ла вызвать сострадание в самом черством сердце, - она сидела так неподвижно, такая бледная, как лунный свет, струившийся в окна экипажа. Она напомнила Жюльетте изваяние сестры Бернадетт.
     Однако Жюльетта сомневалась, что вид Катрин мог тронуть Франсуа Эчеле. И все же никакой сиюминутной угрозы для них она не ощутила. Жюльетта смертельно устала, у нее закрывались глаза, но она упрямо не спускала взгляда с Франсуа Эчеле. Кто знает, что у него на уме! Надо быть готовой к худшему. Непонятно, что побудило его спасти их, определенно, не соображения галантности.
     - Куда вы нас везете?
     Взгляд Эчеле был по-прежнему прикован к лицу Катрин, и он ответил Жюльетте вопросом:
     - У вас есть семья в Париже?
     - Только мать. Маркиза Селеста де Клеман.
     - Маркиза? Что ж, она постарается найти для вас безопасное убежище. Мы отвезем вас обеих к ней.
     - Это бесполезно. Она не захочет оставить меня у себя.
     - Ваш приезд может оказаться неудобным, но я не сомневаюсь, что она примет вас.
     - Вы ошибаетесь. Она не... - Жюльетта замолчала. Он не станет ее слушать. Ему лишь бы от них отделаться. Девушка устало закрыла глаза. - Увидите сами.
     - Где она живет?
     - Улица Ришелье, четырнадцать.
     - Один из лучших адресов в Париже. Ничего другого от маркизы я и не мог ожидать. - Франсуа наклонился и опустил на окна тяжелые бархатные шторы. - Однако теперь улицы Ришелье не существует. Правительство изменило ее название. Теперь это улица Закона. В Париже сейчас много таких изменений.
     Жюльетта слишком устала, чтобы съязвить по поводу таких перемен. Она будет беречь силы для встречи в доме матери.

***

     Когда они проезжали через посты Дюпре, экипаж остановили лишь однажды. Дантон встретил вызов веселой добродушной и грубой репликой о своем отвращении к плотским талантам монахинь и стремлении вернуться в Париж к жене. Их пропустили.
     До рассвета оставалось всего несколько часов, когда они прибыли к дому номер четырнадцать на улице Закона. На обсаженной деревьями улице среди великолепных зданий этот трехэтажный городской дом выделялся своей архитектурой в стиле барокко. Среди других домов, погруженных в темноту, как и полагалось в такой поздний час, дом четырнадцать весь сверкал огнями.
     - Неприятности? - насмешливо улыбнулся Дантон Франсуа, помогавшему Жюльетте сойти с экипажа.
     - С какой стати сейчас должно быть по-другому? Ты идешь?
     Дантон покачал головой:
     - Останусь здесь. Не испытываю желания, чтобы кто-то связал меня с этой авантюрой. Кроме того, нам может понадобиться спешно уехать.
     Несомненно, Дантон наслаждается ситуацией, подумал Франсуа. Он хорошо знал своего друга. Не дожидаясь Жюльетты, он поднялся по ступенькам и постучал в дверь, украшенную затейливой резьбой.
     Ответа не последовало.
     Он постучал громче.
     Молчание.
     Грохот третьего удара можно было услышать даже в конце улицы.
     Дверь распахнула высокая тощая женщина в черном платье.
     - Прекратите! - прошипела она. - Вы что, хотите перебудить всех соседей?
     - Я должен видеть маркизу де Клеман.
     - Среди ночи? - Женщина была возмущена. - Сейчас не время для визитов.
     - Дай нам увидеться с моей матерью, Маргарита. - Вперед Франсуа на свет вышла Жюльетта. - Где она?
     - В своей спальне, но вы не можете...
     Жюльетта оттолкнула Маргариту и вошла в отделанный венецианской плиткой вестибюль.
     - Наверху?
     - Да, но вы не должны ее беспокоить. У нее и без вас хватает хлопот. - Презрительный взгляд Маргариты скользнул по рваному, в пятнах крови серому платью Жюльетты. - Я вижу, монахиням за все эти годы так и не удалось сделать из вас настоящую даму. В какую историю вы влипли теперь?
     - Это Маргарита, служанка моей матери, - пояснила Жюльетта Франсуа, направляясь к лестнице. - Идемте, вы ведь не успокоитесь, пока сами не убедитесь.
     Она быстро поднялась наверх.
     - У нее нет на вас времени! - крикнула Маргарита снизу. - Она послала лакея нанять экипаж, чтобы уехать из этого ужасного города, и он будет здесь с минуты на минуту.
