роженное мясо безвкусно. - Бесс опустилась на табурет. - Кальдак, я хочу, чтобы ты ответил на мои вопросы.
     - Курица готовится семь минут. - Кальдак бросил взгляд на обмотанную полотенцем голову Бесс. - Боюсь, так твои волосы долго не высохнут.
     - Фена в чемодане не было, - язвительно заметила она.
     - Ах, какое упущение! Чего-нибудь еще не хватает?
     - Воображения. Кроме этой вот пижамы и двух блузок, все черное.
     - А, это стандартный набор. Или синее, или черное. Еще что-нибудь?
     - Мне нужен фотоаппарат. Мой фотоаппарат.
     - Тут я тебе ничем не могу помочь. Я не видел его с тех пор, как отвез тебя в Сан-Андреас. Думаю, он у Эстебана.
     - Но он мне очень нужен!
     Бесс почувствовала, что сейчас у нее начнется истерика, - напряжение последних дней доконало ее окончательно. Но без фотоаппарата она... просто не знала, как ей жить.
     - Так что, купить тебе аппарат?
     - Купить?! Разве это так просто - пойти и купить? Фотоаппарат нужно осмотреть, изучить, испытать. Он должен стать продолжением тебя самой. Тем аппаратом я пользовалась восемь лет! Я люблю его...
     - Извини, возвращаться за ним я не хочу. Так купить тебе новый?
     - Не надо. Я сама найду подходящий. - Бесс все-таки удалось взять себя в руки. - А сейчас я хочу поговорить с тобой. Ведь то, что ты рассказал мне насчет Тенахо, - это всего лишь верхняя часть айсберга. Я чувствую.
     - Об этом потом. Ты устала. И, пожалуйста, не надо на меня давить.
     О да, она устала и с трудом соображает. Даже если Кальдак сейчас примется объяснять, она, наверное, ничего не поймет. Может быть, после еды станет легче? Кальдака трудно припереть к стенке, нужно хоть немного отдохнуть...
     - Учти: я от тебя не отстану, - сказала Бесс, размотала полотенце и начала сушить волосы.
     - О, ты решила управиться без фена! Умеешь, оказывается, преодолевать трудности. Наверное, в твоих странствиях это качество сослужило тебе хорошую службу. В Хорватии сейчас мало салонов красоты.
     Бесс замерла.
     - Кто тебе сказал, что я была в Хорватии? - с трудом выговорила она.
     - Когда вы с сестрой появились в окрестностях Тенахо, Эстебан запросил ваши досье. Ему необходимо было убедиться, что вы не связаны со спецслужбами и не представляете опасности для него. - Он открыл холодильник. - Я приложил все усилия, чтобы убедить его предоставить мне устранить угрозу. - Бесс похолодела, а Кальдак спокойно достал пакет молока. - Но он не хотел спешить. Теперь мне ясно: Эстебан очень рассчитывал на то, что ты тоже заразилась и болезнь тебя доконает.
     - Ничего не понимаю... Ты что, собирался убить нас?!
     Он покачал головой.
     - Я помог бы тебе выбраться, и Эстебан ни о чем не узнал бы. Но я бы поступил так только в том случае, если бы мне не пришлось раскрываться.
     - А если бы пришлось?
     Кальдак достал из буфета два стакана.
     - Тогда я встал бы перед выбором.
     - Но ведь ты же раскрылся в Сан-Андреасе?
     - Я рассчитал степень риска. Кроме того, тогда я уже гораздо больше знал об операции. - Он наполнил стаканы молоком. - А вот если бы это произошло раньше... Пойми, я больше двух месяцев всячески старался завоевать доверие Эс-тебана. Информация была мне необходима!
     Последняя фраза была произнесена с таким жаром, что глаза Бесс округлились.
     - Почему ты вдруг решил сказать мне все это?
     - Чтобы ты знала, насколько важно для меня помешать Эстебану. - Кальдак посмотрел ей прямо в глаза. - Ради этого я бы не остановился перед убийством. Я бы убил тебя, Эмили, вашего шофера.
     - Ничто не стоит такой цены.
     - Объясни это тем, кто умер в Тенахо.
     - Но ты все равно не спас их.
     - Верно. - В углах рта Кальдака появились глубокие складки. - Это исключительно верно.
     Он отвернулся и отошел к буфету.
     Бесс внезапно поняла, что он испытывает боль. Боль невыносимой вины. Значит, под этой жестокой оболочкой все-таки скрывается человек.
