выстрелить. Я вас не убью, но могу заверить, что это будет очень больно.
     Селеста де Клеман медленно спустила ноги на пол и встала.
     - В чем дело?
     - Мне нужна статуэтка Танцующий ветер. Вы не выполнили своего обещания, и гражданин Марат крайне раздражен вашим поведением.
     - Вы не можете забрать его у меня.
     - О, я-то как раз могу. Где он?
     - Я вам не скажу. Скоро вас насадят на вертел, как цыпленка для жарки. - Маркиза победоносно улыбнулась. - Здесь Испания, и у меня есть защита в высоких кругах.
     - Полковник занимает не столь высокое положение, и его защита не поможет вам из Сан-Исадоро.
     Улыбка маркизы исчезла.
     - Вы хорошо информированы. - Она пожала плечами. - Он скоро вернется.
     - Вовремя его не будет. - Дюпре отступил в сторону и сделал знак маркизе идти вперед. - Полагаю, мы спустимся в столовую. Я видел там предмет обстановки, который может оказаться полезным.
     Маркиза повернулась и вышла из спальни.
     Дюпре следовал за ней, не сводя глаз с прямой, гордой линии ее спины. Маркиза не лишена храбрости, удовлетворенно подумал он. Такие женщины для него всегда были более интересны.
     - Я не скажу вам, где он, - бросила маркиза через плечо. - С тем же успехом возвращайтесь к своему негодяю и передайте, что у вас ничего не вышло.
     - У меня все выйдет. - Дюпре последовал за ней по коридору. - Вы будете умолять меня позволить вам сказать, где он.
     Маркиза недоверчиво посмотрела на него.
     - Вы шутите.
     Дюпре улыбнулся.
     - О нет. Я никогда не шучу.

***

     Женщина снова рыдала.
     Она умоляла его позволить ей сказать, где она спрятала Танцующий ветер.
     Умоляла выпустить ее из темноты, из сундука.
     Дюпре улыбался, поднося к губам бокал с вином; откинувшись в кресле, принесенном из столовой, он удобно расположился на примыкающей к ней веранде. Здесь он мог наслаждаться свежим воздухом, смотреть на раскинувшийся внизу город и одновременно слышать всхлипы, глухо доносившиеся из столовой.
     - Пожалуйста, я не могу... - Она в голос кричала. - Проклятие, я не могу этого вынести!
     Скоро он позволит ей сообщить ему нужную информацию. Дюпре уже стала надоедать эта волокита. Эта женщина сломалась уже больше двух дней назад, и ее кураж не придал ей того мужества, на которое он надеялся. С ней все оказалось так же легко, как с остальными, и этой победой так же, как и всеми другими, он был обязан своей матери. Это мать открыла Дюпре тайну, как управлять душой.
     Хлыст - это грубо, горящий факел - противно, а вот темнота...
     Ах, темнота оказалась непревзойденным средством управления людьми и подчинения их чужой воле!

***

     В фонарях, подвешенных рядом с литыми чугунными воротами, свечи не горели. За сводчатыми окнами дома не мелькал свет.
     Натянув поводья перед чугунными воротами, Жюльетта ощутила страх и нетерпение. Скоро она снова увидит мать и заберет сокровище, украденное Селестой. Ей придется выслушать от нее колкие и резкие слова. Господи, почему через столько лет материнского равнодушия это все еще волнует ее!
     Жан-Марк, спешившись, бросил взгляд на девушку.
     - Мы можем пойти в гостиницу и подождать до завтра...
     - Я хочу сделать это сейчас, - перебила его Жюльетта. - Хочу покончить с этим.
     - Дом выглядит брошенным.
     Жан-Марк снял Жюльетту с кобылы и привязал обеих лошадей к стволу пробкового дерева, росшего справа от ворот. Машинально он их толкнул, и они тотчас отворились.
     - Странно, ворота не заперты.
     Жюльетта последовала за ним во двор. Дом кажется всеми покинутым, подумала она. И все же двор не выглядел неухоженным, а из бело-зеленого мозаичного фонтана в его центре по-прежнему струилась вода сверкающим каскадом, стекая в глубокий бассейн внизу. Жюльетта подошла к фонтану, глядя на темные окна дома. Она подставила руку под бьющую струю воды, пропустила ее сквозь пальцы и опустила их в бассейн.
     - А что, если она уехала?
     - Тогда мы поедем за ней. - Жан-Марк зажег фонарь. - Но для этого нам необходимо выяснить, куда она направилась. Давайте посмотрим, нет ли здесь слуг... Господи, в чем дело?
