риключений на свою голову.
     - Ах, какой зажигательный характер! - как ни в чем не бывало восхитился принц Руби. - Черт побери, такой прелестной маленькой шт... женщины я давно не видел!
     С этими словами он повернулся и быстро пошел к двери, ведущей в смежную комнату.
     - Я, пожалуй, позвоню Мануэле из спальни, - пояснил он на ходу. - Смотри, не выпусти нашу гостью, пока я не вернусь, Алекс. - Обернувшись на пороге, Ланс сверкнул на Хани своими голубыми глазами. - И не позволяй ей снова уложить волосы в прическу! - добавил он и исчез за дверью.
     Хани вспомнила, как совсем недавно говорила Нэнси, что только сумасшедший может назвать ее "маленькой". И действительно, она никогда не ощущала себя ни маленькой, ни слабой! Никогда... пока не встретилась с Неистовым Лансом. И почему этот человек так странно действует на нее?
     - Он всегда такой? - спросила Хани, несколько ошарашенно глядя на закрывшуюся дверь.
     - Большую часть времени, - согласился Бен Рашид, пожимая плечами. - Да вы пока присядьте, мисс Уинстон, Ланс может задержаться. Насколько я знаю Мануэлу Гомес, она иногда бывает... излишне многословной.
     Хани машинально шагнула к дивану и упала на мягкое кожаное сиденье. Только сейчас она почувствовала, что ноги отказываются ей служить. Взгляд ее был по-прежнему устремлен на дверь спальни.
     - Какой... странный человек, - выдохнула она.
     Бен Рашид проследил за ее взглядом и задумчиво покачал головой.
     - Вы находите? - произнес он негромко. - Я так не думаю... Во всяком случае, пусть его легкомысленные манеры вас не смущают. Ланс очень умный и проницательный человек. Вы читали "Скарамуш" Рафаэля Сабатини? Так вот, там в самом начале есть одна строчка, которая всегда заставляет меня вспоминать Ланса. "При рождении он получил от судьбы два щедрых дара: умение смеяться и уверенность в том, что весь мир сошел с ума", - негромко процитировал Алекс, и его губы насмешливо изогнулись. - Вы наверняка подметили, в чем тут суть: раз человек уверен, что весь мир вокруг него спятил, то как можно ожидать, что он станет воспринимать его серьезно?
     - Боюсь, для тех, кто не разделяет подобную точку зрения, находиться с ним рядом не очень-то легко, - предположила Хани и неодобрительно нахмурилась.
     - Ну, те, кто окружает Ланса, пока не жалуются, - отрезал Бен Рашид, но в его черных глазах промелькнуло что-то похожее на улыбку. - Во всяком случае, его женщины им довольны.
     Хани подумала, что этого он мог бы не добавлять. В том, что принца при всей его несомненной мужественности отличает еще и непреодолимое природное очарование, она только что убедилась на собственном опыте. Тем не менее Хани сочла необходимым оставить последнее слово за собой.
     - Очевидно, сеньора Гомес - исключение из общего правила, - заметила она сухо.
     - Давайте подождем, а потом будем судить, - остудил ее пыл Бен Рашид. - Лично я уверен почти на сто процентов, что Мануэла затеяла какую-то игру. Если Ланс говорит, что писем не было, значит, их действительно не существует. Можете мне поверить: я достаточно хорошо его знаю и просто не припомню случая, чтобы он лгал, какие бы выгоды это ему ни сулило. Откровенно говоря, мне иногда кажется, что его честность носит просто патологический характер... - Бен Рашид криво улыбнулся. - Вот почему мы перестали пускать его на заседания Совета директоров компании.
     - Разве принц не занимается бизнесом? - удивилась Хани.
     - От него этого не требуется, - кратко ответил Бен Рашид. - И, к счастью, его интересы лежат совсем в другой области. Когда мой дед подарил ему одно из месторождений, единственным условием, которое он поставил, было то, чтобы Ланс голосовал в Совете так, как голосую я. Вам это, очевидно, кажется странным? Во всяком случае, на Ланса можно положиться: если он дал слово, он его сдержит. Он вообще ведет себя очень порядочно по отношению к тем, кто ему не безразличен.