     Кальдак достал из буфета две тарелки. Его лицо опять сделалось бесстрастным.
     - Отнеси стаканы в столовую. А я принесу курицу.
     Бесс поднялась.
     - По-моему, обед из коробки больше подходит для кухни.
     - Знаешь, мама учила меня, что обедать нужно непременно в столовой. Этой привычке я не могу изменить. - Он помолчал. - Да, представь себе, у меня была мать. Я не вышел из скалы.
     Против воли Бесс улыбнулась.
     - А мне, признаться, представлялось, что ты вылупился из железного яйца на какой-нибудь далекой планете.
     Он удивленно моргнул.
     - Надеюсь, ты шутишь?
     Как ни странно, она действительно шутила.
     К ней внезапно вернулось чувство юмора. Более того, ей захотелось посмеяться вместе с Кальдаком! Да, она шутила. А ведь это невероятно. Именно сейчас к ней вернулось чувство юмора. Более того, ей еще и захотелось посмеяться вместе с Кальдаком!
     - Так, занесло меня вдруг.
     Кальдак нахмурился.
     - Можешь не бояться, я не сержусь. У меня в самом деле много острых углов.
     Поразительно быстро он вновь надел маску. Острые углы, пугающая проницательность, граничащее с фанатизмом упорство - вот это настоящий Кальдак. Подумать только, а ей-то показалось, что он состоит не только из гранита.
     - Сядь. Я возьму вилки. - Он поставил на стол дымящиеся тарелки. - Не очень питательно, но все-таки еда. А ты со вчерашнего дня не ела. Когда мы ехали сюда, у тебя урчало в желудке.
     - Не очень-то вежливо говорить мне об этом.
     - Невежливо была бы тебя не покормить.
     Ох, как же она проголодалась! И поняла это только теперь, когда нервное напряжение немного отпустило ее.
     Кальдак вернулся из кухни с салфетками и столовыми приборами.
     - Вгрызайся.
     Бесс взяла вилку.
     - Так перед обедом говорила твоя мама?
     Он покачал головой.
     - Нет, это один из моих острых углов. Знаешь разницу между врожденным и благоприобретенным?
     Однако уже через две минуты Бесс убедилась, что манеры Кальдака за столом безукоризненны. Тогда она решилась спросить:
     - Твоя мама жива?
     - Нет, она давно умерла. Отец тоже. А твои?
     - Мы с Эмили были еще маленькие, когда умерла мама. А папа погиб в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать лет.
     - Значит, ты тоже рано осталась одна...
     - Ну, у меня была Эмили. Она тогда училась в медицинском колледже и жила в городе. Мы продали Тингейт - это наш дом, - и я переехала к ней.
     - Раз так, все прошло сравнительно легко, да?
     Бесс нахмурилась.
     - Ну, не совсем. Я была довольно нервным ребенком и страшно скучала по Тингейту. Сначала тяжело приходилось со мной, но потом я как-то успокоилась.
     - Тингейт... - повторил Кальдак. - Похоже на название родового поместья.
     - Нет. - Бесс покачала головой. - Самый обыкновенный дом, хотя и довольно большой. Правда, рядом была река.
     - Но ты любила свой дом?
     Он очень внимательно смотрел на нее.
     - Конечно. Мне и сейчас его порой не хватает. Но Эмили была права, мы не могли сохранить его. Нельзя цепляться за прошлое.
     - Расскажи мне про Тингейт, - попросил Кальдак.
     - Зачем тебе?
     - Просто любопытно.
     - Я же говорю, ничего в нем особенного нет. Хотя жить было хорошо. Мы много купались, плавали на лодке, а однажды построили домик на дереве... Даже не знаю, отчего этот дом так много для меня значил. - Она замолчала, опустив глаза в тарелку. - Кстати, примерно в таком доме выросла Кэтрин Хэпберн. Я прочитала ее мемуары. В Тингейте было что-то... золотое! В детстве мы с Эмили были безмятежно счастливы в том доме. Там я всегда чувствовала себя защищенной. Внешний мир был непонятен, враждебен, суров, а Тингейт оставался чем-то простым и... невинным.
     - В наши дни невинность встречается редко, - усмехнулся Кальдак. - Думаю, вам не стоило продавать дом.
     Бесс покачала головой.
     - По страховке мы получили очень мало, и Эмили едва ли смогла бы содержать нас обеих. Нет, она приняла тогда правильное решение. - Волна грусти захлестнула ее; она так давно не вспоминала о Тингейте. - Любой ребенок должен иметь право на детство в Тингейте или в каком-нибудь таком же месте. Хорошо бы записать это в Конституцию.