     Дверь наверху распахнулась.
     - Маргарита, что там такое?.. - Селеста де Клеман замолчала на полуслове, увидев Жюльетту. - Боже всемогущий, что ты здесь делаешь?
     Жюльетта не видела мать с тех пор, как поступила в монастырь, но, похоже, та почти не изменилась. Пожалуй, стала еще красивее. Бархатное платье Селесты цвета морской волны подчеркивало ее тонкую талию, кремовое кружево оттеняло атласную оливковую кожу плеч. Ее блестящие темные волосы были не напудрены и падали модными локонами вдоль ее лица в форме сердечка.
     - Я приехала, чтобы отдаться под ваше любящее покровительство. - В голосе Жюльетты звучала горькая ирония. - Сегодня на аббатство Де-ла-Рен напала банда, и нам с моей подругой Катрин необходимо спрятаться.
     - Они убивают всех в тюрьмах. - Селеста содрогнулась. - Я не знала, что они бросились и на аббатство. Никто не говорил мне.
     - Полагаю, при таких обстоятельствах считается естественным поинтересоваться состоянием дочери. Если бы кто-нибудь сказал вам о нападении, вы бы примчались на помощь?
     Ее мать закусила нижнюю губу.
     - Зачем ты здесь? Ты же знаешь, я не могу тебе помочь. Ты понимаешь, этот негодяй Бертольд велел мне убраться из его дома. Говорит, наступают слишком опасные времена, чтобы он рисковал, приютив маркизу. - Ее фиалковые глаза засверкали гневом. - После того, как я опустилась и позволила этому борову-буржуа лечь в мою постель, он выгоняет меня, когда я больше всего в нем нуждаюсь. Теперь я должна возвращаться в Испанию, в этот скучный дом в Андорре, пока не придумаю, что делать дальше.
     Маркиза напряглась - ее взгляд упал на Франсуа, стоявшего на ступеньке позади Жюльетты.
     - Кто этот мужчина?
     - Франсуа Эчеле. Он привез меня сюда из аббатства.
     - Так пусть он тебе и помогает. - Ее мать круто развернулась в вихре бархата, проследовала в свою спальню и хлопнула дверью.
     - Удовлетворены? - бесстрастно спросила Жюльетта у Франсуа.
     - Нет! - От ярости и возмущения голос Франсуа прозвучал резче. - Она несет за вас ответственность и должна заботиться о вас. - Он, прыгая через две ступеньки, взбежал наверх и распахнул дверь спальни.
     Селеста де Клеман подняла широко распахнутые, изумленные глаза от саквояжа.
     - Как вы смеете! Я же объяснила...
     - Ей нужна ваша помощь, - резко сказал Франсуа. - Есть вероятность, что ее арестуют, если в течение нескольких дней обнаружат в Париже.
     - А как же насчет меня? - спросила Селеста. - Вы знаете, насколько опасно для меня находиться здесь без протекции? Вы понимаете, сколько дворян арестовано за последнюю неделю? А теперь эти жуткие звери убивают, режут и...
     - Насилуют, - закончила с порога Жюльетта.
     - Ну, я уверена, что уж тебя-то не потревожили, дочь моя. - Селеста запихнула в саквояж желтую юбку из тафты. - Ты же совсем некрасивая.
     Некрасивая? Какое отношение имеет внешность к тем ужасам в аббатстве? Жюльетта в изумлении смотрела на мать, вспоминая малышку Анриетту и преподобную мать. Она обернулась к Франсуа:
     - А теперь мы можем идти?
     Франсуа упрямо покачал головой, не сводя глаз с ее матери.
     - Она ваша дочь. Возьмите ее с собой.
     - Невозможно. Аристократам не выдают пропусков, чтобы они могли покинуть город. Мне пришлось пойти на сделку с этой шелудивой свиньей Маратом, чтобы получить пропуск для себя. Это несправедливо. Эта свинья думает, что я пришлю ему это, но он узнает, что меня не так легко запугать... - Она вернулась к своему занятию. - Жюльетте придется самой позаботиться о себе.
     А когда она поступала иначе? Жюльетта вышла из спальни и спустилась по лестнице.
     На нижней ступеньке ее догнал Франсуа.
     - Она не имеет права отказывать вам. За вас обеих я уже не отвечаю! - яростно заявил он.