     - Как, например, к сеньоре Гомес? - ехидно вставила Хани. - Бедняжка тоже положилась на его порядочность, и, боюсь, напрасно. Ей не удалось уговорить вашего Ланса ни вернуть письма, ни уничтожить их, и теперь она просто в отчаянии. Она очень боится, как бы ее муж не узнал о ее романе с его высочеством.
     - Странно, - пожал плечами Бен Рашид. - Насколько я знаю Алонсо Гомеса, он склонен смотреть сквозь пальцы на все романы, которые его жена заводит на стороне, - покуда она сохраняет хотя бы видимость приличий. Единственное, чего он боится, так это публичного скандала.
     - Но согласитесь, что постельные дела Неистового Ланса никогда не были тайной за семью печатями, - сухо парировала Хани. - О них постоянно трубят все газеты. Имя Мануэлы Гомес непременно всплыло бы в одной из статей - вот вам и публичный скандал. Очевидно, Мануэла в данном случае предпринимала определенные меры предосторожности, и вот теперь все может рухнуть из-за какого-то письма, которое она написала в минуту женской слабости...
     - Насчет женской слабости - это вы хорошо сказали, - заметил Бен Рашид, и его мрачное, сдержанное лицо осветилось удивительно приятной, располагающей улыбкой. - Очко в вашу пользу, мисс Уинстон. И все же давайте подождем, что скажет по этому поводу сама сеньора Гомес. Договорились?
     То, что имела сказать по этому поводу Мануэла Гомес, заняло до неприличия много времени. Прошло еще минут десять, прежде чем принц Руби снова появился в гостиной. Судя по всему, разговор с любовницей не доставил ему ни малейшего удовольствия. На лице его, во всяком случае, лежала печать хмурой озабоченности, которая ни капли ему не шла.
     - У этой дамочки ума не больше, чем у блохи! - раздраженно бросил он, останавливаясь перед диваном, на котором сидела Хани. - О порядочности я уже не говорю. Я прошу у вас прощения, Хани. Извините нас обоих: и меня, и главным образом ее.
     - Извинить? - удивленно переспросила Хани, выпрямляясь. - За что?
     - Мануэла изволила пошутить, - пояснил принц Руби, и его лицо стало еще более мрачным. - Я, видите ли, не позвонил ей, когда мы прилетели в Хьюстон, и она решила, что должна каким-то образом напомнить о себе. Господи, до чего же я ненавижу женщин с психологией кухарок!
     - Но вас же не должно было быть в номере! - напомнила Хани, все еще ничего не понимая. - Здесь не должно было быть вообще никого! На этом и строился мой план.
     - Оказывается, Мануэла собиралась сделать анонимный звонок в мэрию и добиться того, чтобы я неожиданно вернулся в номер. Она была уверена, что я буду весьма заинтригован, застав у себя в комнатах неизвестную блондинку. А если я узнаю, что блондинку послала она... - Его лицо перекосила гримаса отвращения. - Как я уже говорил, Мануэла не слишком умна. Ей даже не пришло в голову, что эта блондинка может заставить меня вовсе позабыть о существовании какой-то там Мануэлы Гомес!
     - Не знаю, не знаю... По-моему, вы недооцениваете сеньору Гомес, - медленно произнесла Хани. В первые мгновения она была настолько потрясена, что у нее в голове вообще не было ни единой мысли, но теперь в ней поднялась волна такого сильного гнева, какого она давно за собой не замечала. - Во всяком случае, она оказалась достаточно умна, чтобы обвести вокруг пальца меня. И у нее есть все основания быть довольной: я-таки купилась на уловки вашей любовницы!
     В ответ Ланс Руби безразлично пожал плечами, от чего бешенство Хани неизмеримо возросло, а его кузен рассмеялся.
     - Что скажете, ваше высочество?
     - Я уже сказал, что Мануэла просчиталась, - раздраженно ответил Ланс. - Кроме того, она больше не моя любовница.
     Он очень умело подчеркнул голосом это "больше", и Хани в гневе вскочила на ноги. Ее руки сами собой сжались в кулаки, а на щеках заиграл жаркий румянец.