     - Напиши своему конгрессмену. В Конгрессе любят защищать права детей: это политически целесообразно. А ты пей молоко. Это тоже политически целесообразно.
     Бесс была рада перемене темы. Тингейт в ее воспоминаниях был неразрывно связан с Эмили, и разговоры о детстве только обострили ее тоску по сестре.
     - Я пью молоко. А тебя прошу не отдавать распоряжений.
     - Не могу: учтивость разрушит мой образ.
     Кальдак произнес эту фразу без улыбки, и Бесс опять не сразу сообразила, что он шутит.
     - Меня твой образ мало волнует.
     - А меня волнует. Причем при любых обстоятельствах. - Он отхлебнул из своего стакана. - Реакция окружающих решает все. От нее зависит... Над чем смеешься?
     - У тебя усы. Ты напоминаешь мне Джули. Она вечно...
     Бесс не договорила, снова вспомнив о том, в каком незавидном положении сейчас, должно быть, находится Эмили. Неужели она могла забыть о сестре, пусть даже всего на несколько минут?
     - Джули - это дочь твоей сестры? Та самая, у которой есть подруга в Интернете?
     Бесс кивнула.
     - Она похожа на Эмили?
     - Нет. Она вообще ни на кого не похожа. Эмили говорит, что Джули чем-то напоминает ей меня, но мне кажется, что Джули - совершенный уникум.
     - Ты дружишь с ней? А как ты относишься к мужу своей сестры?
     - Я люблю Джули, а Том всегда был добр ко мне. Он мне очень симпатичен. - Бесс вдруг снова напряглась. Уже не верилось, что еще минуту назад она чувствовала себя совершенно свободно в обществе Кальдака. - Почему ты спросил?
     - А близкие друзья у тебя есть?
     - Ты заговорил как Эстебан! Он тоже выспрашивал меня о моих отношениях с близкими.
     - Эстебану нужно было одно, а мне - совсем другое.
     - Надеюсь. Ему нужно было знать, существует ли человек, который поднял бы шум, если бы мне перерезали глотку.
     - А мне нужно, чтобы твоя глотка осталась в целости и сохранности. Кстати, ты ведь разведена? Какие у тебя отношения с бывшим мужем?
     - Никаких. - Бесс поморщилась. - Наш брак продолжался только девять месяцев. Это было ошибкой для нас обоих. Эмили сразу назвала его неудачником, но я тогда ей не поверила.
     - Почему же?
     Бесс пожала плечами.
     - Всегда хочется надеяться на лучшее. Мэтт - музыкант. Он красив, сексуален, он даже в состоянии поддерживать не слишком интеллектуальную беседу. Интеллектуальных разговоров он не выносил. - Она сделала глоток молока. - И понятие верности было ему неведомо. Уже через два месяца после свадьбы он вовсю заглядывал под юбки.
     - И все-таки вы прожили вместе девять месяцев?
     Бесс нахмурилась.
     - Ты уже знаешь, что я упряма и не люблю признавать свои ошибки. Я надеялась, что Мэтт исправится. А на самом деле он оказался пустышкой.
     - Значит, стараясь сохранить семью, ты опять совершила ошибку?
     - Наверное. Я ведь совсем не похожа на Эмили, - пояснила Бесс.
     - Расскажи про своих друзей.
     - Нечего мне рассказывать. Мне приходится много ездить в командировки, такая у меня профессия. Трудно поддерживать тесные отношения, если не ходить на дни рождения и семейные праздники. Да что ты ко мне прицепился?
     - Где ты живешь?
     - В Новом Орлеане. Снимаю квартиру у арендатора.
     - Дружишь с кем-нибудь из соседей?
     - Они все очень милые люди.
     - Но с кем-нибудь ты общаешься больше других?
     Она покачала головой.
     - А животные у тебя есть?
     - Какие животные, если у меня нет возможности за ними ухаживать?
     - Таким образом, в твоей жизни нет никого, кроме Эмили и ее семьи?
     Бесс не понравился его тон.
     - У меня много друзей в разных странах, - сухо отозвалась она.
     - Да, разумеется. Только не надо показывать колючки.
     - А зачем ты делаешь из меня какую-то Сиротку Энни?
     - Я просто пытаюсь понять, где ты особенно уязвима.