     - Тогда оставьте нас на улице и отправляйтесь по своим делам! - Голос Жюльетты звучал столь же яростно. Странно, почему ей так больно? Встреча с матерью прошла как она и предполагала, а после событий сегодняшней ночи она должна была стать нечувствительной к боли.
     Маргарита, открывая им дверь, самодовольно улыбалась:
     - Я же говорила, нет смысла вам с ней видеться. Глупо было вам думать...
     Дыхание с резким свистом вырвалось из груди Эчеле. Жюльетта успела уловить лишь неясное движение. Но Маргарита неожиданно оказалась прижатой к стене с приставленным к ее тощей шее кинжалом.
     - Ты говорила? Я не очень-то хорошо тебя расслышал.
     Маргарита взвизгнула, глядя на кинжал выпученными глазами.
     Эчеле прижимал его до тех пор, пока по шее Маргариты не побежала струйка крови.
     - Что ты говорила, гражданка?
     - Ничего! - пискнула та. - Я ничего не говорила.
     Жюльетта следила, как лицо Эчеле полыхало от бешенства. На мгновение она решила, что он сейчас всадит в Маргариту кинжал, однако Франсуа медленно опустил его и захлопнул за собой дверь.
     Эчеле сунул кинжал в сапог.
     - Я вышел из себя. Еле удержался. Однако нечего мне было пугать служанку, когда я хотел насадить на кинжал ее хозяйку.
     - Вам не понравилась моя мать? - спросила Жюльетта. - Как это невероятно! Обычно мужчины от нее в восторге.
     - У вас есть еще друзья или родственники в Париже?
     Жюльетта покачала головой.
     - Кто-то же должен быть. А у гражданки Вазаро?
     - Опекун Катрин - Жан-Марк Андреас. У него есть дом на Королевской площади; но сейчас он там не живет.
     - Не на Королевской площади, - рассеянно поправил Франсуа. Его лоб прорезали морщины. - Теперь это площадь Единства.
     Матерь Божья, неужели опять? Как же теперь ориентироваться в городе? Какая глупость! И Жюльетта четко объявила:
     - Королевская площадь, дом восемнадцать.
     - Там есть слуги?
     Жюльетта пожала плечами:
     - Не знаю, а у Катрин сейчас не спросишь.
     - Нет, у нее не надо спрашивать. - Взгляд Франсуа устремился к экипажу, и Жюльетта снова отметила это странно-пристальное выражение его глаз.
     Дантон насмешливо взирал на них сверху.
     - Маркиза отказалась помочь?
     Франсуа покачал головой:
     - Маркиза - стерва.
     - Какая жалость! Я полагаю, тебе остается только прижать этих одиноких покинутых женщин к своей груди и позаботиться о них самому.
     - Черта с два! - Франсуа открыл дверь экипажа и не то подсадил, не то впихнул Жюльетту в экипаж. На долю секунды его взгляд остановился на нежных чертах Катрин, затем он продолжал:
     - Я в отчаянии, что порчу тебе удовольствие, Жорж Жак, но, когда ты почувствуешь себя готовым к действию, отвези нас на Королевскую площадь.
     Губы Дантона скривились.
     - Королевскую площадь? Я и впрямь считаю, что эти аристократки совратили тебя.
     - Я хочу сказать, на площадь Единства. - И Франсуа со стуком захлопнул дверцу экипажа.

7.

     Площадь окружали тридцать шесть великолепных домов, легких и игривых, с остроконечными крышами, однако каждый отличался уникальной отделкой... и своими тайнами. За их кирпичными и каменными фасадами раскинулись восхитительные дворы и роскошные сады с фонтанами, бьющими вверх ослепительно серебристыми струями. Здесь можно было посидеть на мраморной скамье, вдыхая пьянящий аромат роз и фиалок.
     Откуда мне известно об этих садах? - тупо недоумевала Катрин. Потом она вспомнила: в одном из этих домов жил Жан-Марк. Они стояли перед дверью его дома на Королевской площади, и Франсуа колотил во входную дверь, Катрин была здесь последний раз три года назад. Тогда Жан-Марк пригласил ее сюда на Рождество и преподнес ей сюрприз - великолепное голубое платье, сшитое по меркам, полученным портнихой от матери-настоятельницы. Катрин жалела, что с ними не было Филиппа и он не видел ее в этом платье, а ему нравится, когда она в голубом, и она...
     Филипп.
     Катрин пронзила боль, и она поспешила отгородиться от нее туманом оцепенения.