     - Что вы хотите сказать?! Что сеньора Гомес не сумела вернуть себе вашего расположения, хотя придумала и осуществила такой хитрый и, не побоюсь этого слова, оригинальный план? - с плохо сдерживаемой яростью осведомилась она. - А мне почему-то кажется, что ваше высочество должно получать от подобных вещей массу удовольствия. Насколько я понимаю, вы и сами большой мастак по части всяческих уловок и дурацких розыгрышей. Не зря же сеньора Гомес была так уверена, что вам очень понравится, как ловко она выставила меня круглой идиоткой. А ведь из-за ее воображаемых писем я рисковала своей лицензией!
     Хани выкрикнула все это прямо в лицо принцу, и поэтому ей было хорошо видно, как его голубые глаза потемнели, точно предгрозовое небо, и в них засверкали молнии.
     - Мои розыгрыши никогда никому не казались дурацкими! - резко ответил он. - Во всяком случае, никому не вредили. И будь я проклят, если возьму на себя ответственность за все идиотские шутки, которые могут прийти в голову этой скучающей особе! - Ланс перевел дыхание и добавил гораздо спокойнее:
     - Я попросил у вас прощения, Хани. Если вы немного успокоитесь, мы обсудим, как я могу компенсировать вам... нанесенный моральный ущерб.
     Но Хани никак не могла успокоиться. Некоторое время она металась по комнате, словно разъяренная тигрица по клетке, и ее волосы взлетали и опадали за плечами, как бледно-золотая вуаль. Лицо Хани побледнело от ярости, и только гневный румянец по-прежнему ярко горел на ее высоких скулах.
     - А чем вы, ваше высочество, можете компенсировать мне моральный ущерб? - прошипела она в конце концов, когда ее горло отпустила судорога ярости и обиды. - Выпишете мне чек на сумму с несколькими нолями? Кажется, в обществе, к которому вы принадлежите, именно так принято улаживать все неприятности... Дайте леди денег - много денег! - и она забудет, как об нее вытерли ноги? В конце концов, ведь это была просто шутка, невинная шутка кофейной королевы!
     - Ваше возмущение вполне понятно, но не кажется ли вам, мисс Уинстон, что оно направлено не по адресу? - негромко спросил с дивана Бен Рашид. - Ланс только что объяснил вам, что он понятия не имел об этом плане и что в подобные игры он не играет.
     - Зато он играет в другие! - с горечью воскликнула Хани. - Для вас ведь вся жизнь - игра, не так ли, ваше высочество? Вы считаете, что можете использовать людей по своему усмотрению, а использовав - выбрасывать, как что-то ненужное, не представляющее никакой особенной ценности! Но лично я не считаю себя чем-то вроде одноразового пакета, которыми полны все мусорные баки возле закусочных. Может быть, я и не принадлежу к "сливкам общества", но у меня, надеюсь, чести побольше, чем у всей вашей шайки-лейки. Хотя бы потому, что мне приходится зарабатывать на хлеб своими собственными руками!
     На мгновение перестав расхаживать из стороны в сторону, Хани остановилась перед принцем. Самым обидным было то, что она, как наивная дурочка, пожалела несчастную Мануэлу Гомес! Грудь ее тяжело вздымалась, а щеки горели, как два алых мака.
     - Попробуйте когда-нибудь поработать, как работают обычные люди! - выкрикнула Хани. - Хотя бы для разнообразия... Вы увидите, как это закаляет характер. Впрочем, вы, очевидно, считаете, что уж силы воли вам не занимать. И напрасно! Возможно, вы бы уже давно поняли это, если бы в вашей жизни было что-то еще, кроме изобретательных королев кофейных плантаций и фигуристок-нимфоманок с их ледовыми фантазиями.
     - Совершенно с вами согласен, - торжественно объявил принц Руби, и его губы чуть заметно дрогнули. - Я уже чувствую: для того, чтобы уложить в свою постель одного упрямого частного детектива, мне понадобятся и недюжинный характер, и сила воли.
     Хани едва не заскрипела зубами, стараясь сдержаться и не сказать ему что-нибудь оскорбительное.
     "Неужели, - подумала она в отчаянии, - он не может оставаться серьезным хотя бы две минуты подряд?"
     - Я рада, что вас в этой жизни хоть что-то интересует, - парировала она. - К сожалению, ваши интересы пока не поднимаются выше самого примитивного уровня.
     Поставив эту точку, Хани повернулась на каблуках и быстро зашагала к входной двери, гордо подняв голову и выпрямив спину. У порога она, однако, задержалась, решив внести в ситуацию окончательную ясность:
     - Спокойной ночи, джентльмены. Этот случай был очень поучительным, но я отнюдь не стремлюсь к продолжению нашего знакомства.