     Жюльетта в ужасе смотрела в бассейн.
     - Маргарита! - Ей показалось, что она выкрикнула это имя, но получился лишь хриплый шепот. - Я чуть не дотронулась до нее. Маргарита...
     Жан-Марк подошел ближе, и свет фонаря заиграл на чистой воде.
     Голова Маргариты Дюкло торчала над водой, ее темные волосы плавали на поверхности словно водоросли. Она находилась всего в десяти сантиметрах от места, куда Жюльетта погрузила руку. Открытые глаза Маргариты незряче смотрели в пространство. Лицо исказила гримаса ужаса. Черное платье надулось парусом и плавало вокруг застывшего тела.
     - Я чуть не дотронулась до нее, - тупо повторила Жюльетта.
     Жан-Марк оттащил девушку прочь.
     - Вам лучше вернуться на улицу и подождать там меня.
     - Зачем? - Жюльетта вскинула глаза на Жан-Марка и тут же ответила на свой вопрос:
     - Вы думаете, ее убили.
     - Фонтан - не самое обычное место, где может умереть женщина. - Жан-Марк повернулся к двери.
     - Я иду с вами. - Жюльетта бросила взгляд на плавающие волосы и содрогнулась.
     - Нет. - Жан-Марк поднял руку, и свет фонаря прорезал тени двора. - Куда ведут дорожки по обе стороны дома?
     - На веранду, что выходит на горы и город. Дедушка любил иногда там ужинать.
     Жан-Марк тронул ручку, и входная дверь распахнулась.
     - Если не хотите выходить на улицу, оставайтесь здесь. Я не знаю, что мы там еще обнаружим.
     Ее мать. Он боится, что найдет мать мертвой, поняла Жюльетта.
     Жан-Марк тихо проскользнул в дом и закрыл дверь.
     Жюльетта смотрела на фонтан. Она не могла понять, почему испытывает чувство потери. Она страшно не любила Маргариту, но та была такой неотъемлемой частью ее детства, что, казалось, у девушки украли кусок ее прошлого.
     - Боже мой, не могу поверить в свою удачу!
     Жюльетта круто развернулась к западной части двора.
     Дюпре.
     Она не могла поверить в реальность происходящего. Такой же изысканно элегантный, каким Жюльетта видела его в аббатстве, Дюпре стоял у начала дорожки - он явно только что вышел с обратной стороны дома. В одной руке он держал фонарь, в другой - пистолет. Пистолет был направлен Жюльетте в сердце.
     Дюпре шагнул к ней и улыбнулся.
     - Жизнь действительно необыкновенна и удивительна, не правда ли? Я-то думал, что мои удовольствия здесь окончены. Не сообщишь ли ты мне, почему я тебя здесь застал?
     Жюльетта не ответила.
     - Ну нет, снова неповиновения от тебя я не потерплю, гражданка Справедливость.
     - Маркиза - моя мать.
     - И ты полагаешь, твоя любящая матушка собиралась поделиться с тобой своим сокровищем? - Дюпре противно хихикнул. - Боюсь, что она передумала и отдала мне Танцующий ветер. - Он кивнул в сторону дубового ящика, стоявшего неподалеку. - Она еще умоляла меня избавить ее от статуэтки.
     - Вы лжете.
     - О нет. Она стояла на коленях у моих ног, целовала мне руки и молила забрать Танцующий ветер. Она предлагала мне свое тело и любые услуги, какие я пожелал бы от нее получить, лишь бы только я забрал его. Естественно, я не мог отказать. - Дюпре плотоядно посмотрел на Жюльетту. - Я позволил ей многократно доставить мне удовольствие, в котором ты, гражданка Справедливость, мне отказала, прокусив горло.
     - Вы убили Маргариту.
     - Четыре дня назад. Она мне была ни к чему. - Дюпре вздернул голову. - Скажи мне, ты одна?
     - Да.
     - Другой бы не поверил, что ты будешь в состоянии приехать сюда без сопровождающих, однако ты обладаешь храбростью, какой я не видел ни у одной женщины. Твоя мать также проявила необыкновенное мужество. Хочешь увидеть ее? Она в столовой за верандой.
     - У меня есть выбор?
     - Нет. - Дюпре махнул пистолетом. - В дом.
     Жюльетта с минуту смотрела на него, затем повернулась и направилась к окованной бронзой двери, отворила ее... Если она заставит Дюпре говорить как можно дольше, возможно, Жан-Марк услышит, и это позволит предупредить его.