     Франсуа пришлось стучать довольно долго, прежде чем дверь чуть приоткрылась и за ней появилось испуганное лицо мужчины преклонного возраста. Его худое лицо было изрезано морщинами, к блестящему розовому черепу прилипли редкие прядки седых волос. Увидев в щель Франсуа, старик сделал попытку закрыть дверь.
     Франсуа рывком распахнул ее и ступил в мраморный вестибюль.
     - Приготовьте две спальни. - С этими словами он втащил в дом Катрин и Жюльетту. - Эти дамы останутся здесь на несколько дней. Но для других в доме по-прежнему никто не живет. Понятно?
     - Послушайте, почему вы врываетесь и... - Старик встретился взглядом с Франсуа, и слова застряли у него в горле. Он отвел глаза от молодого человека и взглянул на девушек, подняв выше массивный подсвечник с одной свечой.
     - Мадемуазель Катрин?
     Жюльетта выступила вперед.
     - Ее покалечили, и она нуждается в уходе. Как вас зовут?
     - Робер Демеро. Я старший садовник у месье Андреаса, еще присматриваю за домом, когда он в Марселе. - Старик по-прежнему не сводил глаз с Катрин. - Бедная малютка. Она такая бледная...
     - Робер. - Затуманенный взор Катрин остановился на изборожденном морщинами лице. - Фиалки. Вы подарили мне белые фиалки.
     Старик кивнул:
     - Ребенком вы любили эти цветы.
     - Они казались такими... чистыми. Словно к ним ничто не прикасалось с сотворений мира. Я думала... - Катрин покачнулась и упала бы, не подхвати ее молодой человек и не поддержи. Она не могла вспомнить, кто он. Франсуа, да, вот как его зовут. Они с Жюльеттой спорили в экипаже...
     - Спальню! - коротко приказал Франсуа, поднимая Катрин на руки.
     Робер кивнул и заковылял впереди через вестибюль вверх по лестнице.
     Франсуа крепко прижал к себе Катрин и направился следом. Катрин увидела их отражение в зеркале, висящем на дальней стене. Она едва узнала себя, оборванную и грязную, а он отражался в зеркале крепким, смуглым - настоящим мужчиной. Катрин охватила паника. Она не должна позволять ему дотрагиваться до себя. Она не должна позволять ни одному мужчине дотрагиваться до себя. Боль. Грязь. Она никогда не станет снова чистой.
     - Перестаньте дрожать. Я вас не обижу. - Низкий голос мужчины был грубым, но в его словах была такая успокаивающая сила, что Катрин расслабилась. Жюльетта шла по лестнице за ними. Если бы от этого мужчины исходила угроза, она не позволила бы ему нести ее. Если Катрин и не доверяла мужчине, державшему ее на руках, то подруге она доверяла.
     Он очень сильный, как в тумане подумала она, такой уверенный. Его шея была всего в нескольких сантиметрах от ее глаз, и Катрин могла видеть, как бьется голубая жилка во впадинке. Она зачарованно смотрела на это ритмичное пульсирование. Жизнь. Его лицо было жестким, замкнутым, и эти сияющие зеленые глаза на бесстрастном лице выдавали беспокойную мужскую энергию.
     Мужчина. Катрин содрогнулась - неожиданно эти горящие глаза устремились к ее лицу. С минуту он пристально смотрел на нее, потом перевел взгляд на Робера, уже одолевшего лестницу.
     Минуту спустя Робер открыл третью дверь слева и провел их в спальню.
     - Вы помните эту комнату, мадемуазель? Вы всегда любили ее. Здесь окна выходят в мой сад.
     Да, Катрин смутно вспомнила картины на стенах, покрывало из голубого муарового шелка с лилово-серебряной каймой, декоративную тарелку севрского фарфора на стене. Когда-то она часами сидела у этого окна, наблюдая за Робером, работающим в саду.
     - Боже, какая здесь затхлость! - Жюльетта пересекла комнату и распахнула створчатое окно.
     - Дом закрыт уже больше года, - обиделся Робер. - Вы ведь не предупредили нас. И не можете рассчитывать, что он...
     - Мне потребуется горячая вода и чистое полотно, что-нибудь для нас обеих. На чем спать и что надеть завтра. Сойдет все, что найдется, - прервала его Жюльетта. - Есть в доме еще слуги?
     - Моя жена Мари. Она еще в постели и...
     - Я не смогу все сделать одна для мадемуазель Катрин. - Жюльетта пошла к двери. - Идемте, поднимем вашу жену с постели.
     Жюльетта снова отдает приказания, смутно подумала Катрин. Бедный Робер, надо действительно кое-что сказать Жюльетте.