     - С чего это я уязвима? - вскинулась Бесс, и вдруг до нее дошел смысл слов Кальдака. - Ты думаешь, они могут добраться до Джули и Тома?
     - Могут. Твой дом в Новом Орлеане уже под наблюдением. Когда мы поедим, ты дашь мне адрес Тома Корелли и его телефон. Я организую охрану для него и для ребенка.
     - Хорошо, только мне кажется, нам пока можно за них не беспокоиться. Сейчас они в Канаде. Мы с Эмили должны были провести в Мексике три недели, вот они и уехали отдохнуть.
     - Их легко там найти?
     - Разве что медведям-гризли. Том - опытный путешественник. Если он идет в поход, то обязательно забирается в глушь. Он всегда оставляет машину на платной стоянке и живет в палатке в полном уединении.
     - Радиопередатчик у него есть?
     - Нет. Он считает, что в случае опасности достаточно выстрелить из ракетницы.
     - Дай-ка мне координаты стоянки. Пусть наши люди подежурят там на случай, если кто-нибудь захочет увидеть Тома и Джули.
     - Да, это правильно. - Бесс откинулась на спинку стула. - А теперь, Кальдак, расскажи мне, для чего ты привез меня в Атланту.
     - Я же сказал тебе: мне нужно связаться с одним человеком, от которого я жду помощи.
     - Какой помощи?
     Кальдак молчал.
     - Какой помощи? - нетерпеливо повторила Бесс.
     - Насколько я понимаю, ты от меня не отстанешь? - мрачно поинтересовался Кальдак.
     - Конечно! Ведь речь идет о моей жизни и о жизни Эмили. Спасибо тебе за все, что ты для меня сделал, но я не желаю принимать твое покровительство, пока не знаю, что происходит. Я не марионетка. Я должна иметь ясное представление обо всем. А ты от меня постоянно что-то скрываешь.
     - Да, - признался Кальдак. - Пока еще я не могу рассказать тебе все до конца.
     - А когда сможешь?
     - Не знаю.
     - Кальдак, меня это не устраивает. Согласись, до сих пор я тебя слушалась, позволила тебе управлять мной. Но с этой минуты знай: если хочешь, чтобы я вела себя так, как тебе нужно, доверяй мне.
     Кальдак долго всматривался в ее лицо, затем нехотя кивнул.
     - Согласен. Но всего до конца я и сам еще не знаю. Кое о чем я могу только догадываться. Давай поговорим после того, как я повидаюсь со своим здешним товарищем.
     - Я пойду с тобой.
     - Видишь ли, это чрезвычайно щепетильный человек. Он может не согласиться на мою просьбу, если кто-то третий будет знать о его участии. Он собрал со стола вилки и пустые тарелки, отнес их в кухню и вернулся в столовую. - Бесс, не бойся, я не брошу тебя здесь. Завтра я съезжу к нему и вечером вернусь.
     Нет, Бесс отнюдь не приходило в голову, что Кальдак собирается скрыться.
     - Значит, мне остается только сидеть здесь сложа руки?
     - Прости, но придется.
     Бесс вздохнула. Было ясно, что ни на какие уступки Кальдак не пойдет.
     - А ты обещаешь ничего от меня не скрывать?
     - А ты поверишь мне, если я пообещаю?
     - Да.
     Кальдак наклонил голову.
     - Я польщен. Итак, я обещаю, что завтра вечером дам тебе самый полный отчет о встрече.
     И все же что-то в его голосе заставило Бесс заподозрить, что он искренен не до конца.
     - Ты обещаешь рассказать мне правду?
     - Да. Правду. - Губы Кальдака скривились. - Умеешь ты наводить объектив. Не зря тебе давали премии.
     Бесс удивленно взглянула на него.
     - Ты, оказывается, немало обо мне знаешь. А Эстебан говорил, что ты собрал недостаточно информации.
     - Я не хотел сообщать ему больше, чем нужно, - улыбнулся Кальдак. - На самом деле я давно знаю твои работы и восхищаюсь ими. Мне особенно нравится фотография того бандита из Сомали.
     - Мне тоже. - Она поднялась из-за стола. - Хорошо, что ты заговорил о фотографиях. Я должна позвонить Джону Пиндри и сказать, что не смогу закончить материал.
     Кальдак нахмурился.
     - Никуда звонить ты не будешь, - твердо сказал он.
     - Но Пиндри всегда ставит авторам жесткие сроки. Я не могу держать его в подвешенном состоянии! И потом, я же ничего ему не скажу о том, что со мной произошло...