     - Зачем вы сунули Маргариту в фонтан?
     Дюпре вошел вслед за девушкой в уютный вестибюль.
     - Из-за вони. Мне предстояло провести здесь несколько дней. И я не намерен был отравлять свое пребывание здесь. Знаешь, я ведь много думал о тебе с тех пор, как мы расстались. Я по-настоящему оценил наше знакомство.
     - Насколько я понимаю, вы даже назначили за него цену.
     Дюпре коротко рассмеялся и подтолкнул Жюльетту пистолетом к большой столовой слева от вестибюля.
     - Какая ты умная девочка! Да, я не мог пережить нашей разлуки, не попытавшись вернуть тебя себе. Скажи-ка, как звали ту крошку, что сбежала вместе с тобой?
     Жюльетта не отозвалась.
     - Верность. Какая великолепная добродетель! Однако я, знаешь ли, все равно найду ее. Она обронила безделушку со своим прекрасным портретом.
     - Медальон?
     - Я лишь недавно обнаружил миниатюру, однако, возвратившись, найду ей хорошее применение.
     Они вошли в столовую. Жюльетта помедлила на пороге. Эту комнату она едва помнила. Они с матерью провели здесь всего несколько месяцев, и девочку всегда кормили наверху в детской. Длинный поблескивающий стол красного дерева с тонкой замысловатой резьбой в виде цветочного рисунка и двадцать стульев из красного дерева, обитых алой парчой. В одном конце стоял прекрасный буфет красного дерева, а между двумя дверями, выходившими на веранду, находился сундук, покрытый той же резьбой, что и стол.
     - Не правда ли, великолепная комната? - Дюпре подтолкнул Жюльетту. - Я провел здесь много счастливых часов. - Он поставил фонарь на стол и распахнул двери. - Иди сюда. Давай посмотрим на чудесный вид города. - Дюпре вытащил девушку на веранду, поставил перед низкой балюстрадой. Огни Андорры мерцали где-то метрах в шестидесяти внизу.
     - Где моя мать?
     Дюпре улыбнулся Жюльетте.
     - Разве ты не слышишь ее? Прислушайся.
     Шелестел только ветер, запутавшийся в соснах, росших на холме.
     Нет, шелест доносился не от деревьев, а из столовой. Жюльетта медленно повернула голову.
     - Да, - негромко произнес Дюпре. - Она ждет тебя. - Его рука сомкнулась на плече девушки и подтолкнула ее снова к столовой. - А теперь пусть тебя ведет твой слух.
     Шелест раздался снова - громче, ближе.
     Из покрытого замысловатой резьбой сундука!
     В мерцающем свете свечи сундук длиной в полтора метра и высотой более метра поблескивал темной красотой красного дерева.
     Шелест прозвучал снова - словно падали осенние листья, гонимые ветром.
     - Открой его. - Глаза Дюпре были прикованы к лицу Жюльетты. - Она ждет.
     Жюльетта сглотнула слюну, ноги ее налились свинцовой тяжестью. Еле передвигаясь, она остановилась перед сундуком.
     Шелест раздался снова.
     Дюпре угрожающе поднял пистолет.
     Жюльетта медленно наклонилась, подняла крышку.
     И пронзительно закричала.
     И с грохотом захлопнула крышку.
     - Какого... - Полузадушенный крик Дюпре за спиной Жюльетты вывел ее из страшного оцепенения, в которое ее повергло то, что она только что увидела. Жюльетта повернулась как раз в тот момент, когда Жан-Марк, схватив Дюпре за горло, выволок его через открытую дверь на веранду.
     Глаза Дюпре вылезали из орбит - он силился обрести дыхание. Жан-Марк еще крепче стиснул его горло и выбил пистолет из слабеющей руки Дюпре.
     - Я видел тебя в Конвенте. Ты Андреас. Я тебя запомню. Я не забуду... - Дюпре еще пытался угрожать Жан-Марку.
     - Вспоминай меня в аду. - Прижав пистолет к боку Дюпре, он нажал на курок.
     Дюпре взвыл.
     Жюльетта содрогнулась. Она никогда не слышала такого крика - тонкого, пронзительного, воющего, исторгнутого из самых глубин раненой плоти. Крика ярости, бешенства, разочарования и боли.
     Жан-Марк поднял Дюпре над балюстрадой и перебросил его через нее.
     Жюльетта медленно подошла к перилам и посмотрела вниз. Дюпре лежал безмолвный и неподвижный на скалистом склоне метрах в десяти под ними.
     - Он мертв? - запинаясь, спросила девушка.