     С этими словами Хани покинула номер; дверь за ней захлопнулась со звуком пистолетного выстрела.
     Несколько секунд никто из мужчин не произносил ни слова; Бен Рашид первым нарушил молчание.
     - Что и говорить, счет не в нашу пользу, - насмешливо сказал он и сделал хороший глоток из своего бокала, который, совершенно позабытый, все это время стоял на журнальном столике. - Красотка покинула нас в весьма воинственном настроении. Даже не совсем понятно, что она так разбушевалась.
     - Мне трудно ее винить, - откликнулся принц Руби, косясь на закрывшуюся за Хани дверь. - Черт бы побрал эту Мануэлу!
     - Как ни любопытно было наблюдать тебя под обстрелом, я рад, что твоя золотоволосая валькирия наконец удалилась. - Бен Рашид одним глотком допил виски и быстрым грациозным движением поднялся с кресла. - Мы и так уже опаздываем на прием в нашу честь. Предлагаю ограничиться десертом и отправиться в Ривер-Оукс как можно скорее.
     - Послушай, - рассеянно отозвался принц Руби, продолжая глядеть вслед Хани. - Я что-то совсем не хочу есть. А ведь ты прав - эти развевающиеся длинные волосы действительно делают ее похожей на валькирию!
     Задумчиво прищурившись, Бен Рашид некоторое время изучал сосредоточенное лицо кузена.
     - Я нисколько не удивлен, что она так быстро завладела твоими помыслами, - сказал он наконец. - Но позволю себе напомнить, что, согласно преданию, валькирии были очень агрессивными и довольно опасными женщинами.
     - Зато с ними уж наверняка не заскучаешь, - отозвался принц Руби.
     Он неожиданно повернулся и шагнул к телефону, стоявшему в углу гостиной на изящном столике в стиле шератон.
     - Ты еще не выкинул визитную карточку, которую тебе всучил этот зануда из Государственного департамента*? Как, кстати, его звали?
* Государственный департамент - Министерство иностранных дел США.
     - Джош Дэвис, - немедленно ответил Бен Рашид. - По-моему, я бросил ее в верхний ящик.
     Ланс Руби выдвинул ящик стола и принялся рыться в нем; Бен Рашид с интересом наблюдал за действиями кузена.
     - Я уверен, что он тоже будет на приеме, - сказал он наконец, увидев, что принц нашел карточку и взялся за телефонную трубку. - Может быть, лучше поговорить с ним там?
     Ланс отрицательно покачал головой, и его волосы полыхнули медью в свете настольной лампы.
     - Это займет не больше минуты, - ворчливо отозвался он. - А я хочу поскорее сообщить мистеру Дэвису, что передумал.

2.

     Я не отстану от тебя до тех пор, пока ты не расска-жешь все подробности! - строго предупредила подругу Нэнси Родригес, едва только Хани переступила через порог их скромного офиса.
     - Я все рассказала тебе по телефону, - вздохнула Хани, устало пожимая плечами и подходя к овальному зеркалу на стене, которое Нэнси считала совершенно необходимым предметом обстановки офиса. Любая уважающая себя фирма, утверждала она, должна иметь на стенах как можно больше зеркал, чтобы служащим было удобнее следить за своим внешним видом. Старательно избегая пристального взгляда подруги, в котором сквозил упрек, Хани тщательно пригладила несколько белокурых прядей, выбившихся из прически.
     - Наша сеньора Гомес оказалась такой же крысой, как и Бен Лакленд, - добавила она. - Пожалуй, в данных обстоятельствах будет только справедливо, если мы не станем возвращать задаток.
     - Ты чертовски права! - воскликнула Нэнси. - Следовало бы потребовать от нее еще и моральной компенсации за опасность, которой ты себя подвергала! Но я вовсе не это хочу от тебя услышать, Хани Уинстон. - Она обреченно вздохнула. - Наверное, ты - единственная в мире женщина, которая способна спокойно обсуждать финансовые вопросы на следующее утро после того, как она провела почти час в обществе двух самых сексуальных мужчин в мире. Ну расскажи же, как он вообще?.. Принц действительно так красив, как на фотографиях? Он приставал к тебе? Ну расскажи же, не будь ты такой скрытной!
