не о статуэтке. Девушка сделала отчаянную попытку вернуться к прежнему разговору:
     - Глупо не понимать, что для Катрин надо что-то сделать именно сейчас.
     Жан-Марк иронически улыбнулся.
     - Сожалею, что не могу последовать вашему замечательному совету. Как, должно быть, восхитительно сознавать, что ты всегда прав!
     - Я не всегда права. - Жюльетта направилась через салон к двери. - Впрочем, почти всегда.

***

     - Что это такое? - Жюльетта в недоумении смотрела на кучу с