     - Если и нет, то скоро умрет. Из него хлестала кровь, как из недорезанной свиньи, а этого падения достаточно, чтобы убить любого человека.
     - Он не человек, он чудовище. - Жюльетта закрыла глаза. - Я узнала это еще в аббатстве...
     - В аббатстве?
     - Это был Дюпре.
     - Я так и чувствовал, что узнаю его. Должно быть, его послал Марат.
     Жюльетта открыла глаза.
     - Моя мать - в том сундуке.
     - Я боялся этого и хотел вас уберечь от страданий. Я спрятался рядом с домом, когда он притащил вас сюда. - Жан-Марк вдруг притянул к себе дрожащую Жюльетту. - Девочка моя. Я не мог стрелять в него, он держал тебя под пистолетом. Пришлось ждать, пока его что-нибудь отвлечет.
     Жюльетта прижалась к нему. Ужас холодом студил ее тело и душу. Она вздрагивала и безуспешно пыталась справиться с губами. Они ее не слушались.
     - Он хотел, чтобы я увидела ее, - все-таки выговорила она.
     Жан-Марк ласково гладил ее по плечам.
     - Ш-ш-ш. Девочка, родная. Я с тобой. Я позабочусь о тебе.
     - Она всегда была так красива. А теперь она совсем другая... - Жюльетту непроизвольно трясло. - Она лежит в том сундуке. Она голая, и по ней ползают змеи и тараканы. Они у нее в волосах, во рту...
     - Матерь Божия! - Жан-Марк крепко прижал к себе девушку, словно хотел защитить от пережитого ужаса, а потом ласково отстранил. - С вами ничего не случится, если я оставлю вас на минутку?
     Жюльетта открыла глаза.
     - Куда вы идете?
     - К вашей матери. - Он повернулся и пошел в столовую.
     Жюльетта вцепилась руками в шершавые камни балюстрады, когда услышала, как снова открывается сундук. Донеслось проклятие Жан-Марка, потом шелест, какие-то звуки.
     Через десять минут Жан-Марк вернулся на веранду.
     - Идемте со мной.
     Жюльетта позволила провести себя через дом вверх по лестнице.
     - Куда мы идем?
     Жан-Марк открыл дверь комнаты.
     - Я хочу, чтобы вы взглянули на свою мать и простились с ней.
     - Нет! - Девушка сделала попытку вырваться. - Только не это! Я не...
     Жан-Марк втолкнул ее в комнату и придержал за плечи.
     - Проклятие, я не желаю, чтобы вы запомнили ее лежащей в сундуке на всю оставшуюся жизнь! У вас сейчас и так хватает жутких воспоминаний.
     Ее мать лежала на кровати, накрытая белой шелковой простыней. Ее глаза и рот были закрыты, лицо хранило спокойное выражение. Она наверняка жаждала смерти в эти последние дни, тупо подумала Жюльетта.
     - Как она умерла? Змеи?
     - Змеи были безвредны, - отозвался Жан-Марк. - Дюпре заколол ее.
     - О! - Жюльетта должна была что-то сделать, но не могла вспомнить, что именно. - Да. Похороны. Мне придется пойти к священнику и договориться...
     - Нет, - возразил Жан-Марк. - Нельзя, чтобы нас здесь обнаружили. Уже сам факт, что мы французы, наведет их на мысль под любым предлогом бросить нас в тюрьму. Мы остановимся у церкви и оставим записку и деньги священнику с подробными указаниями.
     Жюльетта еще раз взглянула на мать и отвернулась.
     - Делайте так, как вы сочтете нужным. Мы можем теперь идти?
     Жан-Марк поколебался.
     - Совсем скоро. Дайте мне время поискать статуэтку.
     - Она в ящике во дворе, - сказала Жюльетта. - Он собирался уезжать, когда мы пришли. По-моему, он как раз покончил... - Ей пришлось замолчать, чтобы справиться со своим голосом. - Пожалуйста, мне сейчас правда хотелось бы уйти.
     Жан-Марк взял девушку за руку и вывел из комнаты, вниз по ступенькам и прочь из дома.
     - Ступайте к лошадям, - мягко сказал он. - Я только проверю, там ли Танцующий ветер, и через минуту присоединюсь к вам.
     Жюльетта кивнула и пошла через двор, старательно избегая смотреть в сторону фонтана. Жан-Марк присоединился к ней спустя несколько минут. Ящик со статуэткой он привязал к спине своего жеребца.
     Он подсадил девушку в седло и сообщил:
     - Дюпре мертв.