     Но Хани вовсе не хотелось обсуждать с Нэнси свою удивительную и странную встречу с принцем. Немного поостыв, она поняла, что вчера в запальчивости наговорила лишнего и что ей не мешало бы извиниться. В конце концов, принц Руби действительно не виноват в том, что его бывшая пассия откалывает такие номера; кроме того, он принес ей свои извинения и даже выразил готовность возместить Хани моральный ущерб. Это было с его стороны более чем щедро - особенно если учесть, что способ, который она избрала, чтобы проникнуть в его номер, вряд ли можно назвать законным. Если бы Хани не чувствовала, что ее подставили и предали, она никогда не обвинила бы принца в неблаговидных поступках, совершенных Мануэлей Гомес.
     "Да, - решила она, - нужно будет послать Лансу Руби записку с извинениями, прежде чем он уедет из Хьюстона". А впрочем, Хани криво улыбнулась своему отражению в зеркале, через пару недель принц не будет помнить, ни как ее зовут, ни как она выглядит. Пожалуй, записку можно и не посылать.
     - Ты серьезно думаешь, что он стал бы заигрывать с совершенно посторонней женщиной, которая к тому же незаконно проникла к нему в номер? - уклончиво спросила она.
     - Если посторонняя женщина выглядит так, как ты, - безусловно, - отрезала Нэнси, слегка обидевшись. - Не зря же его прозвали Неистовым Лансом! Так ты точно не хочешь мне ничего рассказать? - уточнила она, упрямо не желая расставаться с последней надеждой.
     - Да рассказывать-то особенно нечего, - беспечно откликнулась Хани, отвернувшись от зеркала, легким шагом подошла к столу секретарши и уселась на угол. - Вот если бы ты оказалась на моем месте... О, я не сомневаюсь, что сегодня мы бы услышали прелюбопытнейшую историю! А я... Ты же всегда говорила, что я слишком скучная и непредприимчивая! - добавила она с дружеской улыбкой.
     - Очевидно, в этот раз ты превзошла самое себя, - мрачно отозвалась Нэнси. - Ну просто позорище для всего женского рода! Впрочем, - со вздохом заметила она, - я к тебе, наверное, несправедлива: принц Руби - это орешек, который не по зубам большинству опытных женщин. А ведь ты в этих делах еще новичок!
     - Я рада, что ты меня простила, - сухо ответила Хани, которую болтовня секретарши стала почему-то раздражать.
     Поднявшись с краешка стола, она повернулась, чтобы идти к себе в кабинет.
     - Корреспонденции, конечно, не было? - спросила она без особой надежды: вряд ли сегодняшний день мог чем-то отличаться от вчерашнего.
     - О, madre de Dios! - вскричала Нэнси. - Я совсем забыла! Тебя вот уже полчаса дожидается какой-то джентльмен!
     - Клиент?
     Лицо Хани посветлело: после вчерашнего бесславного провала она была рада любой хорошей новости.
     - Возможно, - с оптимизмом кивнула Нэнси. - Во всяком случае, он заявил мне, что будет говорить только с тобой лично. Должно быть, его дело слишком важное, чтобы доверить его какой-то секретарше. Одет он, во всяком случае, более чем прилично, да и держится очень солидно. Его зовут Джош Дэвис.
     Хани скрестила пальцы на удачу и, подняв их вверх в прощальном салюте, толкнула дверь своего кабинета. Увидев посетителя, она сразу поняла, почему Нэнси назвала его солидным. Поднявшийся ей навстречу человек был подтянутым, коренастым мужчиной лет пятидесяти с небольшим. Дорогой, явно сшитый на заказ темно-синий костюм сидел на нем безукоризненно; ослепительно-белая сорочка, казалось, тоже чуть-чуть отливала синевой, а седые, средней длины волосы, над которыми, без сомнения, потрудился опытный стилист, были уложены красивыми гладкими волнами. Выражение его лица было непроницаемо-спокойным, даже безмятежным, но серые глаза смотрели на редкость пристально и внимательно.
     - Простите, что заставила вас ждать, мистер Дэвис, - приветливо, но по-деловому сказала Хани, протягивая незнакомцу руку. - Чем могу быть полезна?
     Рукопожатие Джоша Дэвиса было крепким, а его внимательный взгляд