     - Что вы стоите и держите ее? - бросила Жюльетта через плечо Франсуа. - Положите на постель. - Жюльетта решительно вышла из комнаты.
     Франсуа что-то пробормотал сквозь зубы и направился к кровати.
     - Не сердитесь на нее. Такая уж она есть, - прошептала Катрин, когда он уложил ее на шелковое покрывало.
     - Мегера.
     - Нет, она хочет как лучше. - Катрин закрыла глаза и попыталась вернуться в успокаивающий, бездумный туман, которым сумела окутать себя в экипаже.
     Из забытья ее вывел голос молодого человека:
     - У вас вид трупа.
     Катрин открыла глаза и увидела, что он смотрит на нее.
     - Прошу прощения. Вы лежали как мертвая. Боль пройдет. Женщина и создана для того, чтобы принимать мужчину в свое лоно. Вы исцелитесь.
     Катрин покачала головой. Она всегда будет нести на себе это тошнотворное пятно.
     - Вы ошибаетесь.
     - Нет, я прав. Не будьте дурочкой. Это была не ваша вина, и у вас нет причин стыдиться. Вы остались прежней, а то, что сделали с вашим телом, не изменило вас, вы не стали хуже.
     Катрин озадаченно смотрела на него. В его глазах была та же тихая страстность, что подействовала на нее внизу.
     - Вы меня слышите? У вас не отняли ничего, что имело бы какое-то значение.
     - Что вы кричите на нее? - В комнату вернулась Жюльетта, неся таз с водой и чистую одежду. - Вы что, ничего не соображаете? Она достаточно настрадалась, чтобы еще вы ее изводили.
     - Я не кричал.
     Жюльетта уселась на кровать рядом с Катрин.
     - Уходите. Мне надо вымыть ее и уложить в постель. Подождите меня внизу.
     Прежде чем повернуться и выйти из комнаты, Франсуа окинул Катрин долгим спокойным взглядом.
     Я не должна лежать и позволять Жюльетте ухаживать за собой, подумала Катрин. Она плохо выглядит. Темные круги под глазами делали лицо Жюльетты совсем худеньким, а глаза пугающе огромными. Руки ее, когда она опустила тряпку в таз, дрожали. Ужасы этой ночи сказались и на силах Жюльетты.
     Катрин протянула руку к тряпке.
     - Я могу сделать это сама.
     Жюльетта отбросила ее руку.
     - Лежи смирно. - Глаза ее блестели от слез. Она на мгновение крепко зажмурилась... - Матерь Божья, прости меня!
     - Нет, это я должна просить прощения, - прошептала Катрин. - Я доставляю тебе столько хлопот. Я постараюсь помочь...
     - Тише, - неуверенно улыбнулась Жюльетта. - Ты поможешь мне, если не будешь противиться тому немногому, что я могу для тебя сделать. У меня уже не осталось сил спорить.
     Некое подобие улыбки коснулось губ Катрин.
     - Как странно! Никогда бы не подумала, что услышу от тебя такое.
     - Видишь, ты еще можешь улыбаться, значит, все не так ужасно. Просто полежи смирно и дай мне помочь тебе.
     Катрин закрыла глаза и позволила туману сомкнуться вокруг, а Жюльетте - заботиться о ней.

***

     - Ну и что вы собираетесь делать? - Жюльетта решительно вошла в салон почти через час и остановилась перед Франсуа. - Вы не можете оставить ее здесь одну, без защиты.
     - У нее есть вы, - отозвался Франсуа. - Удивительно, вы считаете, что ей нужен кто-то еще?
     - Я не настолько глупа, чтобы думать, что без вас смогу ее вывезти из Парижа. - Жюльетта встретилась глазами с Франсуа. - Ведь здесь мы не будем в безопасности, не так ли? Вы говорите, ваш Дантон - один из героев революции. Если такие всесильные личности ввязываются в то, что произошло сегодня ночью... - Она остановилась, охваченная нахлынувшими воспоминаниями, и глубоко вздохнула. - Тогда весь мир спятил. - Франсуа промолчал, и Жюльетта собралась с силами для новой атаки. - Мне надо знать, против кого я сражаюсь. Кто были эти бандиты, напавшие на аббатство? Дюпре называл их марсельцами.
     - Они наемники из Марселя и Генуи. Большинство из них - тюремное отребье. Жирондисты наняли их, чтобы те, придя в Париж, защитили их от Национальной гвардии Парижской коммуны. Однако Марат, пламенный