     Кальдак промолчал, но по выражению его лица Бесс поняла, что спорить бесполезно.
     - Ладно, черт с ним. В конце концов, Пиндри даже еще не ждет звонка...
     - Сейчас напишу тебе адрес Эмили, а потом лягу спать. На ногах не держусь от усталости.
     - Конечно. Я удивляюсь, как ты еще не свалилась. То, что ты пережила за эту неделю, никому не под силу. А ты изумительно держалась.
     Его неожиданное одобрение, как оказалось, не было ей неприятно.
     - Знаешь, мне начинает казаться, что мы делаем то, что нужно.
     - Можешь не сомневаться, - серьезно сказал Кальдак. - Хотя мы с тобой не настолько правильные, как наша сестричка Эмили.
     Он что, смеется над ней?
     - У нее тоже есть свои слабости, но она, безусловно, очень правильный человек.
     - А ты, разумеется, порочна насквозь?
     Так и есть, он издевается! И все-таки Бесс не смогла сдержать улыбку.
     - Нет, черт побери. Я классный фотокорреспондент и очаровательная женщина, между прочим.
     - Значит, профессиональные качества на первом месте?
     Улыбка Бесс сразу померкла.
     - И что же?
     - Так, просто любопытное наблюдение.
     Он вновь и вновь провоцирует ее, стараясь выяснить что-то сокровенное.
     - Кальдак, оставь меня в покое.
     Он кивнул.
     - Прости, Дело в том, что у меня, как и у тебя, аналитический ум. Я тоже привык делать пробные снимки.
     Надо ли понимать его так, что он весь вечер пристально изучал ее, препарировал, как лягушку? Во всяком случае, он задал уйму вопросов, и вовсе не только насчет ее близких. От этого становилось неспокойно на душе.
     - Спокойной ночи.
     - Спокойной ночи, Бесс.
     Она поднялась на второй этаж и оглянулась. Кальдак мыл в кухне посуду, и движения его были уверенны и точны, как всегда. Как в тот момент, когда он убил охранника в Сан-Андреасе...
     Внезапно Кальдак повернул голову.
     - Что такое?
     Бесс растерялась, нужно было немедленно найти какие-то слова.
     - Ты отлично справляешься. У мамы научился?
     Он кивнул.
     - Она заставляла меня всегда убирать за собой. Хорошее правило. Когда чисто, меньше проблем.
     Без проблем. Судя по всему, это его главный принцип. Так он говорил и в Сан-Андреасе. А она расстроила его тщательно разработанный план, и в результате погиб человек. Из-за нее Кальдаку пришлось пойти на убийство... Сможет ли он когда-нибудь простить ее?
     - Иди спать, - жестко бросил он. - Когда ты проснешься, меня не будет. Позавтракаешь яичницей с ветчиной. Не выходи из дома. И никому не открывай. Поняла меня? Никому!
     - Я уже усвоила. Ты когда вернешься?
     - Как только получу необходимую помощь.
     Она отвернулась и уже взялась за ручку двери, когда Кальдак окликнул ее:
     - Бесс!
     Она взглянула на него через плечо.
     - Я вовсе не считаю, что ты порочна.

***

     - Нет, Кальдак, - твердо сказал Эд Кац. - Я работаю с людьми. Кто-нибудь может проболтаться.
     - Дай им выходной.
     - Почему ты не хочешь оформить все официально?
     - Пойдут бесконечные согласования, а у нас очень мало времени. Кроме того, нельзя допустить утечки информации.
     - Ты справился бы и сам.
     - У меня нет возможностей.
     Кац закусил нижнюю губу.
     - Не нравится мне это дело. Мне страшно.
     - Не правда, тебе оно нравится. Я же вижу, что у тебя уже слюнки текут.
     - Это потому, что я любопытен. Но я не могу так рисковать.
     - Не забывай, ты мне кое-что должен.
     Кац тихо выругался и пригладил ладонью длинные темные, волосы.
     - Лучше бы ты забрал моего первенца, как в сказках говорится.
     - У тебя нет детей.
     - Это верно, иначе я бы так не говорил. А ведь мы с Марией много всего испробовали. Так когда?
     - К вечеру.
     - Это немыслимо.
     - Сделай все, что в твоих силах. Мне нужно хотя бы что-нибудь.
     Кац нахмурился.
     - Хорошо. Уходи, и я приступаю.
     - Я подожду здесь.
     - Безобидное психологическое давление?