     Жюльетта содрогнулась.
     - Разве такое зло когда-нибудь может умереть?
     - Не думайте о нем. - Жан-Марк шлепнул кобылу Жюльетты по крупу ладонью и пустил своего коня рысью. - Постарайтесь ни о чем не думать.

***

     Дорога к побережью заняла у них полночи.
     - Мы отдохнем здесь до рассвета. - Жан-Марк снял Жюльетту с лошади. - Проклятие, вы замерзли! Почему вы молчали? - Он плотнее запахнул на девушке шаль, а потом завернул ее в одеяло. - Сидите здесь, пока я поищу хворост для костра.
     - Я не почувствовала холода, - Жюльетта сидела, закутанная в одеяло, по-прежнему лишь смутно ощущая пронизывающий ее холодный ветер. Это было ничто по сравнению с холодом внутри ее.
     Земля была каменистой, лишенной всякой растительности, а ночь - беззвездной и ледяной. Жюльетта слышала завывание ветра на перевалах в скалистых черно-синих горах к северу.
     Дюпре взвыл так же, когда Жан-Марк выстрелил в него.
     - Идите сюда.
     Жюльетта подняла голову. Жан-Марк распахнул свой плащ, и на мгновение ветер подхватил его и раздул, словно крылья парящего в небе ястреба.
     Черный бархат.
     Он выглядит сейчас так же, как тогда, когда она впервые увидела его, вяло подумала Жюльетта. Он опустился на колени, заключил ее в объятия, в свои надежные крылья.
     Холод, цепкими руками сжимавший Жюльетту, немного отступил, а потом растаял.
     - Костер...
     - Я разведу костер после того, как вы заснете. Жюльетта спрятала лицо на его плече.
     - Знаете, она ведь не любила меня, я вечно ей мешала. Когда я была совсем маленькой, я каждый раз перед сном утешала себя: "Завтра она меня полюбит. Завтра..." - Жюльетта покачала головой. - Все было напрасно. Она и родила меня, потому что надеялась подарить моему отцу сына.
     Жан-Марк крепче сжал Жюльетту в объятиях.
     - В аббатстве я сказала себе, что моя мать ничего для меня не значит. Так я думала. - Жюльетта замолчала. - Но, должно быть, я ошибалась. В душе я... Она моя мать. Я чувствую себя такой... опустошенной. Я помню ее при дворе. Она была такая красивая, что всем хотелось хотя бы дотронуться до нее. Королева целовала ее руку и называла очаровательной. Я часто смотрела на нее и удивлялась...
     - Чему?
     - Почему никто не видел, что у нее пустая душа? - Жюльетта нахмурилась. - Но, может быть, для всех остальных она была другой. Может, она просто не могла испытывать ко мне никаких чувств. Я никогда не была милым ребенком.
     - Вы были ее ребенком. - Жан-Марк укачивал Жюльетту с грубоватой нежностью. - Этого должно было быть достаточно.
     - Я раньше всегда была так во всем уверена. Считала, мне никто и ничто не нужно, кроме моей живописи. Я думала, что легко вычеркну всех и буду жить в своем мире. А теперь я уже ни в чем не уверена.
     - Завтра вы снова станете сама собой.
     - Правда? Я чувствую себя так странно. Одиноко. Теперь у меня никого нет, кроме Катрин, но она взрослеет и отдаляется от меня.
     - Вздор. Она по-прежнему любит вас.
     - Она нашла кое-что... - Жюльетта закрыла глаза. Жан-Марк нежно прижал ее щеку к своему плечу.
     - Мне ни в коем случае не следовало брать тебя сюда. Дюпре мог убить тебя.
     - Ты не мог меня остановить. Она была моей матерью, и я не могла допустить, чтобы она обокрала королеву, которая была единственным человеком в Версале, кто был добр ко мне. Она была единственной, кто у меня был все эти годы. По-моему... я, наверное, люблю ее, Жан-Марк. - Жюльетта заставила себя улыбнуться. - Прежде я даже себе не могла признаться в том, что кого-то люблю. Я всегда слишком боялась этого.
     - Боялась?
     - Любить - это больно... - Жюльетте было мучительно слушать тоскливое завывание ветра. У нее внутри гулял холод. - Я не хочу любить ее. Разве можно испытывать чувство к тому, кто не любит тебя по-настоящему? И во всем я сама виновата. Даже маленькой девочкой я знала, что не должна любить бабочку.
     - Иногда не можешь заставить себя не любить того, кого не должен любить.
     Жюльетта едва расслышала е